– Как я устала жить среди плебеев, которые день рождения называют «днюхой»… – проговорила жена, оторвавшись от монитора. – Куда ни глянь – одни деревенские морды!
В последнее время она была удрученной.
–…Это не миллионный город, а мусульманский кишлак. Причем в худшем из вариантов. Башкиры, которые моются по великим праздникам, одежду стирают раз в пять лет, а любимая еда – вонючая конина на костях. Здесь нет развлечений, кроме конкурса кубызистов да концерта групп, вынутых из пронафталиненного гроба.
– Можно подумать, местные русские чем-то лучше, – возразил Нефедьев. – Такие же немытые уёбки, которых аист нашел в мусорном баке.
– Какие тут «русские!» Одни пермские рожи.
– Ты права. Все нормальные люди отсюда свалили. Кто в Германию, кто в Израиль… Да хоть в Новую Зеландию. Мы – последние из могикан. И не знаем военной тайны, а то давно бы продали буржуинам и тоже улетели.
– Здесь нет ни нудистского пляжа, ни гей-бара, ни ночных дискотек для взрослых.
– И не говори, Наташа.
– Но недавно была история, писали в соцсетях… Появилось объявление, будто готовится открытие клуба свингеров.
– Клуб свингеров в нашем силосном городе? – он с сомнением покачал головой. – Из области фантастики. Скорее Луна упадет на Землю.
– Я тоже так думаю. Но люди повелись. Было сказано, что свингеры – это только название, а так будет особый клуб по интересам, включая сексуальные меньшинства. В общем, объявили, начали сбор средств якобы для аренды и обустройства.
– И что, кто-то платил?
– Насколько пишут, платили многие. Как ни странно, даже в этом замшелом болоте есть люди, которые хотят чувственных развлечений. И вот наконец назначили открытие, пригласили всех. Желающие пришли, даже не уточнили, что за адрес.
– А какой был адрес?
– Кавказская, семнадцать-А.
– А что в нем особенного?
– На Кавказской 17А – отдел полиции. Когда собралась толпа жаждущих, геев и лесбиянок, можешь представить, что там началось…
– Лохотронщики, конечно, были великими остроумцами, – Нефедьев усмехнулся. – Отдел полиции – самое место для тусовки педерастов.
– Им было не смешно. Деньги пропали, причем немалые. В полиции есть отдел по борьбе с «ай-ти»-мошенничеством, или как там называется, не помню. Но разбираться не стали: сексуально озабоченные в этой стране вне закона.
– Это верно, Наташа, – согласился Нефедьев.
– И вообще, тут правят бал иные люди. Помнишь, в прошлом году мы встречались классом, двадцать лет окончания школы?
– Да, помню. Кажется, в «Лагуне»?
– Нет, в «Урал-Тау».
– И что там было?
– Один из парней пришел с женой.
– Совсем дурак, – сказал он. – Приходить на встречу одноклассников с супругой.
– Совершенно верно. Не он привел, она с ним притащилась. Знаешь, такая классическая училка младших классов, с кислой рожей, хорошо уложенная и в вязаном платье.
– Представляю. И что училка?
– Когда заиграла музыка, все пошли танцевать, ее тоже приглашали. Она ответила: «Я не позволяю прикасаться к себе другим мужчинам, только мужу!».
– Какая глупость! – Нефедьев покачал головой. – Зачем вообще жить, если не прикасаться другим мужчинами и другим женщинам.
– Высоконравственная кошелка, образцовая мать семейства.
– Знаешь, Наташа… С точки зрения нормального мужчины все добропорядочные женщины одинаково неинтересны. Дети-бздети, мамы-папы, бабки-дедки, тетки-дядьки, поминки по родственникам… Тьфу!
– Точно сказал.
– Интересны только недобропорядочные. Прочих стоит зачеркнуть.
– А я какая?
Наталья взглянула со смешком.
– Ты самая недобропорядочная из известных мне женщин, – ответил он и поцеловал жену в макушку. – С другой я бы не смог жить.
– Нет, Андрюша, я серьезно…
Голос жены незнакомо дрогнул.
–…Ты понимаешь, через два года мне будет уже сорок.
– Еще сорок, – возразил Нефедьев.
– Уже, Андрюша, уже. Бабий век – сорок лет. А что у нас было в этом веке? Жизнь одна и никто не возместит потерянного.
– Не возместит, да, – согласился он.
– А я не хочу быть добросовестной служащей планово-финансового отдела и матерью, растворившейся в своем отпрыске-подростке. Я еще хочу жить! просто жить, понимаешь?!
