– Мне жутко даже поверить, что Ратр согласился на это добровольно. – Марк пристально поглядел в лицо бывшего главного хранителя.
– На Агаве идет война, и мы готовы сделать все, чтобы ее остановить. – Нагира сидел на подножке орбитального флаера и следил за тем, как харририане и люди грузили раненых.
– Это я понимаю, сам патриот не меньше вашего, но пойти на такое… Отдать свое тело, свой мозг, свою личность в вечное безграничное пользование морунга – это уж слишком!
Грабовский в который раз попытался представить себе, каково это, когда тебе вскрывают череп, извлекают часть мозга, а вместо него вкладывают туда бездушную каменную звезду. Очнувшись, ты уже не являешься самим собой. Чуждый холодный разум, как автомобилем, управляет твоим телом, и, словно листая твой сокровенный дневник жизни, копается в воспоминаниях. Хорошо, что ты ничего не чувствуешь, не помнишь и не соображаешь. Подумав об этом, Марк спросил себя: так ли это? Что означает тот панический ужас, который нет-нет, да мелькнет в остекленелых глазах главного хранителя Ратры? Лейтенант вздрогнул то ли от своих страшных мыслей, то ли от ледяного голоса Ратры.
– Великий Мастер послал нас защитить тебя и твоих людей, землянин Марк. Великий Мастер нуждается в тебе. Ты должен лететь с нами на Агаву.
Легко сказать «должен»! Грабовский весь бурлил от противоречий и сомнений. Да, конечно, сегодня морунги спасли им жизнь, но и что из этого? Правда ли, что некоторые из них встали на путь истинный или это только часть коварного плана? Вдруг каменные монстры вновь пытаются заманить людей назад, на свою мрачную планету смерти? Но зачем? Чтобы убить? Убить их они могут прямо здесь и сейчас. Для чего тогда? В голове Марка снова всплыла одна гадкая версия. Неужели он, лейтенант Второго Корсиканского Парашютно-десантного полка, сын миллионера, человек и верный слуга Господа, как-то лично причастен ко всей этой галактической бойне? События, время от времени происходящие с Грабовским, как назло не рассеивали это подозрение, а, наоборот, подтверждали его с неимоверной настойчивостью и методичностью. Зачем за ним еще на Земле следили агенты морунгов? Почему его ДНК была похищена с нашей планеты? И почему именно она где-то там, на далеких звездах, дала жизнь исчадиям ада под названием охотники? Почему он всегда выживает, а все остальные гибнут? Он уже устал хоронить друзей!
– Им можно верить, – экзекуцию самобичевания прервал Нагира. – Еще на Агаве я говорил тебе и твоему другу Строгову, что в самом начале морунги были мирными созданиями. Невидимки никогда никого не убивали, а Звезды Нума даже помогали и искали контакт с живыми существами. Сейчас все вернулось на круги своя. В Лабиринте Жизни снова рождаются миролюбивые существа. И те, кто пришел нам на помощь, ярчайшее тому доказательство.
– Откуда ты все это знаешь?
– Что именно? – не понял Нагира.
– То, что морунги сейчас безобидней мухи. – После года кровопролитной войны Марк никак не мог поверить в кротких невидимок и мудрых звезд. – Ты видел это своими глазами или рассказал кто?
– Я чувствую, что Ратр не лжет. – Инженер первой лиги еще раз оценивающе глянул на худощавого хранителя. – Уж моим-то инстинктам ты можешь доверять.
Да, четырехрукий мутант не раз спасал жизни землян. Способности, полученные все в том же Лабиринте Жизни, никогда не подводили его. Грабовский помнил это, но все же подсознательно пытался найти подвох.
– Ратр, расскажите еще раз об этом вашем Мастере.
– Великом Мастере! – поправил харририанин.
– Пусть Великом, – согласился лейтенант. – Ну, рассказывайте.
