До сих пор мне снился только какой-то бред. В одну ночь я путешествовала на ледоколе в компании очаровательных пингвинов. Не далее как вчера – размышляла, стоит ли делать прививку от бешенства после укуса куницы (хотя до сна понятия не имела, как вообще эти куницы выглядят).
Но если это был сон, то самый невероятный на свете! И очень красивый!
Залитый светом город можно было брать в качестве декорации к какой-нибудь утопии. Он был белоснежный, невесомый, почти воздушный. Аккуратные домики с острыми пиками крыш, мосты из белых веток, фонтаны из прозрачного, напоминающего лед, материала. Даже облака на небе – и те были белее привычных.
Все это я рассматривала, открыв рот и крепко держась за специальную ручку на седле белого орла, что нес нас в город. Кажется, воздушное движение здесь подчинялось своим правилам, потому что мы не полетели напрямик, а обогнули дворец и зашли со стороны океана. То и дело я видела вдалеке других орлов со всадниками на спинах, но они ни разу не оказались достаточно близко, чтобы можно было их рассмотреть.
А еще удивительно, но несмотря на скорость и высоту, я почти не ощущала ветер. Волосы послушно лежали так, как я уложила их днем, к тому же было тепло.
– Магия, – пожал плечами Дилан в ответ на вопрос.
Магия. Легко ему одним словом объяснить переворот привычных реалий.
Океан тоже меня поразил прозрачной водой с множеством солнечных бликов. Даже с высоты можно было рассмотреть дно и тени стаек рыбешек. Но самое невероятное, самое шокирующее открылось с веранды ресторана, куда приземлился орел. Испугавшись посадки, я не сразу заметила открывшийся вид, а когда неловко спешилась и поправила платье, ахнула.
– Это академии-близнецы, – пояснил Дилан, ткнув пальцев в два замка неподалеку.
Острые башни были такими высоченными, что их концы терялись где-то в облаках. Два прекрасных сказочных замка, абсолютно одинаковых внешне, за исключением цвета: одна академия была отстроена из белого камня и мрамора, вторая – из темного и металла.
– Ваше высочество, – к нам тут же подскочил молодой парень в, вероятно, форме служащего ресторана – белоснежных штанах и рубашке с золотистым шейным платком. – Желаете столик на веранде?
– Да, чтобы для моей спутницы открывался самый чудесный вид.
Я старалась не вести себя, как деревенская девочка, впервые очутившаяся в мегаполисе, но не могла не глазеть на все вокруг. Мы разместились на небольшом, но очень красивом балкончике с видом на академии, и Дилан сам сделал заказ.
– Впечатляет? – не без гордости в голосе сказал он.
– Не то слово. В голове не укладывается. А почему академии называются близнецами? Вернее, я понимаю, почему, но кто там учится?
– Маги. А близнецы они потому что светлое здание – это Магическая Академия Рассвета, а темное – Магическая Академия Сумрака. Видишь ли, у нас есть определенные магические законы, которые на первый взгляд сложно понять. Есть маги-рассветники: их сила активна лишь во время светового дня, она просыпается с рассветом. А есть маги-сумеречники, они могут пользоваться своей силой лишь с наступлением сумрака. Поэтому наш мир никогда не спит. Он, фактически, разделен надвое.
– А ты какой маг?
– Рассветник. Вся королевская семья – маги рассвета. Сейчас мое время. – Дилан довольно потянулся и весело на меня глянул. – Грейс, у тебя такое лицо!
– Не издевайся. Я до сих пор не уверена, что не в коме.
– Ты не в коме. Ты наконец-то у меня в гостях.
– В сказке.
– Не обольщайся. Наш мир далек от утопии. Рассветники и сумеречники… не скажу, что мы друг друга ненавидим, но определенное напряжение есть. К тому же это деление магии рождает кучу проблем. Представь, что с лучами заката ты становишься беспомощной, обычным человеком! А у тебя есть враг-сумеречник… или сумеречника нанимают твои враги. Чуть больше десяти лет назад отгремела настоящая гражданская война между рассветом и сумраком. Тогда моя семья и пришла к власти, отец чудом объединил две магии и установил порядок. Но во многих княжествах он до сих пор зыбкий.
Интересно, что он подразумевал под фразой «моя семья пришла к власти». Уж не переворот ли с сопутствующим использованием того самого разделения магии.
– А прошлая власть была на сумеречной стороне? – не удержалась я.
– Нет, – Дилан фыркнул, – прошлый король также был рассветником. Папа не свергал его, если что, он был избран народом после того, как его предшественник натворил кучу дел.
– Никогда не любила историю, – призналась я, – но история другого мира ужасно интересная!
– О, да. Жаль, что у меня нет степени по истории, и я не смогу рассказать так интересно, как наш с сестрой препод.
– Хорошо. То есть ты учишься в академии?
– Нет, я уже закончил. Сейчас я в аспирантуре, делаю проект по вашему миру. Хочу изучать проходы и иные миры. К счастью, я не наследник престола, поэтому с папочкой отдувается брат, а я волен выбирать дело всей жизни. Правда, выбор не велик: военная карьера, благотворительность или наука. Мне нравится твой мир, ну а так как с первыми лучами заката я теряю магию, мама совсем не возражает, что я пропадаю на Земле.
Я с легкой грустью подумала, что мама наверняка будет возражать против нашего романа. Такие мысли и раньше меня посещали, но сейчас для них появилось еще больше оснований. Принц? Да никогда иномирянке не позволят быть его девушкой! Не говоря уже о большем.
