Рамона
Этот длинный-предлинный день, наконец, закончился. Ну и страху я натерпелась, конечно! Казалось, кто-нибудь прочитает мои мысли во взгляде, начнет допытываться, почему я трясусь, а там…
Я обошла комнату, касаясь пальцами каменных сфер: в толще самоцветов разгорелись крохотные огоньки, и тьма покинула комнату. В углу над кроватью затаился выводок цинний. Малышки засуетились, вытянули рожки, а внутри хрупких панцирей зажглись бирюзовые искорки. Надо будет покормить сладкоежек, как раз осталось немного меда.
Эти уютные заботы здорово отвлекли от тягот прошедших дней. Замерев напротив своего отражения в большом ростовом зеркале, я повела ладонями по щекам, собрала волосы и откинула их за спину.
Не узнаю себя. Что-то неуловимо поменялось во мне, и это что-то шло изнутри. Как будто кто-то подменил обычную Рамону, подсунув в ее тело незнакомку, и она балансировала на краю пропасти, боясь, что тайна раскроется.
Совершенно обессиленная, я медленно выдохнула. Сейчас заварю ароматных трав, заберусь в постель, обниму подушку и позволю себе чуть-чуть помечтать.
Тихий скрежет с той стороны двери заставил отвлечься от планов.
– Тира? – я немного удивилась при виде взъерошенной подруги, смотрящей на меня огромными, как плошки, глазами, но быстро взяла себя в руки и пустила ее внутрь. – Что-то случилось?
Она влетела подобно урагану, обдав меня запахом яблочного пирога. Щека была измазана мукой, но подруга этого не замечала.
– Рамона! Как ты могла? – в голосе зазвенел неприкрытый укор и осуждение, ее колотило от возбуждения и паники. Эта дрожь перекинулась на меня и заставила поежиться.
Плохо дело…
Я повернулась к столику и хотела взять стакан с водой, чтобы предложить подруге.
– Ты о чем?
Тира схватила меня за плечо, больно впившись ногтями, и развернула к себе.
– Ты знаешь, о чем! Кори мне все рассказала.
Мы долго сверлили друг друга взглядами, ни одна не желала уступать. Кажется, отпираться бесполезно, да и не слишком хочется.
– Я поступила правильно.
Эх, Кори-Кори. И кто тебя за язык дергал?
– Ты подговорила Коринну, ты подставила мою маму! Теперь все винят ее за то, что она плохо следила за ребенком! – Тира уперла руки в бока и гневно смотрела на меня, ожидая, что я начну оправдываться и просить прощения.
Но этого не будет.
– Ты знаешь, – продолжила она дребезжащим голосом, и подбородок ее запрыгал. – Знаешь, что они думают? Что девочка пошла гулять по Антриму и сверзилась с лестницы. Прямо в провал! Это, по-твоему, весело?
Ссориться с подругой не хотелось. Я вообще ненавидела ссоры, но Тиру понять тоже могла. Она ждет ребенка и не хочет, чтобы покой их семьи что-то тревожило.
Стараясь не терять самообладания, я погладила Тиру по плечу.
– Понимаешь, я не могла поступить иначе. Мне жаль, что заставила тебя волноваться, но в чем виновата та девочка? Искатели оторвали ее от родной матери силой, похитили. Понимаешь, Тира? Это слишком жестоко, а мы ведь не приемлем жестокости.
Она смотрела мне в глаза, упрямо сжав зубы, но не перебивала.
– Я отдала ребенка Ольду и вывела их из Антрима.
Тира отшатнулась и замотала головой.
– А если узнают? О-о-о… чем ты думаешь, Рамона? Что будет, если обман раскроется? Ты и Кори за собой утащишь!
– Так, хватит! – я непреклонно оборвала стенания подруги. Залепить бы отрезвляющую пощечину, но нельзя. – Если не будешь болтать, никто ничего не узнает. Мне жаль, что пришлось подставить тетю Исмару и Кори, но со временем все стихнет и забудется.
В ответ подруга взметнула руки и хлопнула себя по бокам.
– Рамона, я не верю, что это говоришь ты. Ты!.. Ты ведь Каменная жрица, ты должна…
– В первую очередь я – человек, и я не смогла бы спокойно спать, зная, что могла помочь, но ничего не сделала.
