Главный офис строительной компании «Дом» располагался на улице Щербанева, в центре Омска. С верхних этажей открывалась панорама, состоящая из старинных зданий, расположенных на излучине двух рек Иртыша и Оми. Далее за рекой виднелся левый берег с современными районами и проспектами. А в старой части города витал дух старины в воздухе улиц, оставляя историческое послевкусие.
Алексей Скалов находил лежащее перед ним великолепие не более, чем пустой сентиментальностью в руинах. Мысленно он размышлял о предстоящей презентации. Они собирались привлечь инвесторов для нового парка развлечений.
– Ты похож на терминатора, – сообщила Снежана, хорошенькая блондинка, которую новые сотрудники принимали часто за одну из любовниц братьев Скаловых.
А затем удивлялись, когда им рассказывали о том, что невысокая хрупкая дамочка вовсе не любовница и не сестра, а глава охранной фирмы и, по совместительству, начальник безопасности компании «Дом».
Она наблюдала, как стоящий у окна мужчина незаметно разрывается между желанием укатать исторический центр города в асфальт и бетон и сохранить все в первозданном виде.
Братья Скаловы управляли собственной строительной империей твердой рукой. Старший ее создал, младший помог развивать. Оба прошедшие детские дома и жизнь на улицах, они состоялись независимо друг от друга в разных бизнесах. Снежана гордилась. Два роскошных, мужественных блондина с голубыми глазами.
– Дружелюбие не мой конек.
Алексей повернулся к Снежане, та села в приготовленное для нее кресло и положила на стол кожаную коричневую папку.
Он выразительно остановил на ней взгляд. Папка означала одно. Есть новости об их третьем брате Нике Скалове. Как бы ни нарекли его в детском доме или приемные родители.
– Ты смотришь так всегда, – усмехнулась она. – Сегодня же готов за окном снести все и построить новое.
Алексей вздохнул и, распахнув привычным движением полы пиджака, сел во главе стола. Обычно люди читают его эмоции не так хорошо. Некоторые считали, что у него вообще таковых нет. Он с любопытством посмотрел на лежащую на столе папку.
– Порадуешь?
– Мои люди не нашли по проекту «Русская Зима» ничего, – сообщила она, проигнорировав папку. – Если имелось проникновение, то прошло неудачно. Утечка могла быть на техническом уровне данных, полагаю рассматривать инцидент, как неудачную хакерскую попытку взлома. Не считаю, что Гребенкин к этому причастен. Но, мои люди проверят еще раз. Усилят безопасность. Придраться официально не к чему. Если он не будет продолжать упорствовать по поводу прав, мы не будет доводить дело до суда.
Алексей недовольно выдохнул, задумчиво резюмировав:
– Меня не волнуют претензии этого сумасшедшего.
Проект «Русская зима» возник неожиданно. Его создал один из старейших архитекторов города Волков, работающий в их компании. К сожалению, он поделился идеями с Гребенкиным, и тот заявил, что проект создал не Волков, а он. Доказать авторство не составило труда, но сложность заключалась в том, что Гребенкин тоже работал в их компании. Так что после того, как семья Волкова продала свои права компании «Дом» за солидное вознаграждение, Гребенкин начал борьбу.
– Он опасен. Мы пока не решили все проблемы из-за данных, что он слил «Мостостроителю». Я не думаю, что он остановится, – заметила Снежана, вспоминая, как в прошлом году пресса подняла шум из-за старых деревянных домов в районе Новослободского форштадта. Пресса назвала компанию готовой ради наживы на все «убийцами наследия», нелюдьми, не ценящими культурного прошлого.
– Ты все равно не одобряешь проект. Вы как будто сговорились, – произнес он, признавая, что его волнует сопротивление собственного брата, к чьему мнению он прислушивался.
Алексей, повинуясь внутреннему чутью, мгновенно осознал, что проект способен принести миллионы. Даже на стадии задумки казалась замечательной. А у него в собственности имелось несколько участков в центре города, с которыми он не мог решить, что делать дальше. Так что он дал добро на разработку проекта «Русская зима» и обратился к независимым экспертам.
– Я могу понять Владимира, но не тебя, – Снежана вздохнула. – Казачья слобода, дом. Глупо браться за проект только потому, что тебе хочется все снести к такой-то матери. Тем более этот. Он хорош, но мы не уверены, что все чисто. А вдруг он Гребенкина?
