– Хочешь поиграть в шахматы, капрал?
Эрик стоял над деловитого вида мужиком. Он дымил сигаретой и с хитрым прищуром смотрел на юношу. У него было небольшое брюхо, пышная борода, седина крапинками проглядывалась в чёрных волосах.
– Ты вообще знаешь, что такое шахматы? – мужик пустил изо рта колечко дыма. Оно достигло лица юноши. Блондин прикрыл глаза, так и не ответив. Кольцо распалось о его нос. – Видимо, нет! – сделал вывод мужик.
– Да я так, просто спросить хотел, – Эрик смущённо почесал нос.
– Лучше один раз сыграть, чем сто раз спросить! Садись! – он указал на место напротив себя.
Сняв с головы кепь, Эрик сел на поваленное бревно. Чтобы было удобнее, расстегнул зелёный мундир, кепь повесил на коленку и приготовился слушать. Мужик катал сигарету в зубах, одной рукой расставляя фигуры. Фигуры были вырезаны из дерева и явно сделаны любителем.
– Шахматы – это игра, которая представляет из себя схему всей жизни. Не помню, кто их придумал, но они были явно мозговитые ребята! Смотри, первое – башня, – он поднял фигурку из светлого дерева. – Башня ходит напрямик, – только туда, куда смотрит.
– Так разве башни ходят? – перебил его юноша.
– Чёрт их знает. Вот, может, в той далёкой стране и ходят… Не нравится – зови ладьёй!
– Это корабль?
– Да. А вот это офицер, – он поднял фигуру со странной, похожей на фрукт верхушкой. – Офицеру предназначено ходить только по одному цвету, на котором он начинает, – он показал пальцем на диагонали шахматной доски. – Конь, – тут уже вопросов к форме не возникало. – У него короткий путь, но он куда поворотливее остальных фигур. Ходит по жирной линии большой буквы «Ł». Теперь король, император – как хочешь – в общем, краеугольный камень шахматной битвы. Он не силён, но ценнее всех. Цель не убить его, цель – завладеть им, – создать такую ситуацию, при которой у короля не будет возможности что-либо предпринять, – мужик выбросил окурок и продолжил. – Ферзь или королева. Кто знает, кому пришло в голову сделать деву самой сильной фигурой, но потенциал её ходов огромен! – он продемонстрировал его посреди поля. – И… пешка. Её роль определяется, как пушечное мясо. Ход соразмерен статусу – одна-две клетки.
Эрик всё внимательно выслушал. Он оглядел свои фигуры – чёрные. Фигуры обоих оппонентов стояли по чёткому шаблону. У каждой только своя роль, которую ей пророчил создатель игры. И по правилам никто не смеет превысить возможности своего хода.
Мужик посмотрел на Эрика. Он внезапно протянул через доску руку и сказал:
– Познакомимся перед игрой. Форд.
– Эрик, – юноша пожал ему руку.
– Ну так начнём! Твоя сторона – просторный и волевой Кодиматрис! Моя – холодный и неприветливый, но справедливый Нортфорт!
Эрик, посмотрев на свои фигуры, так и представил солдат в мундирах вместо пешек, с жёлтыми погонами офицеров по обеим сторонам от императора и его верной императрицы, гордых всадников на конях, быстроходные суда на месте башен.
Форд, потирая руки, объявил, что первый ход за белыми и выдвинул вперёд свою пешку. Пусть он далее поддавался юному игроку, ему ничего не стоило за первые четыре хода одержать верх своим ферзём.
– Армия Нортфорта одержала победу! Император у них в руках! – победоносно кричал мужик. – Ну ладно, давай ещё раз.
Игра шла одна за другой. Эрик стал следить за возможными линиями ходов. Пару раз предугадал действия оппонента, но тот всё просчитывал намного дальше. Игра Эрика превращалась уже не в оборону, а в выживание. Кто-то из солдат подходил посмотреть на игру, но зрители быстро сменялись другими, – ничего интересного ни в одной партии не наблюдалось.
