Глава 5

Прошла середина зимы. Дни стали длиннее, в людях возродилась надежда. Все только и говорили о скором уходе из этих мест, где каждый день ждали нападения монголов. Голодное существование всем порядком осточертело, поэтому большая часть разговоров касалась еды. А её оставалось совсем мало. Приходилось всё чаще посылать отряды на поиски отар овец. Это приводило к потерям людей, но отказаться от грабежа ближних сёл было невозможно. И сейчас отряд в одиннадцать человек под командой сотника Богдана выехал кружным путём на восход и углубился в степи, покрытые тонким слоем снега.

– Ребята, – окликнул Богдан своих воинов, – идём длинной цепью. На пригорки взбираемся осторожно и оглядываем степь. Быть внимательными.

Два дня ничего узреть не удавалось. Слегка вьюжило, горизонт не просматривался дальше версты, а что можно высмотреть с такого расстояния?

Лишь к концу третьего дня, когда лёгкий снежок перестал сыпать и ветер поутих, разведка донесла, что верстах в двух виднеются несколько юрт и живность.

– Осмотримся и решим, что можно сделать, – распорядился Богдан. – Егорка, мотай на горб и понаблюдай, что там делается, много ли народа. Не озоруй.

Егор поскакал к видневшемуся впереди горбу. Перед ним слез с коня, пустил того попастись на сухой траве, сам осторожно выполз на горб, скрываясь за стеблями вымороженного кустарника. Перед ним лежала голая степь. Неподалёку виднелись пять юрт с загоном для овец. У коновязи стояли кони, сёдел на них он не заметил.

Егор полежал на горбе с полчаса, увидел, как трое чабанов укрепляют загон. Готовятся к ночёвке, ночью обязательно выставят охрану – волки шастают стаями. Вернувшись, высказал своё мнение:

– Думаю, Богдан, что там человек двадцать. Пять юрт ведь. Женщин не видать. Насчитал тринадцать коней. Стало быть, столько и людей. Ни одной арбы я не заметил. Хорошо бы отбить отару. Там будет сотни три овец. Вот только собаки…

– Собак надо перестрелять стрелами. Их больше шести вряд ли будет. – Богдан оглядел своих воинов, отмечая лучших стрелков. – Вы трое пойдёте бить собак, – указал он на самых старших. Егорка, ты со Стёпкой будешь прикрывать. Епифан, воем станешь изображать волков. Это у тебя лучше получается. Остальные заходят с тыла и ждут сигнала. Если кто из татар выйдет подальше – пристрелить немедленно.

– Ещё бы лошадей перехватить, – предложил Стёпка. – Нам они дюже пригодятся.

– Само собой, ребята, – согласился Богдан. – А сейчас устраивайтесь передохнуть и перекусить. Уже начинает темнеть.

Не разжигая костра, воины сбились в тесный кружок. В молчании пожевали вяленой рыбы, без лепёшек – муки уже не было. Запили водой из фляг. Богдан опять послал Егора со Стёпкой посмотреть на чабанов. Выставив сторожа, остальные воины устроились под кожухами, пытаясь поспать пару часов.

Наконец весь отряд тронулся в темень ночи. Огонёк костра чётко виднелся вдали, обозначая место. Богдан со своими удалился в обход, делая значительный круг. Остальные, ведя коней в поводу, осторожно приближались к кошаре. Стали выть и подвывать по-волчьи, собаки ответили лаем. Вой постепенно приближался к кошаре с разных сторон, пугая собак и настораживая чабанов. Костёр вспыхнул ярче, но это не остановило воинов. Они медленно приближались. Коней оставили сзади, привязав к редким кустам.

Послышались крики чабанов и звуки трещоток. Судя по всему, обман удался, а Богдан с людьми уже должен быть вблизи кошары. До неё оставалось всего шагов сто, когда самая смелая собака показалась перед воинами, истово лая.

– Другие ещё не показались, стреляем разом, – сказал опытный воин, и три невидимые стрелы унеслись к собаке.

