– Разве тебе совсем неинтересно, почему мой выбор пал именно на тебя?
От злости, не имея сил справиться с эмоциями, я самым натуральным образом зарычала, топнула ногой и стремительно повернулась к своему кошмару лицом. Если бы взглядом можно было уничтожать, от него бы уже не осталось даже мокрого места!
Тихо рассмеявшись, герцог в ответ указал обратно на стул.
Я чеканила шаг. Обойдя стол, села на мгновение и тут же поднялась, потому что передумала. Взявшись за спинку стула, подтащила его ближе к герцогу, но все же оставила между нами приличное расстояние. Поставила, села и величественно позволила:
– Продолжайте.
Понимающе кивнув в ответ, он и продолжил:
– Для начала я хотел бы рассказать тебе немного больше про мою сестру.
Про Татию, если говорить откровенно, я не желала знать ни больше, ни меньше. Мне вообще не хотелось про нее ничего слушать, потому как тогда я вспоминала об Арсе и своих чувствах к нему.
О Древние, как бы я хотела их ненавидеть! Но ненавидеть получалось только одного человека.
Татия на самом деле не была больна. Ее все это время, по словам герцога, истощало проклятие, наложенное новообретенной родственницей – свекровью, а точнее, ее придворными магами.
Я была удивлена. Оказалось, что не так давно Рейнар выдал младшую сестру замуж за правителя Шейтании. Новоявленный король был молод, добр, неглуп, и что самое важное – его любили подданные, в то время как он искренне полюбил Татию.
Знакомы они были всего несколько месяцев. Общались ежедневно, пока молодой мужчина гостил при дворе императора и набирался опыта. Но и этого времени хватило, чтобы чувства вскружили парню голову.
Жениться он пожелал незамедлительно. Боялся, что старший брат, не слишком довольный кандидатурой новоявленного родственника, передумает, а потому свадьбу сыграли здесь же – в императорском дворце.
И это стало началом конца.
Ар Риграф совершенно не ждал подвоха, когда отправлял Татию вместе с мужем в ее новый дом. Снабдив молодоженов приданым, дополнительной охраной и проверенными слугами, он с чистой совестью уехал выполнять очередной приказ императора.
Правитель Приалии на тот момент только подписал договор о сохранении территорий с орками, живущими по ту сторону границы, и отряд из нескольких десятков магов и сотен гвардейцев отправился на их защиту от нашествия гоблинов.
– Естественно, мы выигрывали, – рассказывал герцог, игнорируя мое недоуменное выражение лица.
Как все это сводилось к вопросу, на который я хотела услышать ответ, пока было не ясно.
– Дикие гоблины – одиночки. Они сбиваются в пары только на момент игрищ и до обучения чада всем основам выживания. Все остальное время они проводят врозь, так что выловить их и выдворить в Пустошь поначалу не составляло труда. Так мы думали. До того момента, пока не пришло осознание, что нас продуманно заманивали в ловушку.
– Дикие гоблины? – переспросила я.
Насколько мне было известно из книг, эти злобные тварюшки умом не отличались.
– Да не такие они уж и дикие. Точнее, не все из них, – усмехнулся Рейнар, наполнив пустой бокал, стоящий рядом со мной, водой. – Пять сотен – ровно столько поджидало нас у предела южной границы. Причем стоило нам ступить на земли, выбранные кланом для постоянного обитания, как они активировали магические протоки. Всю магию на многие километры в стороны просто отрезало. Я впервые ощущал себя обычным человеком.
– И? – поторопила я мужчину, осушив бокал.
Во-первых, было интересно, что же случилось дальше. А во-вторых, я все еще не понимала, как это связано со мной и с проклятием Татии.
– И именно перед тем, как нас отрезало от магических эманаций, ко мне прилетел вестник от Делгина. Он мой слуга, проверенный человек, которого я отправил следом за Татией. Присматривать, – пояснил герцог, а я вдруг вспомнила нашего нового конюха.
Его тоже звали Делгином. Он был плечистым, молодым, совсем неэмоциональным и молчаливым. Судьба послала нам его, когда наш старый добрый конюх вдруг решил оставить службу и отправиться на вольные хлеба. По крайней мере, о судьбе так размышляла мама.
– Да-да, душа моя, тот самый Делгин, – подтвердил мои подозрения ар Риграф. – В своем письме он написал, что Татия себя не очень хорошо чувствует. Да и все присланные вместе с ней слуги и гвардейцы вдруг свалились от какой-то неизвестной инфекции. Я отправил к ним лучших лекарей.