– Ну ничего, капрал, в следующий раз, – приободрил Эрика Форд, когда сигнал трубы заставил их прервать игру. – Эй, постой! – Эрик удивлённо посмотрел на него. – Всю ночь же будешь без дела сидеть, – возьми, – Форд протянул ему закрытую доску.
– С-спасибо, большое, – растерянно сказал Эрик.
– Вернёшь! – погрозил кулаком мужик.
– Ага, – доска оказалась небольшой, и Эрик, сунув её под мундир, побежал с толпой.
Эрик, может, и не хотел думать об этом, как о провале – всё-таки он новичок – но чувствовал он себя разбито. Как он себя ни утешал, ничего не помогало. Вместе с остальными он присоединился к строю, поспешно застёгивая верхнюю пуговицу мундира. Перед шеренгами солдат встал подтянутый коммандер. Его донельзя серьёзные глаза смотрели поверх голов, – ни выше, ни ниже. Он высоко задрал подбородок и стал кричать, как кричат обычно все офицеры, что было громко, однако абсолютно непонятно. Вставший в третий ряд Эрик кое-как мог разобрать смысл слов.
– Солдаты!!! Вы здесь по одной причине! Вы здесь, чтобы отдать свои жизни на благо великой империи!
«Ну-да, конечно», – недовольно пробурчал себе под нос Эрик. Эту песню он уже слышал в разных исполнениях от всех высокопоставленных чинов, а содержание её никогда не изменялось. И пусть говорили они, вкладывая всю душу, юноша не мог понять: «Вас самих ещё не тошнит от этого?» С таким же удивлением он оглядывал лица рядом стоящих рядовых, которые с трепетом в восторженных глазах смотрели на коммандера.
– Ваш вклад в развитие Кодиматриса неоценим! Сегодня, как и вчера, как и завтра, как и в любую минуту вашей жизни, вы послужите стране! Вы отдадите жизнь за императора?!
– ТАК ТОЧНО! – хором отозвались шеренги.
Эрик молча открыл и закрыл рот.
– Вы смелы, как никогда, бравые войны! Если сегодня ваши револьверы задымятся, а ваши штыки намокнут кровью, то только во имя Его Величества Императора! ЗА ИМПЕРАТОРА!
– ЗА ИМПЕРАТОРА!!! – воодушевлённо прокричали солдаты, и вместе с ними раскрыл рот Эрик.
– Капитаны пятого, шестого отряда, солдаты в вашем распоряжении! Капитаны остальных отрядов, отправить солдат на обязательные работы! – отдал приказ коммандер и покинул мнимую трибуну.
По группам солдаты разошлись, а его отряд – отряд Эрика – и пятый оперативно перестроились, встав перед своими капитанами. В сумме двести с лишним человек остались на поле, что временно выполняло функции плаца в лагере. Трава здесь была уже изрядно истоптана, когда вокруг жёлтая растительность оставалась ещё нетронутой. Капитаны о чём-то посовещались, и один из них вышел вперёд.
– Сегодня ночная смена ваша. Порядок патруля все помнят. Сейчас за оружием и к границе полмили шагом. Вопросы?! – с вызовом спросил капитан, хищным взглядом обводя подчинённых.
– НИКАК НЕТ!
Удовлетворённый их послушанием, капитан сделал знак второму. Оба подошли к своим отрядам, и прозвучали команды.
– Пятый отряд, направо-о!
– Шестой отряд, направо-о!
Одновременно и очень звучно грохнули по земле сапоги. Развернулись зелёные мундиры.
– Шагом… марш!
Под ободряющее «Левой. Левой. Р-раз, два, три!» отряды двинулись к расположению за оружием. Устало выстукивая ногами общий такт, Эрик шёпотом передразнивал капитана:
– …ųõŧa, sęŋd, jŧ [раз, два, три]…
Брат говорил, что служба поможет ему. Однако Эрику за несколько месяцев глубоко надоело это всё. Чрезмерный патриотизм в каждом слове, дисциплина за каждым действием, глубокое неуважение в глазах всякого офицера… С каждым днём Эрик всё больше чувствовал себя овцой в едином стаде. И, кажется, он один это чувствовал или, по крайней мере, не хотел принимать. Всем нутром ему было это отвратительно, но подписанная где-то в армейском штабе бумага никак не отпускала его отсюда. Вроде Ллойд и хотел помочь ему, но Эрик уже понял – армия не его стихия. Было острое ощущение, что после окончания службы он будет на седьмом небе, а пока он находился на девятом или хотя бы на пятом кругу Преисподней.
