Давным-давно в одном далеком кинотеатре некая женщина-кинокритик смотрела новый фильм под названием «Звёздные Войны», чтобы подготовить обзор. Если бы она знала, что в конечном итоге будет писать эту книгу, то сделала бы больше пометок… а потому я выражаю благодарность Шелли Шапиро (Del Rey), Киту Клейтону (Del Rey) и Сью Ростони (Lucasfilm) за их мудрые советы; многочисленным поклонникам «Звёздных Войн», которые тепло приняли меня в своем мире; и в особенности Райану Кофману из LucasArts – ЗВшному оракулу, эрудиту, остряку и просто отличному парню, который великодушно тратил на меня свое время, щедро делился знаниями и не терял терпения, когда я в энный раз спрашивала: «Да, но почему броня обязательно должна быть белой?» Это было лучшее время в моей жизни, ребята. Спасибо.
Короче, вот как все было.
Внизу темно, хоть глаз выколи, и мы спускаемся в расселину на тросах – скорее даже падаем: когда ноги касаются земли, удар отдается в зубах. Я первый, и нашлемный фонарик заливает пещеру светом.
Между нами и джеонозианцами – взрывозащитная дверь с тройным запором. Рассчитывать нужное количество взрывчатки просто некогда. Следовательно, возьмем побольше. «М» значит «много» – так меня учили. Прилепить термоленту по краям и вставить детонатор. Легче сказать, чем сделать: вся поверхность двери покрыта грязью.
Из внутришлемного комлинка доносится голос командира «Дельты»:
– У вас там что, вечеринка, «Тета»?
– Не торопи художника…
– Скажи это дроидам-паукам.
– Терпение, «Дельта». – «Да прицепись уже к этой железяке!» – Почти готово.
– А пауков этих тут о-очень много…
– Слышу, слышу, «Дельта».
– Не торопись. Спешить некуда. Совершенно некуда…
– Разойдись!
Мы вжимаемся в стены пещеры. На долю секунды исчезает все, кроме слепящего света, грохота, от которого больно ушам, и клубов пыли. Когда зрение возвращается к нам, искореженная дверь валяется на земле, выброшенная взрывом внутрь, а из проема валит дым.
– «Дельта», путь свободен. Давай вперед, вперед!
– Думал, ты никогда не попросишь. – Отделение «Дельта» съезжает вниз и, не останавливаясь, бросается вперед, стреляя на бегу, а мы прикрываем им спины. Здесь, внизу, лабиринт туннелей. Если зазеваться, напасть могут откуда угодно.
Мой шлем, по идее, должен защищать от высоких децибел, но война – дело шумное. Очень и очень шумное. Связи просто не слышно за уханьем акустических разрядов джеонозианцев и ревом наших собственных бластеров. Где-то подает голос бронебойное орудие. Фирфек[1], да я чувствую этот звук через подошвы сапог.
Краем глаза замечаю какое-то движение наверху. Миг – и снова ничего. Я вскидываю DC-17 и смотрю в прицел, желая убедиться, что это просто плод моего воображения, а Тейлер указывает рукой в сторону следующего туннеля из пяти, которые лежат впереди.
– Дарман, бери «Е-Веб» и удерживай эту позицию. – Он делает знак Вину и Джею, и все трое направляются к входу, двигаясь практически спина к спине и глядя во все стороны.
Тут я поднимаю голову и бросаю взгляд вверх.
Джеонозианцев, оказывается, здесь больше, чем мы думали. Гораздо больше. Я сшибаю тех двоих, что надо мной, и тут же из левого туннеля появляются новые, поэтому я сразу открываю огонь на упреждение из автобластера: если подпустить их слишком близко, поджарит и меня самого.
Но все равно меня сбивает с ног, как кузнечным молотом.
– Тейлер, это Дарман, прием. – Я его не вижу. Не вижу никого из них, но слышу частые выстрелы. – Тейлер, это Дарман, как слышно? Прием.
Нервирует не столько молчание, сколько отсутствие знакомых голосов. Затем доносятся обрывки криков: «…ный! У нас раненый!»
Кто? Кого ранили-то?
– Тейлер? Вин? Джей? Слышите меня? Прием.
Я потерял связь со своим отделением.
Больше я их никогда не видел.
ШИФРОВАНИЕ ВКЛЮЧЕНО
ЖДИТЕ ЖДИТЕ
ДЖЕОНОЗИАНСКИЙ ПЕРЕДОВОЙ ЦЕНТР УПРАВЛЕНИЯ – БАЗЕ СЛУЖБЫ ОБЕСПЕЧЕНИЯ СИЛ ФЛОТА, ОРДМАНТЕЛЛ.
ГОТОВЬТЕСЬ К ПРИЕМУ БОРТОВ С РАНЕНЫМИ. ГРУППА СОРТИРОВКИ ОЦЕНИВАЕТ ЧИСЛО ТЯЖЕЛЫХ В ДВЕНАДЦАТЬ ТЫСЯЧ, ПОВТОРЯЮ: ДВЕНАДЦАТЬ ТЫСЯЧ. ЛЕГКОРАНЕНЫХ ВОСЕМЬ ТЫСЯЧ, ПОВТОРЯЮ: ВОСЕМЬ ТЫСЯЧ. РВП[2] – ДЕСЯТЬ ЧАСОВ. ПРИОРИТЕТ НОМЕР ОДИН – ОБСЛУЖИВАЮЩИЙ ПЕРСОНАЛ БАКТА-КАМЕР.
ГОТОВЬТЕСЬ К ПРИЕМУ СЕМИДЕСЯТИ ДВУХ ТЫСЯЧ ГОДНЫХ К НЕСЕНИЮ СЛУЖБЫ СОЛДАТ, ПОВТОРЯЮ: СЕМИДЕСЯТИ ДВУХ ТЫСЯЧ, ПОДЛЕЖАЩИХ ПЕРЕДИСЛОКАЦИИ. ПРИОРИТЕТ – ВООРУЖЕНИЕ ОТДЕЛЕНИЙ СПЕЦНАЗА.
ЭТО ВСЕ. КОНЕЦ СВЯЗИ.
Республиканский коммандо 1136 вглядывался в лица всех, кто стоял в очереди к штурмовым транспортам.
Некоторые были в шлемах, другие без, но – так или иначе – все лица были идентичны его собственному. И в то же время не было ни одного знакомого.
– Живее! – крикнул старший по погрузке, обводя равнину вытянутой рукой. – Давайте, парни, пошевеливайтесь… в темпе, как только можете.
Транспорты приземлились в клубах пыли, и солдаты приступили к посадке – некоторые несли товарищей на себе, чтобы корабли скорее могли взлететь. На самом деле причин для спешки не было. Они проделывали это тысячи раз на тренировках – к эвакуации в боевых условиях были подготовлены все. И это даже не отступление. Они одержали свою первую победу.
Выхлоп транспортов вздымал в воздух рыжую джеонозианскую землю. РК-1136 – Дарман – снял шлем и тщательно протер перчаткой бледно-серый купол, очистив от пыли и заодно осмотрев несколько новых царапин и подпалин.
Старший повернулся к нему. Это был один из очень, очень немногих известных Дарману неклонов на службе Великой армии – коренастый морщинистый дурос с отвратительным характером.
– Ты идешь или как?
Дарман продолжал возиться со шлемом.
– Я жду товарищей, – ответил он.
– А ну, тащи свою блестящую задницу на борт, – раздраженно сказал дурос. – У меня график.
Дарман аккуратно сунул бронированный кулак под подбородок инородца. Не было нужды ни выдвигать виброклинок, ни что-либо говорить. Свою мысль он донес.
– Ладно, сэр, когда будете готовы, – сказал дурос и снова принялся гонять клонов. Он понимал: спецназовца лучше не злить, особенно когда тот все еще на адреналине после боя.
Но никого из отделения по-прежнему не было видно. Дарман знал, что ждать дальше бессмысленно. На связь они не выходили. Быть может, отказали комлинки. Или же их забрал другой транспорт.
Впервые за свою искусственно укороченную жизнь Дарман не мог протянуть руку и прикоснуться к людям, вместе с которыми вырос.
Он прождал еще половину стандартного часа. Транспорты садились все реже, и очередь становилась короче и короче. Наконец на пустынной равнине не осталось никого, кроме него самого, дуроса и полудюжины клонов. Последний корабль готовился к взлету.
– Лучше проходите, сэр, – сказал старший. – Все уже улетели. По крайней мере, кто жив.
Дарман в последний раз обвел взглядом горизонт, чувствуя, будто он поворачивается спиной к людям, которые все еще ждут его.
– Иду, – отозвался спецназовец и встал в хвост очереди. Когда транспорт взлетел, он долго смотрел на клубы пыли, быстро уменьшающиеся нагромождения скал и пятна кустарника, пока Джеонозис не превратился в тусклую красноватую точку.
Можно будет поискать на «Неумолимом». Надежда еще есть.
Наконец транспорт вплыл в гигантский ангар корабля. Дарман окинул взглядом просторное помещение и море людей в белой броне, двигавшихся слаженно и в строгом порядке. Когда двигатели смолкли и машина замерла на площадке, первым делом он обратил внимание на царящую вокруг тишину.
В ангаре, битком набитом солдатами, стоял запах пота и застарелого страха, а от резкой бластерной гари першило в горле. Но было так тихо, что если бы Дарман своими глазами не видел усталых и израненных солдат, то не поверил бы, что за последние тридцать часов произошло что-то важное.
Палуба вибрировала под подошвами сапог. Дарман все еще стоял и смотрел на клонов, разглядывая въевшуюся в доспехи джеонозианскую пыль, когда к нему приблизились двое идентичных солдат.
– Номер? – произнес голос, который тоже был неотличим от его собственного. Командир провел считывателем; на самом деле ему не нужно было спрашивать у Дармана ни номер, ни другую информацию, потому что датчики в броне «Катарн» безмолвными электрическими сигналами уже сообщили статус последнего. «Без существенных ранений». Группа сортировки на Джеонозисе пропустила его: главной заботой медиков были раненые – кроме самых тяжелых, которым было уже не помочь, и тех, которые могли перевязать себя сами. – Ты меня слышишь? Ответь мне, сынок.
– Я в порядке, сэр, – сказал Дарман. – РК-один-один-три-шесть, сэр. Я не контужен. Я в порядке. – Он замолчал. Никогда уже больше он не услышит свое прозвище. Все погибли – Джей, Вин, Тейлер, он знал это. Просто знал. – Сэр, никаких вестей о РК-один-один-три-пять…
– Нет, – ответил командир. Очевидно, похожие вопросы он слышал каждый раз, когда подходил к бойцам справиться об их состоянии. Клон взмахнул приборчиком, который держал в руке. – Если их нет среди раненых или в этой группе, значит не выжили.
Спрашивать было глупо. Зря он это сделал. Солдаты-клоны – а республиканские коммандос в особенности – были буквально созданы для своей работы. В ней заключалась сама причина их существования. И в этом отношении им повезло, объяснил как-то сержант-инструктор; там, в обычном мире, каждое разумное существо независимо от расы терзалось вопросом о смысле жизни, о цели своего бытия. Клонам это не требовалось. Они просто знали. Их создали специально для этой роли, и сомнения никогда их не тревожили.
Дарману тоже были неведомы сомнения – до сего момента. Несмотря на все тренировки, к такому он оказался не готов. Он нашел местечко возле переборки и сел.
Рядом, втиснувшись в пустое пространство, умостился какой-то боец. Их наплечные щитки звякнули от соприкосновения. Оба посмотрели друг на друга. Дарман редко общался с другими клонами: спецназ тренировался отдельно от всех, включая ЭРКов. Броня солдата была более светлой и легкой, не столь прочной, как у него: спецназ носил экипировку более высокого класса защиты. Кроме того, на доспехах Дармана не было никаких знаков различия.
Но каждый сразу понял, кем является другой.
– Клевая «дисишка», – с завистью протянул боец. Он смотрел на DC-17: солдатам выдавали более тяжелую, менее функциональную модель DC-15. – Ионный импульсник, бронебойный гранатомет и еще снайперка в придачу?
– Угу. – Каждый предмет экипировки Дармана обладал более высокими техническими характеристиками. Просто жизнь обычного солдата ценилась меньше, чем жизнь спецназовца. Так было заведено, и Дарман никогда не задавался вопросом почему – или задавался, но недолго. – Все в одном.
– Здо́рово. – Солдат одобрительно кивнул. – Задание выполнено, э?
– Угу, – тихо ответил Дарман. – Выполнено.
Боец замолчал. Может, не очень-то хотел болтать со спецурой. Дарман знал, что думают солдаты о нем и ему подобных. «Тренируются не как мы, воюют не как мы. Даже разговаривают по-другому». Сборище примадонн.
Дарман не считал себя заносчивым. Чего скрывать, он умел все, что требовалось от солдата, и не только: штурмовые действия, подавление внутренних беспорядков, освобождение заложников, взрывные работы, точечные убийства, слежка, не говоря уже о всевозможных пехотных операциях на любой территории, в любых условиях и в любое время. Всему этому он учился на тренировках – сперва на тренажерах, потом с настоящими боеприпасами. Учился вместе с отделением – тремя братьями, с которыми провел всю сознательную жизнь. Они соревновались с другими отделениями, с тысячами точно таких же клонов… только не совсем таких, потому что эти четверо были братьями и отличались от других.
Но как жить без отделения, его не учили. Теперь придется узнать на горьком опыте.
Дарман нисколько не сомневался, что является одним из лучших спецназовцев в истории. Его не отвлекали повседневные заботы вроде семьи и хлеба насущного – как говорили инструкторы, ему посчастливилось не знать всего этого.
Но теперь он был одинок. Очень, очень одинок. Что весьма выбивало из колеи.
Дарман долго размышлял в молчании. Выжить, когда все товарищи погибли, – гордиться тут было нечем. Чувство, которое он испытывал, напоминало то, что сержант-инструктор описывал как… стыд. По-видимому, так погано бывало после поражения.
Но ведь они победили. Это была их первая битва, и они победили.
«Неумолимый» выдвинул трап, и в ангар хлынул яркий свет орд-мантелльского дня. Дарман машинально надел на голову шлем и встал в ровную линию солдат, ожидая высадки и дальнейшего перераспределения. Теперь его заморозят и будут держать в криосне, пока долг не позовет опять.
Вот, значит, каково послевкусие победы. Как же тогда будет после поражения?
ИМБРААНИ, КИИЛУРА: 40 СВЕТОВЫХ ЛЕТ ОТ ОРД-МАНТЕЛЛА, РУКАВ ТИНГЕЛ
Барковое поле переливалось всевозможными оттенками, от серебристого до алого. Ветерок с юго-запада колыхал колосья волнами. Прекрасный день позднего лета; вот только для Этейн Тур-Мукан он стал одним из самых кошмарных в ее жизни.
Этейн бежала и бежала, пока не обессилела. Она свалилась между бороздами, не глядя куда. И задержала дыхание, когда под ней хлюпнуло что-то мокрое и вонючее.
Гнавшийся за ней виквай не мог ничего слышать из-за шума ветра, но Этейн все равно старалась не дышать.
– Эй, девуля! – Хруст стеблей под сапогами приближался. Виквай тяжело сопел. – Ты куда деться? Не стесняйся.
«Не дышать».
– У меня есть бутылка урркала. Хочешь повеселиться? – По виквайским меркам он обладал удивительно большим словарным запасом, хотя и сосредоточенным на базовых потребностях. – Я классный, ты просто меня не знать.
«Надо было дождаться темноты. Можно повлиять на его разум, попробовать заставить его уйти».
Но она не дождалась. И сосредоточиться тоже не могла, как ни старалась. Слишком много адреналина и неконтролируемой паники.
– Ну же, худосочная, где ты? Я тебя отыскать…
Судя по топоту, он продирался через поле и был уже близко. Если вскочить и побежать, она погибнет. Если оставаться на месте, виквай рано или поздно найдет ее. Он явно не терял интереса и сдаваться не собирался.
– Девуля…
Голос виквая звучал совсем близко, метрах в двадцати правее. Этейн украдкой втянула немного воздуха и снова сомкнула губы. Легкие горели, от напряжения на глаза навернулись слезы.
