Сенсационное признание адмирала Египко
Являясь сотрудником журнала ВМФ «Морской сборник», мне часто приходится общаться с ветеранами ВМФ относительно подготовки к публикациям их мемуаров. В один из дней я был приглашен в гости к сыну известного адмирала Чабаненко.
Андрей Андреевич Чабаненко, сам уже достаточно немолодой человек, с удовольствием рассказывал мне о своем отце, показывал его нигде ранее не публиковавшиеся записи, альбомы фотографий. От него я и услышал еще одну поразительную историю, имеющую самое непосредственное отношение к нашей теме.
Андрей Андреевич Чабаненко
Дело в том, что адмирал Чабаненко был выпускником ВВМУ им. Фрунзе 1931 года. Это был самый звездный выпуск за всю историю нашего флота. Среди выпускников «фрунзевцев» 1931 года такие выдающиеся деятели отечественного флота, как адмирал флота Советского союза С. Горшков, адмирал флота В. Касатонов, адмиралы С. Чурсин, А. Чабаненко, И. Байков, заместитель начальника ГРУ адмирал Л. Бекренев, герой войны прославленный подводник М. Гаджиев и многие другие. Среди выпускников 1931 года был и известный подводник Герой Советского Союза вице-адмирал Н. Египко. О нем дальше и пойдет наш рассказ.
Однако прежде чем перейти к рассказу Андрея Андреевича Чабаненко познакомимся с биографией вице-адмирала Н. П. Египко. Это поможет нам лучше ориентироваться в хитросплетении дальнейшего изложения событий.
Родился Николай Павлович Египко в 1903 году в Николаеве. В Гражданскую войну воевал против Деникина и белополяков был ранен, а после войны демобилизован как еще не достигший призывного возраста. После этого работал токарем на судостроительном заводе в Николаеве. После призыва на военную службу был учеником машинной школы, машинистом-турбинистом на крейсере «Червона Украина», эсминце «Шаумян». После окончания в 1931 году ВВМУ им. Фрунзе служил минером на подводной лодке «Краснофлотец», помощником командира на Л-55, и командиром Щ-117. Командуя Щ-117, Египко разработал основы подледного плавания и зимой 1936 года осуществил его. Подводная лодка, находясь в автономном плавании, пробыла в море 40 суток (причем в подводном положении около 340 часов), что превысило двойной срок проектной автономности. За этот поход Египко был награжден орденом Красной Звезды. Проявил себя Египко и как разработчик и экспериментатор многих новаторский идей подводного плавания.
Николай Павлович Египко
Во время Гражданской войны в Испании Египко добровольцем принимал участие в боевых действиях на стороне республиканского флота, последовательно командуя подводными лодками С-6 и С-2.
Обратим теперь внимание на некоторые особенности задач, которые пришлось выполнять Н. Египко в Испании. Адмирал Флота Советского Союза Н.Г. Кузнецов в своей книге «Накануне» пишет: «На С-6…после падения Бильбао Египко перешел в Сантандер, уже тогда находившейся на передней линии фронта. Там его лодка оставалась до последнего момента, чтобы принять какие-то ценности, принадлежащие правительству басков. Кругом рвались снаряды, скошенные пулеметным огнем. Падали люди, но лодка не тронулась с места, пока груз не доставили на борт…». Во французском порту Сен-Назер Египко вступил в командование подводной лодкой С-2, которая находилась в ремонте. Несмотря на препятствия французских властей и диверсии, командир довел ремонт лодки до конца. На С-2 через блокированный противником Гибралтарский пролив он вывез ценные правительственные грузы в Картахену.
По возвращении на Родину капитану 2 ранга Н.П. Египко было присвоено звание Героя Советского Союза. Официально формулировка в указе значится так: «За мужество и героизм, проявленные при выполнении задания командования в боевых действиях республиканского флота в Испании».
