Яхта поднялась в ночное небо и автоматически повернула в сторону куполов Маркеля, оставшихся далеко на юге. Авеню Сан-Пабло превратилась в сверкающую артерию, наполненную плывущими искрами фар. Сверху Млечный Путь выделялся на черном бархате пространства поясом из миллионов светящихся пылинок-звезд.
Машина летела на юг над огромной центральной долиной. Города стали мутными пятнами света за кормой – теперь звезды горели еще ярче.
Комейтк-Лелианр тихо сказала: «Отсюда видно солнце Лектвы, рядом с яркой голубой звездой…»
«Это Спика».
«Чуть выше и левее – бледная звездочка. Это наше солнце, Скиль».
Рой Барч присмотрелся в указанном направлении без особого любопытства: «Возникает впечатление, что ты тоскуешь по родной планете».
Девушка кивнула: «Здесь, в чужом мире, нет никого из моих друзей. Я поспешила заняться исследованиями, чтобы отвлечься, чтобы забыть об одиночестве».
Барч погрузился в неловкое молчание.
Прямо по курсу, над самым горизонтом, в небе зажглась яркая зеленая вспышка. Комейтк-Лелианр испуганно ахнула и резко выпрямилась на сиденье.
Барч тоже насторожился: «Что случилось?»
«Не знаю…» – девушка до упора вдавила черный стержень в серебряный шар.
По полоске альтиметра быстро побежали тени. Комейтк-Лелианр напряженно обхватила руками колени; Рой Барч тревожно смотрел вперед. Под ними промелькнули заснеженные вершины гор; уже через несколько секунд появились хрустальные купола Маркеля – тускло освещенные, мирные и спокойные.
Воздушная яхта замедлилась и опустилась на стеклянную террасу.
Комейтк-Лелианр быстро выскочила из кабины. Барч последовал за ней. На террасе девушка застыла, как статуя. Барч начинал не на шутку беспокоиться: «В чем дело? Что происходит?»
«Не знаю. Что-то случилось – что-то ужасное…»
Барч направился по террасе к главному куполу. Под его ногами в синем стекле светились зеленоватые волокна.
Неподалеку лежало что-то темное, какая-то фигура. У Барча перехватило дыхание – он подбежал к телу и медленно опустился на колени: Дарран! Барч не мог поверить своим глазам. Клод Дарран – мертвый, безответный? Немыслимо!
У него за спиной выросла тень – Комейтк-Лелианр. Рой Барч с трудом поднялся на ноги, как оглушенный, и прошел еще несколько шагов вперед – не больше четырех. И снова наткнулся на темную фигуру – на этот раз маленькую, беспорядочно раскинувшую руки и ноги. Сиа-Спедз! Комейтк-Лелианр начала истерически задыхаться. Шея Барча похолодела, словно налитая льдом. Он начал было опускаться на колени у несчастных останков младшей сестры, но тут же поднялся и увлек девушку подальше, к балюстраде.
«Клау… – выдавила она шепотом. – Они здесь… прилетели на Землю».
Барч нерешительно вглядывался в темноту, ощущая беспомощность. На самом деле он не хотел ничего выяснять, боялся оказаться лицом к лицу с убийцами из другого мира. Где-то внутри хрустального купола послышался глухой звук удара. Комейтк-Лелианр ахнула и бросилась ко входу в купол.
Ноги Барча судорожно двигались сами собой: оттеснив девушку, он опередил ее и приблизился к тускло освещенному порталу. Осторожно заглянув внутрь, он не заметил ничего, кроме пары предметов мебели. Всхлипывая, Комейтк-Лелианр прижалась к его спине. Барч проскользнул внутрь; девушка обогнала его, подбежала к чему-то вроде завесы зеленоватого дыма, отбросила ее в сторону взмахом руки и оцепенела в странной позе, приподняв руки и не закончив шаг.
Барч заглянул через ее плечо – на полу лежали два золотистых тела.
Вокруг было много крови, собравшейся в соединенные струйками лужи. Барч взял девушку за плечи и заставил отойти назад.
Она бормотала: «Нужно связаться…» Пошатываясь, она пересекла помещение и открыла еще один портал. За ним валялись еще два трупа – гости Маркеля. А за коммуникационным пультом сидело большое черное существо. Лицо его поросло жесткой черной щетиной, глаза блестели, как полированный черный янтарь с четырехлучевыми красными звездами посередине.
Клау уставился на Барча; ноги Барча онемели, одеревенели. Недовольно ворча, клау поднялся, сжимая в руке тяжелый черный кинжал.
Покрывшись испариной, Барч отступил и прислонился спиной к стене. Клау занес руку, державшую кинжал. Барч успел схватить черную шершавую кисть, уперся ступней в живот противника и резко распрямил ногу. Клау пошатнулся и с глухим ревом упал на спину.