– Живым существам необходимо слишком много времени для запоминания, – Ратр предварил свой монолог критическим замечанием и с точностью заевшего патефона принялся пересказывать ту историю, которую Марк уже слышал по дороге к шатлу. – Великий Мастер пришел в наш мир с далеких звезд. Мы не ведаем, кто он и зачем скитался по Вселенной. Быть может, он единственный в своем роде, последний из древней погибшей цивилизации, или мутант, изгнанник, отвергнутый миром живых. Но для братства морунгов он святой. Мастер повернул ход истории, вырвал из власти зла наше святилище и даровал свободу новым поколениям морунгов.
Насколько Марк помнил, дальше следовала получасовая хвалебная ода во славу великого героя и чудотворца. Ее можно и перемотать, решил Грабовский. Важные сведения начнутся ближе к концу.
– Хватит, – словно путешествующий автостопом, Марк замахал руками. – Меня интересуют самые последние сведения. Что сейчас происходит на Агаве?
В глазах Ратры и впрямь завертелся режим ускоренной перемотки. Через секунду автопоиск нашел нужное место.
– Идет гражданская война. Хотя убийства и претят нашим принципам, но мы вынуждены защищаться. Моих братьев, морунгов правды, слишком мало, и новые особи зарождаются слишком медленно. Но у нас есть одно неоспоримое преимущество перед армией мстителей. Во главе нашего движения стоит Великий Мастер. Он провидец и предсказатель.
«Интересно, откуда этот чародей знает про Марка Грабовского и что ему от него нужно? – лейтенант почесал затылок. – Что-то тут не так. Разобраться во всем этом клубке можно только на Агаве. Отсюда вывод – лететь».
– Я категорически против полета!
Грабовский и двое харририан резко обернулись на голос. Дэя подошла так тихо и незаметно, как будто брала уроки у невидимок.
– Все, что касается Агавы или Черной зоны, должно находиться под контролем правительства. Борьба с агрессором – это не личное дело какого-то там загадочного Мастера или Марка Грабовского, это дело всей Галактики.
Никогда упрямство Дэи не радовало Марка так, как сейчас. Она хочет поставить в известность Совет? Нет проблем! Надеется развернуть масштабную общегалактическую дискуссию? Да ради бога! Пусть делает что угодно, только бы держалась подальше от Агавы. Как раз на это ее следует и настроить.
– Дорогая, но наши персоны так ничтожны, а голоса столь слабы. Будем ли мы услышаны Советом? И если да, то когда?
Принижение своей значимости Дэя восприняла как личную обиду:
– Королевский дом Лура занимает далеко не последнее место в Галактическом Сообществе, а лично я являюсь консультантом Совета по науке. Мое мнение всегда высоко ценилось и учитывалось во многих решениях правительства. – Доктор гордо продефилировала перед сильной половиной и перешагивая край люка, властно приказала: – Летим в столицу, немедленно!
– Летим! – Марк с готовностью поддержал желание своей подруги.
– Но Великий Мастер… – Ратр не смог говорить дальше, так как рот ему заткнула сильная тренированная рука разведчика.
– Желание учителя будет исполнено. – Грабовский держал харририанина до тех пор, пока тот не перестал вырываться. – Но сначала мы вывезем отсюда слабых и раненых.
– Он прав. – Нагира успокаивающе похлопал Ратра по спине. Лейтенанту же досталось телепатическое предупреждение: «Я знаю, что ты задумал. Она будет против».
Сказать, что Дэя была против – значит ничего не сказать. Доктор просто взбесилась. Кружа по стартовому полю столичного космопорта, она сыпала проклятья в адрес Грабовского и всех чокнутых землян. Однако они ее уже не слышали. Орбитальный флаер быстро набирал скорость, унося корсиканцев прочь от света, тепла, аромата трав и голубизны высокого неба. Впереди их снова ждали ужас, мрак, опасность и смерть.
«Что я делаю? – Лейтенант оторвался от иллюминатора и поглядел на сидевших рядом солдат. – Куда я веду их, и зачем они идут за мной?»