Вооружившись, отряды покинули расположение. В четыре колонны они шагали по наезженной дороге по направлению к заставе. Пыль, солнце, холодный ветер неустанно сопровождали солдат. Поминутно сбиваясь с шага, Эрик смотрел вбок, туда, где алое светило тонуло в лесном частоколе. Лучи рассеивались меж голых деревьев, падали на сухую траву, окрашивая её в ярко-рыжие цвета. Эрик любовался живым пейзажем, всё думая, как сохранить эту красоту.
«Элиза бы нарисовала точь-в-точь. Каждый лучик и травинку, и листок, – с трепетом мечтал он. – Её рука сделала бы это ещё красивее».
– Давай, иди, – кто-то злобно толкнул его сзади.
Блондин прибавил шагу, ровняясь на сослуживцев слева. Они шли под монотонный счёт, – две сотни здоровых молодых мужчин с грузом мешков, шинелей и железа. Что бы делали они на воле, в быту? Да то же самое: плясали бы под дудку дворян, которые, в свою очередь под, императорскую. «Император – под божественную… А может, он и есть верхушка пирамиды? Кто знает…» – Эрик мысленно пожал плечами.
На заставе отряд разминулся с предыдущей сменой. Солдаты стали расползаться вдоль линии костров – по несколько маленьких групп на один. Солнце совсем село. Начиналась тёмная, непроглядная, хоть и звёздная местами ночь. Обняв свой карабин, закутанный в шинель Эрик сел поближе к костру. Пламя играло на лицах его соседей. Самый заядлый подал голос, стал рассказывать историю. Слушая её краем уха, Эрик боролся со сном. Тепло и огонь магическим образом погружали его в медитацию.
– …был, но только на подавлениях. Да не стреляли в нас. Кому бы?
– Так сколько ты убил? – спрашивал другой.
– Да где-то пять.
Другой капрал, из отряда Эрика, заговорил:
– Зачем сравнивать эту войну и настоящую? По беззащитным змеям каждый может стрелять. Мой брат был на анимских островах. И вернулся… без рук. Мы с мамой думали, что это будет единственной проблемой… Ужасно. Но, оказывается, офицеры там дают солдатам «жёлтого короля».
– Что? – переспросил один из солдат.
– Это наркотик, Максвелл, – отвечал капрал. – Он используется для уменьшения боли, то есть его можно купить хоть у аптекаря. У тех, на Анимии, его наверняка было много, – «fłaõŗęjm» – так он называется по-научному. В малых дозах всё хорошо, а вот большое количество…
– А-а! Я слушал про эту штуковину, – сказал другой, широко улыбаясь.
– Солдаты, конечно, мало об этом знали, – продолжал тот. – Зачем использовать на солдатах лекарство, когда те под «королём» легко пойдут на убой? Мой брат был одним из таких. Дома у него началась ломка. Нам было больно смотреть.
– Твою мать, да. Я знаю друзей, что то сидят на этом! Они не с Анимии, но «жёлтый король» давно распространился по континенту.
– А я не слышал… – вздохнул Максвелл.
– Так вот, нам приходилось покупать его в недалёком городе. Потом даже шериф приходил… – голос капрала стал тонуть в стрекотании кузнечиков.
«Усну. Ничего всё равно не случится. – думал Эрик. – А если случится… проснусь…»
Он так устал, что совсем забыл про шахматы под одеждой. Юноша не помнил, как сдался сну, однако проснулся он, вероятно, так же быстро, как заснул, хоть его и не будили. Разговор на повышенных тонах над его ухом, заставил Эрика вскочить, одной рукой невольно схватившись за оружие. Почему-то ему в голове ясно представилось, что в них стреляют, однако то были следы уходящего сна.