– Девуля… – Еще ближе. Сейчас наступит прямо на нее. – Деву-у-у-уля…
Этейн знала, что он с ней сделает, когда найдет. Если посчастливится, потом он убьет ее.
– Дев…
Призывы виквая прервало громкое влажное «хрясь». Он охнул, и «хрясь» раздалось снова – громче, резче и сильнее. До Этейн донесся болезненный вскрик.
– Сколько тебе повторять, ди’кут?[3] – Голос был другой: человеческий, с твердыми властными нотками. Хрясь. – Не трать. Мое. Время. – Новый удар, новый вопль. Этейн вжалась лицом в грязь. – Еще хоть раз напьешься, еще хоть раз станешь гоняться за женщинами, я рассеку тебя отсюда… и досюда.
Виквай завизжал. Это был дикий, нечленораздельный вой, который издает обезумевшее от боли животное. За свое короткое пребывание на Киилуре Этейн вдоволь наслышалась этих звуков. Затем наступила тишина.
Второго голоса она раньше не слышала, но это не имело значения. Она и так знала, кому он принадлежит.
Этейн напрягла слух, практически ожидая, что тяжелый сапог сейчас опустится на ее спину, но услышала лишь шорох и хруст стеблей под двумя парами ног, бредущих через поле. Удаляющихся от нее. Ветер доносил обрывки разговора: похоже, выволочка продолжалась.
«…намного важнее…»
Что именно?
«…позже, но сейчас, ди’кут, ты должен… понял? Или я рассеку…»
Этейн ждала. Наконец все стихло, остались только шелест ветра, шорох колосьев и трели земляного угря, ищущего подругу. Этейн позволила себе дышать нормально, но продолжала лежать лицом в навозе, пока не начало смеркаться. Теперь следовало уходить. Гданы скоро выйдут на охоту и будут прочесывать поля стаями. К тому же смрад, которого она от ужаса не замечала, теперь стал очень даже ощутим.
Девушка поднялась на локти, затем на колени и осмотрелась вокруг.
Зачем вообще кому-то понадобилось удобрять поле в конце лета? Этейн пошарила в карманах плаща в поисках платка. Найти бы ручеек, тогда она могла бы умыться. Она вырвала несколько стеблей, скатала в комок и, как могла, стерла с себя грязь и мусор.
– Эти растения слишком дорого стоят, чтобы использовать их таким манером, – произнес чей-то голос.
Этейн втянула в себя воздух, развернулась и увидела перед собой местного жителя в грязной спецовке. Он был худой, замученный и сердитый; в руках держал молотильный цеп.
– Ты знаешь, в какую цену идет это зерно?
– Простите, – сказала Этейн. Она осторожно сунула руку под плащ и нащупала знакомый цилиндр. Ей не хотелось открывать викваю, что она джедай, но если этот фермер подумывает сдать ее за пару буханок хлеба или бутылку урркала, лучше держать меч наготове. – Боюсь, выбор был между вашим барком и моей жизнью.
Поджав губы, фермер окинул взглядом раздавленные стебли и рассыпавшиеся зерна. Да, в ресторанах Корусанта за барк платили немало; он был деликатесом, и люди, которые выращивали его на экспорт, сами не могли себе его позволить. Неймодианцев, контролировавших торговлю, это не заботило. Их вообще ничто не заботило.
– Я оплачу ущерб, – сказала Этейн, не вынимая руки из-под плаща.
– Чего они от тебя хотели? – спросил фермер, пропустив мимо ушей ее предложение.
– Того же, что и все, – ответила девушка.
– О-хо-хо, не настолько уж ты симпатичная.
– Спасибо за комплимент.
– Я знаю, кто ты такая.
«О нет». Этейн крепче стиснула рукоять.
– Вот как?
– Догадываюсь.
Немного еды для его семьи. Несколько часов пьяного забытья после бутылки урркала. Вот и все, что она значила для него. Фермер сделал движение, будто собираясь шагнуть к ней, и Этейн высвободила руку из-под плаща, потому что ей до смерти надоело бегать и к тому же не нравился этот цеп.
Взззззммм.
– О, великолепно, – вздохнул фермер при виде клинка из чистого голубого света. – Только не одна из этих. Еще чего не хватало.
– Да, – сказала девушка, твердо держа меч перед собой. Живот подводило от страха, но голос она контролировала. – Я падаван Этейн Тур-Мукан. Вы можете попробовать меня выдать, если хотите проверить мою сноровку, но я бы предпочла, если бы вы мне помогли. Вам решать, сэр.
Фермер уставился на меч, словно прицениваясь к оружию.
– Твоему учителю эта штуковина не особо-то помогла, да?
– Мастеру Фулье не повезло. К тому же его предали. – Этейн опустила клинок, но не выключила. – Так вы поможете?
– Бандиты Геза Хокана всех нас просто уроют…
– Сдается мне, они сейчас заняты, – сказала Этейн.
– Чего тебе от нас нужно?
– Пока только ночлег.
Фермер задумчиво втянул воздух сквозь зубы:
– Ладно, пошли, падаван…
– Пожалуйста, называйте меня просто Этейн. – Девушка выключила меч, клинок с шипением погас, и она сунула рукоять под плащ. – Просто для верности.
Этейн двинулась следом за провожатым, стараясь не вдыхать собственное амбре, но разило так, что кружилась голова. Даже гданы, охотящиеся по запаху, теперь не опознали бы в ней человека. Небо становилось темнее, и фермер то и дело оглядывался на нее.
– О-хо-хо. – Он покачал головой, словно продолжая некий мысленный монолог. – Я Бирхан, а это моя земля. Но я думал, ваша братия умеет проделывать всякие трюки с мозгами.
– Почему вы решили, что я не проделала? – соврала Этейн.
– О-хо-хо, – только и произнес фермер.
Раз он сам не заметил, Этейн не собиралась открывать ему очевидный факт. Она была разочарованием для своего учителя и явно не лучшей в своем кругу. Девушка с трудом управлялась с Силой, имела проблемы с самодисциплиной, а здесь оказалась лишь потому, что мастер Фулье был поблизости и увидел работу для себя. Ее учитель никогда не мог устоять перед вызовом, перед риском, и похоже, что он наконец-то поплатился за это. Тела его еще не нашли, но от него не было ни слуху ни духу.
Да, официально Этейн была падаваном.
Просто еще чуть-чуть – и ее отправят возводить пермакупола в лагерях для беженцев. Девушка сказала себе, что искусство джедаев в какой-то степени базируется просто на использовании законов психологии. И коль скоро Бирхан склонен верить, что Сила в ней велика и что простая нескладная девчонка, испачканная в вонючем навозе, не так проста, как кажется, – ну, ее это вполне устраивает.
Так она проживет еще немного и сможет поразмыслить, что делать дальше.
БАЗА СЛУЖБЫ ОБЕСПЕЧЕНИЯ СИЛ ФЛОТА, ОРД-МАНТЕЛЛ, КАЗАРМЕННЫЙ БЛОК 5-ЭПСИЛОН
Глупо. Потрясающе глупо.
Чтобы занять руки, РК-1309 чистил сапоги. Он протер застежки, струей воздуха из нагнетателя выдул красную пыль. Выстирал вкладыши и протряхнул досуха. Нечего лодырничать в ожидании заморозки.
– Сержант?
Он поднял голову. Спецназовец, который вошел в комнату, сложил на противоположную койку НАЗ – носимый аварийный запас, броню и черный нательник и уставился на него в ответ. На инфопанели был написан его номер: РК-8015.
– Я Пятый, – представился солдат и протянул руку. – Так ты тоже, выходит, потерял все отделение?
– Девятый, – ответил РК-1309, не принимая руки. – Так ты, нер вод – мой брат – единственный уцелевший?
– Да.
– Отстал, когда твои братья шли вперед? Или просто повезло?
Пятый выпрямился и упер руки в бедра. Он был абсолютно во всех отношениях таким же, как Девятый, но только… другим. Разговаривал чуть-чуть иначе. Пахло от него слегка иначе. Жестикулировал… не так, как в отделении Девятого, совсем не так.
– Я свою работу сделал, – осторожно произнес Пятый. – И лучше бы сейчас был с ними, чем здесь… нер вод.
Девятый несколько секунд глядел на него, потом вернулся к своим сапогам. Пятый спрятал снаряжение в шкафчик между кроватями, затем одним прыжком взлетел на верхнюю койку. Очень точным движением он сложил ладони под голову и уставился в потолок, словно медитируя.
Будь на его месте Седьмой, Девятый даже не глядя точно знал бы, что он делает. Но Седьмого больше не было на свете.
Клонам-солдатам доводилось терять братьев во время обучения. Спецназовцам тоже. Но для солдата коллективом было отделение, взвод, рота или даже полк, а потому даже после неизбежной гибели кого-то на полигоне вокруг него оставалось достаточно людей, которых он хорошо знал. Коммандос же работали исключительно друг с другом.
Девятый потерял всех, кто рос вместе с ним, и Пятый тоже.
Однажды он уже потерял на учениях брата – Два-Восьмого. Трое оставшихся с радостью приняли в свое отделение новичка, хотя им всегда казалось, что он держится немного иначе – слегка отстраненно, как будто не веря до конца, что его считают своим.
Однако ожидаемые нормативы они выполняли – а раз так, каминоанским техникам и разношерстному сборищу инопланетных инструкторов было безразлично, что они думают.
Солдатам безразлично не было. Просто они держали свои мысли при себе.
– Это было глупо, – сказал Девятый.
– Что глупо? – спросил Пятый.
– Использовать нас в такой операции, как на Джеонозисе. Это была работа для пехоты. А не для спецназа.
– Похоже на критику коман…
– Просто обращаю внимание, что мы не могли действовать с максимальной эффективностью.
– Ясно. Может быть, когда нас разморозят, мы сможем делать то, для чего нас готовили.
Девятому хотелось сказать, что он тоскует по своему отделению, но признаваться в этом чужому человеку было бы неправильно. Он осмотрел сапоги и остался доволен. Затем поднялся и разложил на матраце нательник, проверил герметичность встроенным в перчатку датчиком. Данный ритуал он настолько довел до автоматизма, что проделывал не задумываясь: осмотреть сапоги, костюм и бронепластины, откалибровать системы шлема, проверить внутришлемный информационный дисплей, разобрать и собрать снова DC-17, разложить НАЗ и сложить обратно. На все ушло двадцать шесть минут и двадцать секунд, плюс-минус две. Если снаряжение в порядке, оно зачастую спасает жизнь. Две секунды могут спасти тоже.
Девятый закрыл пакет с громким щелчком и запечатал. Затем проверил застежки, державшие отдельный контейнер с боеприпасами, – свободно ли открываются. Иногда бывает нужно очень быстро избавиться от взрывчатки. Сержант бросил взгляд наверх; Пятый наблюдал, опершись на локоть.
– Сухпаи укладываются пятым слоем, – сказал он.
Девятый всегда размещал их ниже, между запасным подъемным тросом и гигиеническим набором.
– В твоем отделении – возможно, – ответил он, не прерывая работу.
Пятый намек понял и снова улегся, несомненно размышляя о том, какой теперь будет порядок.
Вскоре он начал напевать – очень тихо, практически под нос: «Ком’рк цад дротен трок нин урис аденн, Да Уэрда Верда а’ден трату». Мы – ярость Воинов Тени и кулак Республики; Девятый тоже знал эту песню. Это был традиционный мандалорский военный гимн, призванный укреплять боевой дух обычных людей, которым требовалось настроиться перед сражением. Слова были немного изменены, чтобы речь шла об армии воинов-клонов.
«Нам это все ни к чему, – подумал Девятый. – Мы рождены для войны и ни для чего другого».
Но непроизвольно начал подпевать. Это успокаивало. Он сложил снаряжение в шкафчик, улегся на койку и стал вторить Пятому, идеально попадая в тон и лад. Два идентичных голоса звучали хором в пустой комнате казармы.
Всю оставшуюся жизнь до последнего мгновения Девятый отдал бы за возможность переиграть вчерашний бой. Он придержал бы Седьмого и ДД, послал бы Ноль-Четыре в западную сторону с «Е-Вебом»…
Но он этого не сделал.
«Гра’туа куун хетт су дралши’я». Наша жажда мести пылает еще ярче.
Голос Пятого оборвался на кратчайшую долю секунды раньше. Девятый услышал, как он сглотнул.
– Я был с ними, сержант, – тихо произнес он. – Я не отстал. Ни на сантиметр.
Девятый прикрыл глаза. Он уже жалел о своем намеке, что Пятый мог в чем-то не исполнить свой долг.
– Знаю, брат, – ответил он. – Знаю.
Хотя солдаты-клоны беспрекословно выполняют приказы, они обладают свободой воли. Не будь они способны мыслить самостоятельно, нам было бы больше пользы от дроидов, которые к тому же обходятся намного дешевле. Они должны уметь адекватно реагировать на ситуации, которые мы не можем предугадать. Повлияет ли это на них непредвиденным образом? Возможно. Но они должны обладать теми умственными способностями, которые нужны для победы. А теперь разморозьте этих парней. Для них есть работа.
КОМНАТА ДЛЯ СЕКРЕТНЫХ СОВЕЩАНИЙ, БАЗА СЛУЖБЫ ОБЕСПЕЧЕНИЯ СИЛ ФЛОТА, ОРД-МАНТЕЛЛ. ТРИ СТАНДАРТНЫХ МЕСЯЦА ПОСЛЕ ДЖЕОНОЗИСА
База Службы обеспечения сил флота не была рассчитана на размещение десятков тысяч солдат, и это бросалось в глаза. Комната для совещаний в прошлом была складом-морозильником, и в ней до сих пор пахло едой и специями. Дарман заметил на потолке рельсы для крана-погрузчика, но все его внимание было приковано к голоэкрану, перед которым он сидел.
Очнуться от стазиса оказалось не так уж плохо. Его оставили в спецназе. Не послали на переквалификацию. А это значило… это значило, что его действия на Джеонозисе соответствовали ожидаемым стандартам. Он зарекомендовал себя хорошо. Это воодушевляло.
Вот только шлем был другим. ВИД – внутришлемный информационный дисплей – показывал намного больше данных, чем раньше. Дарман довольно долго переключал режимы, отдавая команды быстрыми движениями век, и знакомился с новыми системами и оборудованием, которое было установлено после Джеонозиса.
Слева сидели новый сержант, который в отсутствие офицеров предпочитал, чтобы его называли Девятым, и РК-8015 по прозвищу Пятый. Оба они также были единственными выжившими из своих отделений. По крайней мере, они понимали, что пережил Дарман.
Рядом стоял еще четвертый импровизированный стул – контейнер из голубого сплава, – и этот стул был свободен. Мастер-джедай Арлиган Зей расхаживал перед экраном, то и дело заслоняя проектор; руки его были сложены за спиной, плащ развевался. Еще один джедай, которого им не представили, глядел попеременно на Зея и на троих коммандос в шлемах, которые сидели на ящиках, неподвижные как статуи.
Зеркальная поверхность металлических стен, блестевших после спреерной очистки, позволяла Дарману незаметно рассматривать необычного чужака; таких он раньше никогда не видел. Его учили обращать внимание на каждую деталь окружающей обстановки, но это существо и так было очень трудно не заметить.
Чужак, полтора метра длиной, крадучись расхаживал вдоль стен и всюду принюхивался. Тело его покрывала черная лоснящаяся шерсть. Он бродил, переставляя длинные изящные ноги, совал морду в каждую щель и каждый раз резко выдыхал. Перед тем Дарман слышал, как Зей обратился к существу по имени – Валакил; он также сказал, что это гурланин, оборотень.
Про оборотней Дарману рассказывали во время обучения, но этот не был похож на клодита. В то время как он разглядывал отражение Валакила на правой периферийной области поля зрения, дверь открылась и вошел еще один коммандо со шлемом под мышкой. Он четко откозырял.
– РК-три-два-два-два, сэр, – доложил новоприбывший. – Простите за задержку, сэр. Медики не хотели отпускать.