– У тебя какое-то странное чувство справедливости! Ольд заслужил наказание! – Тира ткнула в мою сторону скрюченным пальцем, но я отмахнулась от ее руки и крепко сжала плечи. Встряхнула несильно, будто это могло помочь выбить из ее головы дурацкие мысли.
Когда-то мы были так близки, понимали друг друга с полуслова.
Когда-то…
В прошлой жизни.
– Тира, ты ведь сама скоро станешь матерью. Что бы ты почувствовала, если бы у тебя отобрали твое дитя, твою плоть и кровь, самое дорогое, что только может быть? – я увещевала ее, призвав на помощь все свое спокойствие, все красноречие, но Тира молчала с непробиваемым выражением.
– А чем ребенок заслужил эти мучения? Неужели у искателей и правда нет сердца? – я была готова кричать, лишь бы подруга меня услышала.
Тира затрясла головой.
– Рамона!.. Рамона-а! Подведешь ты всех нас, ой, чувствую, подведешь!
Она вырвалась из хватки и отряхнула плечи, словно мое прикосновение могло заразить ее неведомой болезнью, очернить ум и душу, сделать такой же ненормальной, как я.
– Не зря считают, что рыжий цвет приносит беду. А про детей мне не говори, ты тем более ничего не поймешь, потому что у тебя их никогда не будет, – прошипела она и, взмахнув подолом, выскочила за дверь.
Несколько мгновений я стояла онемевшая, обездвиженная, словно меня приморозило к месту. Получить удар в сердце от близкого человека – что может быть больнее?
Антрим бурлил несколько дней, как похлебка в котелке. Отец ходил мрачнее тучи, срывался на мне и даже на Орме. Больше всего подозрений вызвало то, что и Ольд, и малышка погибли в одну ночь, но зацепок ни старейшинам, ни матушке Этере обнаружить не удалось. А мне оставалось только благодарить Матерь Гор, что обман удался.
Если богиня не выдала, значит, я поступила правильно? Или за что мне такая удача?
Но расслабляться рано. Каждый раз, останавливаясь у зеркала, я ловила свой затравленный взгляд.
Осенняя ярмарка была все ближе, а значит, близилась и встреча с Ренном. Только рутинные заботы помогали отвлечься от беспокойных мыслей. Мы усиленно готовились: мастерские не закрывались даже ночью, а я, когда не служила в храмах, тратила все время на зачаровывание амулетов.
Гладко отполированные кристаллы в ажурных серебряных шапочках ложились в деревянные шкатулки – аметист, хрусталь, берилл, турмалины. Все блестящие и одинаковые, точно близнецы. Капли изумрудов и сапфиров, благородная шпинель, рубины – украшения для богатых господ. Алмазы, сияющие гранями и рассыпающие солнечные искры, опалы с заключенными в них звездами, радужники и лунные камни – части живых амулетов.
У меня на пальце сидела бабочка с серебряным тельцем, слюдяными крылышками и глазками из флюоритов, готовая сорваться и улететь. Бабочка-проводник. Таких богатые родители покупали для своих детей, чтобы, если те заблудятся, насекомое указало дорогу домой.
Или вот, к примеру, амулет в виде оленьей головы. Каждый волосок был выгравирован так искусно, что зверь казался живым – сейчас моргнет яшмовыми глазами Хранитель Охотников.
Я любовно укладывала сокровища на бархатные подушечки.
Солнечные камни, помогающие в сложных решениях. Аметисты, чернеющие при контакте с ядами. Ониксы – камни жрецов, аквамарины – Хранители Моряков.
Сегодня я щедро одарила своими силами эти камни. Как жаль, что все это не навечно. Некоторые амулеты способны подействовать только один раз, другие слабели со временем. Не могли самоцветы долго удерживать такую текучую силу, как Дар. Его не запрешь в клетке.
Я так увлеклась, что не услышала тихий скрип двери.
– Рамона?
У порога застыла Инира. С широко распахнутыми глазами и напряженными плечами. Бледная, но решительная.
