Селина
У меня была всего пара минут на то, чтобы прийти в себя и настроиться на предстоящую встречу и разговор с человеком, которого ненавидела всем сердцем и когда-то любила. Так любила, что забыла об осторожности, правилах и поверила красивым словам, не разглядев за блестящим фасадом чёрствого сердца, не способного любить.
Мы не виделись с Дереком четыре года.
А такое чувство, что это было только вчера.
Душный воздух жаркого июньского солнца, который горел на губах, растрепанная коса, пряди волос которой лезли в лицо, щекоча кожу. Поцелуй – жаркий, голодный и такой короткий. Потому что оба отлично знали, что еще секунда, и остановиться мы уже не сможем. Под ладонью – стук чужого сердца, которое билось так громко, в унисон с моим, и хриплый шепот у ушка.
«Я вернусь, Сэм», – произнёс он с улыбкой, прежде чем уйти, оставив одну в маленькой мансардной комнатке на грязном постоялом дворе.
Не вернулся.
Вместо него пришёл Леонард, который, не щадя чувств, рассказал горькую правду и предоставил веские доказательства чужого предательства и моей слепоты.
Я сжала кулаки, прогоняя подступающие слёзы. Как же тогда было больно, но удалось пережить это. Выдержу и сейчас.
– Герцог Архольд примет вас, миледи, – вернувшись, сообщил дворецкий. – Прошу за мной.
Удивление уже прошло, и пожилой мужчина смерил меня спокойным взглядом, явно присматриваясь как к потенциальной хозяйке. Надо же, а я, оказывается, герцогиня.
Горькая улыбка на губах и отрицание в душе.
Кивнув, я схватила подол платья и прошла следом вглубь особняка, слишком взволнованная, чтобы смотреть по сторонам. Каблуков на туфельках не было, но всё равно наши шаги гулко отзывались в пустом коридоре. Даже слуг не было. Всё словно вымерло или застыло перед встречей.
«Какой он сейчас? Изменился ли? Стал другим? И что будет, когда мы встретимся? Отзовётся ли что-нибудь в груди?»
Бесшумно открылась одна из дверей, и я, не медля ни секунды, сделала первый шаг.
Мергери вчера сказала, что Дерек возмужал, вырос и еще больше похорошел, став настоящим мужчиной. Не знаю, я ничего подобного не заметила. Молодой человек и раньше был хорош собой, а сейчас, в свои двадцать шесть, полностью утратил юношеское очарование, распрощавшись с пелёнками и вступив во взрослую жизнь.
В гостиной находился именно мужчина – уверенный, спокойный и сосредоточенный. Тёмный хищник, поймавший в свои силки белоснежную голубку. Так было раньше, а сейчас?
А я, стоя в дверном проёме, всё пыталась найти различия. Возможно, Архольд стал шире в плечах, мне казалось, что раньше они были меньше. Талия стала уже, или это из-за плеч. Волосы были всё такими же черными, и пряди длинной рваной чёлки всё так же падали на лоб.
Небольшая гостиная была обставлена чудовищной громоздкой мебелью. Мягкая диванная группа у окна с ванильно-розовой обивкой и резными ножками. Лиловые гардины, украшенные тяжелыми золотистыми узорами, тюль безобразного грязного желтого цвета, который совершенно не подходил сюда. Тяжелый тёмно-коричневый шкаф и небольшой камин, полка которого была сплошь заставлена фарфоровыми статуэтками розовощеких пупсов в самых различных позах. Всё это сбило меня с толку. Не так должна была выглядеть гостиная герцога, обстановка больше подходила для семидесятилетней бабушки, обожающей котиков.
И Архольд тёмным пятном выделялся на этом фоне, так ярко, что не заметить его было просто невозможно.
Один взгляд на молодого герцога, прямо в чёрные как ночь глаза, и сердце ёкнуло. Душа не забыла, как бы я себя ни убеждала, и сделать с этим ничего нельзя.
– Здравствуй, Сэм.
Голос Корвила был таким же низким, чуть хриплым, и так же, как четыре года назад, пробивал до дрожи в коленках. Вот только я больше не была той наивной семнадцатилетней девчонкой.
– Селина, – поправила я его, снимая с головы капюшон. – Для вас, герцог, леди Селина Торнтон.
Он стоял у окна – в тёмных прямых брюках, белоснежной рубашке, рукава которой были закатаны, подчёркивая загорелые накачанные руки. Образ дополняла графитового цвета жилетка, в небольшом кармане которой блестела цепочка от карманных часов.