Та взвыла, заверещала и заглохла. Остальные приблизиться не осмелились. Но появился человек. Его чёрная бесформенная фигура едва просматривалась шагах в сорока. И вдруг воины услышали русскую махровую брань. Грубый голос пытался отогнать волков увесистой палкой, как показалось хлыновцам. А Стёпка, шедший впереди всех, тихо спросил человека:

– Ты кто? Русский?

Возникла тишина, но скоро тень подала голос:

– А вы кто? Я-то русский, а вы кто?

– Русские мы, русские! Новгородцы из Хлынова. Слыхал про таких? – Стёпка с опаской сделал два шага вперёд.

– Братцы! Так вы свои! – сдавленным голосом ответила тень и приблизилась. – Я Андрон! Может, кто знает меня?

– Андрон Ушастый? – послышался вопрос из темноты.

– Он самый, братцы! А ты кто, что знаешь меня? Что-то голос не признаю.

– Да ладно! Потом. Ты ходи сюда и поведай, как нам лучше захватить отару.

– Так я пойду успокою собак, придушу их, а вы потом и нападайте. Вас много?

– Одиннадцать нас, а вас там сколько?

– Со мной двенадцать. Сладим, уверен. Один совсем старик, он не в счёт.

Вой стал редким, но продолжался, затихая, словно вдали. А Андрон всё причитал, удаляясь, и воины слышали, как он говорил:

– Надо же такое! Своих встретил, когда уже всю надежду потерял! – Дальше ничего не удалось услышать.

Подождав немного, воины тронулись дальше. Слышались неясный шум и говор, но скоро и они затихли. Андрон, судя по всему, успокоил чабанов. И совсем близко слышался короткий визг собак. То Андрон душил и резал охрану.

Наконец послышался сдвоенный волчий вой. То был сигнал для нападения. Все бросились вперёд, оглашая ночь воплями и матом. Сшибка оказалась короткой. Андрон успел разбросать оружие татар, и это помогло без лишних потерь закончить бой. Лишь два воина оказались легко ранены. В юрте устроили небольшой лазарет и отменно поели тёплой баранины, что оставалась от ужина.

– Уходить будем на рассвете, ребята, – распорядился Богдан. – Ночью мы растеряем часть овец, а они нам ой как нужны. Ложитесь спать. Я посторожу вместе с Андроном. Добро приготовлю к отъезду. Кони у нас есть.

Они вдвоём стали разбирать малую кибитку и грузить на коней. Остального было мало, трёх коней оказалось достаточно. Потом зарезали барана. И не прошло и часа, как воздух стал наполняться восхитительным ароматом варева, сдобренного травами и луком. Такого давно уже не было у хлыновцев. И всё это под тихий рассказ Андрона.

– Выходит, что весь отряд наш полёг у Астрахани? – качал головой Богдан.

– Можно и так сказать. Я, например, был в охране с пятью товарищами. Выпили мало и успели отвалить на лодке. Были и другие, но вряд ли наберётся сотни две беглецов. Думаю, что мало кто успел добраться до дома, Богданка. Вот и я с четырьмя товарищами попал к татарве.

– А где ж они теперь?

– Там, – кивнул Андрон на чёрное небо. – Хотя кто-то мог и удрать. Побег устроили, когда я был в другом месте. Потому и уцелел. Да вот с вами повезло, ребята! Ваш остров далеко?

– Дня за три, надеюсь, доберёмся. Отара ведь быстро не сможет.

– Один татарин ещё живой. Оставлять его таким опасно.

– А то ж. Иди, прикончи его. Спокойнее будет.

Скоро все проснулись и блаженно втягивали ноздрями благоухание мясной похлёбки. А Богдан заметил довольно:

– Наедайтесь – и в путь. Надо спешить. Кто-то может сюда нагрянуть.

– Ух ты! Даже лепёшки горячие поспели! – Сенька восторженно внюхивался в дурманящий дух снеди.

А Егор вдруг подумал, как бы была рада Гузель, позавтракав таким обилием и вкусом. Стало грустно, и он надолго задумался, пока его не толкнул Богдан, прикрикнув:

– О чем задумался, малый? Поспешай на работу. Кони уже ждут. Выходим.