Ночь только кончала свой дозор, где-то на востоке небо чуть посветлело. Ветер нагнал густые облака. Эрик чихнул, а затем взглянул на своих сослуживцев. Двое стояли на ногах и громко спорили, в то время как третьего не было видно.
– Отдай сюда! – кричал первый с красным треугольником сержанта.
В полутьме Эрик смог разглядеть, что второй – капрал, который говорил вчера у костра – старательно отмахиваясь от другого, держал за спиной пистолет с толстым бронзовым дулом, – до армии Эрику никогда не приходилось видеть сигнальное оружие.
– Отдай сюда – слышишь, идиот?!
Робко и аккуратно блондин поинтересовался:
– Что… что такое?
Сержант оглянулся на Эрика.
– Да этот, как его… Ушёл и нет его, короче, – сказал он.
– Максвелл, – поправил его второй.
– Да какая разница! Главное, что его нет! Нужно дать сигнал по инструкции! – закричал сержант.
– Но что, если… сигнал будет ложным? – капрал опустил глаза.
Сержант сжал кулаки и сделал угрожающий шаг в его сторону. Скрипя зубами, он медленно говорил:
– Да что ты за идиот такой? Кем бы тебе этот Максвелл ни был, мне плевать. У нас есть инструкции. Чёртовы инструкции не просто так придумали! Мы границу охраняем, олух! Если кто-то нападёт, а мы прошляпили…
– Да кто нападёт…
– Что ты сказал? Что ты..?!
Сержант наотмашь ударил несогласного в лицо. Он упал в траву, сигнальный пистолет покатился по земле. Эрик спросонья вообще не понимал, как реагировать на всё это. Всё время дежурства они должны были связываться с остальными группами, посредствам посыльного, – от костра отделялся человек и шёл к следующему костру. Как только он приходил, посылали нового дальше, и так до самой заставы. Сейчас, видимо, цепочка прошла, и Максвелл должен был вернуться, чтобы этот сержант пошёл к своему костру на стороне побережья.
Тот уже поднял пистолет, направив дуло в небо, и спустил курок. Оставляя дымный след, зажжённая звёздка красной кометой устремилась вверх. Теперь он успокоился. Сержант опустил руку и посмотрел на лежачего, затем на Эрика.
– Делов-то, – вздохнул он, подошёл к костру и сел. – Советую быть наготове. Просыпайся, – обратился он к блондину.
– Да… – отозвался Эрик.
Он встал, потянулся. Пусть ему не нравилось быть в шкуре военного, форма ему очень симпатизировала. На тёплую они пока не перешли, но и короткие зелёные мундиры выглядели, на его вкус, неплохо. Он отряхнул одежду от сухих травинок, кусочков земли и, следуя совету сержанта, накинул на плечо ремень от карабина, достал и проверил боезапас револьвера. Это был уже не тот револьвер, коим он так и не выстрелил в Декстера. Новая модель револьвера выпускалась всё так же компанией Кольта, но называлась теперь «Миротворец».
Потирая место удара, с земли поднялся капрал. Он безнадёжно посмотрел в спину сержанту, а затем обратился к Эрику:
– Послушай… Эрик, да? Я не думаю, что с Максвеллом что-то случилось. Просто он… он… у него бывают провалы в памяти, – он чуть понизил голос. – Я давно его знаю. Мне не следует такое говорить, но… бывает, он делает что-нибудь совсем бессознательно и только через минут десять приходит в себя, – он виновато опустил голову.
– Чего? – сержант обернулся. – И он пошёл на службу, никому не сказав об этом? И ты не сказал?! Вас отдадут под трибунал, помяни моё слово. Такой ненормальный может и своим же в спину выстрелить!
– Он не ненормальный, – возразил капрал.
Он поднял с травы кепь и, надев её, решительно сказал:
– Я пойду найду его.