– Знаешь, было бы странно называть собственную супругу по титулу.
– Я не твоя супруга, – произнесла я, входя в комнату и закрывая за собой дверь для того, чтобы прижаться к ней спиной, будто ища опору.
Свадебный обруч на голове никуда не делся, как и узор хамой. Я видела, как Архольд задержал взгляд на капельке на переносице, но лишь сильнее поджала губы.
Откуда этот стыд? Откуда желание прикрыть узор рукой? Мы ничего друг другу не должны.
Но то, что должно было стать праздником души и сердца, извещая каждого встречного о моём новом статусе, стало проклятьем. Узор не смоется две недели, а позор останется до конца моих дней.
Холодный и расчётливый взгляд Дерека словно возвращал меня на пять лет назад, опять превращая в наивную мечтательницу с верой в счастливое будущее и собственное предназначение.
Только это будущее у меня отняли. Уже дважды.
Архольд умел так смотреть – свысока, пренебрежительно-равнодушно, выставляя всех и каждого дураками. Я хорошо помнила, как бесился молодой наследник одного из княжеств, что располагались в хорейских топях, когда Дерек парой фраз поставил на место зарвавшегося юношу, который довёл до слез двух бедных сангорийских студенток, прилюдно унизив. Последовавшая за этим дуэль едва не стоила наследнику жизни, но спеси убавила.
Дерек вообще был мастером дуэлей. И лишь благодаря умению и точности ударов молодого человека ни один из таких поединков не закончился смертью. Хотя избавиться от него мечтали многие.
– Разве не ты сама так представилась Мортимеру? – продолжил Архольд, привлекая моё внимание. – Если честно, я был удивлён твоей смелостью. Признаться в столь постыдном поступке обычному слуге? Удивительная безответственность, Сэм. Ты же столько лет скрывала этот маленький секрет.
– И не только я. В любом случае это ничего не значит.
– В нашем мире всё всегда что-то значит. Ты же знаешь, – Дерек повернулся ко мне всем корпусом и сложил руки на груди.
Мышцы забугрились.
– Ты знал, – прошептала я и вновь задрожала.
Подол платья начал оттаивать, и снова стало мокро и холодно.
– Что мы всё ещё женаты? – лениво уточнил Архольд и направился к журнальному столику, на котором лежала кипа бумаг. Он взял парочку и принялся неспешно изучать. – Да, я был в курсе.
– И как давно? – пытаясь сохранить остатки терпения, спросила у него.
– Чуть больше месяца, – не отрываясь от написанного, ответил Корвил.
Тут сдержаться мне не удалось.
– Ты чёртов ублюдок! – рыкнула я, делая всего шаг в его сторону, словно хотела ударить, но вовремя смогла остановиться. С него станется ударить в ответ. Я заставила себя замереть, теребя пуговичку на шубке и внимательно смотря на мужчину. – Почему ты молчал?
Естественно, Архольд не ответил мне сразу. Мужчине нравилось тянуть время, глубокомысленно молчать и провокационно смотреть.
– Для начала, – в конце концов сообщил герцог, а бумаги в его руках тихо зашелестели, – должен тебе сообщить, что моя законнорожденность установлена и подтверждена три года назад. Дед постарался, прежде чем передать мне титул и объявить единственным наследником огромного состояния Архольдов, к большому неудовольствию старших сыновей отца. Так что с твоим замечанием я не согласен. И, Сэм, прежде ты никогда не ругалась. Неужели милашка виконт на тебя так плохо влияет?
– Не смей! Не смей даже имени его произносить. Ты даже мизинца Эйдана не стоишь.
– И слава Великим! Быть похожим на этого занудного парня… Брр, – Архольд раздраженно повёл плечами и ехидно добавил: – Я встречался в министерстве с твоим женихом. Надо сказать, Сэм, с годами твой вкус испортился.
Я проглотила и это.
– Тебе доставляет удовольствие издеваться надо мной, да? Если ты столько времени знал о… – я запнулась и заставила себя закончить, – о нашем браке, то почему не сообщил? Ведь мы оба были уверены, что его не было, что жрец в той деревеньке всё отменил.
– Как видишь, мы ошиблись.
– Зачем ты издеваешься надо мной? Этот подаренный жасмин и записка? Зачем ты так?
Скрыть боль в голосе не получилось. Но мне было всё равно. Я открывалась и ждала этого от него.
Но вновь не дождалась.
