Андрей всё же побывал в гостях у атамана Уруслана. Уруслан встретил их с Овлуром вполне гостеприимно, напоил, накормил и спать уложил, но по расположению стана, охранявшего Сарай, прогуляться не пригласил. Зато во время гулянки рассказал много интересного. И даже показал предполагаемую карту еще не освоенных владений Гостомысла.
Карта была так себе, ни масштаба, ни точности и не гарантировала, но Андрею было достаточно лишь взглянуть на неё, чтобы понять весь грандиозный замысел Великого князя.
Она распространяла будущее влияние князя на всю территорию от Черного и Балтийского моря, до Тихого Океана, и включала в себя земли Индии и Китая. И хотя никаких таких, привычных названий на ней, конечно и в помине не было, Андрей сразу же понял, о чем идет речь. Всё что находилось восточнее и севернее Уральского хребта, называлось Тобол, а на западе, Дания и Норвегия были обозначены как Данморк. А вся эта грандиозная страна, которую Андрей знал, как Русь, на карте, называлась Великая Свитьод – Скифия.
Тобол, как оказалось, это имя деда Гостомысла, разделившего когда-то вместе с братьями, по сути целую планету, но так и не вступившие пока свои права.
Старший брат Тобола, Тарк, получил во владение Балгароланд, Унгараланд, Сакланд, Франкланд. А Тобол, кроме земель, обозначенных на карте, получил Спаниаланд, Румверьяланд, Данморк и Свитьод.
Всеми этими странами, кроме Тобола, в данный момент, правил Рим, и претендовать или оспаривать у Рима право на владение этими землями, ни Гостомысл, ни потомки Тарка не собирались, пока.
Андрей указал Уруслану на неточности, которыми изобиловала карта, и Уруслан проникся, вмиг протрезвел.
– Ты, что, бывал в этих землях? – спросил он, пристально глядя Андрею в глаза. – Не ошибаешься?
Андрей выдержал взгляд Уруслана.
– Не ошибаюсь, – сказал он. – Память хитрая штука, кое-что сама выдаёт, без моего ведома.
– Молчи, больше ничего не говори, ни мне, никому бы то ни было, – положил руку на стол Уруслан. – Как только мороз ударит, к князю поедем, там всё и расскажешь.
Уруслан больше никуда Андрея из своего лагеря не отпустил. Слишком много знал и умел этот странный найдёныш и его, было безопаснее убить, нежели потерять. А то, что в его войске могут находиться люди работающие на Рим, Уруслан никогда не исключал. Из расположения лагеря, Андрея умыкнуть не просто, а вот например из посёлка Овлура, гораздо проще.
– Как реки встанут, к князю с тобой поедем, – пообещал Уруслан Андрею. – А пока, у меня к тебе просьба. Хочу Гостомысла удивить. Не мог бы ты, в нашей кузне, научить кузнецов сабли и стремена ковать, а шорникам объяснить, как седла сшить правильные.
– Конечно, всё что умею, покажу и расскажу, – ответил Андрей.
– Нет, как раз, всё не нужно. Кому из кузнецов надлежит научиться ковать харалук, князь сам решит. Не гоже, чтобы такое умел каждый кто захочет. И бою, которым ты меня обезоружил, даже меня учить без дозволения князя не смей.
– Как скажешь, – пожал плечами Андрей.
«Понятное дело, что кого ни попадя учить делать качественное оружие не стоит. Как не стоит и боевым искусствам обучать всех без разбора. Встретишь такого в бою на свою голову, – думал Андрей. – Нет, с этими ребятами, ухо нужно держать востро и быть начеку. Слишком продуманные. Если посчитают, что такого как я легче убить, чем секреты мои врагу раскрыть. Убьют, не задумываясь. В целях безопасности так сказать.»
В связи с этим, предстоящая поездка к князю, Андрея не радовала.
Советник
В путь двинулись, когда ударили крепкие морозы. Большой караван, под охраной сотни закованной в броню пехоты медленно вытягивался из Сарая. Первые сани, нагруженные мёдом, рыбой, и прочими дарами приволжской природы уже исчезли в морозном мареве, а последние, еще только начинали движение.
Андрей прощался с Урусланом, который не мог оставить службу и поехать вместе с ним и Овлуром, назначенным старшим над охраной каравана.
– Держи, – Уруслан сунул Андрею, запечатанный сургучовой печатью свиток. – Отдашь лично в руки либо самому Великому князю, либо Юрию, его зятю, если он конечно не в Риме сейчас. Овлуру поручено оберегать тебя, пуще чем сам караван, твои знания о далеких землях, чую я – подороже рухляди будут.
