Отяжелевшие веки прокурора Хеймана то раскрывались, то закрывались, показывая ему комнату, обитую дорогой синт-кожей, всю подернутую пьяной пеленой. За веками едва ощутимая, но назойливая боль. Поднялся с пола – он засыпал на шубе своей любовницы – бурые меха чего-то давно вымершего.
Встал и потянулся, Марта дремала в его прокурорском кресле, полуобнаженная. Табачный испаритель на длинном мундштуке дымился на столе, среди распечаток, планшетов и полупорожних бутылок виски.
Хейман поднял одну из них и сделал добрый глоток, затем стиснул прохладную задницу Марты – она только слабо заворочалась.
Хрен с тобой, – проворчал Хейман и побрел к окну, окна были отделаны позолотой и голографическими изображениями Фемиды, которые проявлялись, если взглянуть под углом.
За окном была непогода, как часто бывает в Городе. Квелый, занудный дождь и испарина стеклах. Заплесневелые горгульи на соседнем здании свирепо глядели своими каменными буркалами.
Надо бы, убрать эту чертову лепнину напротив моего кабинета или хоть голо-занавес поставить какой, мать их так, – подумалось Хейману, он снова мощно отхлебнул. Почесал грудь под расстегнутой рубашкой, посмотрел вниз – штанов на нем не было. Славно с Мартой сегодня повеселились – такие секретари всем нужны.
В небе заплясали молнии, а дождь затарабанил в окна с непривычной силой. Прокурор Хейман глянул на пляску струй, замер вдруг и медленно поставил бутылку на подоконник, опрокидывая пепельницу. Она рассыпала ворох окурков.
За окном, под струями дождя и фотовспышками молний висел его заместитель, привязанный за ноги к каменному постаменту горгульи. Лицо было обуглено, но Хейман сразу понял, что это Рейнольдс. Помощник прокурора Рейнольдс.
Он поднял бутылку и осушил её до дна. Ветер злорадно свистел, когда бурчащий себе под нос проклятия Хейман взобрался наверх. Коронеры в прозрачных плащах-дождевиках и мокрый полицейский без плаща рассматривали тело Рейнольдса.
Пожилой коронер поприветствовал Хеймана коротким кивком и, сняв визор, сухо рапортовал: Я, господин прокурор, работаю двадцать лет, но такого ещё не видал…
Хейман скрипнул зубами и вытащил из кармана бутылку, изрядно приложился и прорычал: Что именно ты не видел?
Сухой голос ответствовал: Старший помощник Рейнольдс умер, когда ему в глотку вылили расплавленное золото, а уже потом убийца прижег ткани лица чем-то очень горячим, причем площадь…
Довольно, – голос прокурора прозвучал устало, дайте угадаю, никаких следов нет, на видео тоже?
Ветер усилился, издевательски трепеща плащом покойника и присвистывая в бутылке, которую Хейман приволок в кармане плаща.
Молодой коронер, пожилой коронер и мокрый полицейский, который так и простоял столбом, почти синхронно, но запоздало кивнули в ответ.
Не желаете ли… – начал было полицейский, голос его был настолько зычным, таким, что Хейман поморщился.
И отмахнувшись побрел назад.