– Неужели тебе не понравился мой подарок? – тёмная бровь удивленно приподнялась, и он вновь ушел от ответа. Я уже сбилась со счёта в какой раз. – Дорогая вещь, и красивая, созданная по моему эскизу специально для счастливой невесты. Подарок от чистого сердца.
– У тебя нет сердца!
Сказала и едва не отшатнулась назад к двери, увидев, как резко поменялся взгляд Архольда. И не только взгляд, он весь. Пару секунд назад мужчина стоял, едва обращая на меня внимание, и просматривал документы, будто там решался вопрос всего мира. А тут всего лишь одна моя фраза, и герцог подобрался всем телом, напрягся, и взгляд чёрных глаз стал таким страшным и тёмным, как сама ночь.
Заигралась, забыла, кто передо мной.
– Селина, выбирай выражения, – чётко, чуть ли не по слогам произнёс герцог, медленно опуская руки и кидая бумаги на столик.
Они с тихим шелестом спикировали вниз и застыли.
– Надо же, – усмехнулась я и медленно двинулась через гостиную к камину. – Ты назвал моё имя, не дурацкую кличку, которую придумал, чтобы бесить и доставать несчастную студентку из Ванагории, а настоящее имя.
Его злость и выпад вместо того, чтобы навести страх и ужас, неожиданно произвели прямо противоположный эффект. Вернулись уверенность в собственной силе и спокойствие.
Огонь в камине горел ярко и призывно, обещая тепло замерзшим ногам. Подойдя прямо к нему, я коснулась одного из розовощёких фарфоровых младенцев на полочке.
«Спокойно, Селина, Корвил не знает тебя. Прошло четыре года. Не только он возмужал и изменился».
– Как твой жених отнёсся к тому, что ты закрутила роман с герцогом из соседней враждебной страны?
– Мы больше не враждуем, – не отрывая взгляд от статуэток, ответила ему.
Тут были не только младенцы, но и хорошенькие куколки-пастушки в пышных коротких платьях и с золотистыми кудряшками на голове.
– Четыре года назад отношения между нашими странами были более чем натянутыми.
Теперь пришла моя очередь играть. Но, даже отвернувшись от него, я чувствовала спиной злой обжигающий взгляд.
– Четыре года назад ты не был герцогом, – парировала в ответ.
– Ну да, – жесткая ухмылка, я не видела, но чувствовала её. – Третий ребенок второго сына герцога Архольда. Никто не думал, что старый хрыч такое провернёт.
Никто не думал тогда. Всего лишь младшая ветвь в благородном семействе. Скандальная ветвь, изгнанная старым Архольдом из родового поместья. Поэтому он и вырос таким диким, неуправляемым и крепким. Улица быстро научила богатенького отпрыска защищаться с помощью кулаков и грубой силы.
– В этом было всё дело, Сэм? – неожиданно глухо спросил Корвил. – Поэтому ты вдруг так неожиданно передумала и сбежала, оставив бессмысленную записку? И предав меня?
Я повернулась к нему, непонимающе нахмурившись.
– Я хотя бы оставила записку, а что сделал ты?
В ответ – тишина и тяжелый взгляд тёмных глаз, испытующе меня разглядывающих.
– Не тебе говорить о предательстве, Архольд, – продолжила я. – Знаешь, а ты ведь нисколько не изменился за эти годы. Всё такой же себялюбивый болван. Главное – только ты, твоё мнение, твои желания и стремления. А я должна была их подхватывать, преданно глядя в глаза, и глупо улыбаться. Но я так не хочу. В любом случае это уже неважно. Прошлое не изменить, а вот отвечать за него придётся. Я пришла сюда с одной единственной целью: расторгнуть наш брак. Точнее, тот фарс, который Великие посчитали браком.
– Не волнуйся, Сэм, это обоюдное желание. Я тоже не испытываю восторга, что связал свою жизнь с избалованной девчонкой, падкой на блеск золота и титулы. Но не всё так просто. В глазах Великих мы муж и жена. Несмотря на то, что брак не был завершен и мы не переспали.
Я сглотнула, проглотив обидные оскорбления. Мне было что ответить ему, супругу, с которым нас соединили Великие.
От камина шло тепло, подол платья начал нагреваться. Еще немного, и повалит парок. Но и отойти я не могла, сейчас мне очень не хватало этого тепла, особенно, в холоде взгляда герцога.
– Значит, будем договариваться с Великими. Они должны понять, что это ошибка, не нужная ни тебе, ни мне.
– Откуда ты знаешь, что мне нужно? – вдруг спросил мужчина. – Почему ты сдала меня стражникам?