– А юрты? – спросил Стёпка. – Спалить бы напоследок.

– Дурья твоя голова! – прикрикнул Богдан. – Зачем привлекать татар огнём и дымом? Пусть пользуются нашей добротой. Нам бы день без преследования, а там можно вздохнуть свободнее. Пошли уж!

Большую часть мяса завернули в мешок для обеда. Выгнали отару и погнали к Ахтубе. Шли быстро, к вечеру прошли больше, чем ожидали. Нашли неглубокий овраг, загнали туда овец и слегка огородили ветками и верёвками.

– Придётся всю ночь сторожить, ребята, – заявил Богдан. – Надо, надо!

Ночь прошла спокойно, а утром два всадника выбрались на поверхность, нашли пригорок и долго осматривали пустынную заснеженную степь. Татар нигде видно не было.

– Погнали, ребята, – отдал приказ Богдан. – Поторопимся, пока нас никто не заметил. Идём ближе к полдню. Надо запутать следы.

Плотно поели и пустились в путь. Без собак держать отару кучно оказалось трудно, и к полудню все уже были вымотаны. Пришлось сделать привал и отдохнуть. Благо еды было достаточно. Каждый раз выбирали ослабшую овцу и резали.

– Коль ничто нам не помешает, ребята, то завтра доберёмся к своим. Дай Бог, чтобы так и случилось. Помолимся, братцы!

Все опустились на колени и вознесли молитву, прося снисхождения и помощи. Перед вечерней остановкой разведка, высланная далеко вперёд, донесла, что впереди, за рядом низких холмов, идёт малая орда.

– До тысячи народа, с кибитками, верблюдами и скарбом, – пояснили вернувшиеся разведчики. – Направляются на полдень. Гонят много скота.

– Нас могли заметить? – спросил Богдан с беспокойством.

– Вряд ли, атаман. Но переждать стоит. А завтра легко пройти по их следам.

– Далеко не удастся, – в раздумье ответил Богдан. – Ладно, согласен. А пока ведите на ночёвку. Говорили, что лог недалеко имеется.

Ночь прошла спокойно, но все волновались и ожидали самого худшего.

– Выходим на след орды, – распорядился Богдан. – Меньше часа пути туда?

Разведчики подтвердили, и отара двинулась. Овцы по дороге щипали сухую траву и тем поддерживали себя. Зато кони уже отощали, далеко на них не ускакать.

Прошли по следу орды полдня, затем повернули к Ахтубе. До неё оставалось не более шести вёрст, как считали опытные воины.

– Переночуем тут, а утром, по свету, будем заметать следы и искать место переправы. Вначале будем переправляться раньше, на другой остров. Может, это поможет нам скрыть наши следы. Хоть бы снег пошёл после нас! – Богдан недовольно осматривал чистое небо и закат, не предвещавший для них ничего хорошего. Вздохнул и дал знак трогаться дальше.

Всё же к вечеру следующего дня удачно переправились по льду и достигли своего острова. Их заранее встретили дозоры, что рыскали вокруг, не зная с какой стороны ждать отряд с добычей.

– Погоня была? – строго спросил Ахромей, оглядывая отару и радостно блестя глазами. – И коней прихватили. А это кто? – указал на Андрона в татарской одежде и поманил к себе. – Кто такой, отвечай без утайки.

Андрон всё поведал. Тут же нашлись знакомые, и всё утряслось. Остров стал готовиться к пиру, но, кроме мяса, почти ничего не было. Даже муки не хватило, чтобы лепёшек досталось всем. Пришлось делиться. И то была радость.

Пир продолжался до позднего вечера, пока Ахромей не распорядился всё прекратить и затушить костры, которые и так горели в ямах.

Егор жадно искал глазами Гузель, но её нигде не было. Спросить боялся, однако друг Стёпка понимал его состояние и разведал немного.

– Прихворнула твоя Гузель, Егорка, – сказал он, устраиваясь под кожухом на сон. – Атаман сильно побил её. За что, сказать не могу. Не дознался. Боязно.