Оскалившись, как волк, Барч наступил всем весом на мясистую шею убийцы. Сильные черные руки схватили его за лодыжку – Барч терял равновесие.
Послышались шипение, короткое булькающее урчание. Пальцы клау отпустили Барча и сжались в кулаки, четырехконечные красные зрачки разгорелись, потускнели, сжались и потухли.
Комейтк-Лелианр распрямилась, отпустив кинжал, торчавший в черной груди.
«Пойдем, нужно уходить! – задыхаясь, выпалила она. – Он не один!»
Девушка побежала к выходу. Барч задержался, чтобы выдернуть кинжал. Он услышал приглушенный писк, поднял голову и успел заметить надвигавшуюся черную пелену. Его обволокло что-то тяжелое и мохнатое. Его свалили с ног и куда-то понесли, как завернутого в пеленки младенца.
Крепко державшие Барча руки раскачали его, подбросили и отпустили. Он падал, головокружительно падал – секунду за секундой, минуту, километр за километром…
Лихорадочно изворачиваясь и пинаясь, Барч сумел освободиться от ворсистой пелены. Свободное падение продолжалось… Странное дело! В ушах не шумел ветер, напор воздуха не чувствовался. Барч замер – руки и ноги неподвижно повисли. Да, он висел во мраке, в наполненном воздухом пространстве. Иллюзию падения создавало отсутствие силы притяжения. Теперь глаза начинали приспосабливаться к темноте. Он различил стены, тускло озаренные красновато-коричневым свечением – так, словно они раскалились докрасна. Но воздух был холоден, лицо не ощущало тепла.
У него над головой безмятежно парила Комейтк-Лелианр. Он поймал ее за лодыжку и притянул к себе. Глаза девушки были закрыты.
Барч расслабился, как усталый пловец, выбравшийся на берег. События происходили слишком быстро. Барч даже усомнился: может быть, он спит и видит дурной сон? Действительность просто не могла быть настолько фантастической. Он больно ущипнул себя, но это ни к чему не привело. Нет, он не спал.
Озираясь по сторонам, Барч понял, что плавает в воздухе посреди яйцевидной камеры со сплошными стенами, без каких-либо признаков выхода. Он скорее чувствовал, нежели слышал, дрожь какого-то монотонного звука – настолько высокого, что его почти нельзя было уловить.
Барч закрыл глаза. Он хотел заснуть, обо всем забыть, ничего не замечать… Рядом что-то пошевелилось. Комейтк-Лелианр очнулась. Лектванка сразу стала вести себя так, словно окружающее ее нисколько не удивляло. Она ощупала голову, облизала губы, посмотрела вокруг. Взгляд ее безразлично остановился на Барче.
Он спросил, стараясь изображать спокойствие: «Где мы?»
«В звездолете клау».
«Куда нас везут? Почему нас не убили?»
Комейтк-Лелианр пожала плечами: «Трупы бесполезны. Скорее всего, нас везут на Магарак».
«Магарак?»
«Это их промышленный центр».
«Но…»
«Теперь мы – рабы».
«А!» – перед глазами Барча, подобно цветным слайдам, пронеслись земные сцены и пейзажи. Все, что он потерял. Все, что он уже никогда не увидит. Больше не пытаясь скрывать тревогу, он поинтересовался: «И как там живут, на Магараке?»
«Там темно, сыро и холодно».
Барча охватил приступ ярости – он винил в случившемся Комейтк-Лелианр и всех лектванов. Почему он должен быть жертвой их раздоров с другой инопланетной расой?
«Почему лектваны не сделают что-нибудь, чтобы избавиться от клау?»
Комейтк-Лелианр полупрезрительно улыбнулась: «Лектваны живут на трех планетах, а клау владеют сорока двумя. В характере войны между нашими расами вам, скорее всего, было бы трудно разобраться досконально – это многовековой конфликт, от него зависит сохранение нашей нравственной жизнеспособности. В конечном счете мы, конечно, победим. Тем временем люди гибнут и страдают». Она пожала плечами: «Вселенная несовершенна».
«Это очевидно», – отозвался Барч. Земля внезапно представилась ему маленькой и ничтожной, буколической провинциальной глубинкой на окраине космических империй: «Так что же? Нам предстоит провести остаток жизни на Магараке?»
Девушка не ответила. Барч отчаянно разглядывал тускло светящиеся стены: «Нас не выкупят? Мы не можем убежать?»
Комейтк-Лелианр произнесла с расстановкой – так, будто говорила с ребенком: «Выкуп невозможен – между лектванами и клау нет никаких структур обмена. Клау располагают энергетическими мощностями, сырьевыми материалами, техническими навыками. Но для них самый ценный товар во Вселенной – трудовые ресурсы. Клау оценивают благосостояние в зависимости от количества рабов».
«А побег?»