Когда принесли вино, Дилан спросил:
– Ты помрачнела. Я тебя расстроил?
– Просто подумала, что твоя семья вряд ли придет в восторг, когда узнает, что ты встречаешься со мной.
– Это ты напрасно. Иномиряне пользуются уважением.
– Серьезно?
– Конечно. Ведь вы – кладезь знаний об иных мирах. Книги, написанные иномирянами, становятся бестселлерами. Их приглашают вести лекции, они работают в газетах, пишут колонки и все такое.
– Ну, я тот еще кладезь. Могу написать книгу рецептов коктейлей. «Маргарита», «Голубая лагуна», «Б-52» и фирменный коктейль «Пьянанасик».
– Кстати, это тоже будет пользоваться успехом.
– Но маме не понравится.
– Маме понравится, если я женюсь на княжне и буду курировать один из ее фондов, но она уже поняла, что этот номер не пройдет.
Дилан нагнулся и накрыл мою руку своей.
– Не бойся. Ты займешь то место в моей жизни, которое я для тебя приготовлю.
Это должно было прозвучать уверенно и окончательно развеять все мои сомнения, но почему-то по коже прошелся мороз. Будто в голосе Дилана прорезалась скрытая угроза. Я поспешила отмахнуться от нее, пригубила вино и натянуто улыбнулась.
– За свидание в новом мире. – Дилан поднял бокал.
– За свидание в новом мире, – послушно отозвалась я. – Какие планы на сегодня?
– А что ты хочешь?
– Посмотреть твой мир, конечно.
– Тогда погуляем. Пройдемся по центру, затем пообедаем, а потом заедем к одной моей знакомой. Мне нужно ей кое-что передать.
– Что за знакомая?
– Так, с учебы. Не бери в голову.
Новый мир ошеломил, сбил с толку и не оставил никаких мыслей, кроме щенячьего восторга. Передо мной словно вывалили целую гору подарков и сказали «это все тебе, Грейс, все для тебя». Я крепко сжимала руку Дилана, чтобы не потеряться, но головой вертела, как шарнирная кукла.
Город оказался пронизан магией. Не знаю, как остальной мир, а эта его часть совершенно точно оправдывала свое название.
Магиа.
Ма-ги-а.
Я перекатывала слово на языке, пытаясь вслушаться в его звучание. Пока что оно было напрочь лишено смысла, но если выдастся шанс здесь задержаться, то Магиа станет не абстрактным странным словом, а местом. Со своими воспоминаниями, вкусами, запахами и цветами.
– А почему я понимаю, о чем они говорят? – спросила я, пока мы брели вдоль улицы огромного парка.
– Ты со мной, а мне не хочется тратить время на элементарное обучение. Но можно будет как-нибудь заняться нашим языком. Он очень простой, даже проще английского, как мне кажется.
– Дилан… – Я наконец решилась попросить о том, что сидело в голове с самого утра. – А ты можешь показать мне магию? В смысле… свою. Как ты это делаешь.
Он лукаво усмехнулся и с притворной задумчивостью спросил:
– А что мне за это будет? Я могу рассчитывать на поцелуй?
– Идет!
Мы остановились посреди дорожки, и Дилан огляделся. Я думала, он не хотел демонстрировать всем силу, но, похоже, просто опасался кому-то помешать. Сделав кистью круговое движение, он словно достал что-то из воздуха, а еще точнее – зачерпнул горсть солнечного света и превратил ее в небольшого сияющего орла, который сорвался с ладони и растворился в воздухе, оставив после себя сноп искр.
– Ого… – Я пораженно выдохнула. – Красиво.
– Я многое умею. Расскажу тебе подробнее о магии позже. А сейчас… – Он развернул меня к себе. – Хочу свою награду.
Поднявшись на цыпочки, я коснулась его губ своими в легком поцелуе. На большее мне бы не хватило смелости – я сама испытывала неловкость, глядя на парочки в общественных местах, и не собиралась становиться на их место.
– Так нечестно, Грейс! Подразнила и бросила!
Но голос Дилана доносился словно издалека – я услышала музыку.
Она звучала совсем рядом, от парня с виолончелью, которого еще минуту назад там не было. Музыка не вписывалась в солнечный и светлый, полный магии, день. Смотрелась чужеродно со своей мрачностью и нетерпеливостью. Она напоминала бурную реку с порогами и ледяными глыбами на пути потока. В летнем парке с белоснежными мостами можно было ожидать игривый звон колокольчиков, меланхоличное фортепиано или степенную скрипку, но эта музыка показалась мне гораздо более магической, чем все, что я видела и слышала до нее.
Она увлекала за собой в темный омут, будто стирала власть рассвета, и под слоем золота проглядывали мрачные сумерки.
Музыкант был одет в длинный черный плащ, а его лицо было скрыто под большим капюшоном. Но он с такой страстью отдавался мелодии, что не было никакого желания отвлекаться на его личность. В этот момент она была музыкой, и только.
Я неосознанно сделала несколько шагов к нему, будто завороженная. Не я одна, надо заметить: вокруг постепенно собиралась толпа. У парня в ногах я заметила небольшую медную шкатулку, в которой поблескивали светлые камушки классической огранки.
– Это ваши деньги? – спросила я.
Показалось, Дилан чем-то недоволен. То ли тем, что я отвлеклась на музыканта, то ли им самим – он так плотно сжал губы, что они превратились в тонкую ниточку.
– Да. Это наши деньги.
