Тишины он хотел
и просил тишины, тишины,
Обнажились, зиме покоряясь,
осенние ветки,
И последние листья
вспорхнули вдруг, словно из клетки,
Холодами ночными
червлёными обожжены.
Нам не есть, а лишь видеть во сне
треугольные груши,
Только в солнце квадратном
и чёрном они и видны,
Нам бы посвисты ветра
вселенски-зловещего слушать,
Что гудят непрерывной тоской
на просторах страны.
Отгремели в столетии прошлом
державные съезды,
Полиняли знамёна
и выцвел от ветра кумач,
Ты прошёл через двери стальные,
земные подъезды,
Чтоб с народом сродниться
и вместе с ним выплакать плач.
И давно уж молчит
телефонная трубка в помаде,
Влажным лбом холодеет
затёкшее к ночи стекло,
Но сказал ты так нужно и к месту:
«Пошли Вы» и «Нате»,
И от этого многим другим
все преграды снесло.
Жить по совести —
самая главная сложность,
На тебе и земная
и смертная слава лежит,
Ведь поэт, без сомнения,
есть и призванье и должность,
И из жизни уйдя,
увольнениям не подлежит.