– Понимаю.
– Будь возможность, я бы не работала в сраном университетском ПФО под началом башкирской жопы Резяповой. Я бы не сидела на твоей шее, занималась дизайном квартир на выезде. И имела домработницу – безмозглую девку из села Исянгулово. Которая пятнадцать раз перемывала бы наши кофейные чашки – не потому, что они грязные, а потому, что я так хочу. Я – единственная на свете. Понимаешь, Андрей?
– Понимаю, Наташа. Чего хотелось бы мне… промолчу. Иначе ты сочтешь меня извращенным садистом.
– Жизнь не удалась, Андрюша. Она и не могла удасться у таких людей, как мы, среди люмпенов, плебеев и деревенского быдла. Но если нет жизни. я хочу секса. И не по субботам, когда сын в школе, и уж тем более не пару раз в неделю по вечерам, когда они сидит в наушниках и ничего не слышит. Я хочу…
– Понимаю тебя, Наташа…
Нефедьев обнял жену за плечи.
–…Жизнь гораздо сложнее, чем «Капитанская дочка» и прочая чепуха, которой, насколько понимаю по Костику, до сих пор забивают головы в школе.
– Кто сказал, что человек – существо моногамное? кто определил, что надо иметь одного полового партнера?
Наталья яростно взмахнула руками.
– Кошелки с детсадовским темпераментом. А я не хочу быть, как они. Я хочу жить, пока еще хочется…
– Чего тебе хочется, Наташа?
– Мне хочется… – она сделала паузу. – Я тебя люблю, Андрюша, ты часть моей жизни. Но это не имеет отношения к сексу.
– А что имеет?
– В цивилизованных странах признали, что моногамный брак ведет в тупик жизни, – не отвечая, сказала жена. – Это лишь в России до сих пор считается, будто супруги должны жить до гробовой доски, как голубки, упертые клювиками.
Она сделала паузу, потом заговорила дальше:
– В нормальных социумах супруги занимаются и свопом и свингом, никто от этого еще не умер. И брак только крепче.
– Так ты предлагаешь…
– Предлагаю, – перебила Наталья. – Давай попробуем. Это не имеет отношения ни к супружеской верности, ни к измене. Все происходит на глазах друг у друга, с обоюдного согласия.
– С обоюдного согласия, – повторил он.
– Да. Так живет цивилизованный мир, и только этим можно спастись от тоски. Ведь жизнь почти прошла, в ней не осталось смысла.
– Возможно, ты права. Но… но откуда мы возьмем цивилизованных свингеров в этом говённом городе? Где, как ты правильно сказала, одни деревенские хари, рожденные на гумне?
– Уже нашла, – коротко ответила она. – Есть вариант. Только тебе не говорила.
Наталья пощелкала клавиатурой, открывая какие-то неизвестные страницы.
– Не была уверена, что ты…
– Наташа…
Нефедьев склонился, обнял жену за плечи.
–…Я всегда по жизни заодно с тобой. И если тебе хочется, это твое право.
– А тебе?
– Предпочту не отвечать, чтобы не оскорбить твою женскую сущность.
– Андрюшик, ты настоящий мужчина! Никогда в том не сомневалась…
Она пощелкала еще.
–…Смотри, на одном секс-датинговом ресурсе я подобрала пару…
На мониторе показались две фотографии.
Мужчина был мускулист и волосат.
Женщина, ширококостная и с заметным мягким животом, белизной напоминала капустный лист.
Обнаженные тела не имели голов.
– Как они тебе? – спросила Наталья.
– Мужик – настоящий мачо, – он усмехнулся. – Член до колен.
– У тебя длиннее, не в этом дело. А как тебе она?
– Тоже неплоха. Большая грудь, соски приятной формы. Но оба без лиц. Где гарантия, что это не скачано с порносайта?
– Гарантий нет, но я списалась. Мне показалось, это реальные люди. Я с ними початилась.
– Тебе видней, Наташа. Ты женщина. А как их зовут?
– Артур и Тийна.
– Тина? то есть Алевтина?
– Нет. ТиЙна, с «и кратким». Она не русская, откуда-то с Прибалтики.
– Любопытно. Как ее занесло в нашу клоаку?
– Не знаю, не поинтересовалась… Им все равно где, у них или у нас. А тебе?
– Мне тоже.
– Мне лучше было бы у нас. Выпиннем Костика к бабушке и оторвемся в выходной.
– Оторвемся, Наташа, оторвемся, – согласился Нефедьев.