Неудивительно: через все лицо спецназовца пролегала полоса новой кожи, которая начиналась под правым глазом, пересекала рот и, наконец, заканчивалась в левом углу нижней челюсти. Теперь-то он точно отличался от других клонов. Дарман подумал о том, какие аргументы могли заставить медицинский персонал отменить курс бакта-терапии.
– А ты готов к несению службы, боец? – спросил Зей.
– Так точно, сэр. – Спецназовец сел рядом с Дарманом и принял ту же неподвижную позу, окинув его быстрым взглядом в знак приветствия. Итак, это и есть четвертый. Теперь они снова отделение – по крайней мере, численно. Отделение «Омега».
Второй джедай уставился на новоприбывшего с едва скрываемым изумлением. Зей это явно заметил и подтолкнул коллегу.
– Падаван Джусик еще не привык к армии клонов, впрочем, как и все мы. – Что было объяснимо: Дарман тоже никогда не видел джедая до битвы на Джеонозисе и был зачарован не меньше. – Простите его любопытство.
Зей указал на голоэкран.
– Это ваша цель, господа. Киилура. – Он заглянул в планшет, внимательно что-то читая. – Эти данные были получены с большой высоты и потому ограниченны. Официально Киилура нейтральна. К сожалению, весьма вероятно, что ее нейтралитету скоро придет конец.
Он назвал их господами. Возможно, Зей просто не знал, как обращаться к спецназовцам. Для всех положение дел еще было в новинку.
Голубовато-белый диск на экране увеличился в размерах, стали видны цепочки островов, глубокие речные дельты и холмистые равнины с пятнами лесов и квадратами полей. Картина эта была мирной и приятной, а потому абсолютно чуждой Дарману, который все время вне стен Типоки проводил в сражениях, реальных или виртуальных.
– Перед вами фермерские общины, почти все они расположены вот в этом регионе, где почва самая плодородная, – пояснил Зей. – Они производят барк, кушаян и пятьдесят процентов галактического ассортимента деликатесных злаков и напитков из них. Также на планете добывают драгоценные камни. Тем не менее население живет на грани бедности и никакого закона там нет, кроме коммерции и наживы: неймодианские торговцы фактически правят планетой… или, по крайней мере, промышленными районами, которые они эксплуатируют. Их власть обеспечивают боевики под командованием мандалорца Геза Хокана – неприятного типа, который отличается такой жестокостью, что его даже попросили из Дозора смерти за чрезмерное увлечение работой.
Джусик оторвался от планшета. Он явно следил за ходом инструктажа.
– Мерзавец, – сказал он. – Один из наших источников называет их мерзавцами, то есть публика эта… малосимпатичная.
Зей сделал долгий вдох, словно хотел удостовериться, что эта информация дошла до всех.
– К сожалению, наши силы и так слишком распылены, поэтому пока что мы не можем себе позволить интервенцию на Киилуру для наведения порядка. Но у нас есть очень точные разведданные, указывающие на то, что там расположен важный военный объект.
Дарман слушал, продолжая боковым зрением разглядывать гурланина. Тот обошел комнату и уселся возле Джусика, аккуратно сложив передние лапы перед грудью. Наблюдал он и за самим Джусиком. Падаван никак не мог оторвать глаз от клонов. Дарман старался не пялиться: под шлемом движения глаз не было видно, но джедаям видеть и не требовалось. Так говорили инструкторы. Джедаи всеведущи и всемогущи, и нужно им во всем повиноваться.
Дарман ловил каждое слово Зея.
– Киилура, так сказать, лежит в стороне от больших дорог, – сказал мастер-джедай. – Идеальное место для тех, кто хочет спрятаться. И там действительно кое-что спрятано. Один объект нужно захватить, другой уничтожить: это сепаратистская исследовательница по имени Оволот Кейл Утан и ее последний проект – нановирус. Мы имеем основания полагать, что оба находятся в исследовательском комплексе на Киилуре.
Зей замолчал, и слово взял Джусик:
– Там есть джедай, мастер Каст Фулье, но уже несколько недель не было никаких вестей ни от него самого, ни от его падавана.
Снова заговорил Зей:
– И смею вас заверить, что мы разыскиваем их не покладая рук. Мы знаем координаты целей, но планов зданий у нас нет. Их отсутствие затруднит поимку Утан и выведение комплекса из строя. И это не говоря о ситуации со связью. Вопросы?
Девятый поднял руку в перчатке:
– Сэр, какова именно ситуация со связью?
– Неймодианцы.
– Не совсем понял, сэр.
Зей недоуменно посмотрел на него, но тут же в его глазах промелькнуло понимание.
– Вся инфраструктура принадлежит неймодианцам и находится под их контролем: местное население даже не везде использует такую технологию, как выгребные ямы в уборных, зато к услугам хозяев планеты – лучшие сеть связи и система управления воздушным движением, какие только доступны на рынке. Они не хотят, чтобы хоть кто-то вел там дела без их ведома, поэтому следят за всем и вся и наружу просачивается очень мало информации – вам придется обходиться без комлинков дальней связи. Ты меня понял, боец?
– Так точно, сэр, генерал Зей.
Повисла долгая пауза, и Зей обвел взглядом три шлема и одно изуродованное лицо. Казалось, он чего-то ждал. Джедай признался, что раньше с клонами дела не имел; возможно, он рассчитывал на диалог. Его взгляд остановился на Дармане. Желая уберечь мастера от возможного конфуза, тот нарушил неловкое молчание.
На самом деле вопрос напрашивался.
– Для чего нужен этот нановирус, сэр?
Зей слегка повернул голову.
– Разумный и уместный вопрос, – сказал он.
– Спасибо, сэр.
– Следовательно, ответ будет весьма интересен для тебя лично. Похоже, что вирус предназначен для поражения солдат-клонов.
Изящный черный гурланин выпрямился, став выше.
– Они вас боятся, и неспроста, – проговорил он звучным басом. – Поэтому хотят убить, как свойственно невеждам, когда они встречают что-то пугающее и непонятное.
Он продолжал удлиняться в высоту и теперь уже как будто стоял. Изменил форму.
– Да-а, – медленно сказал Зей, растянув слово на два слога. Он оторвал взор от зрелища молекулярной перетасовки. – На данный момент вы по-прежнему обладаете преимуществом: сепаратисты почти наверняка не знают, на что способны клоны-спецназовцы. Они не имеют представления, на что вы способны, – возможно, мы и сами не имеем. Но вас создавали как совершенных солдат, и над раскрытием вашего потенциала трудились лучшие инструкторы в Галактике. От вас ждут самых высоких результатов. – Зей сунул руки под плащ и слегка наклонил голову. – Если вам посчастливится благополучно отыскать мастера Фулье, мы будем рады, но главные цели – Утан и комплекс. Вы уяснили все, что я сказал?
– Так точно, сэр. – Дарман кивнул вместе с остальными, но получилось не вполне синхронно. «Исправим, – подумал он. – Пара дней практики, и готово. Тяжело в ученье, легко в бою».
– Тогда оставляю вас с моим падаваном, – сказал Зей и зашагал к выходу. В дверях он остановился и еще раз посмотрел на коммандос, не то удивленно, не то удовлетворенно склонив голову набок.
Джусик сглотнул. Гурланин стек обратно вниз, превратившись в четвероногое существо, и сел рядом с РК-3222, пристально его разглядывая. Спецназовец никак не реагировал.
– Ах-х, – вздохнул оборотень. Голос его журчал как вода. – И в самом деле лицо Фетта. Поразительно.
Джусик махнул рукой в сторону двери.
– Я ваш оружейник, – сказал он. – Оружие и информация. Идите за мной, и я покажу, что будет в вашем распоряжении.
Спецназовцы встали – более-менее дружно – и зашагали следом за ним по коридору, все еще уставленному контейнерами с продовольствием. Запах тушеной нерфятины просачивался даже сквозь дыхательные фильтры. Гурланин тек впереди то гибким хищником, то резвым скакуном, меняя форму на бегу.
Джусик остановился в конце коридора и обернулся:
– Могу ли я попросить вас троих тоже снять шлемы?
Никто даже не спросил зачем – все повиновались, хотя просьба и не была сформулирована как четкий приказ согласно уставу. Шлемы с шипением отсоединились.
– О, – сказал Джусик и замер на мгновение. Затем он отпер дверь, и все вошли в импровизированный арсенал.
Тот оказался пещерой сокровищ. Здесь были модификации и навесные приспособления, которые вполне могли подойти к существующей экипировке, и боеприпасы незнакомого вида, но явно республиканского производства, не говоря уже о всякой… экзотике. На козловых столах были аккуратно разложены образцы оружия, которые, согласно базе данных, производились где-то десятью разными расами, – а также довольно много совершенно не знакомых Дарману. Зрелище было заманчивое, почти как сытный обед.
– На вид это все очень полезные вещи, сэр, – произнес Девятый.
– Отделение «Дельта» регулярно здесь пасется, – сказал Джусик. Внимание спецназовцев было приковано к оружию, но Дарман с возрастающим интересом смотрел на реакцию Джусика. Падаван посторонился, чтобы дать бойцам присмотреться к снаряжению, но продолжил осторожно наблюдать за ними.
– Вы ничуть не похожи на дроидов, правда?
– Да, сэр, – сказал Пятый. – Мы из плоти и крови. Лучшие из лучших.
– Как элитные разведкоммандос?
– Не совсем как ЭРКи, сэр. Но и не как солдаты. Мы не работаем ни в одиночку, ни в строю. Просто внешне выглядим точно так же.
– Выходит, вы работаете вчетвером? Отделением? – Он явно припоминал выученный в спешке урок. – Почти как семья?
– Теперь да, сэр, – вмешался Девятый. Он поднял переносной гранатомет, который на вид немного отличался от стандартного. – Легкий. Очень легкий.
– Прототип от Merr-Sonn, – объяснил Джусик. – Новейший сплав, утяжеленная боевая часть, увеличенная дальность. У него есть микрорепульсорный стабилизатор, но пока не решены кое-какие технические проблемы, поэтому стреляйте с плеча. – Он посмотрел на лицо 3222-го. – Болит?
– Не сильно, сэр, – ответил спецназовец, хотя рана, должно быть, горела огнем. Ободранная кожа все еще сочилась сукровицей. – Потом займусь.
Судя по негромкому «хм», это был не тот ответ, которого ожидал Джусик. Быть может, он думал, что клоны, как и дроиды, не чувствуют боли.
– А у вас есть имена? И я говорю не о номерах. Имена.
Вот это уже было очень личное. Имя спецназовца было известно только ему самому, его отделению и сержанту-инструктору. Дарману стало неловко за падавана.
– В отделении меня звали Атином, – сказал раненый коммандо.
Девятый покосился на Пятого, но промолчал. «Атин» по-мандалорски значило «упрямый».
Джусик достал два рулона какой-то матовой ленты – один черный, другой белый. Он оторвал по короткому куску, сплел вместе и повернулся к спецназовцам, держа в одной руке косичку, а в другой детонатор размером с бусинку:
– Один метр по мощности эквивалентен термодетонатору, но этот материал обеспечивает направленный взрыв. Идеален для вышибания двери. Только тщательно рассчитывайте количество, если хотите войти в здание, а не разрушить его до основания. Для этой цели у вас есть специальные заряды имплозивного действия.
– А какие-нибудь ручные гранаты? – поинтересовался Дарман. – Оглушающие, например?
– Есть несколько джеонозианских акустических детонаторов и ящик ЭМИ-зарядов против дроидов.
– Подходит. Беру.
Девятый пристально посмотрел на Дармана.
– Так ты, значит, наш подрывник, – сказал сержант и снова повернулся к падавану. – Мы прошли очень основательную подготовку. Вы можете всецело на нас положиться.
Да уж, подумал Дарман. Готовили их очень и очень основательно, день за днем на протяжении десяти лет, а свободным от тренировок было только время, отведенное на сон. Хотя именно как отделение спецназа они еще не прошли боевого крещения – игры в пехоту три месяца назад не в счет, – Дарман не сомневался, что они продемонстрируют должную выучку. И был рад получить роль взрывотехника. Он гордился своим умением устраивать то, что деликатно называли силовым проникновением в помещение.
– Сэр, как вы думаете, что случилось с мастером Фулье? – спросил Дарман. Обычно он не задавал ненужных вопросов, но Арлиган Зей как будто одобрил его любознательность, а Дармана учили следовать любым пожеланиям генералов-джедаев.
Джусик открыл коробку с каминоанскими дротиками и протянул спецназовцам, словно блюдо с кусочками пирога удж.
– Валакил убежден, что его предал кто-то из местных, – сказал он. – Ради еды и горсти кредитов они готовы на все.
Дарман не мог взять в толк, как джедая могло одолеть что-то меньшее, чем целая армия. Он видел, как они сражались на Джеонозисе. Для него война была наукой; для них, похоже, она была искусством.
– Но ведь у него был световой меч?
– Был, – ответил гурланин. – Но у мастера Фулье есть… или были… некоторые проблемы с дисциплиной.
Дарман – солдат, готовый вынести любые тяготы службы и больше всего боящийся не погибнуть в бою, а умереть от старости, – испытал необъяснимый дискомфорт при мысли о том, что у джедаев могут быть недостатки.
– Мастер Фулье был… он очень отважный джедай, – сказал Джусик, чья невозмутимость на мгновение дала трещину. – Просто он очень остро переживает всякую несправедливость.
Ситуацию разрядил Девятый. Его спокойный авторитетный тон успокоил Дармана.
– Сэр, сколько у нас времени, чтобы составить план операции и немного потренироваться? – спросил он.
– Восемь стандартных часов, – почти виновато ответил Джусик. – Потому что именно столько займет перелет до Киилуры, а отправляетесь вы прямо сейчас.
Этейн высыпала содержимое сумки на соломенный матрац.
Вопреки внешнему виду, помещение служило вполне сносной спальней. Скот в эту пору в овин не пускали, потому что животные поедали зерно барка – откармливать мерли на мясо таким образом было бы ужасно дорого. Зато животные могли заходить в дом, а зимой даже спать там, согревая хижину и заодно спасаясь от снующих вокруг гданов.
И пахло в доме соответственно. В ход шло все, что производили мерли, – даже их тепло и едкий запах. «Отгоняет насекомых, – пояснил Бирхан. – Это хорошая вонь».
Стоя на коленях подле матраца, Этейн попыталась придумать какой-нибудь выход из своего положения. Мастер Фулье, вероятно, погиб: иначе он непременно вернулся бы за ней. Он был – да, к сожалению, именно был, – блестящим джедаем, потрясающе искусным, когда ставил себе какую-то цель. Но в то же время он был нетерпелив и не любил проходить мимо проблем, которые его не касались, и оба этих качества плохо сочетались с самой идеей секретной операции.
Он решил преподать урок одному из громил Хокана, заставить уважительно относиться к местному населению. Стоило одному из подручных мандалорца предложить сумму, чуть большую, чем хватило бы на бутылку урркала, и те самые местные выложили, где и когда Фулье будет в городе.
«В городе». Какая насмешка.
Имбраани даже отдаленно не напоминал Корусант. Это раскинувшееся во все стороны скопище дворов могло похвастаться лишь инфраструктурой, необходимой для выращивания, уборки и экспорта товарных злаков, а также для ублажения коммерческих заправил. Этейн выросла в мире, где можно было ездить куда угодно и посылать сообщения кому угодно, здесь же эти привычные возможности оказались недоступны.
Сейчас перед ней стояли две задачи: выбраться с Киилуры самой или как-то переслать информацию. Кроме того, нужно было довести дело до конца, хотя бы просто для того, чтобы жертва мастера Фулье не оказалась напрасной. Этейн взяла с матраца маленький шарик и открыла, разделив на две полусферы, как плод шеф’на.
В ее ладонях вспыхнула трехмерная голокарта, затем еще одна и еще. В распоряжении Этейн имелись планы десятков неймодианских и сепаратистских зданий в округе: небрежным здесь был не только Фулье. Несколько бутылок урркала развязали языки местным строителям.