– А…
Я хотела было попросить Дилана бросить парню с виолончелью символическую сумму, но он неожиданно резко дернул меня из толпы и устремился куда-то в глубь парка. Я только с сожалением оглянулась и до последней секунды вслушивалась в мелодию, пока все звуки не стихли.
– Эй? Ты чего? Он ведь хорошо играл!
– Он сумеречник, – сквозь зубы ответил Дилан. – Он не имел права сюда приходить!
– Ого, – хмыкнула я. – Похоже, вы и правда друг друга ненавидите. Отголоски войны?
– Не в этом дело. Это негласное правило. Когда светит солнце, сумеречники не лезут со своей культурой в нашу жизнь. Но постоянно находятся идиоты, для которых смысл жизни – нагадить окружающим.
Я испуганно притихла, а Дилан остаток дня был раздраженный и молчаливый.
Мы прошлись по парку, полюбовались академиями-близнецами вблизи. Мне было не по себе от холодной и отчужденной атмосферы между нами: Дилан явно заметил, что мне понравилась музыка, и не пришел в восторг. Но, когда перед нами раскинулось еще одно чудо света, он все же чуть потеплел.
За академиями, на территории кампуса, там, где на газоне группки студентов лениво готовились к экзаменам, весело общались и практиковались в магии, виднелась смотровая площадка. Сначала я думала, что откроется вид на океан и ту часть города, что я еще не видела. Но, подойдя к перилам, я ахнула: внизу были только облака!
Целое озеро облаков. Как будто из разлома в земле в воздух вырывались белоснежные хлопья сахарной ваты. В них то и дело мелькали силуэты каких-то птиц или животных, я не могла рассмотреть.
– Что это? – спросила я, обернувшись к Дилану.
Его будто подкупила моя искренняя радость.
– Это наше любимое развлечение. Смотри.
Он показал на противоположный край разлома, где молодая девушка в белом облегающем костюме делала что-то типа зарядки. Но когда она вдруг, как ныряльщица, сложила руки над головой и прыгнула прямо в облака, я ахнула!
– Что за…
– Смотри! – Дилан не позволил мне отвернуться.
Некоторое время ничего не происходило, а потом девушка вынырнула из облаков, словно то была обычная вода. И я поняла, что напоминали силуэты внизу: пловцов!
– Это тоже магия, я правильно понимаю?
– О, да. Облачный бассейн – уникальный дар Гелиоса для нашего мира.
– Гелиос – это бог солнца?
– Не совсем. У нас нет богов. Но есть… м-м-м… некие предшественники. Те, что были до нас. Но не морочься этим, потом изучишь.
– А у сумеречников есть что-то подобное этому бассейну?
– А нам обязательно говорить о сумеречниках? – снова холодно отозвался Дилан.
– Извини.
Медленно день клонился к середине, а затем и вовсе за нее перевалил. Мы пообедали в милом ресторанчике, окруженном поющими фонтанами, и я поняла, что новый мир начал меня утомлять. Теперь, когда Дилан не отвлекал меня рассказами о нем, блеск рассветной магии словно начал слепить. Хотелось закрыть глаза и посидеть немного в тишине. Даже глаза начали болеть от всеобщих блеска, лоска и чистоты.
Вот уж не думала, что когда-нибудь буду ждать сумерек с нетерпением. Я хихикнула: только бы не ляпнуть это вслух! Ну и уклад у них здесь, они ведь, кажется, и впрямь друг друга ненавидят только на основании магической силы.
Хотя в моем мире люди ненавидели друг друга на основании расы, религии, политических взглядов или модных брендов, так что не мне удивляться местным странностям.
Ближе к вечеру Дилан снова повел меня к орлу, наверняка для того, чтобы навестить его знакомую. Я слегка нервничала перед первой встречей с незнакомым человеком из этого мира. Что она скажет? Как отнесется ко мне? А если я опозорюсь и сделаю что-то не то?
Так, во всяком случае, я считала – что страх, сосущий под ложечкой, есть ничто иное как волнение интроверта. Уже потом, много позже, я задавалась вопросом: не предчувствие ли так отчаянно мешало мне дышать всю дорогу до старинного особняка на границе густого непроходимого леса. Но даже если оно им и было – я успешно отмахивалась от интуиции.
Хотелось задать Дилану еще тысячу вопросов, но он явно не был настроен болтать. Хотя все еще сжимал мою руку, свободной с легкостью управляя орлом.
Дневной свет стал тускнее, и я поняла, что близится сумрак. Здесь это как-то особенно отчетливо ощущалось. Быть может, во всеобщем настроении, а может, и природа работала по-другому. Вряд ли здесь вообще действовали земные законы. Точно не в облачном бассейне.
Я чувствовала, что начинаю уставать от свалившейся на голову информации. Нужно вернуться домой, позвонить отцу, а потом немного поспать. Пусть здесь время и идет иначе, я-то не спала больше суток! И если бы не боялась лететь на здоровенной хищной птице, то непременно бы уснула прямо здесь.
Наконец центр остался позади, а следом за ним и спальные кварталы. Мы определенно направлялись за город, хотя пики академий все еще хорошо виднелись. Но лес впереди, кажется, был нескончаем. Когда орел пошел на снижение, я рассмотрела несколько особняков, расположенных на расстоянии друг от друга. К каждому примыкала территория с садом, огороженная красивым кованым забором.
– Что это за место? – спросила я.
– Оно называется Академия Идеальных. Хотя это неофициальное название, пансион не имеет статуса учебного заведения.