Лишив свой отряд подстраховки, Рейнар действительно отправил в путь лучших лекарей, которых вообще когда-либо знал. Безопасность его сестры, ее здоровье всегда были для него на первом месте.
Однако кое-что очень смутило мужчину. В своем письме Делгин также делал акцент на том, что действующая королева-мать не слишком рада приобретению невестки. Сдавать бразды правления она, судя по всему, не собиралась, хотя в глаза молодым улыбалась и всячески проявляла гостеприимство и радушие.
Герцог очень хотел тотчас отправиться к сестре, но, во-первых, не мог бросить свой отряд, фактически загнанный в безмагическую ловушку, а во-вторых, находился в тот момент очень далеко.
Даже если бы он отправился верхом в тот же миг, ему бы и недели не хватило, чтобы пересечь искусственно созданные границы, за которыми он смог бы воспользоваться чарами. Сопровождающий, отправленный вместе с лекарями на разведку, вернулся один через шесть дней и сказал, что не преодолел и половины пути, когда решил возвращаться обратно.
– Мы сражались сутками напролет, делая лишь небольшие перерывы на отдых. Война за южные границы заняла чуть меньше недели. Когда все закончилось и мы выкопали артефакт, напичканный магией гоблинов, чтобы разрушить его, заметно поредевший отряд едва стоял на ногах. Гоблины наносили раны, несовместимые с жизнью, – только так они могли выиграть, так что в том походе я потерял многих. Не только подчиненных, но и друзей.
– Мне жаль, – произнесла я машинально, на самом деле испытывая грусть и печаль.
Я словно сама своими глазами видела всех этих сгинувших магов и гвардейцев.
– Спасибо, но не будем об этом. – Мне на тарелку положили несколько корзиночек с красной рыбой и курицей. Первая закуска отправилась в рот тут же. – Когда артефакт перестал распылять излучение и мы вернули себе возможность чувствовать и использовать магию, я получил сразу два вестника. В первом письме Делгин сообщил мне о том, что все слуги и гвардейцы мертвы, а моя сестра находится при смерти и держится лишь потому, что всю еду и питье он выливает, а ей приносит то, что готовит сам. От этого болезнь начала прогрессировать медленнее. Собственно, именно по этой причине он заподозрил накапливающиеся яды в сладостях и других блюдах. Татию нарочно травили.
– Какой ужас! – прошептала я, пораженная до глубины души. – А что было во втором?
– А во втором я получил новости от добравшихся порталом до Шейтании лекарей. Их не пропустили даже через границу. Понимаешь, я должен был приехать к сестре позже – на коронацию. К этому времени мне уже удалось бы покончить со всеми текущими делами. Но до коронации Татия просто не дожила бы.
При себе у самого Рейнара и у выживших магов его отряда имелись портальные камни для переходов, но зарядов в них после магического скачка просто не осталось. Учитывая это, обратно в столицу империи они прямо с границы вернуться не могли, так что варианта было два: или они верхом ехали до ближайшего города, где могли зарядить или купить портальные камни; или отправлялись в обратную сторону к оркам, которые умели раскрывать границы, создавая проходы прямо в воздухе.
Он боялся потратить время зря, а потому направил отряд до ближайшего города, попутно посылая вестник королю Шейтании. Ему необходимо было получить разрешение на вход в королевство для лекарей и для себя, однако ответил Рейнару совсем не новоявленный зять.
Ему ответила королева-мать, оповестив о том, что ее сын в этот момент упивается горем по своей умирающей возлюбленной. В разрешении на пересечение границы как лекарям, так и герцогу без объяснения причин было отказано. Выдать Татию поверенным королева также не согласилась и великодушно позвала ар Риграфа на похороны, дополнительно указав, что обязательно вышлет ему приглашение, когда это знаменательное событие состоится.
После этого бессовестного письма-признания герцог не просто был в ярости. Он хотел убивать.
За то время, пока отряд добирался до приграничного города, они загнали имеющихся лошадей и себя. Он не останавливался ни на минуту, попутно перекидываясь вестниками с Делгином. Именно ему он поручил найти того, кто в сжатые сроки выкрадет Татию и переправит ее по самому короткому – морскому пути, ведь открыть портал через границы государств просто не представлялось возможным.
Защитное поле всегда выкидывало мага у границы.
А еще, оказывается, перейти через магический переход можно было только в одну сторону. Никто открыть портал по координатам для Рейнара и его отряда просто не мог.
