Пролог
Я такая идиотка. Честное слово. За свою недолгую жизнь я уже сто раз успела убедиться, что мне почти никогда не везет. Ну вот совершенно не везет. Бывает же такое, когда человек понимает, что он невезучий, но как говорится, раз в год и палка стреляет, верно? Так вот. Это не про меня. Такое ощущение, будто я родилась под самой несчастливой звездой во вселенной.
Я сижу в своей комнате и размышляю над тем, что только что произошло. Моя подруга Эмбер только что набросилась на девушку, с которой я… ну… Ай да что там. Будем называть вещи своими именами. На девушку, с которой я переспала. Они сцепились как две разъяренные тигрицы. Мне в какой-то момент даже показалось, что они просто поубивают друг друга.
Впервые я увидела Ким, когда пришла к Эмбер, чтобы узнать, как она. Девушка просто неземной красоты с яркими розовыми волосами появилась в поле моего зрения настолько внезапно, что я утратила способность мыслить ясно. Она выглядела просто божественно. Высокая, стройная, дерзкие, но такие скульптурные черты лица, а этот ясный взгляд серебристых глаз просто сразил меня наповал. Я тогда как дурочка бросилась следом за ней. Мне хотелось еще раз поговорить с ней, еще раз взглянуть в ее глаза.
Наш разговор длился недолго. Она лишь вежливо осведомилась о том, на кого я учусь. Надежда таяла. Она ни капли мной не заинтересована. Но вот, когда я уже собиралась попрощаться и пойти своей дорогой, она взяла у меня номер. Черт, я знала. Я знала это. Ее сильная энергетика каким-то образом подталкивала меня к мысли о том, что ей нравятся девушки.
Через несколько дней она позвонила мне и пригласила погулять вместе. Тогда я бегала по комнате словно полоумная, придирчиво подбирая наряд и подкрашивая глаза, чтобы они хотя бы на малую долю выглядели такими же прекрасными, как у нее.
Я и не думала, что все будет развиваться настолько быстро. Мы погуляли, перекусили в уютном кафе, и вот она уже пригласила меня зайти к ней в комнату. Я знала, что Эмбер нет. Она ведь уехала домой на выходные. А это означало только одно – мы останемся в замкнутом пространстве наедине.
Разговоры стали наполняться все более глубоким смыслом, а ее глаза все больше и больше разжигали во мне огонь. Я не заметила, как она набросилась на меня с жадными, неистовыми поцелуями, так же как и не заметила я того момента, когда ее руки принялись оставлять на моей разгоряченной коже дорожки страсти и непреодолимого желания. Голос разума был с легкостью подавлен, и вот я уже позволяю ей снимать с меня одежду.
Эта ночь была божественной. Я пыталась не думать о том, почему Ким так умело обращается с женским телом. Но своими руками, губами, языком она вытворяла со мной что-то нереальное. Я хотела ее прикосновений везде. Как только ее руки перемещались в определенное место на моем теле, все остальные участки кожи отзывались диким негодованием. Я попыталась пару раз неловко проявить инициативу, но Ким ясно дала мне понять, что она хозяйка положения, и я отдалась в ее настойчивые, умелые руки.
Наутро мне хотелось бы проснуться от ее поцелуев, но из сна меня вырвали крики Эмбер. А потом до меня, наконец, дошел смысл ее слов. Ким просто использовала меня. Но что еще ужаснее – она разрушила отношения Эмбер и Эллы.
Эмбер. Это тоже часть моей истории. Но, как и все главы моей жизни, она оказалась неудачной. Эмбер понравилась мне с момента нашего знакомства. Такая тихая, такая отрешенная, она словно таила в себе тысячи миров. Ее яркие голубые глаза напоминали мне ясное небо в жаркий июльский денек. Когда ты лежишь на траве, смотришь на облака и пытаешься разгадать в них силуэты зверушек или мифических существ.