Андрей не стал спорить с Урусланом, он был прав, и если Великий князь действительно решил завоевать эту половину мира, то знания, которыми обладал Андрей были действительно бесценны. Но он не знал, что земли эти считались не доступными, и запечатанными великой печатью, не позволявшей смертным входить, или покидать Тобол.
Поэтому, так удивился Уруслан, когда Андрей сказал, что бывал в этих землях, это означало, что теперь, путь в Тобол снова открыт и именно Андрей, знал об этом пути. Обстоятельство само по себе невероятное, а потому важное.
Андрей лежал в санях шедших посередине каравана, лошадь, любезно выделенная ему Урусланом бежала следом привязанная к саням за длинный повод, и на ходу то и дело выдергивала из саней клочки соломы.
Утренний мороз накрепко сковал снежный наст, который хрустел под полозьями навевая на тепло укутанного Андрея сон. Свойства, полученные им еще в том мире, постепенно возвращались к нему, и организм то и дело перестраиваясь еще нуждался в дополнительном отдыхе. Караван постепенно снизил темп, и теперь плелся еле-еле. Где-то впереди, были глубокие снежные заносы, и передним лошадям приходилось пробивать себе дорогу в глубоком снегу. Возницы то и дело меняли сани местами, давая отдых шедшим впереди, отправляя их в конец каравана.
Охрана ехала в санях, распределившись по всей длине обоза. Нападения конных татей в таком снегу не опасались, да и вообще никого не опасались. Напасть на такой большой обоз могли только хорошо вооруженные, имеющие в своём распоряжении не менее трех сотен разбойников лесные атаманы. Но они промышляли летом, по берегам судоходных рек, в основном на порогах и волоках, и предпочитали нападать на купцов, всячески избегая столкновения с княжьими воинами. Чинить разор Великому князю себе дороже. Можно легко и голову потерять.
Степняки, те тоже зимой никуда не совались. Зимой, по заснеженной степи далеко не побегаешь.
Так что, охрана была скорее для солидности, положенная по княжьему статусу, чем для защиты от татей.
За день прошли километров двадцать, не больше, и остановились на ночлег в лесном селении, отгороженным высоким бревенчатым тыном.
В селении их встретили такие же, как Овлур воины ополченцы, задачей которых являлось как раз оберегать этот зимник от разбойничьего люда. Здесь же был хорошо организованный постоялый двор, в котором с легкостью разместился весь прибывший обоз.
Людей Овлура встретили, как родных, и повели в огромный рубленый двухэтажный дом. Возницы же, в основном крестьяне, рыбаки и охотники, все сплошь бородатые мужики – отправились в другое, такое же добротное строение, расположенное рядом с конюшней, где они разместили выпряженных из саней лошадей, им спиртное не полагалось.
Андрей уже знал, что несмотря на то, что встретившие их поселенцы, как и Овлур, и возницы, носили бороды, они все же являлись людьми служивыми, что-то на вроде казаков в том, покинутом им мире.
Стол буквально ломился от огромных, жаренных, копченых и тушеных с овощами мясных деликатесов, а ведь ещё была и рыба, и полные чаши черной осетровой и красной щучьей икры. Откуда-то прикатили несколько бочонков с солеными грибами и медом. Бабы напекли пирогов, и подали на стол необъятные кувшины с хлебным вином – как здесь называли водку, и с хвалебной речи произнесенной старшиной поселения в адрес Великого князя начался пир.
Андрея никто не знал, но вопросов не задавали, видимо это было не принято. Подбородок Андрея уже основательно зарос густой бородой и его не относили к разряду воинов и считали таким же поселенцем как сами.
Небольшая заминка произошла лишь когда гости рассаживались за столом. Здесь каждый знал своё место, и тщательно следил за тем, чтобы оно соответствовало его статусу. Статус Андрея еще не был определен, но Овлур усадил его рядом с собой по правую руку, подчеркнув тем самым высокое положение Андрея среди поселенцев Уруслан Сарая.
Далеко за полночь, набравшегося мёдом Андрея отвели на второй этаж и уложили на медвежью шкуру. В помещении слабо теплилась сальная свеча, закрепленная на закопчённой стене.
Андрей развалился на спине, широко раскинув руки и ноги. В ногах что-то зашевелилось. Андрей моментально соскочил с кровати и схватил за волосы какое-то пискнувшее существо, и тут к нему вдруг вернулась его способность видеть в темноте.
В кулаке его левой руки была крепко зажата девичья коса, на него испуганно смотрела совсем еще молоденькая девчушка, в её карих глазах читался дикий ужас.