– Тогда я договариваюсь точнее.
– Договаривайся.
– Но они… – жена сделала паузу. – Просили прислать наши с тобой фотки, такие же.
– Ну так пошли.
– У нас их нет.
– Так давай сфоткаемся, – сказал он. – Время еще есть, Костя вернется из школы не раньше, чем через час.
– Пошли в спальню, – ответила Наталья, встав и на ходу расстегивая домашнее платье.
– Ты знаешь, Наташка…
– Что, Андрюшик?
– Ты – лучшая женщина на свете. И пусть обосрутся школьные училки!
– Спасибо, Андрэй! Кофе высший класс.
Белотелая Тийна сидела на кухонном стуле, куда он подстелил полотенце, чтобы не оставить следов.
В реальности ее бледная грудь выглядела измученной, а живот говорил о печальном возрасте.
– И тебе спасибо, Тина, – ответил Нефедьев. – Мне с тобой было хорошо. Только…
– Что «только»? – подсказала гостья.
– Расслабился и забыл спросить заранее, можно в тебя кончать или нет.
– Можно. А если бы нельзя, я бы сказала сама. Hirveijaa, suru paraselt.
– Понял тебя Тина, понял. Это по-каковски? по-фински?
– По-эстонски. Я эстонка, Андрэй.
– А я думал, ты – латышка.
– Ничего общего. Две противоположных нации. А тебя это волнует?
Сидя вдалеке от стола, Тийна переложила ноги.
Ее большие, рельефно костистые колени говорили о неместном происхождении.
– Нисколько, – он покачал головой. – Еще кофе?
– Можно.
–…Ааауиииааау…
Сладострастный крик жены долетал сюда – плотный до осязаемости.
– Твой Артур сексуальный гигант, – сказал Нефедьев, включив чуть остывший чайник. – Наташа кончает целый час без перерыва, со мной у нее так не было даже в лучшие годы.
– Никакой он не гигант, совсем наоборот.
Тийна встала, потянулась за сахарницей.
От нее пахло холодным потом и чем-то еще, неизбежными при сексе.
– Вот ты, Андрэй… Для чего вы с Наташей устроили эту встречу?
– Для чего – для чего…
Он отодвинул чашки на край стола, чтобы случайно не плеснуть кипятком на Тийну, насыпал по ложке гранул, заварил.
Кофейный аромат рванулся по кухне. Запах женщины почему-то стал еще сильнее.
–…Для чего…
Обойдя стол, Нефедьев склонился к Тийне, взял ее за грудь. Только сейчас он заметил бледное сердечко, вытатуированное с левой стороны.
–…Для разнообразия. У Наташки кризис среднего возраста, все на свете осточертело, а мы вместе шестнадцать лет, друг друга уже не впечатляем. А тут что-то всколыхнулось, снова захотелось жить.
Тийнины соски под пальцами говорили о другом. От них исходила только усталость.
– Ясно с вами, Андрэй… – она вздохнула, взяла свою чашку. – Я так и думала.
– А что, у вас иначе? – спросил он, сев на свой стул. – Не для разнообразия?
– У нас…
Пожатие широких белых плеч было еще более усталым.
–…У нас с Артуром…
– Слушай, а ты ведь не кончила? – перебил Нефедьев. – Я как-то расслабился… Может, надо сделать что-то особенное? Пошли обратно, я полижу тебе письку, или что ты еще любишь.
– Я кончаю только с Артуром, ни с кем другим не получается. Но ты не думай, Андрэй, с тобой мне было хорошо, можем пойти опять, если хочешь.
–…Ооооо!!!..
Жена кричала так, что слышал весь дом.
– У нас с Артуром было прекраснее некуда. А потом случилось…
– Что случилось?
– Долго рассказывать. Да в общем неважно, что именно. Он потерял силу.
– Непохоже, – он покачал головой. – Ты слышишь, что там происходит? Мы с тобой натрахались и пьем кофе, а у них процесс без остановки.
– У них без остановки, да. Артур возбуждается только с новой женщиной. Один раз. Может долго, как видишь, но без результата. Если повезет, потом кончит со мной. А если нет – то нет.
– Ничего себе… У вас такой тяжелый случай?
– И еще какой тяжелый, Андрэй. Потому мы постоянно ищем свингеров. Не для разнообразия, по необходимости.
– То есть все это – для того, чтобы в конце концов у вас что-то получилось с Артуром?
– Да. Хотя мне с тобой понравилось.
– Мне тоже, – сказал Нефедьев. – У тебя уютное тело.
– Спасибо.