– Татию выкрали в ту же ночь. Плаванье на пиратском корабле под предводительством господина Айверса заняло чуть меньше трех дней. За это время этот твердолобый пират, как видишь, воспылал чувствами к моей сестре. До тех пор, пока ему не сказали, что она умерла, он обивал пороги моего замка, чем до невозможности нервировал. Впрочем, теплых чувств он не вызывает у меня и сейчас.
– Считаете, что он неподходящая партия для вашей сестры? – усмехнулась я грустно.
– Считаю, что он станет отличной парой для виселицы, – признался герцог, на миг заставив меня заволноваться. – Однако один раз я уже ошибся, выбрав для нее «подходящую» партию. Хочу, чтобы Татия была счастлива. Ей он почему-то нравится.
Почему-то… Да Арс Айверс просто не мог не нравиться. Он был воплощением мужчины из любовного романа. Он мог вскружить голову одной своей улыбкой, одним прямым взглядом, от которого по телу расстилалась дрожь.
Он был ее спасителем. Он не отходил от нее три дня. Через него она цеплялась за жизнь. Отобрать его у нее – все равно что забрать конфетку у ребенка. Низко, подло и неправильно.
Смочив губы водой из моего бокала (его бокал был занят чем-то темным и густым), Рейнар продолжил рассказ. Когда его сестру спускали с корабля на пристань, он уже знал, что жить ей оставалось всего ничего. Лучшие лекари Приалии проводили осмотр прямо в экипаже по пути в замок, но их выводы были неутешительными.
От яда, даже самого редкого, еще можно было бы найти противоядие, но то, что сжирало девушку изнутри, ядом никогда не являлось. Вместе с едой ей подсовывали частички смертельного проклятия, но определить его маги-целители не могли. Для этого требовался проклятийник.
Для того чтобы найти и привести специалиста по проклятиям высокого уровня, нужно было как минимум несколько часов. Но этих часов у Рейнара просто не было. Младшая сестра умирала прямо у него на руках.
Однако все решил случай.
Вернувшийся с черного рынка секретарь герцога передал служанке флакон с универсальным противоядием, за которым его посылали еще до того, как стало известно, что Татия не отравлена. Служанка же, выслушав рекомендации секретаря, добавила треть содержимого флакона в чай и подала его своей хозяйке.
Выпив лишь глоток, девушка сразу почувствовала себя лучше, а сидящий рядом с ней маг, заканчивающий полную диагностику, отметил изменения в ее энергетическом поле. Противоядие из чернил золотой каракатицы подействовало, пусть и не так, как должно было.
Один флакон давал отсрочку неизбежного ровно на один день. Этот день Татия проводила как нормальный человек. Могла бегать, улыбаться, смеяться, но приставленный к ней лекарь отметил, что срок действия противоядия становится все меньше.
Теперь черных флаконов с золотым воротником требовалось все больше, так что Рейнару пришлось устроить лабораторию в подвале собственного замка и пригласить туда алхимиков. Вещество изготавливали про запас, но каждый из участников эксперимента знал, что когда-нибудь оно перестанет работать вообще.
– Но я нашел решение. Нашел способ избавить Татию от проклятия раз и навсегда. Это твой уникальный дар, Арибелла. Проклятие – это чары, а ты способна поглотить их целиком.
Я окаменела. Услышав разрезавшие воздух слова, я будто забыла, как дышать. Даже замерла на несколько секунд, а значит, с опозданием взяла себя в руки. И он это, несомненно, отметил, так внимательно на меня смотрел. С улыбкой. Он смотрел на меня с понимающей, чуть снисходительной улыбкой.
И я даже хорошо осознавала, почему он улыбается. Рассказ мужчины немного успокоил меня, дал мне время справиться с эмоциями и… расслабиться, потерять бдительность. Его талант рассказчика на несколько минут позволил мне просто забыть, перед кем я сижу и с кем разговариваю.
Я забыла ровным счетом обо всем.
– Я не понимаю, о чем вы, Ваша Светлость, – проговорила я размеренно, пока мое сердце все сильнее колотилось в груди.
Граф и графиня Эредит ни за что бы не раскрыли мою тайну, а значит, герцог сейчас мухлевал, пытался заставить меня признаться, чтобы подтвердить его бездоказательные догадки.
Почти бездоказательные.
– Не стоит отрицать, душа моя. – Уголки его губ дрогнули в намеке на улыбку. – Так мы лишь потеряем время. Мне давно известна твоя тайна. И не только твоя.
– О чем вы? – ничуть не повелась я на его провокации.
Только жажда вдруг замучила, так что вновь полный бокал я осушила одним махом.