– Я не сдавала!
– Правда?
«Великие, зачем он так смотрит? Еще немного, и не выдержу».
– Да, я хотела тебе отомстить за ту боль, что ты причинил мне, за ложь и обиду. Хотела, но не стала. Леонард уговаривал рассказать, где ты, но я отказалась.
– Даже так.
Мне душно, жарко и невыносимо тяжело. Хочется переступить ногами, сделать хоть какое-то движение, но не могу, продолжая стоять перед ним. Можно было заподозрить применение искры, но я знала, что это не так. Никакой силы, лишь моя реакция на его присутствие. Хорошо, хоть речь не пропала.
– Опять игры, Архольд? – сухо улыбнулась. – Не надоело тебе?
А мужчина молчал, изучая меня с головы до ног. Сейчас я как никогда чувствовала себя голой, вспомнив, что под платьем ничего нет. Слава Великим, я не расстегнула шубку, это давало мне хоть крохотную, но защиту. А взгляд Корвила снова задержался на капельке на лбу, прошелся по косе с жемчужными нитями, вниз, к пальчикам, которые судорожно сжимали ворс шубки, пока не посмотрел на насквозь промокшие и грязные туфельки. Наверное, от них остались следы на полу в холле.
– Коса, золотой венец с письменами, – медленно проговорил Корвил. – Священная вязь на лице и специальный наряд. В этот раз всё было красиво, Сэм?
Я моргнула и отвернулась, рассматривая жуткий тюль у окна.
– Как в сказке.
– Всё по правилам, не так ли, Сэм? Главный храм в столице, священная поляна с Великими и тёплая вода в ручье. Об этом ты мечтала?
– Да.
Четыре года назад всё было намного проще. Вязи не было, лишь крохотная точка на лбу. У нас не было возможности найти даже самую простенькую хамиби. Ни жемчуга, ни обруча на голове. Даже наряд мне пришлось брать в долг у жены хозяина таверны. Я до сих пор помню, как короткая, едва доходившая до колен рубаха из грубого волокна колола чувствительную кожу, как от неё пахло дешевым мылом, как чесалось тело. Мы так спешили, так боялись, что нас поймают, что отказались от всего.
Глупо, как же глупо. Но образы прошлого ожили, и кажется, это было только вчера.
– Ты так и не сказала, как отнёсся виконт к нашему браку, – напомнил Дерек, оставляя эту опасную для нас обоих тему.
– А ты не сообщил мне, почему больше месяца скрывал от меня правду, – в тон ответила ему.
– И как я должен был об этом сообщить? Твой дорогой братец дал чётко понять, что мне нельзя приближаться и тем более разговаривать. Все письма и сообщения будут перехватываться и уничтожаться. Любое появление на землях Торнтонов даёт право страже стрелять на поражение. И как в этих условиях я должен был сообщить тебе о нашей маленькой неприятности?
В его словах был смысл. Но я знала и другое.
– При должном желании ты можешь добиться всего, чего захочешь, и никакие преграды бы тебя не остановили.
Герцог согласно кивнул.
– Да. Наверное, ты права. Вот только я не захотел. Считай, что это моя маленькая месть.
– Месть?! – я едва не задохнулась от боли. – Это мне надо мстить тебе! Это ты меня использовал!
– Видишь, какой содержательный диалог у нас получился? И еще, Сэм, – он оскалился в злой улыбке. – Они ведь не знают, что ты здесь, не так ли? Твои дорогие родственники.
Я вздрогнула.
– Нет.
– Представляешь, как это выглядит? Узнала правду о браке и тут же ринулась к любовнику. Какой пассаж, Сэм.
– Мы с тобой не были любовниками. И не будем. Но в одном ты прав. Нормального разговора у нас с тобой не получится. Прошу прощения, что побеспокоила вас, герцог. Этого больше не повторится. А по поводу расторжения брака с вами свяжутся наши семейные юристы. Всего доброго.
Не в силах больше оставаться с ним наедине, смотреть в эти бесстыжие глаза, я пересекла гостиную и уже схватилась за ручку, намереваясь открыть дверь, как услышала:
– Ты забыла, что задолжала мне, Сэм?
Оборачиваться не стала. Просто замерла, ожидая продолжения.
– Первая брачная ночь. Ты уже четыре года, как должна её мне.
Моим ответом была громко хлопнувшая дверь, которую я закрыла за собой.
Ненавижу! Как же сильно я его ненавижу!
