– Тахир Муратович, встаньте, пожалуйста.
Я поднялся со скамьи и выпрямился перед судьей. Мы хорошо знали друг друга, были почти друзьями. Демьян звал к себе в помощники, но после смерти Полины я предпочитал шляться по городу ночами и заниматься расследованиями. Различные дела хорошо занимали мозги и выматывали физически. Страдать никогда не было времени – выспаться бы…
– Ввиду произошедшего суд принял решение лишить вас должности следователя первого уровня, – продолжал твердо Демьян. – В остальном – вы остаетесь в своем праве.
Я усмехнулся, наведя резкость на его лице. В праве… Они забрали у меня Марину в клинику для реабилитации. Причина, конечно, была. Спасая ей жизнь, я слишком резко швырнул ее в свою реальность, и девочка могла пострадать.
Я не видел ее неделю с той ночи. Но когда вез в участок, она была вполне в себе. Кусала только губы, ежась на пассажирском сиденье, но довольно твердо расспрашивала о том, что ей предстоит. Ее беспокоила безопасность. Но что происходило потом, когда ее забрали, я не знал.
– Сейчас девушка под присмотром, состояние ее удовлетворительное, – вдруг мягко заверил Демьян. – И вы сможете видеться.
Я сузил глаза на его лице. Видеться?
– Вы предлагаете мне видеться с избранной? Через стекло? Решетку?
Злость сдержать не удалось.
– Тахир, мы не изверги, – перешел он на неформальное общение, кивнув охране выйти. Адвокаты тоже покинули зал. – Мы все прекрасно понимаем. Ты сможешь реализовывать все свои права в отношении своей избранной. Только забирать ее себе пока не сможешь до решения суда. Это все, что я смог для тебя сделать. Ты же знаешь, что это достаточно мягкое заключение.
Да, всем было бы проще, сдай я Марину ликвидаторам. Никому не нравится, что систему обходят.
– Разрешите идти?
– Зайди ко мне на разговор сначала, – указал он на дверь в кабинет. Я кивнул и устало протер физиономию. Пришлось последовать за ним. – Неважно выглядишь.
– Странно было бы, будь по-другому, – нахмурился я.
– А ты дерзкий, – усмехнулся Демьян и поставил на стол два бокала под виски. – Будто ожил наконец… Я рад за тебя искренне.
Пришлось втянуть клыки и опустить плечи. Не знаю, какого черта я вызверяюсь тут.
– Я пока что-то не очень.
– Тахир, тебя пустят к твоей девочке в любое время суток на сколько захочешь. Можешь переехать к ней вообще. В твоем распоряжении врачи и психологи для облегчения адаптации.
– Это будет похоже на то, что я прихожу ее попользовать.
Демьяну надоело меня уговаривать.
– Ты знал, что рискуешь. Неси ответственность. – И он поставил передо мной стакан. – Пей.
Я только сжал зубы.
– Я понимаю, от чего тебя так рвет. Наша система не заточена на сохранение жизни людям. Я горжусь тем, что ты бросил ей вызов. За тебя. – И он легко коснулся своим бокалом моего, высекая тихий звон.
Я сделал глоток и откинулся на спинку стула. Ладно. Разберемся.
– Ты знаешь, как она? – поинтересовался.
– Нормально. В себе. Только на контакт не особо идет, но с персоналом взаимодействует. Тебе нужно с ней встретиться. – Он задумчиво поболтал виски в бокале. – Я устроил ей люксовый номер, всевозможные процедуры, прогулки…
– Демьян, это тюрьма. При всей благодарности тебе она этого не заслуживает. Сколько ее будут держать? Есть хоть какая-то информация? И со мной ей тоже нельзя было встречаться. Молодая совсем.
– Не скули, Тахир. Ты не потеряешь время, которое ее будут держать там. Будь с ней. И работай у меня.
– Что?
– Я предлагаю тебе повышение – должность моего заместителя. Как и раньше.
– И, видимо, у меня выбора нет.
– Не особо, – пожал он плечами. – Я ведь не просто так тебя звал к себе.
Нет, я не жалел о том, что случилось. Мне нужно разобраться с новой жизнью и понять, что вообще я могу сделать. На что имею право. Быть с избранной? Вряд ли. А вот понять, что ее загнало в мои лапы – да. Очень хочу узнать.
В стекло бился дождь. Гремел по козырьку под окном, чавкал шинами от проезжавших под окнами машин. И с ним казалось, что все по-прежнему, и я снова в общаге…
– Марина, с вашим здоровьем все в порядке.