Этейн не была ни прирожденным воином, ни великой обольстительницей, но она умела замечать возможности, а это компенсировало многое.
Она не знала, эти ли голокарты сгубили ее учителя, или его расценили как прямую угрозу для Утан. А может, Гезом Хоканом двигала просто нелюбовь к джедаям. «Воеваки», так он их величал, презирая всех, кто не сражался холодным металлом и кулаками. Мандалорцы сентиментальностью не отличались, но Хокан своей жестокостью превосходил их всех. Этейн осознала это, когда они с Фулье прошли по развалинам хутора из четырех домов, обитатели которого, должно быть, чем-то его прогневали.
Девушка знала, что эта картина никогда не изгладится из ее памяти. Она медитировала дважды в день. Не помогало. Этейн опустилась на колени и попробовала снова, медленно делая вдох-выдох и стараясь успокоить сердцебиение.
За стеной захрустел гравий.
Этейн выхватила из-под матраца световой меч и сунула голокарту под плащ. Палец завис над кнопкой. Она должна была почувствовать приближение постороннего, но поддалась усталости и отчаянию. «Надо было проверить, нет ли второго выхода, – подумала девушка. – Глупо, глупо, глупо. Возможно, придется…»
Когда дощатая дверь отворилась, она нажала кнопку, и пыльный воздух рассек луч голубого света. На протопавшую в овин мерли это зрелище не произвело никакого впечатления. Как и на маленькую пожилую женщину, которая вошла следом.
– Какая ты нервная, – сказала старушка. Она держала в руках накрытый полотенцем поднос, а под мышкой – какой-то сверток. Мерли ткнулась мордой в колени Этейн, требуя внимания. Это были пугающе умные животные – ростом около метра в холке и покрытые густыми колечками шерсти; их круглые зеленые глаза тревожили Этейн, слишком уж напоминая человеческие. – Вот твой обед.
– Спасибо, – ответила Этейн. Женщина поставила поднос на матрац и положила рядом сверток ткани.
– С плащом твоим пришлось повозиться. Был весь в навозе, – сказала женщина, косясь на меч, точно как Бирхан. – Еще сыроватый, но чистый.
– Спасибо, – повторила Этейн. Она погасила клинок и откинула полотенце. На двух грубых глиняных тарелках лежали пара хлебцев и тушеные овощи, сверху проглядывали цельные зерна барка. Они испускали тягучий мускусный аромат.
За этот барк семья могла бы купить себе еды на неделю.
– Зачем такие хлопоты из-за меня, – смутилась Этейн.
– Ты наша гостья, – промолвила женщина. – И потом, когда я соскребла навоз, жаль было выкидывать прилипшие зерна, э? О-хо-хо.
Этейн почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота, но не изменилась в лице. Корусантские правила пищевой гигиены здесь не действовали.
– Вы очень добры, – сказала девушка и вымученно улыбнулась.
– Ты же понимаешь, они придут, – предостерегла женщина.
– Я готова, – соврала Этейн, указав на меч.
– Нет, не они, не бандиты Хокана. Вовсе не они.
Этейн подумывала о том, чтобы расспросить ее, но решила пока воздержаться. Она понятия не имела, к кому обратиться за разъяснениями.
Женщина вздохнула и сердито выгнала мерли на улицу.
– Да, придут, – сказала она и, улыбнувшись, закрыла за собой дверь.
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО,
ШИФРОВАНИЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО
Вы лучшие в своем деле: лучшие солдаты, тактики, саперы, связисты, специалисты по выживанию. Я отобрал каждого из вас персонально, так как хочу, чтобы вы подготовили лучший спецназ в Галактике. У вас будет все, что нужно, все, что захотите, за исключением одного: возможности вернуться домой. Это совершенно секретный проект. Вы никому не расскажете, куда отправляетесь, и никогда не покинете Камино. Для ваших друзей и родных вы все равно что умерли.
Неймодианцы отличались тягой к вычурной и совершенно нелепой пышности, за что Гез Хокан их презирал.
Громадная вилла Лика Анккита стояла на холме, который возвышался над плантацией кушаяна, – глупое решение, учитывая господствующие ветры, но оно явно удовлетворяло тщеславие неймодианца, желавшего показать, кто тут главный. Такое расположение могло иметь ценность с военной точки зрения, но Анккит – будучи трусливым счетоводом, как и все его сородичи, – в укрепленной позиции тоже не нуждался.
Нет, этот неймодианец был ди’кутом. Полным и абсолютным ди’кутом.
Хокан взбежал по обрамленным изгородью ступенькам на веранду, занимавшую все пространство перед главным входом. Шлем он держал под мышкой; пробивной пистолет, ножи и гарпун вызывающе болтались на поясе.
Не то чтобы ему сильно хотелось повидаться с работодателем, о нет. Он просто спешил покончить с этим делом. Не обращая внимания на слуг и лизоблюдов, Хокан ворвался в просторный кабинет Анккита, откуда открывался панорамный вид на округу. Коммерческий властитель Киилуры поливал вазоны на подоконнике. Он щелкнул пальцами по одному из растений, и то выпустило в воздух сильный тошнотворный запах. Неймодианец глубоко вдохнул раскрытым ртом.
– Когда ты научишься стучать, Хокан, – не оборачиваясь, проговорил Анккит. – Право, это весьма неучтиво.
– Вызывал? – без обиняков отрезал мандалорец.
– Просто хотел справиться, каковы твои успехи с джедаем.
– Были бы успехи, я бы позвонил.
– Ты ведь не убил его, правда? Пожалуйста, ответь. Мне надо знать, как его деятельность скажется на рыночных ценах.
– Я не дилетант.
– Но ведь приходится работать с теми подчиненными, которые есть, не правда ли?
– Грязную работу я делаю сам, спасибо. Нет, он молчит. Довольно… крепкий джедай попался.
Обладай неймодианец носом, он непременно задрал бы его. Хокан поборол импульсивное желание поставить на место этого надутого лавочника, этого… бакалейщика. Несмотря на высокий рост, Анккит был слаб и мягкотел, вся его сила заключалась в банковском счете. Неймодианец заморгал бесстрастными, водянистыми глазами. Хокан потянулся было к гарпуну, но с трудом – с большим трудом – сдержался.
– Хокан, джедаи не посещают такие планеты, как эта, чтобы попить целебной водички. Ты проверил информацию, что он был не один?
– Это мастер. Его видели с падаваном.
– Не очень-то рассудительный мастер, судя по всему.
Фулье явно не умел оценивать шансы, иначе не стал бы наезжать на Гар-Ула в таверне. Но, по крайней мере, он был готов постоять за себя, несмотря на всю ту мягкотелую мистическую чепуху, которую проповедовал. Хокан уважал мужество, хотя и редко терпел его у других. Мужество всегда было в дефиците.
– Мы отыщем падавана, и я выясню, какую информацию собрал Фулье. Если вообще собрал.
– Уж позаботься. От этого зависит один заманчивый контракт.
Хокан приучил себя контролировать позывы к насилию, но не видел причин обуздывать язык.
– Если я добьюсь успеха, то потому, что горжусь своим ремеслом.
– Кредиты-то тебе нужны.
– Это временно. Но придет день, когда я перестану в тебе нуждаться, Анккит.
Неймодианец пригладил свое одеяние и выпрямился во весь рост, что, впрочем, не произвело на Хокана никакого впечатления.
– Ты должен смириться с уменьшением твоей значимости в новом галактическом порядке, Хокан, – произнес он. – Иерархии грубой силы, в которой царили твои воинственные предки, больше нет. Сегодня нам нужны солдаты науки и коммерции, и сколько бы ты ни красовался в этих музейных доспехах, это не оживит ваше… славное прошлое. Увы, в конце концов даже великий Джанго Фетт пал от руки джедая.
Эта новость разошлась быстро. Фетт был источником гордости для немногочисленной мандалорской диаспоры. Он был просто лучшим, пускай и воевал за деньги. Анккит прекрасно понимал, как эта шпилька должна уязвить.
Хокан твердо решил, что неймодианец не прочтет на его лице ничего. Эти же эмоции он старался выбросить из головы, когда допрашивал Фулье, как ни подмывало обвинить всех джедаев в унижении национального героя. Крушить джедаю кости следовало с холодной головой. Месть – это непрофессионально.
Он сделал долгий вдох:
– Ты держишь дома гданов, Анккит? Я слыхал, некоторые инопланетники пытаются.
– Гданов? Нет. Грязные зверушки. Совершенно дикие.
– Но если бы ты держал гдана и плохо его кормил, тебя удивило бы, если бы он тебя укусил?
– Полагаю, нет.
– Так корми меня хорошо.
Хокан развернулся и вышел со всей быстротой, не дожидаясь разрешения, чтобы последнее слово не осталось за Анккитом. Он надел шлем и сбежал по ступенькам нелепо экстравагантной виллы.
Ему было безразлично, что Анккит сдал целую планету в аренду сепарским ученым. Тем тоже недоставало чести, чтобы сражаться настоящим оружием; они наняли жуков, чтобы те воевали за них. Позорище. Противоестественно.
Хокан сунул руку в карман кроваво-красного нагрудника и выудил оружие джедая. Меч не выглядел особо впечатляюще. И включался удивительно легко, хотя мандалорец подозревал, что научиться с ним обращаться – совсем другое дело. Из рукояти вырвался гудящий столб голубого света, яркий как солнечный день. Хокан с размаху провел им вдоль аккуратно остриженной тармуловой изгороди, разрезав ее надвое.
При всей джедайской мягкотелости оружие неплохое.
Хокан подозревал, что световой меч не лучшим образом сочетался с традиционным мандалорским шлемом и Т-образным визором. Но воин должен уметь адаптироваться.
А Фулье предстояло ответить на кое-какие вопросы.
АНГАР D-768, ВОЗДУШНАЯ БАЗА СЛУЖБЫ ОБЕСПЕЧЕНИЯ СИЛ ФЛОТА, ОРД-МАНТЕЛЛ
Стоявший на площадке нар-шаддаанский сельскохозяйственный опрыскиватель, судя по виду, держался в целости только благодаря слою ржавчины. Джусик с нехарактерной для себя образностью назвал его старым ведром.
А теперь этой посудине предстояло неведомо как доставить их на Киилуру. На опрыскиватель, пролетающий над аграрным регионом, едва ли обратят внимание – конечно, если он не развалится в воздухе. Такая возможность не исключалась.
– Да… таких больше не делают, – прокомментировал Пятый.
– Потому что даже Хаттская авиационная администрация не выдаст сертификат летной годности этому шаддовскому корыту, – ответил Девятый, изо всех сил стараясь не опрокинуться под тяжестью рюкзака. Сержант нес вдвое больше стандартных двадцати пяти кило, не считая аварийного реактивного парашюта. На самом деле Девятый никогда не сталкивался с ХАА, но он запоминал любую информацию, которую ему доводилось читать, видеть или слышать. – Так или иначе, от него требуется лишь довезти нас туда.
– Он совершит благородное самопожертвование, – сказал Джусик, внезапно возникнув за спинами коммандос. Он улыбнулся и пробормотал: «Корыто», как будто эта характеристика его позабавила. На мгновение Девятый подумал, что зря нарушил протокол, ввернув это словечко.
– Вы уверены, что справитесь? Я могу попросить мастера Зея, чтобы он позволил мне вас сопровождать.
Девятый чуть не рассмеялся, но смеяться над джедаем не подобало, тем более что этому падавану их судьба была явно небезразлична.
– Мы потеряли слишком много офицеров на Джеонозисе, сэр. Командный состав в инкубаторах не выращивают.
На мгновение падаван опустил глаза:
– Очень любезно с вашей стороны считать меня офицером, сержант.
– Вы теперь коммандер, сэр. Мы вас не подведем. Никто лучше нас не подготовлен для этого задания.
– Это ваша первая спецоперация, не так ли?
– Да, сэр.
– Это вас не тревожит?
– Нет, сэр. Нисколько. Пять «П», сэр. Правильное Планирование Предотвращает Полный П… Провал, сэр.
Джусик, похоже, считал слова. Он приподнял брови:
– На этот раз все будет по-настоящему, сержант.
«Ага». При всех своих талантах и мудрости, даже джедаи кое-чего не знали. Девятый замялся, не решаясь просвещать Джусика.
«По-настоящему». О да, Девятый знал, как бывает по-настоящему. Знал прекрасно.
Падаван Бардан Джусик не мог видеть Дом Смерти на Камино. Он ни разу не штурмовал это здание с извилистыми коридорами и бесчисленными пролетами лестниц; не знал, сколько спецназовцев погибло на учениях с настоящими боеприпасами, когда террористы – или кого на сей раз изображал руководящий персонал – стреляли на поражение и зачастую убивали.
Он также не имел представления, каково это – четыре дня вести наблюдение, лежа на брюхе в кустах с винтовкой наготове, мочась под себя, потому что любое движение выдаст твою позицию. Не знал, как учатся оценивать количество взрывчатки, нужное, чтобы быстро проделать новый вход в здании, потому что если рассчитаешь неправильно – в спешке, под огнем, – то тебе оторвет башку. Два-Восьмой «научился» именно так.
Джусик не знал, как долго и как далеко солдаты могут при необходимости нести раненого товарища. Скорее всего, он даже не сумел бы выполнить экстренную трахеотомию в полевых условиях при помощи ножа и чистого отреза топливного шланга.
Вины Джусика в этом не было. У него имелись намного более важные заботы. Джедаю-командиру совершенно ни к чему было вникать в детали жизни клона-спецназовца. Но Девятому подумалось, что Джусик теперь постарается вникнуть, и он зауважал падавана еще сильнее.
– Мы справимся, сэр, – сказал он. – Подготовка была очень реалистичной.
В задрипанном шаддовском корабле были убраны канистры, а переборки обтянуты страховочными ремнями и антирадарными плитами, делавшими груз невидимым для любого сканирования.
Девятому подумалось, что вчетвером им будет тесновато, а с вещмешками и оружием тем более. Внутри уже лежали парочка автоматических бластеров «Е-Веб» от BlasTech. Также, по просьбе Атина, взяли два трандошанских ударных ружья LJ-50.
Багровый след на лице Атина выглядел уже не так пугающе, хотя было видно, что шрам останется: бактовый спрей был способен залечить многое, если нанести его достаточно быстро, но обратить вспять рубцевание не мог. Спецназовец влез через люк, с трудом сохраняя равновесие под тяжестью рюкзака; в одной руке он держал матричный ЧВЭ-бластер[4], на груди болталась DC-17. Дарман, игравший роль старшего по погрузке, протянул ему «ногу помощи» и покосился на бластер.
– Фанат трандошанского железа? – спросил он.
– Эта штука управится со щитами лучше, чем «Е-Веб», – отвечал Атин. – А LJ-пятидесятые неплохо иметь про запас, когда будем штурмовать комплекс. Так, на всякий случай. Хорошую снарягу делает не только Республика.
«Интересно, он когда-нибудь говорит о чем-нибудь, помимо снаряги?» – подумал Девятый. Отделение у него, видать, было унылое, и инструктор тоже унылый. Чужаку клоны могли казаться совершенно стандартизованными, но каждое отделение понемногу накапливало свои отличительные черты, обусловленные пережитым вместе и в том числе влиянием закрепленного инструктора. У каждого батальона спецназа был свой инструктор-неклон, и батальон перенимал от этого инструктора определенные повадки и словечки.
«Мы учимся, – подумал Девятый. – Учимся быстро и, к сожалению, запоминаем все. Как „корыто“».
А еще в каждом отделении складывались свои отношения. Против человеческой биологии не попрешь. Составьте группу из четверых – и быстро получите иерархию, продиктованную ролями и индивидуальными заскоками участников. Девятый свои заскоки знал. Он полагал, что уже изучил Пятого, и был уверен, что представляет будущее место Дармана. Но позиция Атина пока не просматривалась.
Пятый держал в руках джеонозианскую силовую пику. Он взмахнул оружием и улыбнулся.
– Где взял? – вдруг заинтересовался Атин.
– Сувенир с Джеонозиса. – Пятый подмигнул. – Жаль было выбрасывать. – Он перевернул пику и, вытянув руку, выверенным движением прокрутил древко в пальцах, так что острие прошло на расстоянии ладони от Атина. Тот не шелохнулся.