– Вот гад! – прошептали губы Егора. – За что можно так избить девку? Когда было, Стёпка?

– Меньше недели назад. Дня четыре прошло, как сказали. Завтра попробую узнать за что. Сам-то не узнавай. И так атаман на тебя косо смотрит.

* * *

Время близилось к весне. Подтаивал снег, на острове уже появились ранние пташки, и настроение людей стало улучшаться. Омрачала лишь смерть десятка воинов от ран и болезней.

В один из светлых солнечных дней примчались лазутчики с тревожной вестью. Ахромей тут же оповестил всех, что в их сторону идёт малая орда.

– Разведка будет следить за монголами, а нам тотчас заняться обороной. Орда не так велика, человек пятьсот. Скорее всего, какой-то род кочует на новые места. Но нам надо быть готовыми, коль станут нападать. А пока сидим тихо и готовимся к бою!

Из нор вылезли все, кто мог стоять на ногах. Поправляли брёвна ограды, готовили оружие и места для лучников. Побежали отряды в разные стороны в засады на случай охвата с тыла и боков.

Хлыновцы удивились, увидев, как много хворых среди них. Треть людей с трудом могли хоть что-то делать. Некоторые едва ходили, а человек пятнадцать и вовсе не смогли даже выйти посмотреть на суету.

Часа через два стало ясно, что разведчики врага засекли хлыновцев. Два дозора сошлись с татарами в сшибке и порубили всех. Но и сами потеряли двоих убитыми. Были и раненые.

– Теперь не обойтись без жестокой сечи, братцы! – вопил Ахромей, проверяя готовность к обороне.

Во все стороны побежали наблюдатели. Стали доносить, что происходит за пределами острова. Татары уже поняли, что имеют дело с русскими. В нескольких верстах от лагеря монголы уже высадились на остров, перейдя протоку по льду.

В особо опасных местах хлыновцы стали пробивать лёд, чтобы монголы не смогли напасть неожиданно, а стычки происходили уже повсеместно, но пока малыми силами. Монголы пока лишь определяли силы русских и свои возможности.

Лишь примерно часа за полтора до заката отряд монголов в две сотни сабель всё-таки переправился на остров и напал на хлыновцев, которые оказались в трудном положении. Их было не больше полусотни, пришлось забежать в лес и скрываться в чащобе, обстреливая монголов стрелами. Конница не могла использовать своё преимущество, воины спешивались. И несли большие потери.

– Сотня Терёхи, бегом на помощь! – распоряжался Ахромей, собирая воинов. – Поспешайте! Коней у наших нет, так что не бросайте их самих!

Хлыновцы, хоть и сильно уступавшие в числе, успели подойти сзади татар и неожиданно напали, с воем и лихим свистом. Прорубили себе путь к своим, положив десятка два татар. Всё же соединились, принеся троих раненых. Постепенно отходя, ушкуйники продолжали из укрытий стрелять, поражая наступающих стрелами, а при близком бое и сулицами, бросая в них легкие дротики. Те несли потери куда ощутимее, чем хлыновцы, но продолжали идти вперёд, подгоняемые своими начальниками.

Перед самым закатом подошло ещё подкрепление, и после короткого совещания решено было послать полсотни воинов в обход и напасть решительно и яростно. И татары стали разбегаться, теряя своих воинов.

Уже в сумерках бой был закончен. Можно было передохнуть и подкрепиться. Хлыновцы в изнеможении бросились по своим землянкам и повалились спать, слегка перекусив. Но всё же охрану выставили, из тех, кто не принимал участия в схватках.

Егор успел перекинуться парой слов с Гузель. Та занималась ранеными, и это у неё получалось вполне хорошо. На лице уже не было синяков, но она стала необыкновенно молчаливой.

Прощаясь с Егором, девушка прошептала с отчаянием:

– Я больше не смогу так жить, Егор! У меня мало что получается.

– Ты о чем, Гузель? – спросил Егор, не понимая, куда она клонит.

– Ладно, не будем больше. Иди, а то нас заметят.