– Тебе очень идет этот цвет волос. Ты выглядишь на порядок взрослее, – сделали мне очередной сомнительный комплимент, но в ответ я не сказала ни слова.
Ждала. Пристально смотрела ему прямо в глаза, в этот холод и пепел, и ждала, пока он выдержит паузу, а потом наконец скажет то, что считает своим козырем.
Ждать пришлось немало.
– То есть не скажете? – не выдержала я первой, мысленно ругаясь на собственное безграничное любопытство.
– Ну отчего же? Скажу. – Подавшись ближе ко мне, он произнес всего одну фразу, но при этом снова прочно занял все мое внимание: – Я знаю, как погиб твой настоящий отец.
– Он умер, не справившись с собственным даром, – оповестила я мужчину, чтобы он понимал, что я давно в курсе и очередного козыря в рукаве у него нет.
Однако тут же пожалела о своей несдержанности. Герцог Рейнар ар Риграф улыбался – широко и открыто, а его взгляд говорил мне о том, что я попалась.
И я действительно попалась. Отрицая, что у меня есть уникальный дар, я при этом сама только что признала, что он был у моего отца.
– Да, свой дар ты унаследовала от него. Как и ты, он был Пожирающим.
Я не знала, что у моего дара имелось определенное название. Пожалуй, оно подходило к особенностям наших чар лучше всего. Мы действительно «пожирали» магию вокруг себя и имели все шансы вовремя не остановиться.
Я не знала других таких магов, кроме своего отца, да и с ним поговорить об этом не могла: мы проводили мало времени вместе. Но преподаватель, обучающий меня, прежде нашел всю имеющуюся в открытом доступе информацию касаемо этих странных чар.
Такие маги, как я, чаще всего не доживали даже до восьми лет. Встретившись с основными принципами питания единожды, они уже не могли совладать с собственными инстинктами. Для того чтобы выжить, требовались жесткий контроль и особый антураж.
Нужно было свести к минимуму все, что только могло спровоцировать меня на неумышленное использование дара. Это было трудно, почти невыполнимо с тем образом жизни, какой вели мои приемные родители. Но ради меня они отказались от многого, фактически став затворниками, лишив себя королевского внимания и благосклонности.
За все, что они для меня сделали, я была им очень благодарна. Без них я бы действительно не выжила.
– Допустим, я Пожирающая, – согласилась я, испытывая потребность утолить давний голод любопытства. – А вы? Вы Ходящий по снам?
– Все верно, душа моя. Признаться, я приятно удивлен. Мне казалось, что тебя ограничивали в изучении магических искусств.
Подвинув ближе ко мне блюдо с фруктами, Рейнар взял горсть фиолетового винограда.
– Ограничивали за пределами этого дома. Здесь же у меня были прекрасные учителя. Мои приемные родители обеспечили меня всем необходимым.
– Пытаясь загладить свою вину перед тобой, – неожиданно жестко произнес герцог. – Твои приемные родители не только дружили с твоим настоящим отцом, что позволяло им знать о его даре, но и стали причиной его смерти. Рассказать?
Это было жестоко. Я думала, что ар Риграф был со мной жестоким ранее, но нет. Казалось, что он хотел меня уничтожить, добить, чтобы я даже не сопротивлялась его натиску.
Но он ошибся.
Да, я не знала подробностей смерти своего отца, но всегда подозревала, что граф в этом деле как-то замешан. Он никогда не отвечал на мои прямые вопросы и при этом прятал взгляд, но, повзрослев, я просто перестала спрашивать.
– Расскажите, – попросила я и взяла со стола бокал мужчины.
Прежде чем он успел что-либо сделать, я залпом осушила содержимое стеклянного сосуда. И закашлялась. Слезы брызнули из глаз, рот обожгло, а горло будто перехватили пальцами, лишая возможности нормально дышать.
– Заешь, – предложил герцог обеспокоенно, подсовывая мне виноград.
Но, не желая касаться его даже кончиками пальцев, я схватила с блюда кусочек лимона. Его подавали к рыбе, и в моей ситуации он пришелся как нельзя кстати. Один яркий вкус я заглушила другим, не менее ярким.
Увидев, что я справилась с собой, ар Риграф начал еще один рассказ.
Граф Эредит всегда считался человеком с обширным списком знакомых и друзей. До того, как они с супругой добровольно стали затворниками на этом острове, их пара блистала на каждом балу, а сам он за относительно небольшую плату частенько связывал незнакомых, но таких полезных друг другу людей.
Тот раз был именно таким.