Честно говоря, я не особо удивилась, увидев Леонарда, ожидающего меня у кареты. Старший брат всегда был рядом в самые сложные моменты жизни. Он неумолимо предугадывал все мои поступки, успевая вовремя оказаться рядом. Лишь один раз опоздал.
Я даже обрадовалась, заметив его высокую худощавую фигуру у ворот. Ведь если Лео здесь, то всё будет хорошо, всё будет по-прежнему. В общем, я так заспешила, что даже забыла попрощаться с дворецким, который открыл передо мной двери, и едва не упала на скользких ступеньках, сумев в последний момент удержать равновесие.
Эйдана рядом с ним не было. И это даже хорошо.
Молодой мужчина раздраженно постукивал перчатками по раскрытой ладони и смотрел, как я спешу к нему по широкой дорожке, едва не переходя на бег.
– А где матушка? – подходя ближе, спросила у него.
Об Эйдане тоже надо было спросить, но я боялась услышать ответ. Трусость? Конечно. Но, Великие, слишком много на меня свалилось за последние часы. Я имела право на небольшое послабление. Ведь самое сложное еще ждало впереди.
Керит благоразумно помалкивал, упрямо смотря перед собой и делая вид, что его тут вообще нет. Но я видела, как он прислушивался к нашему разговору, как крепко сжимал поводья, заставляя уставших лошадей стоять на месте.
Матушка говорила, что слуги всегда всё знают и ничего не укроется от их внимательного взгляда. Самое главное, чтобы слухи не распространялись дальше хозяйского особняка. Хотя, чего я переживаю, о скандале уже через пару часов будут знать все.
– Эйдан повёз её домой. Это было глупо, Селина, – помогая сесть в карету, сухо заметил братец.
Он был очень недоволен моим поступком, но голоса не повышал, а наоборот, даже понизил на пару градусов, от этого стало только хуже.
Внутри кареты было холодно. Даже холоднее, чем на улице. Я зябко повела плечами и спрятала руки поглубже в рукавах шубки. Вновь запершило горло и засвербело в носу. Если срочно не предпринять меры, то я могу слечь с горячкой на пару дней. Стояние у камина не сильно помогло.
– Я должна была с ним поговорить, – произнесла я, как только карета тронулась с места.
– Не стоило, – вновь повторил братец. – Для подобных вещей есть я и наши юристы. Ты ведь не подумала, что уже вечером о вашей встрече будет судачить вся столица? Очень сложно не заметить наш герб на дверце кареты.
Не подумала, но сомневаюсь, что это что-то изменит.
– Архольд знал о том, что наш брак не был расторгнут, – разглядывая в окно проплывающие мимо дома и улицы, спокойно ответила брату.
Город уже проснулся.
Занесённый тонким слоем снега, который едва покрывал мощённые булыжником мостовые, голые ветки скрюченных деревьев, он словно сонно потягивался, готовясь к новому дню. Уже к обеду на ярком, но холодном солнышке снег растает, оставляя после себя серые, безликие лужи и комья грязи. В лужах ребятня любого сословья и положения будет пускать кораблики из древесной коры и прутиков, грозя свалиться и промокнуть до нитки. А грязь доставит лишние хлопоты слугам, которые вновь и вновь будут намывать полы, пытаясь сохранить чистоту. Но это будет потом, а пока снег блестел, создавая ощущение чистоты и праздника.
– С чего ты это взяла?
– Что? – я непонимающе взглянула на Леонарда, потеряв нить разговора.
– С чего ты взяла, что Архольд знал о том, что вы еще женаты?
– Он вчера прислал мне подарок и записку, – равнодушно ответила я, вновь отворачиваясь к окну.
– Что? – в голосе Лео появились металлические нотки.
Брат явно не ожидал подобного и разозлился. Редкое явление, вот только мне было всё равно. Я устала и совершенно не знала, как быть дальше.
Может, сбежать к Айоле на время? Подруга точно приютит беглянку у себя. И на Севере нравы иные, там никто не будет знать о моём падении. Жаль, но не получится, ущелье уже закрыто, и никто не рискнет перевести меня через Анагорские горы.
– Почему ты мне не сказала? – продолжил Леонард.
Было видно, что он едва сдерживается, чтобы не схватить меня за запястье, оставляя уродливые синие пятна на коже, принуждая меня смотреть ему в глаза и отвечать. Но брат сдерживался.
– А чего рассказывать? Эта была всего лишь веточка жасмина из драгоценных камней, а в записке два слова: «Удачи, Сэм!» Вот и всё.
– Сэм?