Я отвела взгляд от окна и посмотрела на врача. Женщина в возрасте, серьезная, внимательная… Сложно поверить, что вот такие люди тут работают. Наверное, этот факт помогал мне освоиться. Потому что этот дождь за окном не значил, что я в прежнем мире. Я в совершенно незнакомом месте уже неделю. Сначала меня закрыли в какую-то камеру, и стало дико страшно. Но ненадолго. Потом за мной приехали, предоставили одежду и забрали сюда.
И теперь все эти люди носились со мной так, будто я была очень важным пациентом.
– Хорошо, что в порядке, – выдала я бесцветное.
– Вы решили вопрос с контрацепцией? – сменила она тему. – Что будем делать?
Я усмехнулась.
– Не понимаю зачем. Простите, но у меня же нет никого. А тот… Он же не появляется. Я так поняла, что на этом все.
Последнее, что помнила о незнакомце, с которым провела ночь – как он прижимал к себе, усадив на колени, пока не приехала какая-то служба. Он тихо просил не волноваться и обещал, что все будет хорошо.
С той ночи я больше не видела этого мужчину. И испытывала по этому поводу множество противоречивых эмоций. Воспоминания о нашей встрече занимали мысли чуть ли не все время. Все это казалось паузой, которая вот-вот кончится, и из светлого кабинета меня снова швырнут в какую-нибудь темную комнату…
С другой стороны, этот незнакомец странным образом казался самым надежным во всем, что со мной происходило. Наверное, я бы хотела, чтобы он пришел… Снова принял решение и объяснил, что мне тут делать вообще. А еще я пыталась вспомнить его имя, но не могла. Все, что мне от него осталось – кожаная куртка, которую отдал мне перед расставанием.
– Опыт и знания позволяют мне сомневаться, что на этом все, Марина, – участливо покачала головой врач. – Мужчины-оборотни просто так не ставят свои знаки девушке. Он не сможет без вас.
И вот это вот – оборотни…
Когда Римма говорила о своих клиентах, я не верила. Думала, у нее кукушка совсем поехала. Как оказалось, нет. Когда увидела глаза этого мужчины в темном номере, сразу вспомнила все ее рассказы. Только вот про регистрацию она ничего не говорила.
– Почему его нет? – глухо поинтересовалась я.
– Я не знаю точно, но слышала, что у него был судебный процесс по поводу всего случившегося с вами. Насколько поняла, он нарушил должностные обязанности.
Слова врача обеспокоили.
– Ему грозит что-то?
– Возможно, – неопределенно пожала она плечами.
– А у меня есть какое-то право узнать, если уж я что-то значу для него? – возмутилась я. – Или я буду сидеть тут и ждать, как вещь в бюро находок, пока он не придет за мной?
– Нет. Ваш спутник жив. Просто ему нужно время, чтобы разобраться с проблемами. Он придет. А вам нужно подумать о том, чего вы хотите в плане будущего.
– То есть я обязана теперь с ним спать? – усмехнулась.
– Марина, – подалась вперед врач, – инсценировка принадлежности оборотню не пройдет для вас обоих бесследно. Он не сможет сопротивляться инстинкту. И, я предполагаю, он спрашивал вашего согласия.
– Кажется, – передернула я плечами. – Я плохо соображала.
– Вы согласились. Все остальное – последствия. А моя работа – защитить вас от них максимально. И я предлагаю вам начать принимать контрацептивы, потому что барьерные методы после метки не самые надежные.
– Метка – это его укус в шею?
– Да. Если вы готовы, я могу рассказать подробно.
– Не хочу пока, – сглотнула я судорожно. – Давайте таблетки.
– Отлично. Вам доставят все необходимое в номер. Есть еще вопросы?
Вопросов не было. Я вышла из кабинета и направилась в жилой корпус.
Пока все выглядело, как в какой-то фантастике о будущем. Меня поселили в отдельной квартире с видом на парк. В ней имелась спальня, гостиная, потрясающая ванная и даже кухня. Мне предлагали заказывать либо готовую еду, либо продукты, и все доставлялось до двери в течение часа.
Раз в день меня сопровождали на прогулки с браслетом на ноге, как у настоящих заключенных.
Ну и черт с ним. Я бродила по парку, кормила уток и дышала свежим воздухом. Смешно, но эта новая жизнь оказалась для меня неплохим шансом, хоть оглядываться я не переставала. Все казалось, что меня найдут, вычислят…
Мне же обещали, что из-под земли достанут.