Та наша ссора на вечеринке жестоко обидела меня. Но потом до меня дошло, Эмбер привела не просто школьную подругу. Между ними определенно что-то есть. Как странно, ведь только сейчас я осознаю, что уже видела Ким, эти яркие волосы нельзя пропустить, но тогда я не придала этому значения. В тот момент для меня была важна только Эмбер.
Ну а потом все подтвердилось. Эмбер призналась, что Элла ее девушка, что они счастливы и любят друг друга, а мне пришлось, собрав всю силу в кулак, поставить крест на моей симпатии к Эмбер.
Очень скоро я узнала, что и Эмбер, и Элла, и Ким связаны одной историей. Все они, так или иначе, испытывают друг к другу какие-либо чувства, а я оказалась в этой схеме лишней. Просто игрушкой, персонажем второго плана.
Эти два примера коротко, но так четко описывают всю мою жизнь. Так было всегда. Я всегда была на заднем плане на общей фотографии человеческого счастья. Я всегда лишь мечтала о том, каково это – быть счастливой, каково это – чувствовать взаимность.
Да. Я лесбиянка. Мне нравятся девушки. Но это не решение, которое пришло ко мне в голову однажды, бессонной ночью. За этим кроется целая история, точно так же, как и все остальные, сотканная из боли и разочарований.
Глава 1
Балетом я занималась, сколько я себя помню. Когда-то мама мечтала стать балериной, но так и не смогла осуществить свою мечту, и поэтому, видимо, решила отыграться на мне. В детстве я ходила на занятия просто потому, что считала, что так нужно, правда неизвестно кому, но мне говорили – иди, и я шла. Когда я немного повзрослела, занятия балетом стали для меня в тягость – в то время, как мои сверстники жили полноценной жизнью, гуляли, общались, проводили вместе время, встречали первую школьную любовь, я томилась в балетном классе и отдавала этому все свое время. Мама была просто одержима идеей сделать из меня звезду. Между нами возник не один конфликт, но у меня просто не было достойных средств, чтобы бороться с ней.
К шестнадцати годам я возненавидела чертовы пуанты и трико. Я плакала от бессилия и даже дошла до того, что молила бога, чтобы я неудачно упала и сломала себе что-нибудь – тогда бы я смогла хотя бы какое-то время не ходить на занятия по балету. Но этого так и не произошло.
Именно тогда случилось то, чего я никак не ожидала, то, что кардинально изменило мою жизнь.
В один из теплых майских дней я сидела в зале и считала каждую минутку своего покоя до момента, когда придет преподавательница. Миссис Эрроу просто превосходный преподаватель и замечательная женщина. В прошлом она и сама была великой балериной, но ей пришлось покинуть сцену и перейти в разряд хореографа-постановщика из-за полученной травмы. А затем она и вовсе открыла свою школу и начала обучать балету детей, а потом прославилась на всю округу как самый лучший преподаватель. Возможно, именно благодаря ей я избежала стольких нервных срывов, мне иногда казалось, что она понимает меня лучше, чем собственная мать. Ее добрый взгляд, украшенный, словно знаком мудрости и опыта, морщинками в уголках глаз, согревал мое сердце в минуты самого сильного отчаяния. И тем не менее, это не отменяло того факта, что я надеялась, что именно сегодня она ну хотя бы на пять минут опоздает, а я в это время смогу помечтать о нормальной жизни обычной девочки-подростка.
К моему величайшему удивлению, так и вышло. Я с замиранием сердца в очередной раз гляжу на часы, и осознаю, что миссис Эрроу опаздывает уже на тридцать минут. На самом деле, я просто не могла поверить собственному счастью, ведь моя наставница никогда не опаздывала больше, чем на пять минут.
Однако как только я снова с блаженной улыбкой унеслась в мир своих грез, дверь зала распахнулась, и я увидела жизнерадостную улыбку миссис Эрроу. Ей богу, как будто в класс вошел не человек, а само солнце.
– Привет, Сара, милая, – бодрым голосом говорит она, – Заждалась меня? Я надеюсь, ты уже размялась?