Отвечать не хотелось. Я вообще была не рада, что подняла эту тему. Слишком личной она была и слишком тревожные воспоминания поднимала.
– Он меня так называл.
– Но почему так? Это же мужское имя.
– Селина Энн Маргарет. Соединил первые буквы моего имени, вот и вышло СЭМ. Еще один способ достать и унизить меня, – ответила я, любуясь игрой солнечных зайчиков на золочёном шпиле военного министерства, мимо которого мы как раз проезжали.
Обычно военную карьеру выбирали младшие сыновья лордов или бастарды, которым повезло быть признанными. Или не повезло. У нас в Академии учился один такой признанный. Его звали Ферб. Это был серьёзный и скованный парень, который редко улыбался и всё время был настороже. Его ждала военная карьера, а тут неожиданно проснулась искра. Теперь он не знал, как быть дальше. Юноша жил будто среди двух миров. Несмотря на обычаи и правила, классовое разделение всё-таки было. Аристократы предпочитали общаться с равными себе, в то время как простой люд кучковался сам по себе. Ферб не относился ни к одному из классов. Не аристократ, но и не обычный работяга. Как же это страшно – быть изгоем.
– А жасмин что обозначает?
– Да так. Долгая история, – ушла я от ответа, не желая вспоминать вновь тот день, который изменил всё и в одно мгновение прекратил шестимесячную вражду между нами. – Вчера я не придала этому значения, а сегодня поняла. Он поиздевался надо мной. Пожелал удачи, отлично зная, что ничего не выйдет. И Архольд подтвердил мои подозрения, даже не удосужившись извиниться.
– Это очень на него похоже. Жестокий, бессердечный ублюдок! – обычно Лео никогда не ругался при дамах, но тут даже его выдержки и воспитания не хватило. – Но всё равно ты не должна была с ним встречаться.
– Больше не буду. Ты прав, это была ошибка. Договориться у нас всё равно не получилось. Архольд вообще обвинил меня в том, что я сдала его органам правопорядка, хотя я никому не рассказала о его местонахождении, даже тебе, – потерев виски, пробормотала я и нахмурилась. – Откуда у него вообще такие мысли появились?
– Он просто пытается тебя задеть, – быстро ответил Леонард.
– Наверное.
Мы выезжали из столицы, дома становились всё ниже и грязнее, улицы постепенно утратили блеск и лоск, зато увеличилось количество народа. Торговцы и товарки, ремесленники и просто мелкая шпана, будто муравьи, слонялись туда-сюда, пытаясь впихнуть прохожим свой товар или обчистить кошельки.
Я первая нарушила молчание.
– Как так получилось, Лео? Четыре года назад ты сам мне сказал, что брак расторгнут. Уверял, что раз мы не прошли вторую часть, не закрепили союз на брачном ложе, то всё легко отменить. И тот жрец уверял, что всё кончено, сжигая обручальную ленту на огне.
Я помнила, как дрожала и до крови кусала губы, смотря, как огонь быстро пожирает связавшую нас с Дереком грязную тесёмку.
– Найду и придушу, – пообещал Леонард, и светло-голубые глаза кровожадно сверкнули на бледном лице. – Он мне за всё ответит.
Мне даже стало немного жаль этого несчастного. Старший брат был крайне упёртым мужчиной и всегда добивался того, чего хотел. Любыми способами. В этом они были похожи с Корвилом: ни один из них не знал и не воспринимал слово «нет».
– Пока ты бегала к герцогу, отравившему нашу жизнь, – продолжил молодой мужчина, – старший жрец главного Храма кое-что нам объяснил. Обычно Великие присутствуют на брачной церемонии номинально и лишь дают согласие. В этом случае Боги также легко разрешают расторгнуть союз, требуя при этом небольшой откуп и замаливание греха. Но не в нашем случае.
Кто бы сомневался. Я даже не удивилась, подозревая нечто подобное.
– А что не так с моим браком с Архольдом?
– Великие не просто дали своё согласие, они благословили вас, соединив души.
Звучало жутко и совсем безрадостно. Из уроков в Академии я помнила, насколько серьёзно подобное вмешательство Великих в жизнь простых смертных. Они считали это даром и очень не любили, когда от него отказывались, воспринимая оскорблением. А кара за подобное неуважение была серьёзной.
– И что теперь делать? – сипло спросила у него, не в силах смириться с несправедливостью. – Должен же быть какой-то выход.
– За вас должен попросить помазанник Великих.
Я сглотнула, чувствуя, как пересыхает от страха во рту.