– И зачем мы здесь?
– Сейчас, – улыбнулся Дилан.
У меня по коже прошелся мороз. Но я связала это с прохладным вечерним ветерком.
По вымощенной темно-красным камнем дорожке мы поднялись на крыльцо, и дверь сама собой распахнулась, приглашая нас внутрь. Академия сразу мне не понравилась: какая-то совсем не подходящая сияющей сказке, что показал Дилан. В другой ситуации я бы назвала внутренние интерьеры особняка сдержанными, строгими и классическими, а сейчас показалось, что даже стены, выкрашенные в темно-серый цвет и разбавленные лишь сияющими светильниками и картинами в позолоченных рамках, излучали холод.
– Ваше высочество… я не ожидала увидеть вас.
Я увидела самую красивую женщину в мире. И самую роскошную. Она появилась на лестнице бесшумно, и так же бесшумно спустилась к нам. Казалось, она не идет, а плывет, и я была почти готова увидеть за ее спиной крылья, но женщина оказалась самой обычной.
Но очень, ОЧЕНЬ красивой. Роскошные светлые волосы тяжелыми кудрями рассыпались по плечам. Темно-бордовое платье облегало фигуру, а руки в черных кружевных перчатках сжимали небольшую тетрадь с золотистыми вензелями на обложке. У женщины была ослепительная приветливая улыбка и очень холодный взгляд. От такого контраста стало не по себе.
– Эржбет, – усмехнулся Дилан, – только не лги, что рада меня видеть.
– Что вы, Ваше высочество, ложь – роскошь, давно мне недоступная. Во всяком случае рядом с вами. Представите свою спутницу?
– Конечно.
Я нервно улыбнулась, но, полагаю, улыбка получилась вымученной.
– Это Грейс. Она в полном твоем распоряжении, Эржбет.
Постойте-ка… что?!
– Она обладает магией? – спросила женщина.
– Нет, она из другого мира.
– Дилан, что это значит? – тихо спросила я.
Хотя под задумчивым и каким-то усталым взглядом этой Эржбет ощущение грядущих неприятностей стало нестерпимым.
– Скажи спасибо за прогулку, Грейс, и слушайся Эржбет.
– Дилан, я очень надеюсь, что Эржбет – это стилист и визажист, потому что иначе…
– Еще увидимся, Грейси.
Он не дал мне договорить, просто развернулся и ушел! Открыв рот, я смотрела, как медленно закрывается дверь, отрезая солнечным, уже по-закатному красноватым, лучам света доступ в мрачный особняк.
– Идем в моей кабинет, Грейс, – со вздохом произнесла женщина.
Она все еще казалась мне идеальной, но сейчас еще и опасной.
– Нет уж, к черту! – воскликнула я. – Я ухожу! И передайте…
Меня отбросило от двери с такой силой, что я запуталась в подоле и больно упала на спину. От неожиданности из легких выбило весь воздух, а на глазах проступили слезы.
– Ты не покинешь это место до тех пор, пока я не разрешу, – холодно и строго произнесла Эржбет. – Здесь круглосуточно дежурят маги. Даже ночью. Я спишу твою глупую выходку на неопытность, но за следующий проступок жестоко накажу. А теперь поднимайся – и я отвечу на твои вопросы.
Показалось, что меня окатили ледяной водой. Следовало благодарить отца за то, что с малых лет привлекал меня к работе в баре: я могла сохранять самообладание даже видя перед собой откровенного неадеквата. Но Эржбет до неадекватов было далеко, а Дилан просто ушел, оставив меня наедине с самым главным вопросом.
Когда и как, черт подери, я вернусь домой?
Мне не хотелось отвечать на него самой себе.
Я поднялась, отряхнула платье и закусила губу от боли: падая, я ударилась локтем. Аж искры из глаз посыпались! Хуже, наверное, только вписаться в ножку кресла пальцем ноги.
Вслед за Эржбет я поднялась на второй этаж, попутно пытаясь осмотреться и приметить пути к отступлению. Но внутри особняк будто казался в разы больше, чем снаружи. А еще – судя по гробовой тишине – был совершенно пуст.
Эржбет впустила меня в большой кабинет с красивыми панорамными окнами, выходящими на темный лес. В только-только наступающих сумерках он выглядел зловеще и мрачно. А может, на меня так подействовала гнетущая атмосфера этого места. И холод, исходящий от женщины. Холод и грусть.
У нее было много книг. В детстве мне казалось, что человек, у которого много книг, не может быть злым. Жаль, что детство давно закончилось.
– Садись, – Эржбет села за стол и кивнула на кресло напротив.
Я не сдвинулась с места.
– Не упрямься, Грейс, это не в твоих интересах.
– В моих интересах вернуться домой, меня ждет отец.
– Это невозможно. Мне жаль.
– И почему же?
– Так решил Его высочество.
– Но это ваше высочество. И я – не его собственность!
Я даже не его девушка, похоже.
– Обычно я не даю объяснений девушкам, которые ко мне приходят. Но для тех, кого приводит Его высочество, делаю исключения. Цени это, Грейс. Сядь!
Я вздрогнула от громкого командного голоса и против собственной воли опустилась в кресло. Это удовлетворило Эржбет, и она кивнула.
– Хорошо. Ты знаешь, что это за место?
Я молча покачала головой.
– Нас называют Академией Идеальных, хотя официального статуса академии у нас нет. Официально мы – частная школа, пансион для девушек, не обладающих магической силой.