– Ты что здесь делаешь? – спросил ошарашенный Андрей, всё еще сжимая её косу.
– Хозяин послал, – пискнула девчушка.
– Зачем? – всё ещё не понимал Андрей.
– Для услады, – заплакала девушка. И тут до Андрея дошло. У него давно уже никого не было, и честно сказать, в свете последних событий он даже думать забыл об этом. Ломать местные традиции и лезть со своим уставом в чужой монастырь он не собирался.
Андрей отпустил девичью косу и погладил её по голове.
– Ну, ну, успокойся, для услады так для услады, – сказал он, заваливая девчушку на спину, благо одежды на ней никакой уже не было .
Выполнив свои обязанности девчушка тут же испарилась, выскользнула потихоньку из комнаты, стараясь не разбудить уснувшего Андрея, силы которого еще не полностью восстановились после перемещения.
– Вставай Андрей, – над кроватью у изголовья стоял полностью облаченный в броню Овлур. – Пора ехать, ну и здоров же ты спать.
– Разбудить тебя не могли, пришлось самому идти.
Андрей подскочил, не понимая, где находится, после сна, в котором вел бой с бандитами в Саянской тайге. Повертев ошалело головой, уставился на Овлура.
– Ты кто?
– Ты что, опять память потерял? – забеспокоился Овлур.
Но Андрей уже пришел в себя.
– Прости Овлур, сон дурной приснился, из прошлой жизни. Овлур понимающе кивнул.
– Одевайся, ехать пора, – повторил он и вышел.
Обоз уже вытянулся со двора и затерялся в лесу, Овлур и пятеро его телохранителей дождавшись Андрея, понеслись по утоптанному снегу галопом в след за обозом. Завтракали уже в обозе, пересев с верховых лошадей в сани.
Следующую ночь провели в лесу. Растянувшийся обоз встал там, где его застали надвигающиеся сумерки. Опасаться в этих глухих местах было некого, но Овлур всё равно не забыл выставить вдоль обоза посты, чем заслужил уважение Андрея, который понимал, что расслабляться в пути смерти подобно.
Наконец, на третий день обоз выехал из леса на хорошо укатанную дорогу, лошади сразу же побежали веселей.
– Жильё чуют, – сказал Овлур. – Не далеко осталось.
И действительно, часа через два, когда они въехали на пригорок, впереди показались сначала золоченные маковки Церквей без обязательных в Том мире крестов на куполах, а потом и сложенный из белого камня замок, без рва и подъёмного моста, обязательных атрибутов, принадлежавших замкам из памяти Андрея. Не было видно и бойниц.
«Странный какой-то замок», – подумал Андрей.
Вокруг замка широко раскинулось обнесённое бревенчатым тыном с заостренными верхушками большое поселение, больше сотни рубленных на века изб, из труб медленно поднимались в синее небо дымки. Обоз двинулся к крайней избе, стоявшей снаружи деревянной стены, у больших дубовых ворот – въезда в поселение.
Изба оказалась постоялым двором с многочисленными конюшнями и складами. Всюду суетились какие-то люди. На прибывший обоз никто не обращал никакого внимания, и Овлур ускакал договариваться с хозяином постоялого двора о размещении обоза и людей. Андрей огляделся: изба представляла собой большой четырёхэтажный дом гостиницу, в которой с легкостью могли разместиться люди из десятка таких обозов как их.
Вокруг горели костры, на которых прямо под открытым небом готовили пищу для постояльцев. В воздухе стоял ароматный запах жареного мяса. Еще дальше виднелись торговые ряды, где несмотря на ранний час и мороз уже вовсю шла бойкая торговля. Судя по всему, купцов в город не пускали.
Прискакал довольный Овлур, сумевший договориться с хозяином о размещении его людей на льготных условиях, так как почти всё, что они привезли, предназначалось Великому князю.
Овлуру с Андреем, досталась комната на четвёртом этаже, с большим деревянным балконом, выходящим на поселение, и они теперь могли любоваться на происходящее за тыном. Правда окна почти отсутствовали. Через затянутые бычьими пузырями отверстия в стенах ничего не было видно, и, для того чтобы посмотреть на замок Великого князя. Им с Овлуром приходилось выходить на балкон.
«Летом, когда с окон снимают пузыри, здесь веселее, – подумал Андрей. – Правда комарья по всей видимости немеряно, но местные не обращают на них внимания.»
Вечером посетили общественную баню, в которой мылись и мужики, и бабы все вместе, без разбору. Тут же, за небольшую плату можно было попользовать какую-нибудь из них, развратом это не считалось.