– Но, как я понял, вы к нам больше не придете?
– Нет. Артуру каждый раз нужна новая женщина.
– Жаль.
– Но ведь мы еще не ушли, Андрэй. И мне кажется…
Приподнявшись, Тийна перегнулась через стол.
–…Что ты хочешь меня еще раз.
– Правильно показалось. Но ты-то меня не хочешь.
– Почему не хочу? То, что с тобой не кончу, ничего не значит.
– Так пойдем туда? в спальню, к ним?
– Можно и здесь.
Она встала, шагнула к окну.
– Давай сзади стоя, я обопрусь на подоконник. Люблю так… когда-то любила.
На крепкой широкой пояснице, был вытатуирован растительный узор. Его Нефедьев тоже заметил лишь сейчас.
– Давай, входи и кончай.
– Я постараюсь побыстрее, чтобы тебя не мучить, – пообещал он.
– Ты меня не мучишь, Андрэй. Давай, получай удовольствие. И возьми меня за грудь, мне нравится.
–…Тийна!..
Нефедьев обернулся.
В двери стояла жена.
Красная, потная, размякшая, она плавилась от удовольствия.
–…Тебя зовет Артур. Просит, чтобы ты пришла.
– Иду, иду!
Обдав запахами, Тийна выскользнула из кухни.
– Я вам тут кайф обломала… – сказала Наталья, опустившись на стул.
Казалось, что в точке схождения ее ног горит огонь.
– Ну… – он пожал плечами. – Не все коту масленица.
– А со мной не хочешь?
– С тобой хочу.
– Но разве ты можешь? Мне показалось…
– Могу, как ни странно. Сама себе удивляюсь, но…
Наталья поднялась. Она выглядела молодой, как никогда.
– Тебе не противно со мной после Артура? Могу подмыться.
– Как ни странно, нет, – честно ответил Нефедьев. – И даже более того…
– Тогда садись, я насяду сверху, а ты меня держи за попу, чтобы не соскользнула.
Под закрытой дверью мерцала полоска света.
Сын смотрел какую-то дребедень на компьютере, но наушники, без которых ему не позволялось сидеть по ночам, не выпускали звуков.
Выпив полстакана минеральной воды, Нефедьев вернулся в их комнату.
Жена спала тихо, перевернувшись на живот и скатившись к самому краю. Над ней витали запахи всего, что произошло тут днем.
Окно было задернуто неплотно, в щель заглядывала наглая луна.
Нефедьев поправил штору, в темноте нежно зазвенел задетый торшер.
Он имел форму рождественского деревца с тонкими хромированными веточками, на концах которых зажигались светодиоды.
От прикосновения руки крошечные квадратики затеплились, будто хотели что-то сказать.
– Смотри, от кого пришло письмо! – крикнула жена, получив субботнюю почту.
– От кого? – поинтересовался он. – И о чем?
– Прочитай сам. Оно адресовано нам обоим.
Нефедьев склонился к монитору.
«Наташа и Андрей !
Надеюсь, с вами все в порядке.»
– От Тийны?
– Да, от нее.
– Здорово. Хотя сама знаешь, больше они не придут.
– Дальше читай, – сказала жена.
«Наташа сотворила с Артуром чудо, на которое уже никто не надеялся. При одном воспоминании о тебе у него начинает получаться.»
– Рад за Артура, – сказал он. – И горжусь тобой.
«Мы бы хотели встречаться с вами дальше.»
– Прекрасно! А ты как к этому относишься?
– Ты спрашиваешь? – жена счастливо улыбнулась. – Ты же видишь сам. После того марафонного траха от одной мысли об Артуре у меня с тобой стало получаться, как никогда.
– Вижу и думаю так же.
«Со временем у нас не так хорошо, как бы хотелось.»
– А у кого хорошо со временем? – Наталья вздохнула. – Будем выкручиваться.
«Но есть один вариант, между встречами.»
– Тийна молодец, – Нефедьев кивнул. – Старается для мужа.
«Так вот не могли бы вы с Андреем сделать фотки получше, чтобы Артур мог смотреть на Наташу когда угодно?»
– Сделаем?
– Конечно сделаем, – Наталья улыбнулась. – С чего все началось, тем и продолжится. До прихода Кости успеем сделать фотосессию.
– Думаю, не только фотосессию.
– А ты хочешь?
– И еще как…
Помолчав, Нефедьев договорил:
–…У нас все честно, так что я тоже признаюсь.
– Признавайся.
– От одной мысли о Тине я до потери пульса хочу тебя.