– Хочу с тобой поговорить, – она нервно оглядела мастерскую, будто хотела убедиться, что под столом не прячутся отец или брат, а после аккуратно присела на табурет.
Видя, что подруга чем-то озадачена, я придвинулась ближе и взяла ее за руку. Какая холодная кожа!
Я считала Иниру своей подругой. Не только потому, что она невольно посодействовала моему побегу на равнину и разделила страшный ритуал. Девушка подкупала своей простотой и открытостью.
– Случилось что?
Инира молчала некоторое время, только кусала губы, не зная, как начать разговор.
– Завтра наступит мое двадцатилетие, – наконец, начала она. – Меня посвятят в старшие жрицы.
Ох, а я и забыла! Обычно девушки радовались этому событию, но Инира, похоже, разделяла мои опасения. Неизвестность пугала и ее.
– Матушка Этера тебе что-то рассказала?
Инира вздохнула и поерзала, как будто сидела на кучке битого стекла.
– Нет. В том-то и дело, что нет. Лишь велела спуститься в главное святилище на рассвете.
В ее взгляде я прочитала неуверенность, а потом глаза Иниры увлажнились. Неожиданно для нас обоих она подалась ко мне и прижалась к плечу, всхлипывая.
– А мне страшно, я не хочу!
Горло сдавил подступающий спазм, я смогла лишь ободряюще погладить подругу по спине.
– Ну-ну, Инира, ты не должна плакать.
Как глупо это звучит! Матерь Гор, ну почему, когда это действительно надо, я не могу подобрать верных слов? Заикаюсь и лепечу что-то бессвязное.
– Родители твердят, что это большая честь, что моя судьба предрешена, и я не должна гневить богиню сомнениями, но отчего-то, стоит мне подумать о долге, как внутри все холодеет.
Она громко всхлипнула и утерла глаза рукавом. Уставилась на меня вопросительно.
– А если ты не станешь этого делать? Они тебя заставят?
Инира тяжело вздохнула и пригладила выбившуюся из прически прядь. Пальцы мелко дрожали.
– Ты что! Я не осмелюсь противиться, я… Просто мне нужна поддержка, я боюсь до ужаса, мне каждую ночь снятся кошмары, будто меня терзают подгорные духи своими страшными когтями. Я просыпаюсь в слезах.
Никогда не думала, что кто-то еще разделяет мои чувства. Так вот почему последнее время она постоянно ходила бледной, жаловалась на слабость и головную боль! Бедняжка не могла найти себе места, а выговориться было некому.
– Как мне помочь тебе? Скажи, что мне сделать? Хочешь, я поговорю с Верховной.
Инира замотала головой в ужасе.
– Не надо, только не с ней! Матушка Этера будет в гневе, после того случая со старейшиной Ольдом она ходит, как грозовая туча.
– Тогда я буду с тобой! – мысли завертелись колесом, я встряхнула сникшую подругу. – Я не брошу тебя, я проберусь в святилище до ритуала и спрячусь там.
– Не получится, это запрещено, – попыталась возразить она, но я уже все для себя решила. Одной дерзостью больше, одной меньше – какая разница! Я и так слыву нарушительницей запретов.
– Послушай сюда, Инира, – я поймала ее затравленный взгляд. – Я тебя не брошу. Я ведь умею создавать врата. Спрячусь в храме, никто меня даже не заметит. И, если во время ритуала что-то пойдет не так, помогу тебе.
Она глядела на меня расширенными глазами, на ресницах дрожали слезинки. Мне стало жаль подругу до ужаса, но что я могла сделать? Я не стану бросать Иниру в трудный час, заодно и посмотрю, что вскоре ожидает меня саму.
– Как ты мне собралась помогать?
Если бы я еще знала! Но, несмотря на отсутствие какого бы то ни было плана, я заверила ее самым спокойным тоном:
– Все будет хорошо, просто поверь.
С Ольдом я сначала тоже не знала, что делать. А теперь они с дочкой на свободе, наверное, уже нашли мать и живут счастливо. Ай да я!
– Веришь?
Мои слова сработали. Плечи Иниры опали, и она немного расслабилась.
– Ладно, – выдохнула и всхлипнула в последний раз. – Я тебе верю.