После возвращения из Испании в конце 1938 года, Египко командует бригадами подводных лодок на Черном море и на Балтике, участвует в войне с Финляндией. С началом Великой Отечественной войны он командует объединенной бригадой подводных лодок на Балтийском флоте. Во время Таллинского перехода подорвался на мине на подводной лодке С5. Подошедшими катерами из всего экипажа были спасено 10 человек, в том числе и Египко.
На этом служба заслуженного офицера в действующем флоте завершается. В октябре 1941 года Н.П. Египко получает назначение в аппарат военно-морского атташе (замыкающегося на ГРУ) при посольстве СССР в Лондоне. Некоторое время он является наблюдателем на кораблях британского флота.
Адмирал Флота Советского Союза Н.Г. Кузнецов
Из наградного листа на Н.П. Египко: «…В результате умелой работы с союзными миссиями в СССР в значительной степени способствовал успешному выполнению оперативных заданий высшего командования в осуществлении совместных операций советских и союзных военно-морских и воздушных сил против фашистской Германии».
С февраля 1942 года по май 1946 года Н.П. Египко занимает должность начальника отдела внешних сношений разведывательного управления ГМШ. Здесь есть один непонятным момент. Должность начальника отдела – это штатная должность капитана 1 ранга. Но Египко, числясь на этой должности, становится контр-адмиралом, тогда как получить такое звание можно, только находясь на должностях начальника управления или его заместителя. За какие заслуги Египко дали звание выше занимаемой им должности? Второго такого случая в годы Великой Отечественной войны я что-то не припомню. А может быть, капитан 1 ранга Египко занимался вовсе какими-то другими делами, а начальником отдела числился исключительно согласно легенде, для отвода глаз? Но чем тогда на самом деле занимался один из лучших подводников СССР в годы самой страшной войны? Любопытно, что, числясь начальником, в общем-то, тылового отдела, Египко награждается тремя боевыми орденами Красного Знамени и Отечественной войны 1 степени в 1944 году и Отечественной войны 1 степени в 1945 году! Далеко не каждый офицер фронтовик получал такие награды.
Капитан 1-го ранга Герой Советского Союза Николай Павлович Египко
После окончания войны Египко затем исполняет должность заместителя начальника отдела внешних сношений управления по внешним сношениям Генерального штаба. С 1948 года Египко становится начальником курса в военно-морской академии. Затем он последовательно является начальником трех военно-морских училищ: 2-го Балтийского (Калининградское ВВМУ), училища механиков флота (ВВМИУ им. Дзержинского) и, наконец, ВВМУ подводного плавания им. Ленинского комсомола. Последним училищем вице-адмирал Египко прокомандовал до самой своей отставки в 1967 году. Умер заслуженный подводник в Ленинграде в 1985 году.
Интересны и боевые награды Н.П. Египко. Помимо трех орденов Ленина, трех орденов Красного Знамени, трех орденов Отечественной войны, ордена Красной звезды и множества медалей он был награжден двумя иностранными орденами: югославским орденом «Партизанская звезда» 2 степени и польским «Виртути Милитари» («За воинскую доблесть»), причем оба ордена были получены в 1946 году.
При всей кажущейся внешней ясности биографии вице-адмирала Н.П. Египко в ней, однако, имеется не мало малопонятных и даже откровенно таинственных мест. О них мы еще поговорим в свое время, а сейчас вернемся к моей встрече с Андреем Андреевичем Чабаненко.
Суть рассказа Андрея Андреевича Чабаненко такова. Где-то в 70-х годах, когда и вице-адмирал Египко, и адмирал Чабаненко были в глубокой отставке, они встретились в Ленинграде. Вечером Египко принимал друга юности у себя в гостях. Когда однокашники обсудили многие волновавшие их проблемы, вспомнили друзей и недругов, Египко неожиданно спросил Чабаненко:
– А знаешь, за что я на самом деле получил Золотую звезду?
– Как за что? – удивился Чабаненко. – За боевые действия в Испании!