Двоюродный брат графа, приезжая по делам на Имарку, всегда останавливался в столичном поместье Эредит. Его пара арендовала, чтобы быть ближе к королю и светским раутам.
Мужчина был почти на десять лет младше своего родственника. Обедневший дворянин, он не имел ничего, кроме пустого титула маркиза, не подкрепленного даже кусочком земли. Причем состояния лорд лишился по своей вине, знатно проигравшись в карты.
Однако граф часто жалел родственника. То принимал у себя, то подкидывал денег, то помогал связями. В тот последний раз двоюродный брат снова обратился к нему, но уже за помощью иного толка. По словам мужчины, отец его хорошего друга отошел в мир иной и оставил единственному сыну не только титул, земли и денежное наследство, но и проблемы.
Старик был настолько вредным, что намеренно не удосужился рассказать при жизни, как открыть магический сейф, в котором и были спрятаны все сбережения. Теперь для этого требовался маг. Правда, в гильдию тот лорд обратиться никак не мог: они брали плату за свои услуги вперед, а денег у маркиза не имелось от слова вообще.
– Тут-то и пришелся кстати твой отец. В то время он брался за любую работу, чтобы поправить свое финансовое положение. Одному растить дочь в загнивающем маркизате – дело трудное. Да еще и при условии, что гордость не позволяет брать деньги у друзей, – смотрел на меня герцог, и не думая отводить взгляд. – Граф Эредит рассказал кузену, где найти так необходимого ему мага.
– Его брат оказался нечестным человеком? – предположила я, переведя взор на зелень за окном.
Смотреть на Рейнара я больше не могла. Не потому, что не выдерживала его взгляд. А потому, что боялась, что он прочтет в моих глазах слишком многое.
– Его брат оказался бандитом, – внес уточнение герцог. – Пожирающий нужен был банде, чтобы убрать защиту и вскрыть сейф в имперском банке в Приалии. От графа они узнали, где вас найти. Твоему отцу угрожали расправиться с тобой. Как ты понимаешь, отказаться от этого дела маркиз ар Страут не мог. Попробовав справиться с чужеродной магией, что имела свойство восполняться, он выгорел.
Сделав небольшую паузу, герцог дал мне осмыслить услышанное. Но беда в том, что верить его словам не хотелось совсем. Даже при условии, что говорил мужчина более чем складно.
Я промолчала, не имея моральных сил выдавить из себя хоть слово.
– Граф Эредит узнал о том, что натворил, когда к нему пришли имперцы с допросом, – продолжил он свой рассказ. – С согласия короля Имарки, чтобы загладить свою вину, они с супругой забрали тебя себе.
– Да вам-то откуда все это знать? – не выдержала я.
Слова произносила зло, все же не совладав с эмоциями. Они то утихали до тонкого ручейка, то бушевали штормом в океане.
Одно дело – подозревать, и совсем другое – знать точно, что тот, кого ты называешь отцом, повинен в смерти твоего настоящего родителя. Держи граф Эредит тайну папиного дара при себе десять лет назад, и мой отец сейчас был бы жив. У меня была бы совсем другая жизнь. По крайней мере, здесь и сейчас я бы точно не сидела.
– Вы все это придумали, чтобы опорочить доброе имя тех, кто стал мне единственной поддержкой и опорой. Чтобы я отвернулась от них и вам было проще на меня давить, – проговорила я уверенно, но едва ли верила в свои слова целиком.
– Вы правы в последнем, – внезапно согласился герцог, вновь поделившись одобрительной улыбкой, однако она тут же угасла. – Я делюсь с вами этой информацией с определенной целью, но это нисколько не отменяет того, что я честен с вами. Что же касается вашего вопроса… Мне едва стукнуло двадцать, когда была совершена первая и единственная попытка ограбить имперский банк. Это был мой первый год при дворе на службе у императора. Я лично допрашивал мерзавцев, посмевших покуситься на сбережения самых уважаемых семей Приалии. Ваш отец, осознав, что вскоре сгорит, решил забрать бандитов с собой, но гвардия подоспела вовремя. Вовремя, чтобы они оставались в жизнеспособном состоянии на период проведения магического допроса. Но только они. Ваш отец к тому времени был мертв.
Последнюю фразу я слушала, уже твердо стоя на ногах. Впрочем, твердости во мне сейчас как раз оставалось меньше всего. В груди клокотало от негодования. Пальцы тряслись так, что пришлось сжать их в кулаки.