И только тот факт, что парк принадлежал клинике, а на каждом углу топтались охранники, да не абы какие – терминаторы настоящие! В общем, это все убеждало, что тут я в безопасности.
И только непонятное ожидание нервировало.
Сколько мне ждать определенности? Сколько меня будут тут держать? А мужчина этот, который меня спас… Теперь он решает мою судьбу?
Я задумчиво щелкнула ключом, открыла двери и сразу же замерла взглядом на паре мокрых солидных туфель на коврике. На вешалке – куртка, с которой прилично натекло воды. Россыпь мелких капель на белом полу вела в гостиную.
Я постояла некоторое время в онемении. Страшно было снова встретиться с его взглядом. А еще страшнее – вспомнить, что мы с ним… Что он сделал со мной. Потому что секс с ним не вписывался в общий ужас, который был связан с той ночью. Он показался какой-то вспышкой, неуместной слабостью и наслаждением, которых просто не могло тогда быть.
Если бы не все остальное, о такой первой ночи можно было бы только мечтать. Но остальное забыть невозможно, поэтому я едва дышала, медленно приближаясь к гостиной.
Он сидел в кресле, уперевшись локтями в колени, будто сильно устал.
– Привет, – послышалось хриплое.
И у меня что-то затряслось в груди, будто собачонка обрадовалась встрече с хозяином и задергалась ему навстречу.
Я обняла себя руками, чтобы унять это странное чувство. Зря я не спросила доктора обо всем, что может быть после этого укуса на шее.
– Здравствуй, – съежилась под мужским взглядом.
При свете дня он оказался симпатичным. Резкие черты лица, внимательный взгляд, жесткие губы. Виски с проседью… И все это обжигало солнечное сплетение стыдом за… то, что подставила его? Но у него был выбор. Что позволила с собой сделать? Так он спасал… Стыд сжигал и опалял щеки нестерпимым жаром.
– Как ты?
Я сжалась сильней.
– Нормально. Ты?
Он повел удивленно бровью и слабо усмехнулся:
– Не знаю, что тебе сказать.
– Мне говорят, что теперь моя жизнь зависит от твоего решения.
– Мы с тобой в странной ситуации, – выпрямился он в кресле и откинулся на спинку. – Жизнь твоя спасена. Но цена до конца непонятна.
– Почему?
– Я не кусаюсь, Марина, – и он кивнул на соседнее кресло. – Вернее, кусаюсь, но не сегодня.
Я только усмехнулась, прошла к креслу и залезла в него с ногами.
– Что с ценой? – спросила тихо.
– Пока не знаю.
– Я слышала, что тебя судили.
– Это ерунда.
– Врач говорит, мне нужны противозачаточные таблетки.
– Не нужны. Я тебя не трону.
– Она говорит, ты не сможешь.
Наши взгляды встретились, и он усмехнулся.
– Я зверь, но это не значит, что у меня нет силы воли, собственного достоинства или уважения к тебе. Я не жалею ни о чем. Но пользоваться тобой я не буду.
Почему-то стало горько.
– Так… ты уйдешь?
– Да. Но если тебе что-то понадобится или случится что-то – звони в любое время дня и ночи.
Я тяжело сглотнула, глядя, как он пододвигает заготовленную визитку.
– С твоим делом еще не закончено, буду им заниматься.
– Я здесь никого не знаю, – тихо выдохнула я.
– Но ты и меня не знаешь.
Мои слова его будто удивили. Его взгляд стал по-настоящему пронизывающим и изучающим.
– Я знаю, что ты рисковал, когда спасал меня. – Я посмотрела ему в глаза, не понимая: я что, прошу, чтобы он остался?
– Марина, у нас есть целая служба, которая поможет адаптироваться.
– У тебя много таких спасенных? – усмехнулась я зло.
– Ты одна, – нахмурился растерянно он.
– Семья есть? Ты женат?
– Нет, – слабо усмехнулся он. – Я бы не смог тебя спасти, если бы у меня кто-то был. – Он подался вперед, пристально вглядываясь в мое лицо. – Не хочешь, чтобы я уходил?
– Наверное.
Он долго смотрел мне в глаза, прежде чем продолжить неожиданно неуверенно:
– Это сначала тебе кажется, что ты одна. Потом освоишься, заведешь знакомства… Наш мир тесно связан с людьми. Твой мир никуда не делся, он рядом.
– У меня нет никого в том мире, – разочаровано сжалась я и отвела взгляд за окно.
