У Эба хватило сил только прошептать “Что такое Драгоценная Дорога?” – после чего он разинул рот, глядя на дородное, круглолицее существо с остроконечными ушами. Повесив на поручень косматую темно-коричневую шубу, подбоченившись и выпятив живот размером с бочонок, оно окинуло человека и пса взглядом больших темных глаз.
– Хо! – произнес этот страшила, приглаживая широкой ладонью всклокоченные волосы. Из них торчала пара ярких павлиньих перьев. – Дорога, которую еще называют “С ветерком”. Вы разбудили меня, зимой мы всегда закрываемся на два самых холодных месяца. Я – смотритель станции Криволесье. А вы кто такие?
Стену, возле которой они стояли, со скрежетом пронзили три изогнутых костяных лезвия. Эб отскочил. Клыки прототвари глубоко вонзились в дуб. Концы их, до того острые, что казалось – над ними кто-то хорошо поработал с точильным кругом, чуть не задели смотрителя станции. С криком “Хо-хо!” эльф Гаргантюа отскочил.
– Я говорил, говорил! – рявкнул пес, когда клыки исчезли. – Это тебе не какая-то шавка – прототварь самого Бардо Тодола! Кстати, малый, ты успел разглядеть, на кого она похожа?
– Да, – сказал Эб. – Я не очень уверен, но, по-моему, на волка.
– Та-ак… – протянул пес. – Протоволк, говоришь?
Взяв свою шубу, Гаргантюа спрыгнул в квадратное углубление лифта.
– Давайте сюда, что ли, – позвал он. – Спустимся пониже.
Когда Эб с Нобби последовали его примеру, весь зал станции, невероятным образом угнездившейся в стволе вполне обычного с виду дуба, опять содрогнулся от удара.
– Скоро прорвется внутрь, – заметил эльф, широкой пятерней налегая на рычаг, отчего платформа с гудением пошла вниз. – Говорите, протоволк Тодола? Так почему он гонится за вами?
Эб растерянно пожал плечами, а пес ответил:
– Не глупи, Гагра. Мог бы и догадаться уже…
– Как меня назвала маленькая собачка? – удивился толстяк. – Откуда она знает… – он вдруг опустился на колени и приблизил лицо к морде пса.
– Хо… хо… – задумчиво пробормотал Гаргантюа после паузы и добавил, выпрямляясь: – Глаза!
– Во-во, – польщено сказал пес и сел на задние лапы.
– Гагра узнает эти глаза… – продолжал бормотать эльф.
– Именно. Глаза – зеркало души.
– Эти знакомые, хитрые, бегающие глазки с желтыми зрачками, эти мокрые, как недожаренная яичница, эти тусклые глазенки…
– Хватит! – рявкнул пес. – Что за шуточки?
– Большой Кастелян! – взревел толстяк, обхватил пса обеими руками и закружился так, что платформа качнулась.
– Могучий Кастелян проснулся! – радостно ревел он, обнимая пса. – Он опять со старым Гагрой!
Эб, уже и сам сообразивший, что произошло, чья душа вселилась в тело песика Нобби, одним глазом посматривал на них, а другим разглядывал окружающее.
Пол станции остался вверху, они опускались вдоль четырех длинных штанг, а вокруг тянулись темные ярусы, заполненные механизмами непонятного предназначения. Между толстыми столбами вращались массивные колеса, из невидимых отверстий выстреливали струи пара, что-то гудело и равномерно лязгало.
– И это все находится под Кривым лесом? – тихо произнес Эб.
Эльф по имени Гаргантюа и по прозвищу Гагра услышал его. Отпустив Кастеляна, он повернулся к Эбвину. Торчащие из черных смоляных волос павлиньи перья покачивались в потоках воздуха, зеленый комбинезон, со штанин которого по бокам свисала длинная бахрома, туго натягивался на животе. Обут эльф был в мягкие мокасины, на шее его висели бусы из перламутровых ракушек. Уши вытянутые, остроконечные, будто в детстве Гаргантюа подвесили за них сушиться, защемив прищепками на веревке, да и забыли снять.
– С собакой Гагра разобрался, – произнес смуглолицый толстяк, теребя пальцами круглое золотое кольцо в левом ухе. – Теперь ты, белый человек. Кто таков?
– Да, – подал голос Кастелян, усаживаясь. – Мы так и не познакомились. Тебя как звать, малый? Откуда ты? И что делал в моем замке вместе… вместе с этим псом?
Пока Эб рассказывал, откуда он и что делал в замке вместе с Нобби, лифт остановился. За это время сверху несколько раз доносилось протяжное эхо грохота – протоволк пытался прорваться на станцию.
– Плохи дела, – Гагра спрыгнул с платформы. – От твари так просто не убежишь.
Ярусы широкой спиралью поднимались вокруг, лязг звучал со всех сторон. Сквозь дымный полумрак Эб различил большие круглые двери, к которым устремились Гагра и Кастелян. Боясь отстать, Эбвин побежал за ними.
Тодол нахмурился.
Беглецы скрылись, остался лишь протоволк. Он раз за разом наскакивал на дуб, отбегал и таранил снова. Дерево тряслось.
Как же он мог забыть, что под Кривым лесом спрятана одна из станций Дороги! Конечно, очень скоро зверушка ворвется внутрь… Но где к тому времени будут враги?
Тот косматый, впустивший их на станцию Криволесье – смотритель. Он знает, что делать дальше, а раз так, в ближайшее время беглецы не вернутся на поверхность…
Черный глаз обладал большой мощью, но даже он не мог заглянуть под землю. Догонит зверушка беглецов где-то там, или они опять сумеют ускользнуть? Бардо оставалось только ждать, наблюдая за тем местом, где они могут появиться.