– Можно даже ток не включать, видишь? Эта штука тяжелая сама по себе. – Он рубанул с размаху. – Шарах по башке. Аж слезы из глаз.
– Не думаю, что мне нужны сувениры с Джеонозиса, – довольно-таки ледяным тоном произнес Атин. – Впечатления, так сказать, неизгладимые.
– Эй…
– Потом будете трепаться, – встрял Девятый. – Шевелитесь, народ.
Он уже понял, что с Атином придется повозиться, и гадал: какой импульс пробудит в нем естественный порыв влиться в команду? Думал он и о явном негативизме бойца. «Ничего, рано или поздно привыкнет. Придется».
Отступив к левому борту, Девятый снял вещмешок и положил на кстати подвернувшуюся полку. Освободившись от сорока пяти кило, он втиснулся между Пятым и Атином и заглянул в кабину.
Место пилота занимал дроид серии R5. Автомат все еще заправлял машину из робоцистерны, при этом свистя и бибикая. Сержант перегнулся через него и подключил планшет к панели управления, чтобы проверить план полета и синхронизировать его с реальным курсом корабля.
R5 не обратил на него внимания. Дроид был готов лететь тем маршрутом, какой ему дали.
Импровизировать, принимать решения на ходу, использовать любые подручные ресурсы – спецназовец обязан владеть всеми этими навыками. Но не менее важно уметь добыть актуальные разведданные. Имеющейся информации было недостаточно, чтобы спланировать операцию, а потому им предстояло либо добыть сведения на месте, либо опростоволоситься. А опростоволоситься перед падаваном Джусиком Девятому не хотелось. Сержант отсоединил планшет и пробрался обратно к люку, стараясь не задеть Пятого с Атином.
– После взлета полное радиомолчание, – сказал Джусик, просунув голову в люк. – Ударный крейсер «Величавый» сейчас направляется к Киилуре и будет оставаться в парсеке от планеты до получения от вас запроса на эвакуацию. Затем в течение часа в указанное вами место прибудут штурмовые транспорты.
Девятый едва не спросил, как долго «Величавый» будет ждать, но побоялся, что вопрос могут расценить как неуверенность в компетенции отделения. Ответ он знал и так: корабль будет ждать до тех пор, пока Утан не схватят, даже если придется послать несколько отделений спецназа одно за другим. Будет ждать, но не их конкретно.
– «Величавому» не придется ждать долго, – произнес сержант.
– Вам нужно что-нибудь еще?
Девятый качнул головой:
– Нет, коммандер.
Дарман стоял возле трапа, словно солдат почетного караула, дожидаясь, когда джедай уйдет.
– Хорошо. – Джусик медлил. Он как будто хотел отправиться восвояси, но передумал. – Надеюсь заслушать ваш доклад по возвращении.
Девятый воспринял его слова буквально, хотя – судя по взгляду Джусика – тот подразумевал что-то иное. Падаван-коммандер, конечно, хотел бы ознакомиться с добытой ими информацией. Джусик развернулся и зашагал прочь, и тогда Дарман запрыгнул внутрь. Крышка захлопнулась. Вся конструкция слегка вздрогнула, и на пол посыпалась ржавчина.
«Довези нас, больше от тебя ничего не нужно», – подумал Девятый.
Он включил на планшете голопроекцию и стал изучать маршрут, пролегавший над полями, озерами и лесом. Картинка состояла как из реальных снимков, так и из смоделированного ландшафта. Судя по тому, как проекция соотносилась с картой местности, действовать предстояло в тридцати километрах от городка под названием Имбраани.
Посреди плантации куваровых деревьев стояло одноэтажное здание под хлипкой металлической крышей, окруженное пятном кое-как выкошенной травы. Часть изображения была размытой, но это было самое высокое разрешение, какого смог добиться дроид-разведчик с такой высоты. Вокруг здания кругами двигались точки – охранники.
– Вот это «взять живой» все немного усложняет, – произнес Дарман, заглядывая через плечо Девятого. – А то бы можно просто заложить такую бомбу, что ее зашвырнет аж в Пространство хаттов.
– Для того нас и создали, – ответил Девятый. – Чтобы выполнять задания особой сложности.
Он ненадолго закрыл глаза и мысленно представил себе весь путь от взлета и посадки, четко по плану. Увидел во всех подробностях – по крайней мере, насколько позволяла ограниченная вводная в сочетании с его собственным опытом, добытым в ходе сотен тренировок.
В этом отстраненном состоянии сержант вдруг кое-что осознал. Он вновь увидел лицо Джусика, неловко и нервно пожимающего плечами. И тут до него дошел истинный смысл слов падавана о заслушивании доклада.
Он хотел пожелать им удачи. Надеялся, что они вернутся живыми.
Девятого – который с самых пеленок знал, что он солдат и ему уготована смерть, – это заинтриговало.
Взрослый гдан был в длину сантиметров тридцать, и загрызть хотя бы мерленка могла лишь целая стая. Но по ночам – когда они выбирались из своих нор на охоту – фермеры запирали двери и в поля старались не выходить.
Местные боялись не столько их зубов, сколько бактерий, чьими переносчиками были эти животные; даже маленькая царапина или укус почти всегда становился смертельным. Мастер Фулье израсходовал почти весь запас бактового спрея, оказывая первую помощь селянам, а потому Этейн, как и хозяева, ночами была вынуждена сидеть дома.
С улицы доносились звуки возни и грызни маленьких хищников. Этейн сидела на матраце, скрестив ноги, и жевала хлебцы. Она так проголодалась, что чуть не проглотила овощи в один присест, но даже голод не помог пересилить себя. «Немного бактерий полезны для иммунитета, – сказала себе девушка. – Ты еще и не такое ела, сама о том не зная».
Но сейчас-то она знала.
Так и не притронувшись к миске, Этейн снова и снова вертела в руках шарик с голокартой, размышляя, как бы передать информацию Совету джедаев. Спрятать в транспортнике – возможно. Переслать прямо с планеты? Нет, неймодианцы бдительно следят за всеми потоками данных; несанкционированная передача с Киилуры на Корусант неминуемо привлечет внимание. Конечно, всегда остается возможность подыскать подходящего дроида-курьера, но это рискованно и займет столько времени, что фактически информация окажется бесполезной.
Похоже, придется доставить ее самой.
Световой меч – великолепное оружие, но ей сейчас не помешала бы армия. От осознания того, что она вопреки всему добыла ценную информацию, а теперь не знает, как ее передать по назначению, прямо опускались руки.
– Еще не вечер, – вслух проговорила Этейн. Но вечер все-таки наступил – по крайней мере, на дворе уже стемнело. Веки отяжелели, и она положила голову на ладони, уперев локти в колени.
Надо отоспаться. Утро вечера мудренее. Девушка закрыла глаза. Представила себе Корусант, тренировки клана, когда они учились перебрасывать мяч одной лишь силой мысли, славную горячую ванну, гарантированно чистую пищу…
И вдруг что-то заставило напрячься каждый нерв в ее теле. Сердце заколотилось в груди. Снова приснилось, будто падаешь, подумала Этейн, – такое бывало, когда ей случалось задремать. Но нет, она не спала, в этом девушка не сомневалась.
Что-то изменилось. Что-то в Силе преобразилось – безвозвратно. Этейн вскочила на ноги, вдруг осознав, что произошло; для этого не требовалось никаких уроков и тренировок. Инстинкты, закодированные в генах, прямо вопили в уши.
Нечто ушло из Силы… вернее, некто.
– Учитель, – промолвила Этейн.
Она давно подозревала, что Фулье погиб. А теперь убедилась в этом и даже знала, что это случилось только что. Этейн невольно задумалась, как именно и когда, но о наемных бандитах неймодианцев и их методах ей было известно достаточно.
Игнорируя вездесущих гданов, она подошла к двери и распахнула ее настежь. Просто от безысходности. Поделать она ничего не могла – ни сейчас, ни вообще.
В траве что-то зашелестело. Неведомое существо было одно и явно покрупнее гдана. Только теперь Этейн обратила внимание, что фырканье и возня прекратились. Хищники ушли.
На всякий случай Этейн нащупала меч.
Громкое гоготание и хлопанье крыльев заставили ее встрепенуться. Всполошенная стая кожеспинников взмыла в воздух и растворилась в темноте, оставляя за собой следы из искорок света, отражавшегося от чешуи. С помощью Силы Этейн чувствовала только мелких зверушек с примитивными желаниями да еще старого мерли, который бродил вдоль ограды, вооруженный столь устрашающими клыками, что даже гданы не рисковали приближаться к нему.
Девушка посмотрела в ночное небо. Оно казалось вечным, неизменным, но Этейн знала, что это не так.
«Они придут».
Ей как будто снова послышался голос женщины. Списав это на горе и недосып, Этейн кое-как забралась обратно и задвинула засов.
Это был самый обыкновенный опрыскиватель, предназначенный для обработки полей после сбора урожая барка. Он был загружен инсектицидами и удобрениями и летел под управлением дроида. По крайней мере, такую информацию ответчик шаддовского корыта сообщил киилурскому диспетчеру – и, судя по отсутствию ракет на хвосте, тот поверил.
Дарман все еще осваивался с новыми возможностями шлема и брони.
– Раньше я носил доспехи, – сказал он. – А теперь вроде как доспехи носят меня.
– Угу, они малость потратились на усовершенствования, – отозвался Пятый. – Ух ты. Ходячий комплекс вооружения, э?
– Двести километров, – не отрывая глаз от планшета, произнес Атин. Он положил шлем рядом с собой таким образом, чтобы луч тактического фонарика освещал тесный отсек. Из-за шума атмосферных двигателей было не слышно, что он говорит, но Дарман легко читал по губам. – Будем надеяться, что все пройдет гладко.
На ста следовало надеть шлемы. Отделение готовилось как к штатной посадке, так и к экстренному десантированию, если сепаратисты собьют их с земли. Дарман надеялся, что этого сценария удастся избежать. Каждый нес на себе куда больше снаряжения, чем на тренировках, и нужно было попасть точно в зону выброски, чтобы не добираться туда пешком. А для точности требовался высотный прыжок с торможением на малой высоте. Если выбрать более безопасный метод торможения на большой высоте, может снести километров на пятьдесят.
Дарману не очень-то хотелось так долго болтаться в воздухе.
Девятый глядел в планшет, который держал на бедре. На высоте вытянутой ладони парила трехмерная голографическая карта летного маршрута. Сержант бросил взгляд и молча поднял палец: «Все четко по плану». Дарман ответил тем же жестом.
Укладка снаряжения – это целое искусство, особенно когда четверо бойцов несут арсенал для маленькой армии. Дарман упаковал рюкзак под завязку. Остальное оружие и боеприпасы были сложены в отдельный ударопрочный контейнер по колено высотой. Арбалет – он обожал это оружие – был пристегнут импровизированными ремнями на груди, так что руки оставались свободными и могли держать DC-17. Различные детонаторы, надежно изолированные от зарядов и других боеприпасов, лежали в нижнем отделении. Все вместе было таким тяжелым, что Дарман мог встать, лишь оттолкнувшись. Эту процедуру он отрепетировал несколько раз. Выходило с трудом. К счастью, высадку наметили неподалеку от цели. Далеко тащить не придется.
– Сто километров, – сказал Атин и выключил фонарик. – Шлемы.
В наступившей темноте раздалось шипение – звук продувки и герметизации стыков. Отныне они могли переговариваться лишь на очень короткой дистанции: на Киилуре связь на расстоянии свыше десяти метров могли засечь. Свет пробивался только из внутришлемных информационных дисплеев, встроенных в визоры, – казалось, что в темноте горят несколько бесплотных букв «Т», – да еще на планшете Девятого мерцала голограмма проносившегося внизу ландшафта. Слегка наклонив голову, сержант отслеживал положение корабля на виртуальной карте.
Опрыскиватель начал снижаться – точно по плану. Еще пару минут, и они…
Бам!
Корпус содрогнулся, и шум двигателей умолк.
В первую секунду Дарман подумал, что их подбили зенитным огнем. Девятый мгновенно вскочил на ноги и бросился в кабину, случайно зацепив Атина вещмешком. Дарман без раздумий ухватился за ручку аварийного люка, приготовившись к экстренной эвакуации.
Дроид в кабине щелкал и мигал индикаторами, ведя какой-то диалог с кораблем. Тот не реагировал.
– Ракета, сержант?
– Птица, – обманчиво спокойным голосом отвечал Девятый. – Атмосфернику каюк.
– R5 может заставить эту штуку спланировать?
– Пытается.
Пол накренился, и Дарман схватился за переборку, чтобы не упасть.
– Нет, мы не планируем. Мы падаем.
– Валим, – сказал Девятый. – Валим отсюда.
Шаддовское корыто их не подвело. Ему просто не посчастливилось оказаться в неудачное время в неудачной точке неба и свести нежелательное знакомство с местной летающей фауной. Теперь посудина летела вниз, и от предстоящей жесткой посадки их не спасла бы даже броня «Катарн».
Дарман высадил люк, и потоком воздуха внутрь занесло тучу пыли и обломков. Дверь выпала вниз. Снаружи было темно хоть глаз выколи, что усложняло выброску даже при наличии приборов ночного видения. Уже второй раз в жизни Дарман начал испытывать серьезные сомнения. Спецназовец подумал о том, не превращается ли он в одно из тех презренных созданий, которых сержант-инструктор называл трусами.
– Пошел, пошел, пошел! – закричал Девятый. Пятый и Атин пролезли в люк и шагнули наружу. «Не пытайся прыгать, просто выпади». Дарман посторонился, пропуская Девятого: ему хотелось захватить как можно больше снаряжения. Автоматические бластеры очень понадобятся. Он схватил несколько деталей.
– Нет, – сказал сержант. – Сначала ты.
– Нам нужна снаряга. – Дарман сунул ему две части. – Держи. А я…
– Прыгай, кому сказано!
Дарман не был опрометчив. Собственно, как и остальные. Но они были готовы пойти на просчитанный риск, и Дарман просчитал, что Девятый его не покинет. Сержант стоял перед открытым люком, властно вытянув руку и жестом приказывая прыгать поскорее. Нет: Дарман решился. Он прыгнул вперед и плечом толкнул Девятого вниз, едва успев ухватиться за край, чтобы самому не вылететь туда же. Судя по потоку ругательств, сержант такого не ожидал, и новый поворот событий его явно не обрадовал. Дополнительный мешок выпал следом за хозяином, болтаясь на тросе. Дарман услышал последнее проклятие, и затем Девятый исчез из виду.
Ухватившись за шлею, Дарман глянул вниз, но падающего сержанта не увидел. Значит, другие тоже вряд ли видели. Оставалась минута – возможно, меньше, – чтобы собрать все, что можно, и выпрыгнуть до того, как аппарат врежется в землю.
Дарман зажег нашлемный фонарик. Было некогда вслушиваться в вой ветра и полное отсутствие успокаивающего гула двигателей, но он не мог ничего с собой поделать. Он бросил арбалет и принялся связывать шнуром детали бластера. Жаль, конечно. Он любил арбалет, но понимал, что крупнокалиберное оружие понадобится больше.
Вязать узлы в перчатках непросто и так, но еще труднее, когда до падения – считаные секунды. С первого раза не получилось. Дарман ругнулся, завязал снова, и на этот раз узел оказался крепким. Облегченно выдохнув, он бросил оружие и отволок снаряжение к люку. На таком расстоянии никто его не слышал, а что мог подумать дроид, его не волновало.
После этого он шагнул в черную пустоту. Ветер подхватил его.
Земли внизу еще не было видно, и от внутришлемного дисплея ничто не отвлекало. Дарман падал лицом вниз со скоростью почти двести километров в час, а следом летели детали очень-очень тяжелого бластера. Он принял горизонтальное положение; рюкзак лежал на спине, винтовка была крепко пристегнута сбоку, контейнер с дополнительным снаряжением покоился на ногах. На восьмистах метрах, когда парашют раскроется, он сбросит контейнер. А затем включит реактивный ранец, потому что это может спасти от потенциально летального падения деталей бластера на голову.