С утра Андрей посетил торжище. Рынок, его не впечатлил, оружие было не чета тому, что они привезли в дар Великому князю, которое Андрей ковал сам, по технологии усвоенной им ещё в том мире. А вещи и драгоценности, привыкшему к товарному изобилию двадцатого века Андрею, и вовсе показались убогими.
Овлур, сопровождавший Андрея в этом походе по рынку, был немало удивлен равнодушию Андрея к заморским ценностям.
– Ты верно был очень богатым человеком Андрей, – сказал Овлур с уважением. – Вона с каким презрением смотришь на вещи.
– Да уж, приходилось и кое-что получше видеть, – подтвердил Андрей. Он хотел присмотреть на будущее какие-нибудь сапоги, но они почему-то были все на одну ногу, как валенки, без разницы, на правую или левую.
– Где-нибудь здесь можно обутки себе сшить, – спросил Андрей.
В принципе, были бы инструменты, Андрей и сам мог бы сшить не плохую обувь, и даже колодки изготовить сумел бы. Но ничего такого у него не имелось, и поэтому приходилось надеяться на мастерство местных сапожников, если таковые имелись конечно.
– С той стороны поселка мастерские стоят, их не видать с этого места, – ответил Овлур. – Если хочешь, можем сходить.
Андрей хотел, и они, обогнув высокий забор из заостренных брёвен зашли в мастеровую слободу. Здесь располагались красильни, и обувные и портняжные мастерские. Шорники шили сбрую и сёдла, а кузнецы ковали необходимую утварь и мечи.
Правда оружие ковали не все, а только те, кому было дозволено Великим князем.
Изба сапожника стояла посередине слободы, и была отмечена особым знаком в виде висевшего над входом металлического сапога.
– Ишь ты, чего удумал, сапоги на каждую ногу отдельно шить, – удивлялся сапожник, когда Андрей стал объяснять ему суть его заказа. – Да у меня и колодок таких отродясь не было. И отец, и дед мой таких колодок не имели, да и никто не имеет, – пытался он вразумить Андрея.
Андрей долго объяснял сапожнику преимущества раздельно пошитой обуви, даже Овлур ошалело слушавший их спор, наконец уразумел выгоду от такого новшества. Но сапожник стоял на своём.
– Не бывает такой обувки, и всё тут.
– А если я сам сошью себе такие сапоги, у тебя в мастерской? – спросил Андрей.
«Спасибо Рамису, научил в своё время», – подумал Андрей.
– А давай, – загорелся сапожник. – Сошьёшь, я тебе бесплатно материал предоставлю, а коли нет, тогда в тройне мне за него заплатишь.
– По рукам, – улыбнулся Андрей. – С тебя липа на колодки, я их тоже сам выстругаю.
Андрей тщательно отполировал вырезанные из липы колодки, и приступил к пошиву сапог. Сапоги сильно отличались от тех какие носили в этих краях. Здесь в обиходе были мягкие, с коротким голенищем полусапожки. Андрей же сшил хромовые сапоги. Какие носили военные в его мире. Изнутри они были подбиты собачьим мехом. На всю работу он потратил сутки, в течении которых не спал и не ел. Сапоги получились очень изящные, с высоким голенищем, и очень тёплые.
Сапожник разглядывающий изготовленную пару сапог только цокал языком.
– Хороши! И где же ты так нашему ремеслу обучился?
Стоявший рядом Овлур не переставал удивляться способностям Андрея, оказавшимся не только талантливым кузнецом, но и сапожником.
Андрей решил одеваться так, как ему будет удобнее, а точнее так, как привык. Он заказал у портного галифе, подбитое тонким мехом и короткую меховую куртку. И еще он объяснил портному, как нужно сшить бурку и папаху. На куртке у него должны быть карманы, неслыханное для тех времён дело. В этом мире люди носили свое добро в специальных мешочках, обычно прикрепленных к поясу. Портной взялся выполнить заказ за два дня. За те деньги, которые обещал заплатить Андрей, это был вполне приемлемый срок.
Денег у Андрея ни копейки не было и он решил продать кое-что из выкованного им в поселении Овлура оружия. Овлур предложил Андрею продать один простой меч обычной ковки.
– Больше у тебя здесь всё равно никто не купит, денег не хватит. И не вздумай говорить, что сам ковал, у тебя разрешения нет на такую работу, узнает Великий князь, шкуру спустит. Скажи, в бою взял.
– Спасибо, – поблагодарил Андрей Овлура.
На свою беду, Андрей решил иначе и на следующий день прицепив к поясу саблю из харалужской стали, пошел на рынок.