Марк призадумался. На первую половину вопроса, пожалуй, он знал ответ. Как ни противно признаваться, но в этой войне Грабовский сводил личные счеты. Ужасная смерть Франчески, исчезновение отца, твари, рожденные из его плоти, и, наконец, Николай, его единственный настоящий друг… За всем этим кто-то стоял, за все это кто-то должен был ответить. Ну и решай свои проблемы сам! Второе Я указало на скрючившихся на жестких сиденьях солдат. Зачем их-то? В чем они-то виноваты? Действительно, почему «головорезы» идут за ним как собачки на поводке? Все они бывалые профессиональные наемники, все себе на уме. Почему же они беспрекословно согласны сунуть голову в петлю? Взгляд пробежал по Шредеру, Рутову, Луари, Нангисену, Пери и Лекомпу. Суровые усталые лица, хмурые взгляды, но гордый испепеляющий огонь в глазах. Ах, вот оно что! Оказывается, не только Марк имеет личные мотивы. У каждого из корсиканцев своя война. Каждый имеет своих Франчесок и своих Строговых. За спинами у всех них отцы, матери, жены, сестры и дети, за спинами у всех них – Земля.
Челнок вырвался за пределы атмосферы, и в кабину водопадом хлынули краски космоса. Бирюзовое сияние Тогора соревновалось с алым океаном солнца. Накатываясь один на другой, они украшали планету огненно-желтой гривой на фоне которой темными кляксами маячили силуэты Халаса и Накка – двух естественных спутников великого Тогора.
– Наш корабль на орбите Накка, – пояснил Ратр, показавшись из пилотской кабины. – Мы не хотели привлекать к себе лишнего внимания, поэтому остановили свой выбор не на планете, а на ее втором спутнике.
– Не беда, – Грабовский равнодушно кивнул. – Лишний час полета ничего не решает.
Однако час полета растянулся в вечность. Люди, натянув кислородные маски, напряженно сидели в металлическом аквариуме, до краев наполненном газообразными бестиями. Ощущение не из приятных. То и дело их тел касались невидимые щупальца. Там толкнет, здесь кольнет, а иной раз в кресло вдавит неожиданная, неизвестно откуда взявшаяся тяжесть. И это лишь физические ощущения, что уж говорить о моральных… Каждый из корсиканцев прекрасно помнил, кто рядом с ними. Это те существа, которые с легкостью разрывают на куски танк. Что им семеро хлипких землян?
Чтобы отвлечься от мерзких мыслей, Грабовский уставился в окно. Накк приближался очень быстро. Из бесформенного черного пятна он спешил превратиться в овальную скалистую глыбу, на орбите которой блеснули очертания звездолета.
Не может быть! Марк двумя руками вцепился в обод иллюминатора. Он знал этот корабль! Над горами Накка плыла исполинская черная медуза. Ее щупальца крутыми готическим арками переходили одно в другое, неся на себе необъятный купол. Каскады огней расцвечивали шкуру межзвездного странника, отчего он казался ночным городом, вознесшимся в небо.
– «Трокстер»! Будь я проклят, это же «Трокстер»! – не в силах сдержать удивление, лейтенант закричал на весь пассажирский отсек.
– Точно «Трокстер», – подтвердил Пери, который вместе с остальными «головорезами» так и прилип к иллюминаторам правого борта.
Вид звездолета нэйджалов всколыхнул в душах людей воспоминания. Марк видел это по их лицам. Из возбужденных они постепенно становились задумчиво-печальными. И тут нет ничего странного. У Грабовского самого, должно быть, точно такая же рожа. Да и не мудрено, именно «Трокстер» унес их с Земли, навсегда разрубив жизнь на две кровоточащие половины. В одной из них остался дом, вернуться в который каждый сочтет за величайшее счастье. В другой бушевала безжалостная галактическая война.
– Интересно, кто сейчас восседает в командирском кресле? – Алексей Рутов прервал тишину.
– Уж точно не Хризик. – Лейтенант вспомнил здоровенного зеленого ящера в его комичной, увешенной медалями жилетке. – Во время высадки на Агаву Хризик командовал «Райдханом-1». Как вы знаете, еще в космосе самодвижущуюся крепость захватили морунги. Так что вероятнее всего нашего трусливого командора уже нет в живых.