– Если бы не рисковал, то не построил бы ничего.
В зал пресс-конференций вошла делегация, состоящая из Владимира Скалова, двух инвесторов и их юристов. Люди поприветствовали друг руга, обменялись деловыми рукопожатиями, сели в кресла. Сегодня игрался последний аккорд в решении участи инвестиционных вложений от фондов. И первый в проекте «Русская зима».
– Начнем. Нам осталось подписать бумаги. Давайте посмотрим промо-ролик и, если ни у кого не возникнет вопросов, подпишем договор, – произнес Алексей, обводя собравшихся недовольным взглядом.
Зал погрузился в полумрак, на экран вывели мини-фильм о крупном в Сибири парке развлечений для детей и взрослых. Предполагалось, он даст приток туризма в город и, по мнению экспертов, увеличит его минимум в три раза. Город получит новый вектор развития и точку притяжения.
Алексей думал о словах Снежаны, о том, что лежит в ее кожаной папке. Возможно, он найдет Ника, сейчас, когда он близок к тому, чтобы снести все на Казачьей слободе. Он возведет что-то новое на месте, полном страхов, кошмарных мучительных воспоминаний и обид. На месте, где не будет больше детских рыданий, а только смех и радость. Столько лет поисков, архивов, ложных встреч. И шанс. Шанс на воссоединение семьи.
Ник молод, всего несколько лет, как закончил университет, если закончил. Возможно, у него есть дети. А возможно он, как Владимир, женится довольно поздно или вообще не женился, как Алексей. С Владимиром у них общие отцы, а с Ником нет. Оставалось скрестить пальцы и ожидать окончания встречи. Быстрее бы все прояснилось.
Вспыхнул свет, возвращая его в зал. Присутствующие инвесторы открыли рекламные буклеты.
– Подобного объекта нет ни на территории Сибири, ни на Урале, ни на Дальнем Востоке. Город привлечет дополнительные средства в бюджет, получит якорь для туризма, а наши капиталовложения будут возвращены по прогнозам в течение двенадцати лет. После этого парк целиком выйдет на стопроцентную окупаемость, – резюмировал Алексей, зная, что на самом верху решения приняты и осталось поставить подписи.
– Известно, у вас окончательно не оформлены права на все земельные участки, которые указаны в презентации. Они являются культурным наследием города. Как вы обойдете препятствия?
Слова принадлежали одному из директоров городского фонда развития строительства. Алексей раздраженно посмотрел на младшего брата. И кто бы мог подкинуть информацию инвесторам в последний момент? Тот, кто не хотел застройки в этом месте.
– Так же, как обходили, когда строили метромост, – в его голосе появились стальные нотки.
– Сколько у вас имеется в собственности?
– Восемьдесят процентов. Некоторые собственники колеблются, не хотят продавать. Думаю, договоримся в течение месяца-двух. Казачья слобода – лакомый кусочек. Хотя это ближе к Новослободскому форштадту и к улицам Омской и Мичурина. Местные сети требуют реконструкции, мы уверены, город не откажется от такого вложения и сложностей там мы не предвидим. К тому же ветхие дома не подлежат реконструкции, – продолжил Алексей. – Вы ознакомились с отчетами оценщиков и экспертов по всем конструкциям. Их легче убрать, чем восстанавливать.
Мужчины закивали, стали доставать дорогие ручки. Поставили подписи. По залу расплескалось ожидаемое снижение напряжения.
После секретарь увела их в юридический отдел, оставив Скаловых и Снежану наедине.
Много лет назад они жили в одном доме. Самые счастливые мгновения из детства, что мог припомнить Алексей. Год съема квартиры в обветшалой четырехэтажке, где напротив, по соседству жили военные, родители Снежаны, и ее бабушка. Алексей не знал до этого, что можно жить так. Что в мире есть семьи, где на ночь читают сказки. Детей ласкают, как котят. Детские воспоминания, смешанные со спокойствием чистого дома Снежаны и ее бабушка в самошитом переднике с оборками, они были самыми наилучшими и дорогими сердцу.
– Не томи, – Владимир развалился в кресле и сверлил взглядом то Снежану, то папку. – Уже пять, темнеет. Я обещал быть дома вовремя.
– Кейт ждет?
Алексей завидовал счастью брата.
– Тебя она тоже ждет, – улыбнулся тот. – Сегодня пятница, семейный ужин, не забыл?