Дождь кончился, и теперь яркие ало-сиреневые пятна заката разбежались по подоконнику и белому столу. Наверное, им тут привычнее наблюдать, как девочки с ума сходят от новых открытий и таких вот мужчин. Я видела тут таких. Но для меня все это казалось спасением, о котором только можно было мечтать. Как же я устала…
– Когда я смогу выйти отсюда?
Он нахмурился, напряженно глядя на меня.
– Пока что этот вопрос не решен. Идет судебное разбирательство. Думаю, когда тебе станет легче, тебя вызовут на допрос. Но тебе ничего не грозит…
Я почти не слушала.
– Ладно. Тогда можете идти, не хочу вас задерживать, – отвернулась я.
Он не сказал больше ничего. Поднялся еле слышно и исчез в полумраке коридора. А когда щелкнул замок, я прикрыла глаза, выдерживая привычный удар пустоты в груди. Сколько раз от меня так уходили те, на кого я рассчитывала? Много. Почему я вдруг понадеялась на этого? Как же его имя?
Я подскочила и сгребла его визитку с ручки кресла.
Тахир.
Тахир Муратович Сбруев.
Судья. И мобильный.
И он ушел.
Я шел по коридору как во сне, не особо замечая что-либо вокруг. Уверенность, что Марина не будет рада меня видеть, неожиданно не оправдалась. Девушка расстроилась, когда я сообщил о решении оставить ее в покое. Но почему? Потому что я не намерен пользоваться ситуацией? Или потому что бросил ее одну? Но я не могу просто быть рядом и не трогать. Даже эти двадцать минут с ней дались нелегко. А этот ее взгляд, полный надежды, провоцировал поддаться искушению все сильнее.
Только она не понимала последствий, а я хорошо представлял, чем это все может кончиться. Если девочка захочет дать заднюю – я сломаю ее… Нет, лучше до этого не доводить.
Я вышел на улицу и направился к машине. Занятый все это время своей проблемой, я старался не думать о Марине, чтобы дать эмоциям улечься. И таблетки, что мне прописала врач, кажется, неплохо работали. Я был в себе, насколько это вообще возможно.
Про Марину нарыть пока ничего не удалось, но я и не особо старался. Следователи, которые собирали информацию о ее прежней жизни, пока тоже разводили руками. То ли у девочки фальшивые документы, то ли настолько тайная жизнь, что на поверхности ничего не собрать.
А мне стало интересно. Нет, я не мог просто так уйти. Я буду наворачивать вокруг нее круги, пока не отпустит… Если вообще отпустит. Глядя на нее при свете и без тумана в голове, я понимал, что ничего мне тогда не показалось. Она еще красивее, чем в тот вечер. Каждое ее слово и движение будто рисовало радужные брызги на поверхности, и те ярко бликовали на солнце и били по глазам. Я даже не думал, что такое еще раз возможно. Шанс? Скорее издевка судьбы. Снова. И за что я впал в ее немилость?
И, словно извиняясь за это, я вдруг получил один из самых долгожданных звонков. Звонил Эльдар, мой приемный сын.
– Пап, привет.
– Черт, – выдохнул я, растекаясь по водительскому сиденью.
Эльдар служил в различных горячих точках, оставляя мне тревогу за его жизнь и бесконечное ожидание.
– Я в порядке.
– Ранен?
– Пустяки.
– Значит, из госпиталя звонишь.
– От тебя не скроешь.
Будь он человеком, это бы меня скорее обрадовало. Но оборотням в человеческом госпитале не позавидуешь. С сильными ранениями есть риск оборота. Но этому паршивцу каким-то образом везло. И люди спасали ему шкуру из раза в раз, так и не догадываясь о риске, с которым имели дело.
– Что на этот раз?
– Мелочи, говорю же. Ногу прострелили. В нескольких местах.
Я скептически молчал.
– Обе ноги. Одна пуля в заднице. Сидеть больно. Лежу на животе.
– Эль, может, домой?
Он вздохнул.
– Да. Нужно будет раны зализать.
– Буду ждать.
– Я напишу, как выеду. Пока.
Я еще долго сидел, не решаясь заводить двигатель, и смотрел невидящим взглядом вперед. Никогда еще не чувствовал себя таким вымотанным. Я не справлялся.
Недолго думая, я вывернул руль и выехал с парковки медицинского корпуса. Нужно было проветриться, успокоиться, побегать по лесу и повыть на луну. И весь этот ассортимент возможен только в доме за городом. Там меня ждала тишина, прошлое… хороший виски.
И полное одиночество.