Да, он совершенно точно знал, что делает. И да, боялся до икоты.
На тренировках он никогда не прыгал с таким массивным непристегнутым грузом.
Парашют раскрылся, и Дарман словно влетел в стену. Включились двигатели, разогрев воздух вокруг него. Теперь он мог маневрировать. Оставалось пятнадцать секунд.
Внизу, справа, сверкнула ослепительная белая вспышка – шаддовский корабль врезался в землю, не долетев до цели километров тридцать.
Дарман вдруг осознал, что даже не подумал о R5, которого так и оставил на обреченном корабле. Дроид был расходным материалом.
Пожалуй, точно так же относились к нему самому. Это было очень просто.
Внизу показалась земля. В окуляры ночного видения были видны верхушки деревьев – прямо под ногами.
«Нет, нет, нет!»
Дарман попытался пролететь мимо. Тщетно.
Он с размаху врезался во что-то. Затем свалился на землю, но этого уже не почувствовал.
Здесь требуется подлинное искусство селекции и генной инженерии. Человек от природы любознателен, но в то же время жесток, эгоистичен, похотлив и недисциплинирован. Мы должны пройти по лезвию бритвы, подавив факторы, вызывающие непослушание, и сохранив столь ценные качества, как интеллект и агрессия.
Девятый складывал парашют, когда взрыв поблизости заставил его подскочить. В ночное небо над кронами деревьев взметнулся столб белого пламени. Что это пламя яркое и горячее, он понял по тому, что сработал оптический фильтр, не дав перегрузить систему ночного видения.
Хотя Девятый и ожидал этого, сердце у него все равно сжалось. Дарман, очевидно, не выжил. Он нарушил приказ. Не прыгнул, когда было велено.
«Так что, быть может, ты потерял брата. А быть может, и нет. В любом случае ты потеряешь еще двоих, если быстро не соберешься».
Путем триангуляции Девятый вычислил место взрыва, после чего принялся связывать парашют. Перед тем как зарыть ткань в землю, он отрезал несколько кусков строп. Эти стропы, обладавшие прочностью на разрыв в полтонны, очень даже могли пригодиться. Девятый намотал шнуры восьмерками на большой палец и мизинец, сунул мотки в поясной кармашек и отправился на поиски дополнительного груза.
Тот упал относительно недалеко. Прыжок с торможением на малой высоте – самое оно, когда нужна точность. Девятый нашел свой груз на краю поля. Тюк облепили какие-то мелкие зверьки с темной шерсткой, которые завороженно грызли мягкую амортизирующую полосу на боку. Сержант посветил фонариком, чтобы их отогнать, но зверьки недовольно уставились на луч света, сердито загалдели и бросились на него.
Это нервировало, но не более. Крохотные зубы беспомощно теребили пластоидную броню. Девятый стоял неподвижно, разглядывая животных и пролистывая перед глазами картинки из базы данных. Зверьки оказались гданами, и к враждебным чужакам они не относились. Единственными нелюдьми, с которыми Девятый до сих пор сталкивался – не считая каминоанцев и различных инструкторов, – были те, которых он видел на Джеонозисе в прицел бластерной винтовки. Он целиком зависел от данных, загруженных в базу, – ну и от той информации, которую удастся добыть самому.
Спустя минуту все гданы, кроме одного, сочли его несъедобным и исчезли среди стеблей злака, доходивших до пояса. Оставшееся животное продолжало терзать левый сапог, что свидетельствовало если не об интеллекте, то об упорстве. Материал его обуви мог выдержать что угодно, от космического вакуума до кислоты и расплавленного металла. Зверек явно ставил перед собой высокие цели.
Дарман пришел бы в восторг, это точно. Жаль, что его больше не было. У него имелись все задатки, чтобы стать хорошим товарищем.
– Пшел, – сказал Девятый и ткнул зверька прикладом. – Мне работать надо. Убирайся.
Гдан, не разжимая зубов, посмотрел ему в глаза – или, по крайней мере, так выглядело. Он мог видеть лишь тусклый синий луч. Затем животное отпустило сапог и потрусило обратно в сторону поля. Оно остановилось и, оглянувшись, бросило на сержанта последний взгляд, после чего с изяществом ныряльщика прыгнуло в нору.
Девятый достал планшет и определил свое местоположение. Он не мог подключиться к системе позиционирования, не выдав себя неймодианцам, но зато мог провести счисление пути на основе последних координат опрыскивателя, сопоставив детали ландшафта с картой местности. Старые добрые методы. Девятому они нравились. Надо уметь делать свое дело без всяких технических прибамбасов, пускай хотя бы простым трандошанским ножом.
«Если ударить в сердце, он еще сможет бегать. Я видел, как один тип пробежал так метров сто, вопя как сумасшедший. Бей в шею, вот так. – Сержант Скирата славно обучил их ножевому бою. – И вложи в удар немного веса, сынок».
Впрочем, техника тоже имела свои плюсы. Мотоспидер сейчас бы очень пригодился, хотя никто о транспорте даже не подумал. Выброска планировалась в пяти километрах от цели.
«Не важно, – подумал Девятый. – И потом, верхом я бы слишком бросался в глаза». Груз замедлит движение в условленную точку встречи, но он туда доберется. Если Пятый с Атином приземлились благополучно, они тоже сейчас направлялись в ТВ Альфа.
Он начал трамбовать, избегая открытой местности и дорог и стараясь проходить в час по десять километров. В конечном итоге дополнительный груз пришлось волочить за собой, как салазки. Совершать тактический рациональный марш-бросок – трамбовать, как называл это Скирата, – означало идти со скоростью шесть-десять километров в час с рюкзаком, весящим двадцать пять кило. «Но это для обычных людей, – добавлял инструктор, как будто считая неклонов неполноценными. – Вы спецназ. Вы должны показывать лучший результат, потому что вы лучше их».
Девятый сейчас тащил втрое больший вес. И лучше себя от этого нисколько не чувствовал. Он решил по возвращении добавить в свой список требуемого снаряжения портативную репульсорную тележку.
Луна Киилуры еще не достигла первой четверти, за что сержант был искренне благодарен. В этой светло-серой броне его было видно за километр. «Неужто шишки из командования и об этом не подумали?» Он запрятал подальше столь нехарактерное критическое суждение о вышестоящих и решил, что начальству, должно быть, известно нечто такое, о чем он не знает. Но у него были свои приказы.
Тем не менее Девятый свернул к узкой речке, отмеченной на голокарте, чтобы замазать броню и снаряжение слоем грязи. Полагаться на удачу было ни к чему.
За четыреста метров от ТВ Альфа он сбавил шаг, и не только потому, что устал. Дальше следовало двигаться бесшумно. Девятый спрятал дополнительный груз в кустарнике и записал координаты, чтобы подобрать позже. За Пятым и Атином могли следить. Они могли вообще не выжить. Всегда существовала вероятность западни. Нет, рисковать он определенно не собирался.
В двухстах метрах он лег в траву и пополз.
Но оба оказались на месте, и, кроме них, там никого не было.
Девятый уставился прямо в луч света из нашлемного фонарика Пятого. Он знал, что инфракрасный прицел смотрит в точку между дыхательным фильтром и нагрудной пластиной. Там было уязвимое место, если подобраться достаточно близко и стрелять нужным калибром. Правда, мало кому удавалось подойти на такое расстояние.
– Ты меня напугал, сержант, – сказал Пятый. Он убрал бластер и окинул Девятого оценивающим взглядом. – Великие умы мыслят сходно, э?
Его доспехи тоже утратили свою безукоризненную чистоту. Девятый не смог распознать, чем он измазался, но контуры эта дрянь скрывала достаточно хорошо. Очевидно, эта мысль пришла в голову всем. Атин тоже был весь испачкан чем-то темным и матовым.
– Форма, блеск, тень, силуэт, запах, звук и движение, – процитировал Девятый базовые правила маскировки. Если бы не отсутствие Дармана, он нашел бы положение забавным. Он попытался сострить. – Жаль, что они не подобрали все слова на одну букву.
– Я бы мог, – сказал Атин. – От Дармана ничего не слышно?
Они были в сорока километрах от того места, где приземлился Девятый.
– Я видел взрыв. Он прыгал последним.
– Так ты видел, как он прыгнул?
– Нет. Он хотел забрать столько снаряжения и боеприпасов, сколько мог унести. – Девятый решил, что нужно объяснить. – Вышвырнул меня в люк. Я не должен был такого допускать. Но я его не бросал.
Атин пожал плечами:
– Так что остается?
– Остается искать нашего брата.
– Я имел в виду боеприпасы. У него была почти вся взрывчатка.
– Я знаю, что ты имел в виду, и не хочу слушать. – Если Девятый испытывал тревогу за Дармана и даже печаль, то почему не испытывал Атин? Но момент для ссоры был неподходящим. Им следовало держаться вместе. Задание, рассчитанное на четверых, предстояло выполнить втроем: шансы и так существенно сократились. – Мы теперь отделение. Привыкай.
Вмешался Пятый, у которого, похоже, был талант разряжать взрывоопасные ситуации:
– В любом случае наша снаряга цела. Если надо, сможем шарахнуть.
Да, но шарахнуть куда? У них имелся снимок здания, сделанный беспилотником с большой высоты, но они не знали пока, что там за стены – простые блоки, скрепленные цементом, или с металлическими плитами, поглощающими ударную волну. Они видели около тридцати охранников, патрулирующих периметр, но что, если в подземных блиндажах сидят еще сотни? Не имея хороших сведений, они никак не могли знать, сколько понадобится снаряжения.
Это был как раз тот случай, когда «М» значит «много». Девятый хотел действовать наверняка.
– Сколько выделим времени на его поиски? – спросил Атин. – Они уже знают, что у них гости. Наше прибытие, в общем-то, не было незаметным.
– ТПД, – отвечал Девятый. Типовой порядок действий: то, как следовало себя вести в разных ситуациях; то, на что могли рассчитывать спецназовцы. – Мы посетим каждую ТВ и пробудем там условленное время, а если он так и не появится, мы сходим к месту взрыва и посмотрим, что там. И уже тогда решим, считать его без вести пропавшим или нет.
– Ты-то на его месте хотел бы, чтобы мы тебя искали, – сказал Пятый Атину. – Он не может выйти на связь. На таком расстоянии слишком рискованно.
– Я бы и не рассчитывал, что вы ради меня сорвете операцию, – язвительно ответил Атин.
– Фирфек, да он там один. Понимаешь, один!
– Заткнитесь оба, пожалуйста, – сказал Девятый. Чем хороша ультракороткая связь: можно стоять и переругиваться и никто посторонний не услышит ни слова. – Отыскать его будет не просто правильно, но и разумно. Найдем его, найдем и его снаряжение. Хорошо?
– Да, сержант, – промолвил Пятый.
– Ясно, – добавил Атин. – Но в какой-то момент мы должны будем признать его мертвым.
– Без тела – когда Джеонозис замерзнет, – отвечал Девятый, все еще злясь и сам не зная почему. – Пока же мы будем из кожи лезть, чтобы его отыскать – при условии, что это не сорвет операцию. Ну-ка, попробуем привязать этот груз к каким-нибудь палкам, что ли. Если не придумаем, как его транспортировать, не сможем прошагать в темпе и десятка-двух километров.
На всякий случай Девятый включил дальнюю связь на прием. Слушать не вредно. Если Дарман жив, он его не покинет.
Вчера этой поляны не было.
Следуя за Бирханом, Этейн перебралась через поваленные саженцы кувары и оказалась в кругу паленой соломы. Пахло дымом и горелым барком.
Фермер так и сыпал проклятиями. Этейн не слишком-то понимала по-киилурски, но распознать ругательства было нетрудно.
– Это снова твои, – заявил Бирхан. Он смотрел на поле, заслонив ладонью глаза от лучей солнца, пробивавшихся из-за горизонта. При дневном свете стал виден масштаб ущерба, нанесенного ночным взрывом. – Ну и что мне теперь делать? Что будет с моим контрактом?
Вопрос был риторический. Неймодианцы не делали скидок на разнообразные стихийные бедствия, постоянно угрожавшие хрупкой экономике сельских общин. Но эта катастрофа не была стихийным бедствием.
Опустошенная территория простиралась метров на пятьсот, а кратер в ее центре имел в ширину двенадцать метров, если не все пятнадцать. Какова его глубина, Этейн не знала, но на краю ямы стояли трандошанин и убезиец с бластерами в руках и глядели вниз, будто что-то высматривая в земле. На них с Бирханом они не обратили ни малейшего внимания. Должно быть, Этейн выглядела достаточно худой и неряшливой, достаточно неухоженной, чтобы сойти за деревенскую девчонку.
Пожалуй, было поздно пытаться их убедить, что кратер оставлен метеоритом. Но в данный момент Этейн знала не больше других.
– С чего ты взял, что это мои? – спросила она.
– Это очевидно, – кисло отозвался фермер. – Я повидал немало всяких спидеров, грузовиков и опрыскивателей, которые падали и разбивались. Они не оставляли после себя кратеров. Разваливались и горели – это да, но не разносили пол-округи. Это нездешний. Это… солдаты. – Он пнул сапогом обугленные и почерневшие стебли. – Вы что, не можете воевать на какой-нибудь другой планете? Мало у меня проблем, что ли?
Этейн подумала: уж не собирается ли он сдать ее бандитам Хокана за пару кредитов, чтобы компенсировать потерю драгоценного барка? Ему и так приходилось кормить лишний рот – а теперь деньги, на которые он рассчитывал, сгорели в огне вместе с изрядной долей посевов. Пришло время подыскать себе другое пристанище и придумать другой план, как передать информацию.
В то время как девушка разглядывала обожженную землю, убезиец и трандошанин вдруг выпрямились и трусцой побежали к грунтовой дороге, проходившей мимо поля. Убезиец прижимал ладонь к шлему, как будто прислушиваясь к чему-то: скорее всего, к комлинку. Что там случилось, неизвестно, но вызов явно был спешный, раз им пришлось сорваться с места в таком темпе. Это также подтверждало, что разбился вовсе не очередной из шаддовских опрыскивателей, которые действительно частенько падали.
Этейн выждала немного, затем подошла к яме и заглянула вниз: ей было интересно, что так захватило громил.
Взрыв был чудовищный. Почерневшие стенки кратера были гладкими как стекло, и повсюду валялись обломки. Для маленькой машины зона поражения действительно выглядела огромной.
Этейн оставила Бирхана и двинулась вдоль края, разглядывая землю подобно громилам Хокана. Она сама не знала, чего ищет. И увидела, уже почти дойдя до куварового сада.
В лучах утреннего солнца блеснул погнутый край какой-то металлической штуковины, которую силой взрыва вогнало глубоко в грунт. С самым безмятежным видом Этейн присела и стала пальцами счищать землю. Она рыла несколько минут, прежде чем узнала обломок по форме, и еще столько же понадобилось, чтобы понять, почему расцветка выглядит столь знакомо. Обломок был сильно искорежен – металл застыл в том виде, в каком исполинская сила оторвала его напрочь, – но девушка твердо знала, что уже видела такую деталь целой.
Это была пластина обшивки дроида-астромеха серии R5 – пластина с республиканской маркировкой.
«Они придут».
Кем бы они ни были, Этейн надеялась, что они живы.
Дарман знал, что передвигаться в дневное время рискованно, и тот факт, что правая нога взрывалась болью каждый раз, когда он становился на нее, лишь усугублял его положение.
Два мучительных часа он копал неглубокую яму среди зарослей метрах в ста от так называемой дороги. Камни и корни сильно мешали. Как и синяки, которые остались от ударов о верхушки деревьев во время приземления. Но теперь он наконец окопался и лежал на животе, прикрытый слоем веток и листьев. Наблюдал за дорогой – то в прицел винтовки, то через панель макробинокля, опущенную на визор.
По крайней мере, маленькие животные, которые бегали по нему всю ночь, исчезли. Дарман давно отчаялся их отогнать. Зверьки довольно долго исследовали его доспехи, а потом ушли и наблюдали на расстоянии. Но наступил день, и блестящие глаза уже не следили за ним из кустарника.
