В 1982 году этноботаник Уэйд Дэвис отправился на Гаити. Целью его поездки было изучение сообщений о случаях зомбификации – магического убийства с последующим воскрешением жертвы и использованием ее в качестве рабочей силы. Дэвису удалось то, что не удавалось ни одному из ученых, занимавшихся до него этой проблемой – он раскрыл тайну зомбификации, дав ей убедительное естественнонаучное объяснение.
Другим результатом его исследований стала замечательная книга «Змей и Радуга», в которой он описал свои приключения. Для того чтобы получить ответы на интересующие его вопросы, Дэвису пришлось изучить местные культы и чуть ли не вступить в одно из тайных обществ, в чем ему помог мудрый колдун-священник, с которым ему удалось наладить контакт. (Журнал «People» отмечает сходство работы Дэвиса с ранними книгами Карлоса Кастанеды: оно действительно есть, но носит несколько пародийный характер, эта книга хороша по-своему.)
Феномен зомбификации, ассоциирующийся обычно с религией вуду, не занимает в ней центрального места и существует как бы на ее периферии, служа одним из ее практических подтверждений – тем самым «критерием истины», которого так не хватает многим другим учениям.
Вуду действительно можно назвать религией, если вспомнить, что сам термин «религия» происходит от латинского слова «связь». Эта система верований не сводится к какому-то отдельному культу, а является скорее сложным мистическим видением мира, «связывающим» воедино человека, природу и сверхъестественные – то есть надприродные, лежащие вне знакомой реальности – силы. В архаических обществах, отзвуком культуры которых является Вуду, святое и магическое тесно переплетено с повседневностью, поэтому попытка дать более-менее полное описание таких религиозных систем в конечном счете приводит к описанию всего образа жизни. Мы ограничимся только самым общим обзором и необходимыми для нашей темы деталями.
Духовная культура Гаити, стержнем которой служит Вуду, возникла как амальгама верований жителей множества африканских районов (в течение долгого срока поставлявших рабов для французских плантаторов острова) и европейских влияний – в том числе католицизма. Образованию такого необычного сплава способствовала уникальная история страны, в течение ста лет бывшей единственной, кроме Либерии, независимой «черной» республикой. Официальным вероисповеданием элиты острова был католицизм, но его влияние практически не ощущалось за границами городов. И если городская жизнь была по духу близка к европейской – богатые негритянки Порт-о-Принса щеголяли в парижских туалетах, говорили со своими образованными и тонкими мужьями по-французски и отправляли детей учиться за границу (словом, тропический Санкт-Петербург, населенный неграми), – то сельские общины, где рождалась народная культура, оставались осколками Африки, перенесенными к берегам другого континента. Историческая родина мало-помалу становилась мифом, и потомки выходцев из самых разных племен превращались в собственном сознании в «ti guinin» – «Детей Гвинеи», еще одного варианта обетованной страны, куда после смерти уносилась душа.