Мне казалось, что, поднявшись на ноги, я стану немного увереннее, сильнее, но нет. Герцог все равно умудрялся смотреть на меня сверху вниз при условии, что я сейчас была выше него.
– Почему вы так жестоки ко мне? Что я вам сделала? – выдохнула я то ли возмущенно, то ли зло.
– Ничего, душа моя. Ты зря думаешь, что мне доставляет удовольствие беседовать о смерти твоего отца. Напротив, я предельно откровенен с тобой как раз потому, что твоя судьба мне небезразлична. – Он тоже поднялся на ноги, и теперь мне приходилось задирать подбородок, чтобы смотреть ему в глаза.
– Вы мерзавец! – отчеканила я, все же отыскав в себе силы на ярость.
Дернувшись, я хотела обойти мужчину, но не преуспела в этом деле.
– И не отрицаю этого. Постой, – остановил он меня, придержав за руку. – Я тебя еще не отпускал.
– Вы не смеете приказывать мне в моем доме! – выдохнула я с ненавистью.
– Это мой дом, – напомнил он холодно.
Воздуха между нами словно не осталось. Десять сантиметров? Пятнадцать?
Я снова ощущала его дыхание на своих губах. Жар мгновенно опалил щеки, прокатился по шее. Дышать стало трудно в тот же миг. Еще немного, и казалось, он меня поцелует. В ярости прижмется губами к моим губам, как во сне.
Ох, если бы только происходящее вновь было сновидением!
Но нет, серебро в его глазах мерцало в реальности. Его губы упрямо сжимались в реальности. И кожа на руке под его пальцами горела тоже в реальности.
В это мгновение плавились в беспощадном пламени мы оба.
Дверь в столовую внезапно открылась.
– Добрый вечер, – услышала я растерянный голос отца. – Неужели мы пропустили обозначенное время?
– Да нет, мы-то как раз вовремя. Это братец и леди ар Страут решили прийти на ужин пораньше, – раздался следом тихий, словно шелест, голос Татии. – Ох, да мы, кажется, совсем не вовремя. Про…
Что еще хотела сказать младшая сестра герцога, я не горела желанием узнать. Отпрянув от ар Риграфа, как от котла с кипятком, я пролетела мимо растерянных родителей и удивленной Татии к выходу из столовой.
Встреча с ними всеми сейчас была выше моих сил. Я просто была не способна на бессмысленные диалоги о погоде.
– Я что, обидела ее? – недоумение четко проступило в каждом слове девушки.
– Белла! – ничего не понимая, окликнул меня граф Эредит.
– Я не хотела ее обижать, – донеслось мне в спину, едва я оказалась в коридоре.
И эти слова, черт возьми, казались просто невероятно искренними. И злили. Ох, как они злили!
Но еще больше меня выводило из себя мое собственное поведение. Я отлично осознавала, что сейчас фактически сбегала от проблем, которые все равно никуда не денутся. Но на данный момент так было легче.
Мы ведь продолжали смотреть друг другу в глаза даже тогда, когда в столовой появились новые лица. Между нами искрило так, будто кто-то поджег пиротехнику, оставшуюся от маскарада. Где-то очень глубоко внутри меня, к моему собственному стыду, несмело родилось ожидание поцелуя.
И я испугалась собственных мыслей. Ужаснулась. Воспротивилась им.
Разве было мне дело до того, осмелится ли герцог поцеловать меня наяву? А если осмелится, то будет ли этот поцелуй хоть немного похож на те, что происходили во снах?
Нет, меня ответы на эти вопросы не волновали совсем. Вообще. Абсолютно.
Герцог Рейнар ар Риграф не выглядел старым. Сделав несложные арифметические подсчеты, я поняла, что ему всего тридцать. Для магов эту цифру даже возрастом было трудно назвать, ведь магические потоки позволяли нам немного подчинить себе время. Мы старели куда медленнее, чем обычные люди, и наш возраст едва ли можно было определить на глаз.
Особенно при условии, что сильные маги очень долго оставались молодыми.
О Древние! О чем я думала!? Да какое мне дело до его возраста?
Злилась просто невероятно. Меня буквально разрывало изнутри от переизбытка чувств. Казалось, что я вот-вот лопну или задохнусь. Или потеряю сознание, чего со мной почти не случалось.
Если быть откровенной, я вообще не знала, что делать с той информацией, которую герцог сегодня обрушил на меня. Как мне теперь относиться к графу Эредит? Как смотреть приемным родителям в глаза?
Мне было восемь, когда мой настоящий отец погиб. Я помнила его и маму только по портретам, которые хранила у себя в спальне и которые граф специально для меня повесил в галерее своего особняка.