– Прекрасно, и причем здесь я? Я закончила школу в своем мире. И не понимаю…
– Не перебивай, Грейс. Мы здесь не выдаем дипломы, хотя в программе есть различные предметы. Мы готовим спутниц для высокопоставленных лордов Магии. Идеальных спутниц.
В который раз за день у меня открылся рот.
– Вы…
Потом закрылся. В глубине меня все еще сидела маленькая воспитанная девочка.
– Обычно девушки приходят к нам добровольно, однако иногда их приводят лорды. Поэтому наша академия надежно защищена, убежать из нее невозможно. Тебе придется принять наши правила, усердно учиться и подойти во всеоружии к главному приему года, на котором твой хозяин подтвердит намерение взять тебя к себе по завершении академии. Кстати, обучение длится год. И кстати, дорогая, закрой рот, это неприлично.
– Вы что, здесь элитных шлюх готовите?
– Я передумала, открой обратно. Над тем, что из него исторгается, предстоит много работать. Мы готовим не шлюх, а идеальных спутниц для сильных мира сего. Идеальных во всем, Грейс. Во внешности. В общении. В игре. В постели. Во всем. Каждая выпускница моего пансиона всю жизнь принадлежит одному мужчине.
– То есть она его жена?
– Нет, – улыбнулась Эржбет. – Не жена. Заполучить идеальную – единственный законный способ уйти от обвинений в измене. Девушки идут ко мне затем, чтобы устроить свою жизнь. После выпуска они ни в чем не нуждаются, купаются в роскоши, живя в тени своих лордов.
Я снова закрыла рот. Эржбет напряглась. Но на этот раз у меня не осталось слов.
– Но тебя привел принц, ты на особых условиях. Будешь участвовать во всех мероприятиях академии на общих основаниях, однако после выпуска отправишься к Его высочеству.
– А если я не хочу? У вас что, нет правоохранительных органов? Это похищение! Я хочу вернуться в свой мир!
– Грейс, это принц. Ему не говорят «нет». И я не стану. А если ты посмеешь, то быстро пожалеешь. Грейс, ты не первая иномирянка, приведенная Его высочеством. Они все были такие же: огромные испуганные глаза, синее платье, светлые волосы. Угрозы, торг, возмущения. Некоторые пытались бежать, вредили другим девушкам или себе, некоторые оказывались благоразумнее и принимали правила игры. Но все…
Она выпрямилась в кресле и посмотрела мне прямо в глаза.
–Каждая из них через год становилась нашей достойной выпускницей.
– И где же они теперь? Или у принца есть целый гарем?
– Это не мое дело, Грейс. Я занимаюсь девушками только до выпуска. Дальше их судьбу решают хозяева.
Я закрыла глаза. В висках пульсировала боль, а желудок сжимался в спазмах, но, к счастью, с обеда прошло достаточно времени, чтобы можно было не бояться, что меня стошнит.
Эржбет, к моему удивлению, со вздохом поднялась и открыла небольшой секретер. Извлекла оттуда бутылку с сапфировой жидкостью, два хрустальных бокала и налила что-то явно алкогольное – по комнате поплыл можжевеловый аромат.
– Выпей. – Она протянула мне бокал. – Полегчает.
Не стоило пить из чужих рук, оказавшись в такой ситуации, но во мне уже не было энергии на сопротивление. Эмоции, мысли и страхи смешались в дурацкий салат с абсолютно несочетающимися ингредиентами: злостью на Дилана, страхом перед будущим, совершенным непониманием происходящего и… стыдом перед отцом, который оказался прав.
Нельзя было верить Дилану! Нельзя было ехать с ним!
Но ведь нас многие видели. Папа проспится, поймет, что я исчезла и поднимет на уши всех! Полицию, знакомых, клиентов! Нас вспомнит девушка из минимаркета на заправке, кто-нибудь отследит мобильник. Он до сих пор лежит у меня в кармане и, хотя я пару раз доставала и смотрела на неизменный статус «нет сети», он наверняка трекнулся в доме Дилана.
И что? Полиция прижмет его к стенке и Дилан расколется про другой мир? Так бывает только в сериалах, да и то в основном сезону к пятому.
А теперь Эржбет казалась понимающей и даже заботливой.
– Многое в этой жизни несправедливо, Грейс. Ты сейчас напугана и обижена, но в жизни бывают и более страшные потрясения. Поверь мне.
– Откуда вы знаете? – Я замахнула стакан с джином и поморщилась. – Раз Дилан приводил много девушек.
Алкоголь на голодный желудок и волнение мигом вскружил голову, но спокойствия, вопреки ожиданиям Эржбет, не добавил. А вот куража – еще как! Я была далека от того, чтобы пытаться вылезти через окно, но не собиралась и сдаваться. Основная проблема была даже не в том, чтобы выбраться отсюда – выход найдется, я уверена. Основная беда в том, что портал на Землю находится в королевской оранжерее, и вряд ли в нее так уж просто проникнуть.
Как же я вляпалась! Никогда в жизни больше не влюблюсь!
– Идем, тебя нужно переодеть в форму. Другие девушки уже готовятся ко сну. Все остальное – завтра. Ах, да… Ступай за мной.
Вскоре я потерялась, плутая за Эржбет по длинным темным коридорам особняка. Не следовало пить джин, он притупил реакции. Особняк изнутри был просто огромен, но ни в одну из дверей заглянуть не удалось. На них не было табличек и номеров.