– Короля? Ты имеешь в виду нашего короля?
Другого помазанника я не знала.
– Да.
Истерический смех сорвался с губ и застыл между нами колкой льдинкой. А еще совсем недавно казалось, что удивить меня больше невозможно.
– Великие, за что?
– На это уйдёт не меньше месяца, – закончил Леонард, совершенно не пытаясь пощадить мои чувства или облегчить боль.
Мне показалось, что я ослышалась.
– Месяц? Ты сказал месяц?
– Да. Я поговорю с Мартином, он должен нам помочь и убедить короля расторгнуть брак.
Пара мгновений, чтобы всё осознать и заставить себя задать самый главный вопрос:
– Эйдан меня ненавидит? – едва слышно прошептала я.
Лео ответил не сразу.
– С виконтом будешь объясняться сама. Но будь я на его месте, то разорвал бы все отношения с такой невестой, обратился к адвокатам и уничтожил её семью, смешав с грязью. Грехи есть у всех, так вот я бы вытащил все скелеты и выставил на всеобщее обозрение.
– Но ты не на его месте.
– Вот и радуйся. Виконт тебя любит, несмотря ни на что, на этом и будем играть. А вот его мать – проблема.
– Это ведь не удастся скрыть, не так ли? Как быть?
– Скажем всё, как есть.
– Совсем всё?
– Всё, что необходимо, чтобы максимально сгладить скандал. Санроу тоже не захотят вывешивать грязное бельё на всеобщее обозрение. Так что тебе повезло, Селина. Четыре года назад мне удалось вытащить тебя, но сейчас пришла пора самой отвечать за свершенное.
Больше с Леонардом мы не разговаривали. Весь оставшийся путь до нашего поместья каждый смотрел в своё окно и молчал.
Не знаю, о чём думал брат, по его непроницаемому виду ничего нельзя было понять, а я вспоминала.
Да, мне следовало думать о том, что будет, когда мы приедем. Как смотреть в глаза родителям, гостям и Эйдану. Надо было придумывать слова, которые я скажу, представлять, как буду вымаливать прощение у жениха. Приготовиться к позору, который непременно падёт на мою голову. Ведь для того, чтобы выстоять против общественного осуждения, нужна нечеловеческая стойкость и железные нервы.
Но я так устала. Слова не складывались, мысли путались, и я просто вспоминала, прокручивая счастливые и яркие воспоминания, пытаясь в них найти утешение и силы.
Искра появилась за день до моего семнадцатилетия. Именно с этого дня жизнь изменилась, став другой, делая меня отличной от остальных. Той, которой коснулась печать Великого Сына.
В тот день мы гуляли с подругами в Гарет-парке. Стоял приятный летний денёк, послеполуденное солнце ярко светило, пели птицы, мелодично журчала вода в небольшом озере в центре парка.
Я хорошо помнила, как слуги расстелили нам плед в тени огромного раскидистого дуба. Плед был клетчатый и очень мягкий. Из плетёных корзинок на него перекочевали блюда с фруктами, ягодный безалкогольный пунш с кусочками фруктов и прозрачными кубиками льда и небольшая корзинка с пирожными.
Положив шляпку с широкими полями рядом, я сидела, откинувшись назад и опираясь руками о покрывало, жмурясь от удовольствия, когда солнечный лучик, кое-как пробравшись сквозь листву, упал мне на лицо.
Загорать нам запрещалось. Истинная леди должна быть бледна и холодна. А мне так не хватало тепла, и не только физического.
Для полного счастья хотелось снять еще и туфельки, но этого делать нельзя было никак. Во-первых, тонкие чулки запачкаются или порвутся. А во-вторых, это же будет грандиозный скандал. Дочь леди и лорда Торнтонов ходила по парку на глазах сотни отдыхающих, сверкая голыми ступнями.
– Я слышала, виконт Санроу оказывал тебе знаки внимания на балу мадам Крунз, – оторвав небольшую зелёную виноградинку и отправляя её в рот, произнесла Жульетт, привлекая моё внимание.
– Нас представили друг другу только вчера, – улыбнувшись, ответила ей.
– И ты танцевала с ним два танца, – добавила кареглазая Полли, переглянувшись с веснушчатой Оливией.
– Все это видели, – кивнула та. – Не удивлюсь, если в сегодняшнем «Сплетнике» появится статья о вас.
Меня это не пугало. Ничего предосудительного мы не сделали, и бояться было нечего. Наоборот, такое внимание мне даже нравилось.