– В России о мертвых говорят либо хорошо, либо ничего. – Рутов укоризненно посмотрел на офицера.
– Согласен. – Грабовский тяжело вздохнул. – Пусть командор покоится с миром.
Эхом от слов лейтенанта стал шелест активирующегося голопроектора. Висящее под потолком связное устройство совместило несколько обручей, составлявших его корпус. Через открывшийся сферический объектив ударил неяркий луч, образуя в метре над полом слегка колышущуюся, но четкую голограмму.
– «Трокстер» вызывает шатл четыреста девять! Ответьте, черт возьми! Сколько можно молчать! Грабовский, вы меня слышите?
Для инопланетного глаза все нэйджалы на одну морду, и Марк, конечно, сомневался бы, но ряды медалей, командорские нашивки и до боли знакомый дребезжащий голос…
– Хризик, вы живы?
– Конечно, жив, – в голосе нэйджала послышалась обида.
– Я приказал стартовать еще до того, как наша «Интега-17» вывалилась из Z-пространства.
Земляне слушали Хризика в Доме бесед, в том самом зале, в котором проходил их первый военный совет на борту «Трокстера». Только тогда председательствовал не гуманоидный динозавр, а их командир – майор Жерес, да и народа с тех пор явно поубавилось. Отогнав невеселые мысли, Марк сосредоточил свое внимание на рассказе командора.
– Конечно, мы рисковали, но что было делать? Звездолет погибал, а «Райдхан» – слишком большой и неповоротливый объект. Окажись он рядом с кораблем в момент взрыва… гибель была бы неизбежной. Поэтому я выбрал меньшее из зол. «Райдхан» вполне мог пережить тяжесть аварийного скачка между пространствами. И я решил прыгать.
– А беженцы? – Грабовский вспомнил последние минуты трагедии.
– Да, разумеется. Профессор Торн связался со мной. Мы знали, что часть команды оказалась без средств эвакуации. Оттянув время скачка, я принял их всех.
– А что было потом?
– А потом случилось нечто невероятное. Прыжок мы пережили терпимо, но, выскочив в наше измерение, оказались заброшенными в пустое межзвездное пространство. Поблизости ни обитаемых миров, ни космических баз. Ближайшая звездная система в двух световых годах.
– Вы, конечно, начали звать на помощь, – Марк попытался представить действия немного трусливого звездоплавателя.
– Естественно, а что мы могли сделать в таких обстоятельствах? В распоряжении «Райдхана» был лишь посадочный модуль. С его двигателями не совершают межзвездных полетов.
«Это вы не совершаете, – подумал Грабовский. – У нас на Земле с этим проще. Чтобы спасти свою шкуру, я готов лететь даже на метле».
– И кто пришел на ваш зов? – со своим вопросом Алексей Рутов опередил командира.
– Станция.
– Какая станция?
– Огромная космическая станция, – Хризик развел лапами, словно пытаясь показать размеры рукотворного космического тела. – Раньше я не видел такого. В Галактическом флоте не существует ничего подобного. Она напоминала кусок погибшей планеты, жители которой не заметили, что произошла катастрофа.
– Можно что-нибудь поконкретней? – Грабовский никак не мог представить объект, о котором шла речь. – Хватит эмоций! На что это было похоже?
– Участок поверхности площадью… – ящер призадумался, – я полагаю, в пару-другую тысяч акров. Если его вырубить из тела планеты, да так аккуратно, что вся инфраструктура большого города, который находился на нем, не пострадает, а потом все это запустить в космос, то вы представите то, что мы увидели.
– Это все слишком сложно, – засомневался капрал Рутов. – Гораздо легче себе представить, что под космическую станцию приспособили астероид. На нем продолбили туннели, возвели внешние сооружения и отправили с богом в путь-дорогу.
