Глава 5, в которой Барсук теряет достоинство
Барсук Старший прикрыл глаза: затылок раскалывался. Супермышь металась между дубом и скотобойней, беззвучно разевая треугольную пасть. Раз за разом она взмывала в небо, а затем неровным, непредсказуемым зигзагом пикировала вниз и вбок, словно собиралась убиться о стену скотобойни или о ствол дуба, но в последний момент отскакивала – и снова взмывала. Охотничьи псы следили за её перемещениями, покачиваясь из стороны в сторону и тоскливо поскуливая. Им тоже было нехорошо.
Грач Врач в очередной раз проверил пульс воробушка Роберта и измерил температуру. Пульс нитевидный, температура значительно ниже нормы – что неудивительно, ведь Роберт теперь совсем голый, клюв заострился и побелел. Грач покосился на кучку сожжённых воробьиных перьев в дупле дуба, поплотнее укутал Роберта в шерстяной плед и заботливо погладил крылом. Воробушек был без сознания, но Грач Врач верил, что ласковое прикосновение полезно любому зверю в любом состоянии.
– А вас уже меньше знобит? – спросил он Барбару шёпотом, словно боясь разбудить Роберта.
– Знобит меньше, но от этой вашей Суперкрысы у меня кружится голова. – Барбара, тоже укутанная в шерстяной плед, сидела в траве под дубом и прихлёбывала из одноразовой берестяной кружки горячий отвар из шишек. – Интересно, что она говорит…
– «Ленивые идиоты», – не открывая глаз, отозвался Барсук Старший. – «Жирные тугодумы, блохастые пустобрёхи» – вот что она говорит.
– Вы слышите речь на высоких частотах? – изумилась Барбара.
– Не слышу.
– Тогда откуда…
– Просто опыт. И зверская логика.
Барсук Старший открыл глаза, стараясь не смотреть на неподвижное, заботливо спелёнутое Грачом Врачом птичье тельце. Роберт был его промахом. Он был жертвой не только маньяка. Он был жертвой его барсучьего жира. Потому что, если бы он, Барсук Старший, ел меньше, а бегал быстрее, он мог бы предотвратить нападение на воробушка Роберта. Грач и Гриф оба сходились на том, что ощипан он был не более двух часов назад…
Барсук Старший поморщился и попробовал сфокусироваться на Супермыши – та как раз неслась на бешеной скорости прямо рылом в стену скотобойни. «Вот должна же врезаться – но не врежется», – тоскливо подумал Старший. В миллиметре от стены Супермышь на секунду зависла в воздухе, а потом рванула вправо и вверх под диким углом.
– Вас не слышно, спецагент Рукокрылая Супермышь, – обречённо сказал Барсук.
– Вы – ленивые идиоты! – взвизгнула Супермышь. – Вы – жирные тугодумы! Вы – блохастые пустобрёхи! Неповоротливые лунатики! Всю свою жизнь я боролась с такими, как вы! И вот я вас возглавляю! Тысяча сычей! Да лучше бы я возглавляла стадо улиток! У нас новая жертва, а вы опять его упустили! Барсукота! Щипача! Он опять от вас ускользнул! Он всегда на шаг впереди! Почему?!
– Потому что он умный и быстрый? – предположил Барсук Старший.
– Потому что вы тупые и медленные! – заверещала Супермышь. – Вы! – Она метнулась к собакам, те испуганно прижали к головам уши. – Вы должны были охранять скотобойню! Это был особо важный объект! А вы сначала прозевали Песца, который тут у вас жил, как в гостинице! А потом прозевали маньяка, который похитил Песца и ощипал воробья!
– Справедливости ради, этот факт ещё не доказан… – пробормотал Барсук Старший.
– Вы! – истошно завопила Супермышь. – Вы, Старший Барсук Полиции! Вы должны были опрашивать Стрижа Парикмахера! Вместо этого вы набивали жирное пузо в баре «Сучок» и потеряли драгоценное время! А теперь вы смеете что-то вякать про доказательства?!