Она с порога обрушивает на меня все стандартные вопросы, а я никак не могу выбрать, на какой именно нужно ответить. Пока я растерянно хлопала глазами, она, не дождавшись ответа ни на один заданный вопрос, кидает на меня хитрый взгляд, а затем поворачивается к двери.
– Оливия, детка, ну где ты там застряла? Мы тебя ждем. Поторопись! – кричит моя наставница в пустоту.
Я ошарашено пялюсь на дверь. До меня не совсем доходит, что творится, пока в зале не появляется девчонка. Я во все глаза смотрю на нее и хоть и понимаю, что так таращиться неприлично, никак не могу отвести от нее взгляд.
Маленькая, худенькая, на вид довольно хрупкая девочка моего возраста. По ее плечам крупными локонами спадают густые блестящие волосы темного, шоколадного оттенка и доходят до самого низа ее спины. Она, нахмурившись так, что ее брови почти соприкасаются, и, опустив взгляд в пол, пулей пролетает через весь зал и становится рядом с миссис Эрроу. Девушка поднимает глаза, но буквально тут же, столкнувшись со мной взглядом, снова устремляет их в пол, а мое сознание, тем временем, улетает в нокаут, пораженное взглядом ее глубоких темных глаз, кажущихся черными из-за того, что она хмурится.
Вокруг меня куча девчонок. Нет, я не мисс популярность. А даже наоборот. У меня крайне мало друзей. Но я никогда ни к одной девчонке не испытывала того, что почувствовала только что к этому угрюмому ангелочку.
Оливия тем временем скованно стоит рядом с лучезарно улыбающейся наставницей, скрестив руки на груди и, кажется, совсем не рада тому факту, что она сюда попала.
– Оливия, сейчас же собери волосы, они будут мешать. Сколько раз тебе говорила, – с легкой ноткой строгости говорит миссис Эрроу.
Оливия лишь зыркает на нее недовольным взглядом в ответ, но все же собирает волосы в пучок. И тут мне открывается ее лицо. Нежная светлая кожа выглядит так, словно она фарфоровая, словно эту кожу никак не затронули ужасы переходного возраста в виде прыщей, ее тонкая шея и хрупкие плечики довершают образ прекрасной музы, сошедшей с картин великих художников. Она вновь поднимает на меня глаза, и задерживает на мне свой взгляд уже чуточку дольше, а мое сердце пропускает удар. Да что со мной такое?
– Сара, детка, это Оливия, дочь моей подруги. Они по особым причинам решили сменить преподавателя по балету, поэтому теперь ты будешь заниматься не одна. Оливия, это Сара, моя лучшая ученица, моя гордость, – миссис Эрроу торжественно представляет нас друг другу.
Я слегка пару раз качаю головой, чтобы отогнать такие странные, просто безумные мысли по поводу этой девчонки, и пытаюсь как можно теплее улыбнуться ей. Но Оливия лишь бросает в мою сторону отрывистый кивок и не произносит ни слова.
Не теряя ни минуты, миссис Эрроу переходит к уроку. Я автоматически выполняю все, что от меня требуется, а сама наблюдаю за каждым движением моей новой коллеги. Она все делает четко и технично, и я узнаю в этой техничности себя, свою историю – занятия балетом с того самого момента, как научилась ходить. Но стоит внимательно присмотреться к ней, и ты понимаешь, что ей… абсолютно плевать на то, что она делает. И снова вторая я. Она выполняет каждый элемент с крайне скучающим и чопорным выражением лица и, наверное, мысленно считает каждую секундочку до окончания урока. Словно отражение моего состояния.
Наконец, миссис Эрроу решает завершить пытку и отпускает нас. Я не успеваю сказать и слова, как Оливия подхватывает свои вещи и летит к выходу. Нужно что-то сказать ей. Срочно. Но почему? Зачем? Я не знаю, но мне дико захотелось догнать ее. Я сама покрываюсь холодным потом в момент, когда слышу собственный голос:
– Оливия, стой!