Кроме того, своего местоположения Дарман тоже не знал. Он не мог воспользоваться спутниковой системой позиционирования, не выдав себя. Чтобы как-то сопоставить окружающую местность с голокартой, надо было выйти на разведку.
Он знал, что смотрит на север: дуга из камешков вокруг тонкой палки, воткнутой в землю, помогла проследить движение солнца и нарисовать линию «восток-запад». Если планшет правильно рассчитал скорость и расстояние, Дарман находился в сорока-пятидесяти километрах к северо-востоку от первой ТВ. О том, чтобы вовремя преодолеть такую дистанцию, нечего было и думать, тем более с такой ногой и с дополнительным грузом. Если волочить контейнер по земле, он будет оставлять за собой четкую колею, будто приглашая: «Следуйте за мной».
Дарман перевернулся на спину, снял с ноги пластину и расстегнул нательник на уровне колена. Похоже, порвал мышцу или сухожилие над самим суставом. Он снова полил бактой импровизированную повязку, застегнул костюм, вернул на место пластину и занял прежнюю позу.
Пора уже было что-нибудь съесть, но Дарман решил, что с этим можно повременить.
Он посмотрел на дорогу в перекрестье электронного прицела. Когда он впервые надел шлем и увидел мерцающий дисплей, проносящийся перед глазами поток символов ошарашил и дезориентировал его. С прицелом все выглядело еще хаотичнее. Огни, огни, огни: все равно что ночью смотреть в окно типокской столовой, когда повсюду вокруг светильники и отражающие поверхности – так много отблесков, отвлекающих внимание, что просто не можешь сосредоточиться на том, что находится за ветроустойчивым стеклом.
Но с течением времени – очень короткого времени, а точнее, одного лихорадочного утра, когда отделения «Кило» и «Дельта» впервые надели шлемы с ВИДом и отправились на тренировку с настоящими боеприпасами, – он приспособился. Те, кто не успел приспособиться, с тренировки не вернулись. Дарман научился видеть и в то же время не видеть. Он постоянно был в курсе того, что сообщали индикаторы: знал, когда разнообразное оружие заряжалось и когда нарушалась герметичность брони, видел, что происходило вокруг.
Сейчас он смотрел в четкий туннель, образованный пересекающимися сегментами успокаивающего голубого цвета. Одна из областей подсвечивалась, показывая, когда открывалась оптимальная позиция для открытия огня по выбранной цели. Также на экран выводилась информация о дистанции, погодных условиях и о десятке других параметров на выбор. Дарман поглощал эти данные подсознательно. Видел же он только цель.
Отдаленный гул заставил его замереть. Голоса: они приближались справа. Затем смолкли.
Дарман ждал. Наконец голоса послышались снова, и в поле зрения появились двое викваев. Они явно не спешили, и спецназовцу это не понравилось. С нехарактерным прилежанием инородцы осматривали обочины. Один вдруг остановился и вперил взгляд в землю. Судя по жестикуляции, он явно пришел в возбуждение.
Затем он поднял голову и зашагал прямо в сторону лежки Дармана, на ходу доставая бластер.
«Он не может меня видеть, – подумал спецназовец. – Я все сделал по науке. Ни отблеска, ни движения, ни запаха, ничего».
Но виквай все шел и шел, направляясь прямо к кустам. В десяти метрах от Дармана он остановился и стал рыскать вокруг, как будто потеряв след. Затем снова двинулся вперед.
Дарман практически перестал дышать. Шлем заглушал все звуки, но почему-то уверенности в этом не было. Виквай был уже так близко, что Дарман чувствовал его характерный запах и мог разглядеть детали механической обработки бластера – KYD-21 с хадриевым стволом, – а также нож в другой руке. Сейчас он не мог даже сглотнуть.
«Бояться – это нормально».
Виквай шагнул в сторону и стал шарить взглядом на уровне талии, будто рассматривая диски на полке в библиотеке.
«Бояться – это нормально, если ты…»
Виквай был уже совсем рядом, он присел как раз над ним. Дарман почувствовал, как сапоги примяли ветви, касавшиеся его спины, а затем эта обезьяна посмотрела вниз и сказала что-то похожее на «Га!».
«…если ты умеешь использовать свой страх».
Дарман изо всей силы ударил кулаком в челюсть виквая и вонзил ему в горло свой виброклинок, крутанув кистью, чтобы перерезать кровеносные сосуды. Он придерживал одной рукой обмякшего чужака, пока тот не перестал шевелиться. Затем, дрожа от напряжения, опустил руку и как можно тише уронил труп на землю.
– Что ты найти? – заорал второй виквай. – Гар-Ул! Гар!
Ответа не последовало. «Ну вот, начинается». Дарман навел на цель DC-17 и стал ждать.
Второй виквай побежал по прямой в сторону кустов – глупое решение, когда не знаешь, что случилось с товарищем. Эти громилы слишком долго помыкали фермерами; они слишком обленились. Виквай сделал еще одну ошибку: достал бластер.
Можно было стрелять прямо в голову, что Дарман и сделал без раздумий. Виквай без единого звука растянулся на земле, от его головы поднимались завитки дыма.
– Молодец, – вздохнул спецназовец, скорее чтобы услышать звук собственного голоса. Теперь придется покинуть укрытие и забрать тело. Нельзя его оставлять, словно визитную карточку. Прислушиваясь, он выждал несколько минут, затем кое-как поднялся и вылез наружу.
Он оттащил виквая в кусты. От того несло горелой плотью. Теперь был виден след, по которому шел громила, – широкая дорожка, проложенная множеством крохотных лапок. Любопытные гданы выдали его. Хромая, Дарман снова вышел на свет, выломал ветку и тщательно затер след, оставленный телом.
«Чего добру пропадать». Викваям бластеры и виброножи больше не понадобятся. Успокоившись, Дарман обыскал тела на предмет чего-нибудь полезного, рассовав по карманам инфокарты и ценные вещи. Он не считал себя мародером; у него не было никаких личных вещей, которые не являлись бы имуществом Великой армии, и он не считал нужным обзаводиться чем-то своим. Но на инфокартах могла оказаться информация, способная помочь в выполнении задания, а бусы и монеты могли пригодиться, чтобы кого-то подкупить или что-то приобрести.
Он отыскал подходящее местечко, чтобы спрятать трупы. Хоронить их было некогда, но Дарман вдруг заметил в зарослях какое-то движение: животное. Одна за одной из кустов начали высовываться маленькие головки, нюхавшие воздух.
– Снова явились? – сказал Дарман, хотя гданы никак не могли его слышать из-под шлема. – Вам спать давно пора.
Хищники подошли ближе и вдруг накинулись на виквая с простреленной головой, отхватывая крохотные кусочки и словно окутывая его шевелящимся черным одеялом.
Что ж, хоронить никого не придется.
Слабый булькающий звук заставил Дармана обернуться. Он мгновенно вскинул винтовку. Второй виквай еще не совсем умер. Почему-то это сильно его огорчило, даже неожиданно сильно.
На Джеонозисе он убил немало врагов – издалека разносил дроидов из гранатомета, движимый страхом и инстинктом самосохранения. «Выжить, чтобы сражаться».
Но здесь было иное. Здесь враг был рядом, и он не разлетелся кусками металла. Ручеек крови виквая засох на перчатке и пластине правого предплечья. И к тому же Дарман не сумел убить его одним ударом. В этом было что-то неправильное.
Его учили убивать, убивать и убивать, но никто не догадался объяснить, что он должен чувствовать впоследствии. Какие-то чувства Дарман испытывал, но разобраться в них не мог.
Он решил, что подумает об этом на досуге.
Прицелившись, он исправил ошибку, и маленькая армия хищников принялась за следующее блюдо.
Представьте, что вы рука. Каждый из вас – это палец, и без остальных вы бесполезны. Один палец не может хватать и держать, не может сжаться в кулак. По отдельности вы ничто, но вместе – все.
Дарман быстро перебрался на новое место, поднявшись на поросший деревьями склон в километре к югу. Остаток светового дня он планировал провести в тщательно сконструированном убежище, которое соорудил на самой высокой возвышенности, какую смог найти, – чуть-чуть ниже гребня.
Он сосредоточился на плетении грубой сетки из строп парашюта. Это позволяло занять руки и не давало заснуть. Дарман не спал уже почти сорок стандартных часов; усталость могла сделать человека даже более беспечным и расслабленным, чем алкогольное опьянение. Закончив вязать веревочные квадраты, Дарман вплел в узлы траву, листья и ветки. Осмотрев творение рук своих, он решил, что вышла довольно неплохая маскировочная сеть.
Одновременно он продолжал свои наблюдения. Киилура поражала воображение. Полная жизни и совсем не такая, как Камино, она являла собой настоящее буйство запахов, красок, форм и звуков. Теперь, когда одолевавший его ужас утих, сменившись простой настороженностью, Дарман начал впитывать в себя новые впечатления.
Больше всего его беспокоили всякие звуки, издаваемые местной фауной. Повсюду вокруг ползала, летала и жужжала разная живность. Порой раздавался вопль, который тут же затихал. Дважды он слышал в зарослях шаги какого-то крупного зверя.
Не считая короткой, но бурной вылазки на Джеонозис, Дарман до сих пор видел только элегантные, но герметичные города Камино, стоявшие на сваях посреди бескрайнего бушующего океана. Чистые и функциональные учебные комнаты и казармы, где он провел десять лет, проходя путь от инкубаторского младенца до идеального солдата, были строгими и утилитарными. Зоны для тренировок в условиях пустыни, гор и джунглей были целиком искусственными: одни голопроекции да имитации.
Красные пустынные равнины Джеонозиса оказались куда более сухими и живописными, чем могли представить инструкторы, ну а с полями и лесами Киилуры трехмерные карты и вовсе не шли ни в какое сравнение.
Но местность была открытой – а это значило, что передвигаться незаметно будет трудно.
«Сосредоточься, – сказал себе Дарман. – Собери информацию. Используй время вынужденного бездействия как можно эффективнее».
Вот теперь не помешало бы пообедать. Как следует пообедать. Дарман сжевал пищевой кубик и напомнил себе, что донимающий его голод ненастоящий. Он просто… устал. Он потребил достаточно калорий, чтобы удовлетворить потребности тела, и если поддаться искушению и съесть что-то сверх нормы, сухпаи быстро закончатся. В вещмешке был уложен запас на неделю, а в тактическом поясе – еще на две. Пояс да винтовка – вот единственные вещи, которые он должен хватать, если придется спасаться бегством. Сорокакилограммовый рюкзак придется бросить.
Внизу по узкой дороге проезжали грузовики местных фермеров, все они ехали в одну и ту же сторону и везли квадратные контейнеры с опечатанными дверцами. «Барк». Дарман никогда его не пробовал, но чувствовал запах даже на таком расстоянии. Одуряюще терпкий, почти грибной аромат на какое-то время приглушил чувство голода. Если он правильно сориентировал голокарту, то транспорты направлялись к региональному складу, расположенному в Теклете. Дарман крутил изображение так и этак, пока оно не совпало с реальным ландшафтом.
Да, теперь он был вполне уверен, где оказался. В десяти километрах к востоку от маленького городка под названием Имбраани, примерно в сорока на северо-восток от ТВ Бета и в сорока почти по прямой на восток от ТВ Гамма. Точки встречи они выбрали вдоль маршрута полета: сепаратисты наверняка ожидали бы, что они рассредоточатся, а не будут возвращаться по своим следам. Между ТВ Альфа и Бета лежал лесной массив – идеальная местность для скрытного передвижения днем. Если остальные приземлились благополучно и двигались по графику, они сейчас направлялись к Бете.
Похоже, дело пошло на лад. Нужно просто добраться до ТВ Гамма и ждать отделение там. А если они не выжили – тогда придется думать, как быть дальше.
От этой мысли ему стало одиноко. «По отдельности вы ничто, но вместе – все». Его с детства учили мыслить, действовать и даже дышать как один из четверки. По-другому он просто не умел.
«Но ЭРКи всегда работают в одиночку. Правда?»
Дарман задумался об этом, борясь с дремотой. Услыхав шорох листьев за спиной, он обернулся и посмотрел вокруг через инфракрасный фильтр. Заметил какое-то движение: животное. Тут же убежавшее. Согласно базе данных, на Киилуре не было крупных хищников, так что никого серьезнее гдана опасаться не приходилось – если не снимать броню, конечно.
Несколько секунд Дарман сидел неподвижно, но животное больше не показывалось. Он снова развернулся и стал наблюдать за дорогой и окружавшими ее полями, силясь не заснуть. «Повремени со стимуляторами». Нет, он не станет доставать аптечку, чтобы по-быстрому принять дозу. Он прибережет свой ограниченный запас на потом, когда станет по-настоящему туго. Что такой момент настанет, Дарман не сомневался.
И вдруг он заметил какое-то движение. Статичная картина ожила. Дарман включил на визоре увеличение, чтобы присмотреться получше, но от увиденного тут же убрал его и стал смотреть через снайперский прицел винтовки.
Над группой деревянных домиков появился тонкий жгут дыма. Он быстро превращался в пелену. Едва ли это был дым очага – Дарман видел мелькающие языки красно-оранжевого пламени. Постройки – овины, судя по конструкции, – были объяты огнем. Вокруг суетилась группа людей в бесцветной одежде, оттаскивая от огня разные предметы, – они явно были в панике и действовали вразнобой. Другая группа – убезийцы, трандошане, но в основном викваи – мешала им, оцепив овин.
Один из фермеров прорвал оцепление и исчез в здании. Дарман не видел, чтобы он оттуда выходил.
Сцена, которая разворачивалась перед его глазами, никак не вписывалась в то, чему его учили. На ум не приходило ничего – ни проблеска воспоминаний, ни примера, ни маневра или урока, который бы подсказал, как действовать. Ситуации с участием гражданского населения лежали вне его компетенции. К тому же эти люди не были гражданами Республики – они вообще не были гражданами.
Дармана учили не отвлекаться на посторонние проблемы, как бы того ни хотелось.
Но все же какой-то инстинкт требовал: «Сделай что-нибудь!» Что именно? Его задачей – самой целью, ради которой следовало выжить, – было отыскать отделение и уничтожить нановирусный проект. Раскрыть себя, чтобы помочь мирному населению, – это шло вразрез с его намерениями.
Сепаратисты – или кто там контролировал эту банду наемников – знали, что он здесь.
Чтобы это понять, не требовалось быть гением. Опрыскиватель взорвался при посадке – сдетонировал весь боезапас, который Дарман не сумел запихнуть в свои тюки. Патруль викваев не вернулся в положенное время. А теперь людей – фермеров – карали и запугивали, причем явно из-за него. Сепаратисты искали его.
«Процедура избежания захвата в плен».
Нет, это потом. Дарман сделал глубокий вдох и аккуратно навел винтовку, поймав в прицел одного из убезийцев. Затем по очереди перевел на остальных членов группы. Восемь целей, сорок зарядов; он знал, что сможет пришить каждого с первого выстрела.
Он задержал дыхание, положил палец на спусковой крючок.
«Одно нажатие».
Сколько еще целей находится вне поля зрения? Он выдаст свою позицию.
«Это не твое дело».
Дарман выдохнул и ослабил хватку, отодвинув палец. Что будет с операцией, если его поймают?
В течение следующих двух минут, не в силах принять решение, он по нескольку раз выцеливал каждого убезийца, виквая и трандошанина, но на спуск так и не нажал. А хотелось неожиданно сильно. Это была не инстинктивная реакция снайпера, отточенная годами тренировок, а слепой, беспомощный гнев, причину которого Дарман даже не пытался определить.
«Не выдавай свою позицию. Не открывай огня, если не уверен, что сможешь поразить цель. Не прекращай огня, пока цель не будет поражена и не перестанет шевелиться».
Но бывали случаи, когда солдат должен просто рискнуть.
«Когда-нибудь они могут стать гражданами Республики».
«Сейчас они могут стать союзниками».