Впрочем, нет. Маму я не помнила вообще. Для меня черты ее лица были лишь изображением на бумаге, даже не пятном в памяти. Она умерла при родах, и я никогда не видела ее вживую, о чем часто сожалела.
Графиня Эредит говорила, что я очень похожа на нее.
Как я должна была относиться к правде? Теперь-то я отчетливо понимала, почему мне не рассказывали подробностей о смерти отца.
Однако я все равно была благодарна. Граф и графиня Эредит растили меня как свою родную дочь. Я никогда ни в чем не нуждалась. Если бы не они, я могла бы сгинуть в одном из рабочих домов или приютов, до которых аристократии совсем не было дела. И наплевать, что во мне текла “голубая” кровь.
Его Величество забирал на воспитание во дворец только тех, у кого после смерти родственников оставалось какое-то имущество. Мы же давно были разорены, а после смерти отца все, что хоть сколько-то было ценным, включая земли, ушло в счет погашения долгов.
Граф и графиня Эредит взяли себе на воспитание нищую. И чем же я им отплатила?
Из-за меня сейчас их держали в плену в собственном доме. Из-за меня их земли перестали им принадлежать. Из-за меня…
А все потому, что я понадобилась ненавистному герцогу!
Ненавистному герцогу, чья младшая сестра медленно умирала от проклятия, избавить от которого ее могла только я.
Могла. Наверняка могла, но хотела ли?
Я ведь прекрасно понимала, что ее смерть была мне только на руку. Со временем Арс оплакал бы ее по-настоящему. Его сердце пусть и не до конца, но все же оказалось бы свободным. В нем нашлось бы место для меня – я была в этом уверена, но…
Сейчас дело было уже не в Татии. И даже не в том, что Арс безумно и бездумно любил ее, как любят, наверное, только в романтических книжках.
Дело было во мне. В моих чувствах. В моей гордости. И вот она – гордость – никогда не позволит мне самой бегать за мужчиной, который меня отверг. И на подлость я ради него никогда не пойду.
Да, у меня совсем не было опыта в любовных интригах и лабиринтах, однако кое-что для себя я уяснила из книжек точно: если ты мужчине не нужна, то и не будешь нужна в дальнейшем, даже если тебе кажется, что ты его отношение к тебе переменила.
Не переменила. Просто тебе дозволили любить.
После трех дней в заключении я понимала совершенно очевидно: мне не нужны были отношения, где мою любовь благосклонно принимают. Я хотела пламени, в котором сгорали бы оба. Я хотела пламени, которое со временем бы стало уютным домашним очагом.
Выбравшись на небольшой полукруглый балкон, двери на который вели прямо из коридора, я с облегчением вдохнула вечернюю прохладу. Именно так для меня пахла свобода.
Она была ароматом соленого моря, штормом и ветром в ночи. Она была шелестом листьев, песнью пригнувшейся травы. Она была далеким светом уличных фонарей, шумом города, запахом рыбы, что иногда добирался с берега и до особняка.
Свобода была деревьями. Тихими шагами босиком по мокрой траве. Ароматом костра, речкой. Для меня свобода не имела стен. Она не имела конвоя из гвардейцев. Впрочем, последнего меня как раз лишили.
Больше меня не охраняли. Никого не было рядом со мной на балконе, никого не было в этом коридоре, хотя за углом недалеко от моей комнаты должен был стоять дежурный слуга.
Прямо сейчас я могла спокойно перемахнуть через кованые перила и спрыгнуть вниз в неостриженные кусты. Я могла сбежать – мы с герцогом оба это осознавали. Однако после нашего разговора Рейнар ар Риграф для себя уяснил кое-что очень важное. Проверяя мою реакцию на правду касаемо моих приемных родителей, он отчетливо понял, что я не сбегу.
Не брошу их, несмотря на его слова. Вот зачем он вообще поднял эту тему. Герцог был не только искусным манипулятором. Он еще и был изобретательным хитрецом.
– Ари… – неожиданно раздался позади меня голос Арса.
Резко обернувшись, я в недоумении уставилась на него. Он выглядел, как всегда, безупречно-небрежно в своем темном, слегка удлиненном камзоле. Карие глаза при свете луны казались черными.
Сердце мгновенно заныло. Больно. Мне все еще было больно даже просто смотреть на него.
Я не стала спрашивать, как мужчина оказался в охраняемом особняке. Было и так ясно, с чьего разрешения он здесь присутствовал. И я оказалась права даже больше, чем думала.