Она тут же тормозит и неподвижно замирает на месте, а затем резко разворачивается и через пару шагов оказывается прямо перед моим лицом.
– Я ненавижу балет и все, что с ним связано, – она окидывает меня с головы до ног презрительным взглядом, – Так что даже не надейся, что мы станем подружками. Ты для меня пустое место, и будь добра, отнесись ко мне точно так же, идет?
Сокрушительный удар в самое сердце нагоняет эмоции все выше и выше, пока они не достигают глаз в виде слез обиды, которые вырываются сразу же, как только Оливия дерзким жестом разворачивается, ударив меня по лицу копной своих роскошных волос, которые она уже успела распустить, и несется прочь.
Глава 2
Если раньше занятия балетом для меня были не самой лучшей альтернативой всему тому, что могла бы делать девочка в моем возрасте, то теперь, после того резкого заявления Оливии, балетный класс и вовсе стал для меня пыткой.
Весь месяц мы абсолютно не контактировали, даже парой слов не обменялись с того дня. Однако я отчетливо ощущала волны негатива исходящие от нее в мою сторону. Миссис Эрроу словно не замечала, что приютила в нашем классе настоящую маленькую стерву. Как-то раз я видела, как Оливию забирал водитель – я уже успела понять, что ее родители далеко не бедные. Бедняге пришлось терпеть целый поток обвинений в свою сторону только потому, что он припозднился, и бедняжке Оливии пришлось ждать его целых три минуты. А пару дней спустя я ненароком услышала ее телефонный разговор с матерью. Да, у меня у самой далеко не простые отношения с мамой, но то, как эта девчонка позволяла себе повышать тон, просто не укладывалось у меня в голове.
Когда Оливия только появилась в балетном классе, я решила, что ее угрюмость обусловливается только лишь тем фактом, что она стесняется и чувствует себя неловко с новыми людьми, но оказалось, что это ее постоянное, неизменное состояние. Удивительно, как в шестнадцать лет можно вести себя так, словно тебе осточертело ровным счетом все.
И, тем не менее, взгляд ее темно-шоколадных глаз, оттеняемых светлой фарфоровой кожей, пробирал меня до глубины души даже в моих снах. Что бы я ни делала, куда бы ни пошла, этот пронзительный взгляд занимал, если не все, то хотя бы добрую половину моих мыслей.
Я никак не могла объяснить самой себе природу этого влечения. Ведь я никогда ни с чем подобным не сталкивалась. Мне нравились девчонки и раньше. Но это скорее было из разряда «О, она классная, такая добрая и веселая, мы подружимся», а не «Интересно, каково это – целовать эти губы, на которых постоянно покоится легкая дерзкая усмешка».
Самое ужасное, что мне и спросить то было особо не у кого. Моя семья – самая адекватная и нормальная семья, они слишком консервативны, чтобы принять что-то вроде моей симпатии к девушке. А те пару человек, которых я зову друзьями, слишком поверхностны, да и интересуются только своими проблемами. Да. К моему великому разочарованию, я, сколько себя помню, всегда была одинока.
Лето уже вовсю вступило в свои права, и на улице, наконец, воцарилась эта, наполненная яркими зелеными красками, легкость. Легкость от того, что на тебе нет лишней одежды, от того, что уроки в школе вот-вот закончатся, от того, что можно будет смело отправиться в незабываемое летнее приключение. Это у обычных детей. Но не у меня. Школа заканчивается, но балет остается. У меня на отдых останется лишь август, месяц, когда родители берут отпуск, и мы едем все вместе в Европу ходить по музеям и другим национальным достопримечательностям. Мои родители никогда не признавали спокойный отдых, включающий в себя лежание на пляже, изредка прерываемое купанием в каком-нибудь теплом море. Нет. Даже отдых должен быть со смыслом.