Тодол неторопливо обошел ложе. Позади был широкий стол, весь уставленный кувшинами и чашами. На куске холста лежали тельца семи дохлых крыс. Мимолетно глянув на них и улыбнувшись, Тодол достал из ящика стола большую пергаментную карту, вернулся и расстелил ее на полу возле сундука.
Карта была прямоугольной, узкая вертикальная полоска делила ее на две равные половины. За границами карты – лишь белое пространство, пустота, будто мир там заканчивался. Разноцветные пятна гор, озер и лесов, белая область на севере и зеленая на юге, океан, пустыня, горы… Тонкий пунктир показывал Дорогу. Там, где она пролегала под землей, пунктир был коричневым, а там, где выходила на поверхность, становился зеленым.
Нагнувшись, Бардо внимательно рассмотрел карту – и ощутил на себе взгляд.
Тодол медленно, очень-очень медленно выпрямился. Черный глаз смотрел на него, пристально и с такой ненавистью, что по спине Тодола побежали мурашки.
Какое-то время они в беззвучном поединке пялились друг на друга. Цепи звякнули, натянулись, книга качнулась и замерла. Мощь глухой ненависти, исходившей от нее, в конце концов заставила Тодола моргнуть и опустить голову. Именно потому, что книга становилась все сильнее, он и перестал скармливать ей золотистые кубики, пирамидой стоявшие в углу спальни.
Несколько раз глубоко вздохнув, чтобы унять дрожь, он опять уставился на карту.
И, наконец, обнаружил то, что было нужно ему. Пунктир дороги, тянувшийся от Кривого леса, постепенно изгибался в сторону белых треугольников и там становился зеленым.
Там, где на карте были треугольники, дорога выходила на поверхность.
– Ну что же… – произнес Бардо Тодол. – Если эта зверушка не догонит вас под землей, то кое-кто другой встретит вас наверху.
Короткий коридор вывел в туннель – прямой и такой длинный, что оба его конца исчезали в сером тумане. Вдаль тянулись рельсы, на них стоял вагон. Обшивку составляли листы фанеры, соединенные большими круглыми заклепками. Три ступеньки вели к раскрытой дверце.
Нырнув в нее, Гагра скомандовал:
– За мной!
Кастелян прыгнул следом, потом внутрь забрался Эб.
– Закрой, – приказал Гагра откуда-то из задней части вагона.
Эб повернулся и налег на дверь – та с громким щелчком захлопнулась.
Свет синего фонаря озарял длинные деревянные сидения, между которыми лежала брошенная эльфом шуба. Впереди была кабина с рычагами и парой кресел, а сзади, под круглым окошком, размещалась топка. Из нее торчала изогнутая, исчезающая в стене вагона труба, а рядом высилась гора золотистых брикетов. Кастелян уселся между креслами на пол кабины, Гагра же, отодвинув заслонку, схватил короткую лопату и принялся бросать кубики в топку.
– Что это? – спросил Эб, подойдя к нему. – Что ты делаешь?
– Гагра разводит пары, – откликнулся эльф, вовсю работая лопатой. – Пора отчаливать.
Из покрытого копотью железного бока топки торчал короткий фитиль.
– Это уголь? – Эб поднял брикет, оказавшийся на ощупь мягким и теплым, почти горячим. – Ух, а почему от него жар идет?
– Это магрил! – отрезал Гагра, забирая у Эбвина брикет и бросая его в топку. – Его гномы добывают по всему миру. Они же и построили Драгоценную Дорогу.
– Магрил? – удивился Эб, вспомнив старые сказки. – А я думал, из него кольчуги делают. Доспехи всякие…
– Ты говоришь – кольчуги? – Эльф выпрямился и опустил лопату. – Какой глупец станет ходить в кольчуге из магрила? Это все равно, что надеть на себя бочонок с порохом. Иди и сядь, сейчас поедем…
Тут в круглом окошке над топкой Эб увидел тварь, вбежавшую в туннель из ведущего от лифта коридора, и закричал:
– Вон, вон он!
Протоволк, не снижая скорости, развернулся мордой к вагону.
– Хо! – эльф принялся хлопать руками по комбинезону. – А спички, спички-то Гагра наверху забыл! У Кастеляна есть спички?
– Откуда у меня могут быть спички? – брюзгливо откликнулся маг из кабины. – Где я их могу носить, как думаешь?
Протоволк был совсем близко, теперь все окошко занимала разинутая клыкастая пасть. Эб вытащил кресало. Гагра схватил его и, толкнув Эбвина в грудь, рявкнул:
– Держись!
Эб попятился, заворожено разглядывая страшную образину преследовавшей их твари. Клыки ее напоминали широкие изогнутые щели, ведущие в другой мир, задымленный, темный – в то самое потустороннее место, из которого по зову черной нити и появился протоволк. Клыки ушли вверх и вниз, пасть разинулась, словно тварь собиралась проглотить вагон. Теперь все окошко закрывала розово-красная глотка с алым языком, извивающимся, будто змея.
Что-то вспыхнуло, пронзительно загудело. Раздался грохот, у Эба заложило уши. Из торчащей позади вагона трубы выстрелила тугая струя раскаленного золотистого дыма, такого густого, что казалось, будто это нечто твердое. Струя вонзилась в глотку протоволка. Туннель озарила вспышка, бушующая метель из хлопьев горящей шерсти наполнила его. Всего этого Эб Эбвин уже не видел – он рухнул под задней стенкой вагона в обнимку с Гагрой, тоже не удержавшимся на ногах. Вагон сорвался с места так стремительно, что Кастеляна вынесло из кабины. Пробороздив когтями пол, он взвился в воздух и, истошно вопя, упал на голову Эба.