Вид Гузель показался Егору ужасным. И голова теперь постоянно была занята размышлением, что так сильно беспокоит Гузель. Ничего не придумав, парень отложил это до утра. К тому же Ахромей направлял отряд в сотню воинов в ночное нападение на монголов, а к этому надо ещё подготовиться. Тем более что Егора поставили десятником. Это ему льстило, но и тревожило. Справится ли?

Собрали всех коней, но часть воинов вынуждена была довольствоваться пешим ходом или сидеть вторыми позади седла. Дело подходило к полуночи. Сотня спешным маршем переправилась на берег протоки и затаилась под кручей, выслав разведку.

Егор с товарищем проползли к огням татарского лагеря и осмотрелись вокруг. Лагерь спал, сторожа тоже дремали у костра, кутаясь от поднявшегося ветра со стороны полночи. Он предвещал похолодание и снег.

– Я посмотрю тут, а ты гони к нашим, скажи, что самое время напасть. – Егор кивнул на лагерь. – Поведаешь сотнику о том, что мы видим.

Через полчаса сотня вышла на исходную позицию. Лагерь, слегка огороженный кибитками, легко пропустил нападавших. И хлыновцы молча, без ора, бросились на лагерь. Татары в ужасе разбегались, начальники тоже не очень спешили оказать сопротивление, но часть степняков всё же схватили оружие и ощетинились на хлыновцев. Рубка закончилась так же внезапно, как и началась. Большая часть татар убежала, бросив половину лошадей. Остальные были посечены или взяты в полон. Их оказалось больше сотни.

– Всё добро и провиант гоните на остров! – распоряжался сотник. – Полон гоните туда же! Там разберёмся. Оружие, особенно луки и стрелы, собрать! Обыскать кибитки!

Часть ушкуйников бросилась грабить лагерь, остальные погнали полон и коней с отарой овец к острову. Осторожно перешли через протоку. В лагере уже все проснулись, принимали полон и добро, особенно овец с конями.

Ликование мешалось с ужасом. Все понимали, что им на острове теперь делать нечего. Подойдут новые отряды татар и порубают всех без остатка.

Ахромей тут же распорядился:

– Грузите добро и провиант на коней – и в путь! Утром нас тут не должно быть! Пока лёд держит, перейдём Волгу и скроемся в степях. Авось погони не будет. Поторапливайтесь, ребята!

Народ так перепугался, что задолго до рассвета все уже выступили к Волге. Лёд уже истончился, пришлось переходить реку крайне осторожно, боясь провалиться в воду. Некоторые попали под лёд, двое утонули вместе с конём, на котором ехали. Но всё же они скоро оказались на правом берегу и тотчас устремились в степь, покрытую подтаявшим снегом.

До полудня никто их не преследовал. Затем далеко позади, с вершины бугра, заметили отряд человек до десяти. То, конечно, был передовой отряд разведчиков, и они быстро донесут своим о пути хлыновцев.

– Прибавить ходу! – прокричал Ахромей, и все беглецы спешно стали понукать коней и овец.

Вскоре увидели неширокую речку, скорее ручей, не шире сажени, и по нему бросились на заход. Ручей скоро ушёл к полночи. Люди выбивались из сил, но вечер был близок. И был шанс всё же укрыться где-нибудь в овраге, куда монголов не приведут следы.

Егор увидел, обернувшись, что три женщины едва бредут по корке подмёрзшего снега. Среди них увидел Гузель. Он придержал коня, сдал назад.

– Гузель, что с тобой? Устала? – Егор уже не обращал внимания на любопытные взгляды. Его охватывало бешенство на Ахромея. – Что, у атамана нет для тебя лишнего места? Давай руку, я тебе помогу сесть на коня.

После недолгого колебания Гузель протянула руку. Молча устроилась впереди на мешке с самым ценным добром, и Егор погнал коня дальше. Он наклонился к ней и прошептал:

– Что стряслось, Гузель? Почему Ахромей не побеспокоился о тебе?

– Он ничему не поверил и стал подозревать меня в измене.

– А во что он должен был поверить? – не понял Егор.