В очередной день я пришла в балетный класс, дождалась, когда все это закончится, и со спокойной душой пошла в раздевалку. Оливия никогда не переодевалась тут. Она всегда бежала к машине и просто уезжала домой. Поэтому только здесь я могла, наконец, расслабиться и выдохнуть. Но не в тот день.
Я была полностью погружена в собственные мысли и несбыточные мечтания о том, что именно это лето станет для меня особенным. Как вдруг позади меня раздался звук открывающейся двери. Я не придала этому особого значения, ведь сюда могли зайти девочки с других танцевальных классов, либо же сама миссис Эрроу. Но уже в следующий момент я как ошпаренная подскочила на месте.
– Эй, дело есть, – услышала я как всегда недовольный голос, принадлежавший никому иному, как Оливии.
– Эм… Что? Прости, что? – еле вымолвила я и повернулась к ней лицом.
Ну, вот оно, ее фирменное выражение лица «Вы все здесь никто, а я богиня». Она с презрительной улыбкой смотрит на меня, и внутри уже начинает зарождаться предчувствие того, что вот ей стало скучно, и она решила поиздеваться надо мной. И тут ее взгляд начинает медленно скользить вниз. Он настолько ощутим, что я буквально чувствую его на своей коже. Она на пару секунд задерживается на моих губах, от чего в горле мгновенно пересыхает, а затем продвигается дальше, и когда я понимаю, что ее взгляд ложится на мою грудь, где-то в районе живота образуется комок тепла, который начинает стремительно разрастаться, и в итоге я вспыхиваю.
Погодите-ка. Я ведь переодевалась. А затем она внезапно зашла, и я сразу же повернулась к ней. А это значит… Значит, что я в одном нижнем белье!
В голове, объятая красным пламенем тревоги, проносится мысль, что мне следует немедленно прикрыться, но на руки будто навесили неподъемный груз, и я не могу поднять их даже на сантиметр.
А тем временем ее глаза, ставшие уже черными, смело исследуют мое тело, спускаясь все ниже. Пару минут она смотрит на мои ноги, и я отчетливо вижу промелькнувшую в ее глазах мимолетную вспышку. Она сейчас похожа на кошку, которая видит цель и изобретает тактику для охоты.
Уже в следующий миг она стремительно поднимает взгляд и впивается в мои глаза, а на лицо снова надевает привычную маску презрения.
– Мой водитель не приедет, – говорит она, – Так что мне придется добираться до дома самой. Проводи меня до остановки и посади на нужный автобус.
Этот тон, словно она общается со служанкой, приводит меня в замешательство, а откуда-то из глубины поднимается стена недовольства.
– Можно и повежливее, – бормочу я.
– Что? – она делает пару шагов ко мне, – Я не расслышала. Что ты там проскулила?
– Я сказала, что отведу тебя, конечно, Оливия, – тараторю я, лишь бы она не подошла еще ближе.
– То-то же. Поторопись. Я буду ждать на улице, – вздернув нос и круто развернувшись, снова, как и тогда расплескав копну потрясающих волос, говорит она, и выходит, оставив меня в полнейшем шоке и недоумении.
Скорее всего моя подростковая фантазия, не находя выхода, постоянно запертая за стальными дверями выдержки и чопорности, наконец прорвалась наружу и обманула мое зрение, выдав презрение Оливии за интерес или даже… желание.
Нет. Нет. Совершенно точно нет. Оливия бы так никогда на меня не посмотрела. Отогнав все бредовые мысли, я хватаю сумку и выхожу из раздевалки.
Оливия действительно ждет меня у выхода из студии, нервно притаптывая ногой.
– Я же сказала поторопись, – цедит она сквозь зубы, – У меня важные дела, я не хочу опоздать из-за тебя. Так. Ладно. Давай уже веди и поскорее.
Я пропускаю ее нервный выпад мимо ушей и направляюсь в сторону остановки в надежде, что она не заставит меня тащить ее вещи.
– Ужас, какая жара, – слышу я ее недовольный голос позади себя, – Куда ты так несешься? Я не успеваю.