Женский пансион, готовящий любовниц для богатых магов… так вот что скрывается за блеском солнечной Магии. А я уж было подумала, что хотя бы в параллельной вселенной есть островок света и всеобщего счастья.
Мы спускались вниз и, по ощущениям, уже давно опустились под землю. Здесь было прохладно и особенно тихо, ни одной живой души! Наконец Эржбет остановилась перед внешне ничем не примечательной дверью, взялась за ручку и склонила голову.
– За этой дверью, Грейс, то, что должно раз и навсегда избавить тебя от желания сбежать. Я не испытываю удовольствие от этого, но я – руководитель пансиона, и обязана поддерживать дисциплину. Идеальные девушки не нарушают правила.
С негромким скрипом отворилась дверь, и я ахнула, увидев тесное темное помещение с одной-единственной узкой деревянной койкой. На ней сидела девушка. Роскошные рыжие волосы спутались и висели вдоль лица грязными сосульками, а исцарапанные руки сковывали массивные кандалы.
– В моей академии у воспитанниц есть все: еда, крыша над головой, образование и гарантия золотого будущего. И те, кто этого не ценят, оказываются на месте Одетты.
Девушка, кажется, настолько устала, что даже не обратила на нас внимания, а Эржбет закрыла дверь и улыбнулась, будто мы только что обсудили светские сплетни за чашечкой кофе.
– Тебе все понятно, Грейс? Идем переодеваться в форму или желаешь занять соседний с Одеттой номер?
Стены коридора превратились в клетку. Стало душно и темно, я помотала головой, чтобы избавиться от тумана, но стало только хуже. Каким-то чудом я заставила себя сделать шаг, за ним еще и еще, пока следом за Эржбет не вышла наверх, где дышать стало не в пример легче. Когда она открыла еще одну дверь, я уже была готова ко всему, но внутри оказалась обычная прачечная с рядами стеллажей, где ровными стопками оказались уложены полотенца, одежда и прочий текстиль, необходимый академии-борделю.
– Как же я ненавижу этим заниматься, – пробормотала Эржбет. – Обычно это делает Элен. Так, какой у тебя размер… вот.
Она сняла с полки несколько стопок чего-то черного.
– Это – форма академии. Она должна быть на тебе постоянно. Первое правило: форма надевается утром, перед завтраком, и отдается в прачечную вечером, перед отбоем. Спать в форме, надевать несвежее платье, носить помятую форму или испачканную – запрещено! Переоденься и отдай мне свою одежду, она тебе больше не понадобится. Все остальное получишь завтра. Полотенце для умывания, ночная сорочка и халат на твоей постели в спальне под номером девять. Давай скорее, Грейс, у меня нет времени с тобой возиться.
Чувствуя странную, накатившую внезапно, слабость, я отошла за ширму и принялась переодеваться. Формой академии служило относительно короткое – на пару сантиметров выше колен черное платье с белоснежным кружевным воротничком. Когда я посмотрела на себя в зеркало, то почувствовала, что еще немного, и правилом про запрет ношения грязной одежды придется воспользоваться – меня сейчас стошнит!
Если бы неизвестный волшебник вдруг предложил мне оказаться сейчас рядом с Диланом, я бы вцепилась ему в лицо! Еще недавно я раздумывала над его предложением, а сейчас убила бы его и не поморщилась!
– Ты готова, Грейс?
Снимая платье, я почувствовала странную тяжесть, и в последний момент опомнилась: телефон!
Здесь не было связи с Землей, зато мобильник служил единственной ниточкой, связывающей меня с домом. Сейчас он стал слишком ценным, чтобы просто выбросить его вместе с чужим платьем. Благо, в форменном наряде были карманы, и я быстро переложила телефон, убедившись, что он на беззвучном режиме, а яркость убрана на минимальное значение.
Буквально через секунду после того, как я сделала это, за ширму заглянула Эржбет.
– Отлично. Обувайся, и пойдем.
К платью шли обычные черные лодочки.
– Тебе много всего понадобится, разберемся с этим завтра. С утра прочитаешь устав академии и выучишь его к вечеру, я буду спрашивать. Если не выучишь – накажу. С остальным тебя познакомят девушки. Ах, да… Грейс, в моей академии категорически – слышишь, категорически! – запрещены свары, ссоры, драки, интриги и скандалы. Тебе ясно? Дружи с девочками, не лезь в бутылку.
Мы вновь оказались в холле, и я с тоской посмотрела на дверь. За ней меня ждала свобода. Или хотя бы первый шаг к свободе, потому что выбраться из академии мало, нужно добраться до отца. И как это сделать, совершенно неясно. Господи! Он же сходит там с ума! И корит себя за пощечину, за сказанные в гневе слова.
«Или не может продрать глаза после попойки», – совершенно не к месту подумалось вдруг.
Эржбет остановилась у подножия лестницы, рассеянно огляделась, будто вспоминая, что еще мне не сказала, но в итоге просто махнула рукой:
– Слишком поздно, я ужасно устала. Продолжим завтра. Сейчас покажу тебе комнату. Ты тихо войдешь, найдешь единственную свободную постель со стопкой чистых полотенец, ляжешь и проспишь до самого подъема. Тебе ясно, Грейс? Не смей никого тревожить!
– Хорошо, – нехотя ответила я.
– Чудненько. Тогда…
Она осеклась, потому что входная дверь с едва слышным скрипом открылась сама собой, впустив в холл сумерки. Я успела рассмотреть двоих охранников у дверей, а потом увидела гостя – и застыла.