– Я не утверждал, что знаю, как возник этот объект. Все, что сказано, является моими субъективными впечатлениями. Да и рассмотреть ее как следует я так и не успел… – Хризик замялся.
– Что же вам помешало? – Уловив некоторую растерянность рассказчика, лейтенант понял, что нэйджал может спрыгнуть с очень интересной темы.
Несколько секунд ящер молчал, очевидно обдумывая варианты ответа. Именно таким Грабовский и помнил Хризика: шейный гребень прижат, словно уши, большие жабьи глаза закрыты, а из полуоткрытой пасти совсем по-собачьи вывалился тонкий раздвоенный язык.
«Ну, давай, бобик, рожай быстрее! Что ты застрял на самом интересном?» Словно услышав мысли лейтенанта, Хризик встрепенулся:
– Появление станции открыло межпространственный портал. Это был наш единственный шанс послать сигнал о помощи. Как самый опытный пилот я взял эту опасную миссию на себя. Стартовав в спасательной шлюпке, я разогнался и успел войти в портал раньше, чем он закрылся, за самой кормой гигантского сооружения. По мне стреляли, но я сумел прорваться и доставил Совету ценнейшую информацию.
Смылся ты, а не прорвался! Грабовский знал, с кем имел дело. В поступках командора для него не было тайн. Но Марк не имел права упрекать нэйджала. Раз так уж сложилось, что чувство самосохранения у этой расы забивает не только разум, но и все остальные инстинкты, то кого здесь винить? Странный парадокс. У них на Нэде самые трусливые как раз и являются самыми перспективными. Хризик, например, дослужился до командора звездного флота. И ничего тут не скажешь, инопланетная специфика.
Смех сквозь слезы. С одной стороны, Марк, конечно, рад, что Хризик уцелел, но, с другой… Весь экипаж «Райдхана-1» погиб. Причем погиб страшной смертью, которую не пожелаешь и врагу. Пока в душе землян боролись противоречивые чувства, более толстокожий Нагира продолжал спрашивать:
– Хризик, а как вы и ваш звездолет оказались здесь? Кто послал вас за нами?
От этого вопроса командор впал в еще более длительное оцепенение. Но если раньше его чешуйчатая морда выражала сожаление, то сейчас на ней поселилась полная растерянность.
– Он позвал меня. – Речевой адаптер нэйджала издал едва различимый писк.
– Кто он?
– Великий Мастер.
– Ничего не понимаю. – Марк затряс головой. – Вы были на Агаве? Вы видели Великого Мастера?
– Нет. – Очередь мотать головой перешла к Хризику. – Он вошел со мной в астральный контакт и приказал доставить вас на Агаву. Мы подобрали челнок хранителя Ратры в условленном месте на краю Черной зоны и немедля отправились к Тогору.
– А как же разрешение на полет? «Трокстер» не ваш личный корабль. Если мне не изменяет память, он принадлежит департаменту науки и картографии.
– Разрешение? – Глаза нэйджала завертелись как мельничные колеса на ураганном ветру. – О разрешении я как-то не подумал…
Клац! Марк подсознательно почувствовал, как в голове Хризика что-то щелкнуло. За компанию с этим звуком в мозг лейтенанта ворвалось дружеское пожелание: «Баран, больше не задавай идиотских вопросов!» Что-что? Грабовский уже собирался переспросить таинственного невидимку, но его перебил Хризик:
– Мне показалось, что в сложившейся экстренной ситуации я должен был действовать быстро и решительно. Уверен: руководство по достоинству оценит мою инициативу. – Командор выпятил свою затянутую жилетом грудь, явно намекая на свободные места, те, на которых еще не успели поселиться золоченые медали.
– Конечно-конечно. – Сбитый с толку, лейтенант путался в версиях своих галлюцинаций. – А когда ориентировочно мы прибудем на Агаву?
– Через семь дней, четыре часа и сорок две с половиной минуты. – Хризик поднялся с кресла. – Естественно, если стартуем немедленно.
– Тогда в путь! – Грабовский решил приберечь все вопросы до встречи с Великим Мастером.