С молчаливой злобой на лице, сержант сел у костра и стал раздувать пламя. Эрик сидел и думал. «Наверняка, у этих друзей были причины пойти в армию. Даже с такими проблемами… На что только люди не идут ради родины. Немыслимо. Или они рискуют за эти армейские гроши? Пусть мне это чуждо, я бы помог ему». Он поднялся и окликнул уходящего капрала:
– Стой! Я с тобой.
Он встретился взглядом с сержантом. «И ты туда же? Дураки вы все», – вообразил Эрик его мысли. Но сержант промолчал. Быстрым шагом Эрик догнал солдата. Тот шёл секунд десять, не говоря ни слова, а потом тихо сказал «спасибо».
– Да не за что. Я не буду ничего спрашивать, только помогу, – ответил блондин. – Мне просто иногда кажется несправедливым такое отношение к… к людям, вроде Максвелла. И не только людям…
– Я Делмар, – нерешительно протянул руку капрал.
Эрик пожал её. Они направлялись куда-то по диагонали, уходя от линии постов. Эрик не стал возражать, – конечно, Делмар лучше знал поведение своего друга в бессознательном состоянии. Как помнил Эрик, там, куда они шли, был некий пролив. То есть океан был совсем-совсем рядом.
«Правда? Так близко океан? А я даже не заметил. Никогда его не видел. Наверное, удивительное зрелище. Элиза не рисовала океан…»
Дул восточный ветер, как раз со стороны берега. И Эрик, не обращая внимания на холод, почувствовал этот странный, доселе незнакомый ему запах океанской воды. Он представил эту бесконечную водную гладь, но был уверен, что его мысли в корне не верны. «Я же не могу представить того, чего не знаю. Даже не должен. Нужно просто увидеть».
Внезапно капрал остановился и показал рукой вперёд.
– Смотри на землю. Трава помята. Здесь совсем недавно был человек.
И они пошли по еле заметным следам. Ландшафт резко опускался вниз по ходу движения, и Эрик разглядел поток широкой реки. Это было русло пролива, которое вело… в океан. Приглядевшись внимательнее, блондин заметил кое-что. Он остановил попутчика за плечо и на его вопросительный взгляд ответил следующее:
– Там у реки был чей-то привал.
Недалеко от бьющихся о камни волн на голой земле чернели угольки и кучка золы. «Место небольшого привала. Такое ощущение, что не больше одного-двух человек были здесь», – рассудил Эрик. Он хотел было сказать об этом Делмару, но тот, похоже, даже не слушал его. Он смотрел куда-то дальше костра, вдоль русла реки, – туда, где бурлила быстрина. Теперь блондин тоже видел.
– Что… это?
Оба побежали прямо по мелководью. Эрик снял с плеча карабин и дослал патрон за рычаг-скобу. А ведь он до сих пор не стрелял в человека. Тогда, на дуэли он не смог. А что же сейчас? Если он не сможет, это уже точно будет конец. Сердце забилось чаще. Но беря себя в руки, Эрик крепче сжал оружие. «Я солдат или кто?»
Два капрала наконец достигли быстрины. Они встали по колено прямо в реке, не обращая внимания, как вода переливалась в сапоги, и смотрели на необычайную сцену. Точнее на последствия некой сцены, на премьеру которой они благополучно опоздали. В просторном русле реки еле помещалась поломанная яхта. Носом она утопала в воде, и карма была практически разорвана. Никаких остатков её нигде не было, – только мелкие щепки, выбитые из борта пулями. Стрелявшие уже упокоились по разные стороны пролива. Несколько солдат – не из патрульной смены – и люди в чёрно-белых костюмах. Трупы усыпали реку, узкий берег, корабельные борта – лежали, перевернувшись спиной вверх или уставившись в небо пустыми глазами.
Ничего не говоря, Делмар взял карабин на изготовку, взобрался по заваленному бушприту на борт – точнее на его оставшуюся половину – и стал смотреть туда-сюда, не отводя взгляда от линии огня. Эрик окликнул того:
– Эй! Стоит сообщить!