– Но ты же сама сказала, что тебе нужно поскорее добраться до дома, вот я и иду, – мягко отвечаю я.
– Сказала. Но это же не значит, что нужно лететь как истребитель, – огрызается Оливия.
Я сбавляю темп, и она, наконец, догоняет меня. Мы молча добираемся до остановки. Тишина, повисшая между нами, прерывается лишь редкими возгласами негодования Оливии. Она сообщает мне свой адрес, и я быстро соображаю, какой именно автобус ей нужен.
– И скоро он приедет? – спрашивает она, присев на скамеечку на остановке.
– Думаю, да. Они ездят довольно часто.
– Лучше бы ему приехать через пять минут, иначе я поеду на твоей спине, – говорит она, фыркнув.
На пару минут воцаряется молчание. Я набираюсь смелости и откашливаюсь, чем сразу же привлекаю внимание Оливии.
– Просто чтобы ты знала, – робко говорю я, не глядя ей в глаза, – Я тоже не люблю балет.
Я с опаской перевожу взгляд на нее и успеваю уловить легкую растерянность на ее лице, которая тут же скрывается под маской надменности и недоверия.
– Тогда ты, наверное, не такая дура, какой показалась мне в первый день, – на удивление спокойным и размеренным тоном отвечает она, – Это мой автобус?
Я перевожу взгляд на дорогу и вижу, как из-за угла выворачивает нужный ей автобус. Я молча киваю.
Оливия встает, подходит к открывшейся двери автобуса и, перед тем как зайти, одаривает меня загадочной улыбкой.
– До завтра, Сара.
Глава 3
До того момента на остановке я даже и не думала, что она знает мое имя. Миссис Эрроу частенько называет меня по имени в классе, но мне просто всегда казалось, что Оливия не придает этому значения, что мое имя, да и моя персона в целом, как и все, что происходит в балетном классе, для нее всего лишь несущественные пустяки, которые не заслуживают ее внимания.
Всю ночь я думала о ней, думала о том загадочном взгляде и мимолетной улыбке, которыми она буквально сбила меня с толку. Как это расценивать? Это было искренне? Или же это ее очередная издевка.
Я так мало о ней знаю. В моем арсенале только тот факт, что она моя ровесница, что она ненавидит балет, ну и, конечно же, ее пронзительный взгляд темных глаз, которые словно расщепляют твою душу на мелкие осколки, а затем заполняют образовавшееся пространство тьмой, таящейся в этом презрительном взгляде. Тем не менее, она не производит впечатление глупышки. У таких обычно просто красивые глазки, которые они строят всем направо и налево. Глаза Оливии же отличаются особенной глубиной.
Я представляла себе, как изменятся наши отношения, что мы начнем общаться, я узнаю ее совершенно с другой стороны, а она поймет, что я достойна ее внимания. Мы станем друзьями, будем делиться секретами, а потом в какой-то момент между нами что-то щелкнет, воздух вдруг наэлектризуется, станет тяжелее дышать, думать, замечать кого-то кроме друг друга, и тогда…
С этими мыслями я и уснула, так и не добравшись до момента – что же будет тогда.
Вопреки всем моим грезам, на следующий день я удостоилась только сухого "привет", сказанного настолько безразличным тоном, что все мои ожидания тут же разбились вдребезги.
Так продолжалось целых две недели. Привет-пока. А иногда Оливия снова возвращалась к старой привычке игнорировать меня. По мере того, как каждый день мое сердце болезненно сжималось от ее безразличия, я все больше осознавала, что запала на нее. Здравый смысл противился таким выводам. В Оливии нет ничего, что могло бы зацепить, кроме внешности. Но ведь на внешности далеко не уедешь. Я всегда думала, что я довольно скудна в испытываемых мною эмоциях, и полагала, что очень скоро мне станет все равно. Но этого не происходило. Я каждый день молилась, чтобы у нас завязался хотя бы коротенький разговор.