В нем было что-то пугающее, не столько в облике, сколько во взгляде. На темно-синем камзоле блестели какие-то нашивки: возможно, мужчина был здешним чиновником или военным. На черных, как смоль, коротко стриженых волосах виднелись капли воды – на улице шумел дождь.
– Что ты здесь делаешь, Бренн? – резко и даже гневно спросила Эржбет.
– У меня может быть лишь одна причина явиться сюда, – с легкой хрипотцой и явной насмешкой сказал незнакомец.
Он скользнул по мне взглядом, задержавшись всего на пару секунд, но я почувствовала, как пол уходит из-под ног и схватилась за перила. Это еще больше развеселило гостя.
– Кажется, твоя дебютантка немного… как бы сказать? Нажралась?
– Грейс, ты идешь вот в эту дверь. – Эржбет тоном, не терпящим возражений, ткнула пальцем в нужную сторону. – Твоя комната под номером девять. Немедленно!
Ничего не оставалось, как поползти – а у меня и впрямь получалось скорее ползти, чем идти – куда велено. Я чувствовала взгляд загадочного Бренна, от него по спине прошел холодок. Прежде, чем темнота очередного темного коридора отрезала меня от звуков из холла, я услышала:
– Хочу внести залог за идеальную. И ты не имеешь права мне отказать, Эржбет, как бы ни ненавидела. Я – советник Его величества.
Потом я начала отсчитывать двери. В тусклом свете одного-единственного на весь коридор ночника я кое-как рассматривала цифры, ища нужную. Мне было так плохо, что мысль лечь прямо в коридоре не казалась такой уж кощунственной! Голова кружилась, желудок то и дело скручивало от спазмов. Состояние напоминало нечто среднее между опьянением и низким давлением, которое иногда накрывало всех, кто жил у моря, в низине.
Наконец я схватилась за нужную ручку. Стараясь не шуметь, ввалилась в комнату, ухватилась за стену и сползла на пол, осознав, что не смогу сдвинуться с места.
– Это еще кто? – послышался чей-то голос.
– Похоже, новенькая.
– Что это с ней?
– Она же не собирается спать здесь?
– Какое тебе вообще дело? Не наши проблемы, пусть спит, где хочет.
– Девочки, вы невыносимы!
Перед глазами все расплывалось, поэтому я даже не пыталась рассмотреть обладательниц голосов.
– Эй, ты как? Тебе плохо? Как тебя зовут?
– Грейс… – Язык тоже ворочался с трудом.
– Идем-ка, Грейс, я уложу тебя на постель. Давай, поднимайся… вот так, осторожнее.
Кто-то подвел меня к кровати, отогнул покрывало и помог сесть. Я закрыла глаза, проваливаясь в сон, но девушка, в лицо которой я никак не могла всмотреться, похлопала меня по щекам. Это было как во сне, когда невозможно сфокусировать взгляд и приходится преодолевать неведомую силу, мешающую двигаться.
– Не спи! Ты должна переодеться, иначе завтра тебе влетит. Давай, вот твоя рубашка. Девочки, отвернитесь, вы ее смущаете!
Я попыталась сказать, что мне плевать, и я совсем не стеснительная, но смогла издать невнятное «м-м-м». И зачем только я переодевалась в форменное платье, если сейчас надо раздеться и бросить его в корзину для белья?
– Ты была в кабинете Эржбет, да? Нельзя пить джин в кабинете Эржбет. Это всегда заканчивается вот так. Ничего, завтра все пройдет, ложись.
Опустившись на подушку, я почувствовала облегчение, будто закончила интенсивную тренировку. Сердце колотилось с бешеной скоростью. Тоскливо подумав, что если то, что подмешала в джин Эржбет вдруг вызовет у меня тахикардию или какой-нибудь гипертонический криз, меня вряд ли кто-то будет спасать.
А Дилан наверняка найдет себе новую дурочку.
Мои соседки быстро уснули, а мне мешали «вертолеты». Голова кружилась при каждой смене положения, будто я выпила не пару глотков, а всю ночь кутила с компании текилы! Наверное, так себя чувствовали посетители папиного бара, когда увлекались коктейлями и потом жаловались, что их укачивает при виде моря.
Море… папа. Мне снова стало грустно при мысли о нем. Я старалась не расплакаться, но все равно несколько раз всхлипнула, надеясь, что соседки уже спят и не услышат. Несмотря на адскую слабость, я долго смотрела в потолок, не спеша отключаться. В глубине души еще теплилась надежда, что завтра я открою глаза в нашем трейлере и за утренней уборкой перескажу папе странный сон.
О другом мире, полном солнечного света, о белых орлах, парящих над академиями-близнецами, о бассейне, полном облаков. О принце-предателе, растоптавшем мою первую любовь и о мрачном особняке, скрытом и от солнечного света и от понятий добра и порядочности. Об академии, в подвале которой страдает рыжеволосая юная девушка. О тюрьме, из которой мне только предстоит убежать.
Уже засыпая, я вдруг почувствовала приятный летний ветерок – окно в спальне было открыто. Балансируя на краю между сном и явью, я вдруг совершенно четко услышала:
–Лу́на…
Мгновенно протрезвев, я вскочила на постели. Но четыре девушки-соседки крепко спали, а за окном царила совершенная тишина.
***
Бренн Фаренгейт ненавидел счастливые концовки за лицемерие. Всегда есть тот, для кого концовка совсем несчастливая, иначе, Гелиос подери, это не книга, а дерьмо. Герои победили злодеев, и вернули миру солнце, но для кого-то путь окончен, для кого-то конец совсем не счастливый, но…
Всем плевать.