– Герцог ар Риграф прислал меня поговорить с тобой, – признался он сразу честно, тем не менее не осмелившись подойти ко мне.
Так и стоял у распахнутых дверей – напряженный, твердый, как скала, с немигающим взглядом. Светлый тюль колыхался от ветра.
– Будешь рассказывать, как плохо Татии живется с проклятьем? – неумышленно перешла я на «ты», пронзенная злостью.
– Не буду, – отрицательно качнул он головой. – Ты и сама уже, должно быть, обо всем знаешь. Арибелла, она хорошая девушка. Действительно хорошая, чистая, светлая, добрая. Если ты можешь ей помочь, помоги. Она, как никто другой, заслуживает прожить прекрасную долгую жизнь.
– С тобой? – произнесла я раньше, чем обдумала сказанное.
– Я бы хотел на это надеяться. Но даже если нет… Она все равно заслуживает…
– Я поняла, – резко перебила я мужчину, выставив ладонь как призыв к молчанию.
Слушать его слова о другой девушке мне было неприятно. Но кроме этого сейчас меня интересовало еще кое-что:
– Что ты получишь взамен от герцога, если твои слова убедят меня помочь его сестре?
– Возможность видеться с ней каждый день без каких-либо ограничений, – не стал скрывать правду пират, все же уменьшив расстояние между нами.
Хотелось рассмеяться. Истерично. Громко. И заплакать, зарыдать, завыть, словно раненый зверь. Но я не позволила себе ничего, ни грамма слабости. Стояла прямая как палка, отчетливо ощущая, как от напряжения каменеют мышцы.
– И ты готов ради нее на все что угодно? – медленно произнося каждое слово, предположила я.
– На все, Ари. Она моя жизнь, мое сердце, мой свет, без которого невозможно существовать, – заговорил он горячо, искренне.
– Корабль, – выдохнула я твердо, но быстро.
– Что корабль? – не понял капитан “Морского Дьявола”.
Пришлось разъяснить:
– Я хочу получить твой корабль. Только тогда я попробую помочь Татии. Попробую, Арс, а не помогу, потому что, если мне не хватит сил, я не собираюсь умирать. Корабль.
Он мне не поверил. Тишина затягивалась и требовала ответа. Арс Айверс – капитан пиратского корабля, о котором ходили легенды, – сверлил меня немигающим взглядом на расстоянии шага и…
Я не знала, что “и”. На самом деле конкретно в этот момент мне было абсолютно наплевать на его корабль. Растоптанное женское сердце желало проверить, действительно ли это любовь. Я не хотела судно, я желала только ответа. Мне было интересно, насколько эта любовь безгранична.
– Хорошо, – выдохнул Арс и резко схватил меня за руку так, как обычно приветствовали друг друга мужчины.
Наши ладони загорелись в тот же миг по самые запястья. В ужасе я попыталась вырвать кисть, но тщетно.
– Добровольно передаю тебе “Морского Дьявола”, – протараторил он быстро, четко, твердо, без сомнений. – Как на воде, так и на суше стань капитаном лучшим.
– Ты что наделал!? – наконец обрела я голос.
Сказать, что я обомлела, – это ничего не сказать. В меня словно молния ударила. Да если бы Арс меня поцеловал или, и того хуже, герцог вдруг признался в необъятной любви, я бы и то меньше поразилась. У меня даже слов не нашлось!
– Я выполнил твое условие, Арибелла. А теперь помоги Татии.
– Да мне не нужен твой корабль! – воскликнула я, в ужасе глядя на угасающее сияние, которым была объята моя ладонь. – Немедленно забери его обратно!
– Поздно, – ответил мужчина так, что я сразу ему поверила. – Передать его можно только раз. Я понимаю, что сейчас после пережитого ритуала тебе нужно отдохнуть. Этой ночью привязка будет укрепляться, поэтому срок на выполнение соглашения даю до завтра. Завтра я надеюсь уже увидеть Татию здоровой. Если ты попытаешься ей помочь завтра, про корабль герцогу я не скажу. А если сможешь… Я отдам тебе карту, где указан путь к Сиальским островам.
– Зачем мне туда? – спросила я, туго соображая.
Голова резко закружилась, в глазах начало темнеть. Мое тело целиком стало легким, словно перышко, но ноги при этом будто наливались свинцом, превращались в недвижимые камни.
– По слухам, там спрятаны несметные сокровища, Арибелла. Но что самое важное: там герцог Рейнар ар Риграф из-за особенностей защитной магии островов тебя не найдет.