Дарман больше не испытывал ни усталости, ни даже голода. Пульс громко стучал в ушах, и он чувствовал, как сжались мышцы горла. Базовый человеческий рефлекс: бежать или сражаться. Но бежать было бессмысленно. Оставалось только сражаться.
Он прицелился в первого виквая – четко в голову – и нажал на спуск. Инородец свалился. Его дружки несколько секунд таращились на тело, недоумевая, что случилось. Дарман не имел ничего против викваев. Просто так совпало, что за несколько часов он убил уже третьего.
В следующий миг оцепенение прошло, и бандиты, выхватив оружие, дружно обернулись в ту сторону, откуда раздался выстрел.
Первый разряд ударил в кусты слева от Дармана, второй прошел в трех метрах над головой. Точно, они догадались, где он. Дарман пристегнул к DC-17 насадку-гранатомет. В прицел было видно, как разбегаются гражданские. От взрыва гранаты в воздух взметнулось облако земли и древесины, а заодно четверо бандитов.
Вот теперь он точно раскрыл свою позицию.
Когда Дарман вскочил на ноги и бросился бежать вниз по склону, четверо оставшихся громил на несколько секунд застыли как вкопанные, пялясь на него во все глаза. Почему, он понятия не имел, но их замешательством воспользовался. Парочка плазменных разрядов задела его, но через броню эти попадания ощущались просто как удары в живот, и Дарман продолжал бежать, на ходу осыпая врагов градом корпускулярных разрядов. Выстрелы, летевшие навстречу, выглядели как светящийся горизонтальный дождь. Один трандошанин повернулся и бросился наутек; Дарман свалил его выстрелом в спину, отбросившим бандита на несколько метров.
Наконец раскаленный дождь прекратился, и Дарман перескочил через трупы. Он притормозил и пошел пешком, оглушенный шумом собственного хриплого дыхания.
Возможно, они успели доложить о нем по комлинкам; возможно, и нет. Сама по себе эта информация была практически бесполезна. Дарман стал перебегать от овина к овину, высматривая новые цели и без страха шагая прямо через огонь, потому что броня и нательник легко выдерживали пламя горящей древесины. Но из-за густого дыма даже через визор было мало что видно, и он быстро возвращался на улицу. Спецназовец бросил взгляд на руку – почерневшие от сажи пластины слегка дымились.
Вдруг он чуть не налетел на парнишку в фермерской робе, который таращился на него. Мальчуган бросился наутек.
Никого из наемников Хокана больше не обнаружилось. Дарман подошел к последнему овину и выбил дверь ударом ноги. Луч фонарика осветил темное помещение и четыре испуганных лица: в углу рядом с молотилкой съежились двое мужчин, одна женщина и мальчишка, которого он только что видел. Автоматической реакцией было взять их всех на прицел, пока не выяснится, что они не враги. «Не все солдаты носят форму». Но инстинкт подсказывал, что это просто перепуганные гражданские.
Броня Дармана все еще дымилась. Он вдруг осознал, что выглядит устрашающе.
Послышался вой, тонкий и дребезжащий. Дарман подумал, что это одна из женщин, но выл, похоже, мужчина – такой же старый, как сержант Скирата, – который в ужасе смотрел на него. Дарман никогда раньше не видел гражданских на столь близком расстоянии. А таких напуганных людей вообще не видел.
– Я не причиню вам зла, – сказал он. – Это ваша ферма?
Все молчали, только старик продолжал скулить; Дарман ничего не понимал. Разве он не спас их от бандитов? Чего они боятся?
– Сколько у Хокана бойцов? Вы можете мне сказать?
Женщина обрела дар речи, но голос ее дрожал:
– Кто ты… что ты такое?
– Я солдат Республики. Мне нужна информация, мэм.
– Так ты не он?
– Кто?
– Хокан.
– Нет. Вы знаете, где он?
Женщина показала рукой на юг, в сторону Имбраани:
– Они на ферме, которая принадлежала клану Кирмей, пока Хокан не продал всех трандошанам. Их там около пятидесяти – может, шестидесяти. Что ты с нами сделаешь?
– Ничего, мэм. Совершенно ничего.
Похоже, такого ответа они не ожидали. Женщина не шелохнулась.
– Это он их сюда привел, они его искали. – Тот мужчина, который не выл, показал на Дармана пальцем. – Благодарить его не за что. Скажи ему…
– Замолчи, – бросила женщина, сердито зыркнув на него. Она снова повернулась к Дарману. – Мы не скажем ни слова. Не скажем никому, что видели тебя. Просто уйди. Исчезни. Мы не хотим твоей помощи.
Такая реакция стала для Дармана полной неожиданностью. Ему много чего вложили в голову, но за все время ускоренного обучения не было ни одного урока на тему «Неблагодарные гражданские и их спасение». Он попятился к двери, а затем бросился бежать к колючей изгороди и вверх по склону, где оставил снаряжение. Пришло время двигаться дальше. Теперь он оставлял за собой след – след из мест столкновений и мертвых тел. Подумалось: будет ли он и впредь относиться к гражданским – к мирняку, по определению Скираты, – столь же благодушно?
Дарман бросил взгляд на индикатор времени, который отображался на визоре. С того момента, когда он слетел вниз по склону, стреляя на ходу, прошло всего несколько минут. А казалось, будто пролетели целые часы, в течение которых он не видел ничего, кроме целей. «Не волнуйтесь, – объяснял Скирата. – Просто отключается передний мозг, это естественная реакция на страх. Ваш прародитель – социопат. Биться вы будете нормально. Будете биться, даже когда обычные люди слетят с катушек».
Дарман не знал, хорошо это или плохо, но таким уж он был, и его это устраивало. Он взвалил на спину дополнительный груз и зашагал в сторону точки встречи. Возможно, не стоило расходовать так много боеприпасов. Возможно, лучше было вообще не вмешиваться. Почем знать.
Тут до него дошло, почему и бандиты, и гражданские впали в ступор, завидев его. Шлем. Броня. Он выглядел как мандалорский воин!
Все, должно быть, до жути боялись этого Геза Хокана. Это сходство могло оказаться как полезным, так и гибельным.
– Ложись! – заорал Атин.
Девятый распластался на земле. Пятый сделал то же самое, ухнув, когда из легких вышибло воздух.
Над ними с обманчиво мягким гудением пролетел аэроспидер. Укрывшись за поваленным деревом, Атин следил за ним через прицел винтовки.
– Двухместный, с маскировкой и спецвооружением, – доложил он. – Что-то я сомневаюсь, что это местные фермеры. Во всяком случае, тем бластерные пушки ни к чему.
Гул двигателей затих вдалеке. Девятый вскарабкался на ноги, восстановил равновесие, жалея об отсутствии мотоспидеров и присутствии брони. Отделение несло слишком много груза, а доспехи не были предназначены для маскировки на фоне ландшафта, хотя на враждебной территории могли спасти жизнь, защищая от бластерного огня, нервно-паралитических газов и даже вакуума. А когда они доберутся до цели, тут-то броня предстанет во всей своей красе. Она была рассчитана на боевые действия в плотной застройке, на уличные бои и операции внутри зданий – словом, на войну в городских условиях, чего в Галактике ныне хватало. Пока же оставалось как можно полнее использовать окружающую обстановку.
Девятый устал. Они все устали. Даже животный страх, вызванный риском обнаружения, не помогал стряхнуть оцепенение. Им всем требовалось отоспаться.
Сержант сверился с планшетом. Они находились в десяти километрах от ТВ Бета, и сейчас был полдень. Передвигаться ночью было намного проще, поэтому Девятый хотел продолжать марш-бросок, чтобы добраться до ТВ еще засветло и отлежаться там до темноты. Если Дарман жив – возможно, и нет, но Девятый принял решение и менять его не собирался, – то они его подождут.
– Летит обратно, – предупредил Атин. – Все пригнитесь.
Тихое гудение двигателей прервало размышления Девятого. Аэроспидер снова двигался на юг, в их сторону. Спецназовцы замерли. Покрывавшая их грязь делала их невидимыми с высоты – по крайней мере, так они надеялись.
Эта реакция была не просто результатом тренировок.
Аэроразведка представляла особую опасность. Девятому вспомнился каминоанский KE-8 «Надзиратель», который летал над типокским полигоном, готовый выдернуть и подвергнуть наказанию любого дефективного клона, не соответствовавшего нормативам. Эти машины были оснащены электрошоковыми приспособлениями.
Девятому как-то довелось увидеть KE-8 в действии лишь раз. С тех пор он работал с удвоенным рвением, стараясь соответствовать нормативам.
– Ведет поиск по квадратам, – заметил Атин, который превращался в превосходного наблюдателя; почему-то он замечал все, что творилось вокруг, лучше Пятого и даже самого сержанта. – Должно быть, движется от центра.
– Да, но где этот центр? – спросил Пятый.
Девятый позабыл о своей усталости. «Никогда не бросайте товарищей».
– Если он не видел нас, то видел Дармана.
– Или то, что от него осталось.
– Заткнись, Атин. Да что с тобой?
– Я был на месте Дармана, – ответил Атин.
И замолчал. Девятый решил, что расспрашивать сейчас не лучшее время. Гул двигателей раздавался уже прямо над головой. Затем он вроде бы сделался ниже и тише, но вскоре снова зазвучал с прежней силой.
– Кружит, – определил Атин.
– Фирфек, – ругнулся Девятый, и все трое синхронно потянулись за насадками-гранатометами. – Что он там углядел?
– Может, и ничего, – отозвался Пятый. – А может, и нас.
Все умолкли. Аэроспидер действительно кружил. Он опустился ниже и теперь летел примерно на уровне крон деревьев. Девятый разглядел спаренные бластеры. ВИД не сообщал, что он в прицеле, но всецело полагаться на технику не стоило.
«Лучший прибор – ваш собственный глаз». Это был первый совет, который дал им Скирата. Ускоренное обучение – это, конечно, здорово, но слова спецов, у которых за плечами был реальный боевой опыт, имели куда больший вес.
Девятый вскинул винтовку, заглянул в перекрестье, надеясь, что прицелы корпорации BlasTech не бликуют. Потому что если это так, то он узнает это на своей шкуре.
Он увидел, как от очков пилота-человека отражается солнечный свет. Стрелок был дроидом. Неужто они не чувствовали себя уязвимыми без бронированного колпака? Да их головы вырисовывались прекрасными мишенями на фоне неба. Девятый подумал: глядя на землю с высоты и имея под рукой парочку пушек, вовсе не чувствуешь себя уязвимым.
Спидер накренился и начал медленный разворот, поднимаясь над деревьями, как будто пилот снова хотел провести визуальное наблюдение. Это не могло быть случайностью. Сержант навел DC-17 на центральную силовую установку.
Вдруг на визоре замигал красный значок.
Его захватили в прицел.
Девятый нажал на спуск. Ослепительная белая вспышка на мгновение затемнила визор до черноты, а рвануло так близко, что взрывной волной его откинуло, как от удара в корпус.
Сержант вскарабкался на ноги и побежал. Как ему удалось бежать более чем с пятьюдесятью кило веса на спине, он понятия не имел, но адреналин мог творить чудеса. Инстинкт требовал убраться подальше, прежде чем начнут сыпаться обломки. Броня и нательник могли выдержать многое, но простой человеческий рефлекс прямо кричал: «Вали отсюда!»
Остановившись наконец, Девятый увидел, что пробежал сквозь густые заросли метров сто. Он сопел как мотт, и нательник никак не мог охладить кожу.
Сзади горел огонь, вокруг которого мелькали меньшие язычки пламени, будто поросль возле дерева. Сержант обернулся, ища Пятого и Атина. Ему вдруг подумалось, что спидер свалился прямо на них.
– Зачем?
Пятый обнаружился рядом. Сержант не услышал его за шумом собственного дыхания.
– Он на меня навелся, – сказал Девятый, испытав облегчение, а потом необъяснимое чувство вины.
– Знаю. Я видел, как ты вскинул «дисишку», и подумал, что лучше убраться оттуда, а то тачка на спину прилетит.
– Атин?
– Я его не слышу.
Это еще ничего не значило. Дальность связи была установлена на десять метров; Атин мог находиться где угодно. Девятый пока еще не изучил его достаточно, чтобы предугадывать действия, а сам после свидания со смертью не был настроен сушить себе мозги этим вопросом. С другой стороны, его тревожило, что он – сержант, командир отделения – бросился наутек, не подумав о своих бойцах, и они это знали.
– Хороший сигнал получился, – отметил Пятый, глядя на поднимавшийся в небо столб дыма. Несомненно, его было видно издалека.
– А что мне оставалось? Лежать и ждать, когда шмальнут из пушки?
– Не, сержант. Хотя я думал, ты дуплетом засадишь. – Он хохотнул. – Надо убедиться, что никто не выжил.
Шансов на это было мало, но спидеры порой отличались удивительной прочностью. Девятый с Пятым вернулись обратно сквозь дым, держа винтовки наготове. Место крушения было усеяно деталями дроида, его лицевая часть в форме ведерка глядела на тучу дыма, словно удивляясь.
– Похоже, этот уже не встанет, – прокомментировал Пятый и пнул лицо носком сапога. – Атин, это Пятый. Ты здесь? Прием.
Тишина. Пятый приложил к уху руку в перчатке. Девятый подумал о том, не потерял ли он уже второго товарища за столько же дней.
– Это Атин, прием.
Атин вышел из дыма, волоча дополнительный груз и обгорелый кусок металла, из которого торчали провода и трубки. Похоже, это был бортовой компьютер спидера.
– Пилот тоже отбегался, – сказал он. – Ну-ка, помогите мне надеть эту штуку обратно.
Лишь общими усилиями Пятый с Девятым сумели поднять рюкзак и закрепить его на броне. А несколько дней назад любой из них справился бы сам. «Мы слишком устали, это становится опасным, – подумал сержант. – Пора убираться отсюда и залечь где-нибудь на отдых».
– Возможно, я смогу что-нибудь отсюда выудить, – промолвил Атин, показав на обугленную металлическую коробку, которую держал в руке. Впервые за все время Девятый услышал в его голос что-то похожее на радость. Атин явно любил технику больше, чем людей. – Стоит попробовать.
Девятый занял место во главе, и отделение стало пробираться через густые заросли. Сержант оглянулся, надеясь, что огонь погаснет сам собой; убежать от лесного пожара они не смогли бы. Хотя, пожалуй, это была далеко не главная из их проблем. А если Дарман жив и где-то рядом, то наверняка увидел дым, и Девятый надеялся, что он сообразит, чьих рук это дело.
Отделение уже успело оставить несколько следов боя посреди сонной сельской местности. Независимо от желаний Киилуры война пришла и на эту планету.
– Ты ди’кут, – сказал Хокан.
Он снял шлем и приблизил лицо к физиономии убезийца, глядя тому прямо в глаза. Убезийцев вообще редко одолевала дрожь, но этот вполне убедительно демонстрировал, что является исключением.
– Так кто ты? – прошептал мандалорец.
– Ди’кут, сэр.
– Ты и меня выставил ди’кутом. А я этого не люблю.
Хокан созвал весь свой командный состав. Он напомнил себе, что помещение, в котором они собрались, раньше служило сараем для стрижки мерли, а его «офицеры» – это всего лишь двенадцать наименее глупых типов, отобранных из криминальных отбросов, которые сточные воды цивилизации вынесли на берега Киилуры. Очень огорчало, что неймодианцы тратили так много денег на защищенную связь и так мало на бойцов. Еще немного кредитов, и под свои задачи он мог бы нанять маленькую армию.
Убезиец, около которого он кружил, – Кайлшх – стоял посреди комнаты как вкопанный. А может, это была женщина: с этой расой не угадаешь; но Хокан полагал, что это мужчина. Он не хотел нанимать убезийцев. Они были непредсказуемыми, даже коварными. Но очень мало кто из наемников был согласен работать на Киилуре, а те, кто согласился, попросту не могли устроиться нигде больше – почти в каждом случае из-за уголовного прошлого, которое шокировало бы даже хатта. Так что мандалорец был вынужден платить этому быдлу сколько мог, ибо Анккит не желал раскошелиться на нормальную охрану.