– Помнишь, мы обменялись с тобой? Ты мне – сапожки, а я тебе – украшение.

– Так то когда было!

– С тех пор и тянется его подозрение. И мои усилия мало помогают. Хотя и есть какой-то результат.

– Не говори загадками. Что за результат?

– А ты не будешь ругать меня? – повернула она голову, и в свете зари Егор увидел её зовущие и просящие глаза.

Тут же ответил решительно:

– Не бойся, не буду! А что?

– Я молилась и просила избавить меня от этого ненавистного человека.

– Ну и что с того? Что тут страшного?

– А то, что я хотела извести его, наслать на него болезнь и тем самым избавиться от него. Теперь понимаешь, как я боялась, что ты меня не поймёшь и оставишь. Что тогда будет со мною?

– Ты права, – мрачно изрёк Егор. – Но я не стану на тебя сердиться. Ахромей не должен был так с тобой поступать. А меня не бойся. Я что-нибудь придумаю. Уже темнеет, мы скоро должны остановиться на отдых. Ты отдыхай, а я подумаю малость. Вдруг что и надумаю. Обопрись на меня.

Вскоре вернулась разведка. Нашли место для ночлега в версте от ручья, и Ахромей распорядился держать путь туда.

В воздухе запахло сыростью, повеял ветер. Ещё не дошли до лога, где собрались ночевать, как пошёл мелкий снег, колючий и противный. Ветер уже давно поменял направление на полуденный, воздух потеплел. Появилась надежда, что монголы потеряют следы и хлыновцы сумеют вырваться на волю.

Егор с Гузель устроились под деревом. Подстелив мокрой травы и попону вместе с потником, накрылись большим кожухом. Гузель не сопротивлялась, понимая, что без этого она просто не выдержит, замёрзнет или так захворает, что даже Егор не станет с нею возиться.

А Егор осторожно приближался лицом к её шее и наконец стал целовать её, возбуждаясь все сильнее.

– Егор, милый, что ты делаешь? – шептала девушка, но не отстранилась. – Заметят ведь! Погоди хоть немного!

– Гузель, чего погодить? Другого времени может и не случиться, – шептал Егор, а руки сами искали пути к её телу, которое дрожало не то от холода, не то от волнения.

– Но кругом же люди! Как поступит Ахромей, узнай он про нас?

– Да плевать мне на атамана! Он и так уже выгнал тебя, так что пусть не суётся к нам! – шептали его горячие губы, а рука уже тискала её грудь.

Гузель же боялась выдать их возню и лежала тихо, лишь бурно дышала. И Егор понимал, что девушка и не против, но страх терзал её стыдливое тело и разум.

– Егорка, ты ведь тоже можешь бросить меня! – чуть слышно шептала она, вся содрогаясь от его ласк и домогательств.

– Ты что такое говоришь, Гузель! Я как увидел тебя, так сразу ты запала мне в душу. Именно в душу, Гузель. Раньше у меня ничего такого не происходило. И лишь ты так подействовала на меня, любовь моя! Тебе же опротивел твой насильник, а я тебя полюбил сразу же. Правда, не сразу понял, что это такое. – И он принялся целовать её шею, лицо, потом приник к губам, и они замерли в долгом поцелуе.

Они ещё некоторое время перешёптывались, пока Егор всё же не уговорил Гузель, и она отдалась ему с обречённой страстью. Оба едва сдерживались, чтобы не привлечь к себе внимание соседей, но те спали, ужасно уставшие и обессиленные странствием.

– Что теперь будет? – со страхом шептала Гузель. – Люди обязательно донесут на меня. Он убьёт меня, да и тебе достанется.

– Не надо бояться, милая моя девчонка! Ты поспи, а я ещё немного подумаю.

– Да о чём можно думать, Егорка? Ничего нельзя поделать.

– Ладно тебе! Спи уж. Отдохни, тебе понадобятся силы.

Егор лихорадочно раздумывал, как избежать осложнений с атаманом. Час спустя прислушался к дыханию Гузель и осторожно вылез из-под овчины, заботливо поправив её на девушке.

Загрузка...