Алексей усмехнулся.
– Не забыл, но меня не будет.
Кейт ввела пятничные ужины в тот момент, как узнала о Елене. Чтобы познакомиться поближе с Леночкой, как называли ее все, кроме Кейт и Снежаны.
Прекрасная девушка. Породистая, заботливая, покладистая, но на этом ее положительные качества в глазах невестки заканчивались, как только Кейт осознала, что Леночка очень хочет стать госпожой Скаловой и даже репетирует свадебную церемонию. А вот ее деверь не желает жениться, да и вообще обременять себя какими-либо обязанностями, помимо постельных.
– Кейт как раз сегодня намерена рассказать о твоих шестерых оболтусах.
Лицо Алексея вытянулось на секунду, а затем приобрело прежнее спокойное выражение.
– Я не против.
Владимир хохотнул.
– Представляю, какой будет удар, когда она узнает. Ты многодетный отец! Хочешь, я запишу на видео? Выложим на ютуб.
– Спасибо. Я потом тоже запишу, как ты подгузники меняешь. Узнают, какие стоны умеет издавать заместитель президента.
– Сексуальные…
Снежана смотрела на них и думала, какие они в душе мальчишки.
– Ладно. Я, кажется, его нашла, – сообщила она с трепетным выдохом, мгновенно прервав обмен вежливостями.
Оба брата подались вперед, наблюдая, как она открывает папку и достает фотографии.
– Макс Гиванов. Уверена, это он.
С фотографии на братьев смотрел приятный шатен с яркими глазами. Совсем молодой парень.
– Из-за множества усыновлений он попал в нынешнюю семью только в четыре года. И не поверите, он пожил в Москве, Сочи, в Якутии и только потом осел. И где? Здесь, в Омске.
– Лицо знакомое, – Владимир попытался вспомнить, где его видел.
– Я его видел, – согласился Алексей, пытаясь найти что-то схожее между ними, но не находил.
– Конечно, видели. Он работает на вас, – сообщила Снежана. – Поверить не могу, но в жизни бывает так. Он закончил университет в этом году. И работает с вами два месяца, на испытательном сроке.
– Сразу не поступил? – Алексей взял в руки анкетные данные.
– Семья с очень средним достатком. Родители живут в деревне. Мать доярка, отец комбайнер. Парень мог учиться только на бесплатном факультете. У него отличные характеристики. В деревнях с образованием не сильно.
– Красный диплом, м-м-м. У меня синий, – Владимир отложил фотографию и довольный улыбнулся.
– И техникума, – заметила, улыбнувшись, Снежана.
– Туше.
– Это точно он?
– Думаю, он. Мы взяли образцы ДНК при медосмотре. Ждем результатов.
– Что будем делать?
– Присмотримся к нему, пусть привыкнет. А затем скажем, – предложил Алексей, не сводя глаз со снимка. – Как показал опыт, лучше такие новости сообщать после некоторого знакомства. И давайте его привлечем к проверке утечки данных по проекту. А там, глядишь, подружимся.
Всем троим припомнилось, как Владимир воспринял новости о поисках Алексея. И если Макс ничего не помнил, ему был год, когда их всех отправили в детский дом, то Владимир не забыл. Помнил и не хотел встречаться. Требовалось время, чтобы принять такое. Требовались силы, чтобы заглянуть в глаза прошлому. Такому, где ты слаб, бессилен и от тебя ничего не зависит. А все, что ты можешь – чувствовать боль и горечь разочарования.
– Раз затронули семейную историю, может обсудим Слободу? – предложил Владимир.
Вопрос стоял уже несколько месяцев глухой стеной между ними.
– Нет, – Алексей встал. – У меня дела. Тема Слободы не обсуждается.
Он вышел, оставив их вдвоем.
– Может быть, он и не сможет ее никогда простить. Может, стоит принять это его решение? – Снежана расстроенно вздохнула и безропотно посмотрела на Владимира.
– Нет, – покачал тот головой. – Если он снесет Слободу, это сделает его несчастным до конца жизни. Нужно пробовать снова. И если нужно снова. Поэтому тормози все процессы.
– Мы рискуем испортить отношения с ним, не находишь? Он нам этого не простит, – заметила она.
– Рискуем. Но если снесет, он себя будет ненавидеть до конца жизни.
От автора: История Макс Гивана описана в книге «Полюби меня», история Владимира Скалова в книге «Для тебя».