– Не совсем так! – улыбнулся Египко. – Об обстоятельствах моего награждения я никому еще не рассказывал – было просто нельзя, но теперь думаю уже можно. Дело в том, что Звезду мне дали вовсе не за боевые действия, а за вывоз золотого запаса Испании в СССР!
Разумеется, Чабаненко был весьма удивлен таким откровением своего давнего друга. В ходе дальнейшего разговора Египко поведал ему, что операцию по вывозу испанского золота была организована ЦК компартии Испании совместно с НКВД и ГРУ. Дело в том, что владельцем спасенного из рук генерала Франко золота должен был стать ЦК испанской компартии, перебравшийся в СССР. Подводную лодку, груженную золотом, Египко привел в Кронштадт. Поход был чрезвычайно тяжелым. В экипаже имелись анархисты, которые, поняв, что золото вывозят в СССР, подняли мятеж в море. Во время его подавления Египко пришлось лично застрелить двух матросов. В ходе дальнейшего разговора Египко сказал Чабаненко, что история с испанским золотом во многом определила всю его дальнейшую службу.
Впоследствии, услышанное от Египко, Чабаненко рассказал своему сыну Андрею Андреевичу, а тот, в свою очередь, поведал мне.
Теперь, думается, нам будет небезынтересно познакомится с воспоминаниями самого Н.П. Египко. При жизни ветерана отечественного подплава эти воспоминания никогда не издавались. Лишь недавно они были опубликованы, благодаря стараниям его сына в небольшой брошюре, изданной, к сожалению, весьма ограниченным тиражом и поэтому практически и сегодня являются недоступными большинству читателей. Разумеется, что в письменной версии своих испанских приключений вице-адмирал Египко куда менее откровенен, чем в беседе с Чабаненко и все же письменная версия весьма интересна. Я заранее прошу прощения у читателей за достаточно большую цитату из мемуаров Египко, но без нее нам будет просто весьма сложно разобраться в исследуемом вопросе.
Итак, предоставим слово самому главному участнику событий Николаю Павловичу Египко: «О гражданской войне в Испании написано много: от газетных статей до серьезных исторических трудов. Поэтому я остановлюсь лишь на том, что довелось мне пережить самому как командиру подводной лодки. Надо сказать, что с самого начала военных действий между франкистами и республиканцами последние потеряли три подводные лодки типа "В" и к моему прибытию в Испанию их подводный флот состоял всего из четырех средних подводных лодок типа "С". Одной из них – С-6 – мне и довелось командовать. Лодку я принял от Ивана Алексеевича Бурмистрова, который находился здесь с февраля 1937 г., став первым советским (русским) командиром-подводником в республиканском флоте. На С-6 после повреждения ее при бомбардировке в Бильбао был закончен общий ремонт. Мы с И.А. Бурмистровым решили сдачу-прием корабля произвести непосредственно в море.
Иван Алексеевич Бурмистров
По сути дела, это был мой первый боевой поход в Испании. Находились в 15–20 милях от берега, в надводном положении. Было темно, где-то рядом виднелись сигнальные огни проходящих кораблей. Вдруг на этом фоне возникает силуэт мятежного крейсера "Альмиранте Сервера". Бурмистров объявляет боевую тревогу и дает команду: "Аппараты 1-й и 3-й, товсь!" Я советую подойти поближе к фашистскому крейсеру. Но Бурмистров считает, что уже пора стрелять и командует: "Аппараты, пли!" Одна из торпед, вылетев из аппарата, вдруг неожиданно повернула назад и пошла на циркуляцию вокруг нашей лодки. Хорошо, что радиус циркуляции оказался довольно большим, и нас она не задела. Вторая торпеда сразу же после залпа сделала резкий поворот, и через несколько секунд взорвалась, ударившись о грунт.