Он ненавидел счастливые концы за то, что, в отличие от большинства, не умел отмахиваться от второстепенных никому не интересных трагедий и радоваться на руинах чужих судеб. Может, это потому что Бренн и сам был второстепенным героем, на трагедию которого всем было плевать.
Самое кровоточащее воспоминание – последний вздох невесты под грохот праздничного фейерверка.
Станешь тут приятным человеком.
Эржбет влетела в кабинет, готовая метать молнии. «Хорошо, что она рассветница», – подумал Бренн. Сейчас у Эржбет не было магии. На то и расчет.
– Что ты здесь делаешь, Бренн? Я надеялась, ты забудешь о моем существовании, как и обещал.
– Я уже ответил на этот вопрос, Эржбет. Я здесь, чтобы внести залог за идеальную.
– Ты не получишь девушку! – отрезала она.
– Это не тебе решать.
Эржбет никогда не отличалась сдержанностью, она умела играть холодную стерву только перед своими воспитанницами. Бренн знал, что один его вид выводит ее из себя, и предпочел бы не бередить старые раны. Но ему нужна идеальная. Сейчас или никогда.
– Я советник Его величества, с разрешения которого действует твоя академия. Я – князь Фаренгейт. И имею право на идеальную.
– Ты разведен, богат, хорош собой, ты можешь получить любую девушку, стоит только поманить.
– Но я хочу идеальную.
– Мы не делаем здесь с ними ничего такого, что делало бы их особенными. Это просто воспитанные девушки, вот и все. И капелька правильной работы с репутацией.
– Хочу такую.
– Нет.
Она отвернулась к окну и замерла. Изящная фигура, контуры которой нежно обрисовал лунный свет. Когда-то Эржбет была первой красоткой Магии. Возможно, из-за этого у них с королевой были такие сложные отношения. Бренн даже думал, что после смерти королевы Эржбет вздохнет с облегчением, но… жестоко ошибся.
– Ты уничтожил мою семью.
– Ты знаешь, что я этого не хотел.
– Нет, Бренн, хотел.
– Только Эрмес. Его семья не должна была пострадать. Они…
– Скажи имя, Бренн. Кто не должен был пострадать? За какую цену ты продал их жизнь? За Ариадну? Думаешь, она смогла бы стать твоей женой после того, что ты сделал?
– Думаю, что нет смысла об этом говорить. Все случилось так, как случилось.
Она резко развернулась, глаза яростно сверкнули, и ему даже показалось, будто в кабинете стало светлее, но нет. Воображение играло с ним злые шутки.
– За то, что ты сделал, Бренн, ты должен носить траур до самой смерти! Каждое утро ты должен вставать с их именами на устах! Каждый вечер смотреть в зеркало и жалеть, что погибли мои девочки, а не ты!
Она сорвала с шеи массивный медальон на тонкой, сверкающей даже в полумраке, цепочке. Две половинки медальона – два портрета. Светловолосая кроха, девчушка четырех лет. И она.
Ариадна. Его Ариадна.
Бренн не хранил ее портреты в доме. Во-первых, они бесили сына, а во-вторых при одном взгляде на тонкие черты лица, светлые локоны и легкую, чуть насмешливую, но все же добрую, улыбку внутренности превращались в битое стекло, а в воспоминаниях всплывали полные ужаса глаза и трепещущее в груди сердце, готовое разорваться в любой миг.
– Не смей говорить, что имеешь право мне приказывать! Я была княгиней, Бренн! Сестрой королевы! Вы отняли у меня земли, людей, титул, деньги, семью! Отправили сюда… ты думаешь, это легко?! Отдавать таким, как ты, этих девчонок? Учить их этикету, танцам, законам, а потом самолично ставить на полку, как куколок – легко?! Я постоянно думаю о том, что если бы Лу́на осталась жива, ей было бы столько, сколько им. Она могла бы быть среди этих девушек, и тогда я думаю, что, возможно, смерть – не самый страшный вариант для нее. А потом ненавижу себя за эти мысли.
Она прерывисто всхлипнула и снова отвернулась, оставив медальон на столе. Бренн с трудом отвел взгляд от портретов и нечеловеческим усилием избавился от постыдного желания спрятать его в карман.
Незачем. Он и так помнит все ее черты.
– Зря ты пришел, Бренн.
– Я могу все исправить, Эржбет. Я могу… ей помочь.
– Это невозможно.
– Ты не знаешь всех граней магии. Возможно все. Но мне нужна девушка. Пожалуйста, Эржбет. Мне нужна идеальная.
Она долго молчала, и мужчине показалось, что ответа он не получит. Наверное, если он обратится к королю, чтобы тот надавил на Эржбет, это не будет выглядеть подозрительно, но тогда точно узнает сын…
– Какую ты хочешь? – Ее голос прозвучал глухо и равнодушно.
Бренн уже знал ответ:
– Ту, что была с тобой сегодня, когда я пришел.
– Это невозможно. Ее привел принц. Он заберет ее после выпуска, он не откажется от нее.
– С этим я разберусь сам. Просто внеси мое имя в список приглашенных и возьми залог.
– Самое отвратительное, – произнесла Эржбет, садясь за стол и открывая книгу с записями, – я знаю, что ты лжешь. Но не могу заставить себя отказаться от призрачной веры в чудо. И однажды кто-нибудь жестоко тебя за это накажет.