– Он красив, умён и очарователен. Недавно вернулся из Фреи, где проходил двухлетнюю службу при дворе императора.
– А еще виконт очень богат, – вставила Полли.
Для подруги это было самым главным. Три года назад отец промотал на скачках всё состояние, и единственное, что у них оставалось, это имя. Теперь девушка искала жениха побогаче. В тот момент выбор был остановлен на господине Понсе – сорокалетнем вдовце с залысинами и толстым животиком, который годился девушке в отцы. Даже его единственный сын Генри Понсе был старше девушки на целый год, но её это совершенно не смущало.
В конце концов она всё-таки стала женой господина Понсе сразу после своего совершеннолетия. Только брак продлился недолго. Уже через восемь месяцев Полли стала вдовой при весьма щекотливых обстоятельствах. Ходили слухи, что уважаемого господина хватил удар, когда он застал молодую супругу в одной постели со своим сыном. Доказательств не было, но Полли пришлось в спешке покинуть столицу, перебравшись в провинцию, где через полгода она произвела на свет здоровую девочку. Как только траур закончился, они с Генри поженились. По возвращении из Академии я отправила им письмо с поздравлениями и подарок – фарфоровый сервис на двадцать четыре персоны. Надеюсь, они будут счастливы.
Но это всё будет потом, а тогда мы просто отдыхали.
– Селине это неважно, – хмыкнула Жульетт. – За неё дают такое приданное, что нам и не снилось. Она у нас девушка обеспеченная и родовитая.
Разговоры о деньгах утомляли и вызывали тоску.
Я быстро встала со своего места и потянулась.
– Пойду к озеру. Кто-нибудь хочет со мной?
– Мы посидим тут, – улыбнулась Оливия.
Я пожала плечами и отправилась по дорожке вниз, один из слуг тенью последовал за мной на расстоянии пяти шагов. Не надо быть гением, чтобы понять, о чём подруги будут шептаться. Я знала, что они завидовали мне, и это вызывало в груди непонятную боль.
Матушка, которой я рассказала о своих подозрениях, лишь махнула рукой.
– Ты Торнтон, тебе должны завидовать. Чем больше, тем лучше.
Но мне хотелось другого, чтобы со мной просто дружили, а не перемывали косточки, стоит только отвернуться.
Именно у озера искра и проснулась.
Дуновение легкого ветерка, ласкающего кожу, внезапно в одно мгновение сменилось штормовым вихрем, сбивающим дыхание и едва не свалившим меня с ног. Я пошатнулась, хватаясь руками за воздух, пытаясь не упасть. И воздух вдруг стал материальным и таким объёмным. Он замерцал перед глазами, а вода, трава и голубое небо неожиданно утратили краски, став блеклыми и тусклыми. Голоса и звуки смолкли, оставив лишь стук собственного сердца и сбивчивое дыхание.
Мир замер и замедлился, почти застыв.
– Великие, – собственный шепот оглушил и заставил вздрогнуть.
А потом я увидела искру. Скачала это была именно искорка, возникшая у водной глади. Она мерцала и билась в унисон с моим сердцем. Но с каждой секундой она становилась всё больше и ярче. Вскоре мне пришлось зажмуриться и закрыть лицо руками, таким ослепляющим был свет.
Искра надвигалась, неся за собой тепло и покой. Невероятные и такие родные ощущения. Я перестала бояться, еще до конца не осознав, что именно происходит, но уже принимая дар Великих.
А дальше я потеряла сознание и очнулась уже дома. Моя судьба была решена. В начале сентября следовало отправиться в Академию, чтобы научиться пользоваться даром и стать одной из искрящих. Матушка и Лео убеждали, что я могу проучиться там всего год, это минимальный обязательный срок. Оставшиеся четыре года студенты обучаются, лишь лично изъявив желание. Я так и хотела поступить. Но в конце первого курса всё изменилось.
Я не могла вернуться домой, моё сердце было разорвано в клочья. Вернуться домой, в столицу, и вести праздную жизнь богатой наследницы? Нет, на это сил у меня не было. Поэтому я отказалась, посвятив себя учёбе.
Пока на горизонте не появился Эйдан. Именно он помог забыть мне прошлое и бесстрашно взглянуть в будущее. Именно жених позволил мне доучиться последний курс, согласившись подождать целый год.
А я предала его, не рассказав правды.
– Приехали, – сообщил Леонард, и карета остановилась недалеко от чёрного входа. – Готова?
Как будто у меня был выбор.
– Да, – прошептала я, подавая руку, чтобы он помог спуститься.