Вот тебе и атака! Мы, подавленные происшедшим, пытались найти причины неудачи. Основными оказались неисправность старых итальянских торпед и нежелание части экипажа, враждебного республиканцам, топить свой испанский корабль.
Средняя подводная лодка типа "С"
Так состоялась моя приемка подводной лодки С-6. Под моим командованием находился полностью испанский экипаж моряков. Среди них были коммунисты, социалисты, беспартийные, многие из которых потом оказались анархистами. Все люди разных убеждений. Главной опорой для меня были рабочие парни из Каталонии и Валенсии. Комиссаром был коммунист Паоло, горячий, решительный человек, не раз потом поддерживавший меня в различных ситуациях и помогавший мне в общении с командой, в обеспечении дисциплины и порядка на корабле.
Моим адъютантом-переводчиком был коммунист югослав Вальдес, по его словам, член ЦК КПЮ, за что у себя на родине был заочно приговорен к смертной казни. Ему удалось бежать в Советский Союз, откуда по линии Коминтерна добровольцем приехал сражаться за Испанскую республику. С его помощью я стал довольно успешно изучать испанский язык.
Трудность командования республиканскими подводными лодками заключалась в отсутствии преданных и опытных офицеров, которые хотели бы вести решительную борьбу с противником, и в ненадежности техники и вооружения. С-6, по сути дела, уже давно надо было списать на металлолом. Сама лодка по конструкции была "интернациональной". Главное оружие корабля, итальянские торпеды, давно не проверялось, перископы были английскими, двигатели и гирокомпас немецкими.
Многие механизмы и оборудование требовали срочного ремонта. К сожалению, на севере Испании, т. е. там, где мы находились, не было ремонтной базы. Пришлось решать эту проблему самим, т. е. приводить лодку в порядок подручными средствами.
Как ни странно, но в той ситуации, что сложилась тогда в Испании, подводные лодки были нужны правительственным силам не столько для того, чтобы, действуя скрытно, топить вражеские корабли, сколько для того, чтобы демонстрировать противнику их присутствие. Скрытность нам требовалась при уклонениях от кораблей противника и – особенно впоследствии – при форсировании Гибралтара. К тому же, морское республиканское командование допускало много погрешностей и ошибок в руководстве флотом. Так, не было службы обеспечения кораблей и системы наблюдения и связи, зачастую нарушались, возможно, и преднамеренно, режимы секретности. Возвращаясь в свой порт, подводные лодки включали опознавательные огни, что сразу оповещало противника через своих людей о прибытии корабля в базу. После нашего заявления об этом командование приняло меры по проверке подходов к порту и создало систему секретных сигналов при входе и выходе корабля. В конце концов, были недоброжелатели и в руководстве, что, естественно, приводило к поражениям.
Больше всего неприятностей доставлял нам крейсер мятежников "Альмиранте Сервера", который Бурмистров уже пытался атаковать. Мое желание рассчитаться с "Альмиранте Сервера" активно поддерживал Паоло и ряд других членов экипажа. Мы все хотели доказать врагу и командованию, что республиканские подводные лодки могут успешно решать боевые задачи. И вот как говорится, час настал. Мы долго шли под водой, а когда всплыли на перископную глубину, я увидел знакомые очертания вражеского крейсера. Срочно привел подводную лодку на боевой курс и скомандовал: "Кормовые аппараты, товсь!" Расстояние до корабля составляло не более 4 кабельтовых (740 м), были хорошо видны фигуры матросов и развернутые по борту орудия. Рядом со мной стоял штурман, и я с целью более точного опознавания корабля пригласил его к перископу. Взглянув в перископ, он выкрикнул "Сервера!". В тот же момент боцман, управлявший рулями, внезапно переложил их на погружение. Лодка провалилась на глубину. Кто-то, очевидно, штурман, нажал на кнопку опускания перископа, тяжелый удар пришелся по мне, и я упал. Когда пришел в себя и подал команду "Рули на всплытие!" крейсер уже ушел.