Лектванка пожала плечами: «Недавно двенадцать рабов-ленапи спрятались в поддельной полости грузового звездолета и добрались до Маха-Триады. Если им удастся вернуться домой, на Лено, репутации клау будет нанесен ущерб. Если же их сумеют поймать, клау продемонстрируют другим рабам на примере беглецов, насколько нежелательны последствия неподчинения».
«Таким образом, покинуть планету рабов почти невозможно».
«Совершенно верно».
Прошло, наверное, не меньше двух суток. Три раза на стенах камеры вздувались пузыри – пузыри лопались, впрыскивая в камеру порции серой каши.
Комейтк-Лелианр полностью замкнулась в себе. Она не говорила с Барчем, не обращала внимания на еду. Наконец Барч приблизился к ней, оттолкнувшись от стены: «Если ты не будешь есть, ты ослабеешь. Ты можешь заболеть».
Она сонно взглянула на него: «Ну и что?»
Барч раздраженно нахмурился: «Что с тобой? Ты уже сдаешься?»
«А что еще остается?»
«Нужно сохранять уверенность в себе».
«Мы – рабы, – тихо сказала девушка. – Рабам ни к чему самоуверенность».
«Я – не раб, пока не почувствую себя рабом».
Внутри лектванки словно порвалась сдерживающая нить. Ее голос стал резким, торопливым: «У вас нет никакого представления о том, что вас ждет на Магараке. Вы отказываетесь думать, руководствуясь предварительно сфабрикованными эмоциональными шаблонами, заменяющими мыслительный процесс. И, что еще хуже, вы пытаетесь искажать реальность в соответствии со своими предрассудками».
«Все это я уже слышал, – бесцветным тоном отозвался Барч. – Время от времени „эмоциональные шаблоны“ позволяют изменять реальность в свою пользу. И знаешь, почему?»
«Почему?»
«Потому что ни ты, ни я на самом деле не понимаем реальность целиком и полностью. Мы не знаем, какой именно „эмоциональный шаблон“ точно ей соответствует. Так или иначе, возможно это или невозможно, если существует какой-нибудь способ сбежать из концентрационного лагеря на Магараке, я постараюсь им воспользоваться – и, если получится, возьму тебя с собой».
Она устало ответила: «Ваши планы сформулированы слишком расплывчато. Вы не можете сбежать с Магарака только потому, что хотите сбежать».
Барч мрачно рассмеялся: «Без желания сбежать невозможен никакой побег, это бесспорно. Двенадцать ленапи сбежали, не правда ли?»
«Вы недооцениваете разницу: ленапи – высокоразвитая раса. Они хорошо понимают, как организовано производство на Магараке. Кроме того, порученные им функции позволяли им контролировать выращивание звездолета, на котором они улетели».
«Выращивание?»
«Конечно. Звездолеты выращивают – так же, как на Земле выращивают капусту. Ленапи – специалисты во всем, что касается прогрессирующего синтеза материалов. У себя на Лено они выращивают жилища, морские суда, воздушные корабли. На Лектве, кстати, многие машины и транспортные средства тоже изготовляют методом органического роста».
Барч усмехнулся: «Что и говорить, наши подходы принципиально несовместимы. На Земле мы выращиваем пищу и собираем звездолеты из компонентов. Вы выращиваете звездолеты и собираете из компонентов пищу».
Комейтк-Лелианр апатично возразила: «Выращивать корабли проще, чем строить. Если бы вы разбирались в проектировании звездолетов, вы осознали бы преимущества нашего подхода».
«К черту звездолеты, ленапи и капусту! Найдется еще какой-нибудь способ сбежать с Магарака».
«Какой? – лектванка отозвалась скорбным смешком. – Вы ничего не знаете о Магараке. Вы не можете даже вообразить себе Магарак. Неужели вы думаете, что незаметно улететь с планеты так же легко, как убить охранника и перепрыгнуть через ограду?»
«Я не утверждаю, что добьюсь успеха. Но я попытаюсь».
Она улыбнулась: «Ах, да. Раскрепощенная изобретательность молодой расы».
Барч покосился на нее почти неприязненно: «Называй это как хочешь. Может быть, когда раса становится слишком древней, как лектваны, она дряхлеет, киснет и теряет волю к жизни».
«Все может быть», – лектванка потянулась, разминая руки и ноги. Помолчав, она обернулась и взглянула на него с новым интересом: «В любом случае, ваш оптимизм заразителен».
Барч усмехнулся. Когда-то – уже, казалось, давным-давно – Клод Дарран придерживался совсем другого мнения о способности Барча выражать оптимизм.
Словно угадав его мысли, Комейтк-Лелианр пробормотала: «Как странно ветвятся и переплетаются волокна судьбы в суспензии времени-пространства! Всего лишь три дня тому назад…»
Барч впервые увидел, как на ее глаза навернулись слезы.
Шло время.
Без всякого предупреждения непроницаемая скорлупа яйцевидной камеры раскололась. Хлынул слепящий белый свет, сопровождаемый волной шума и неразберихой темных фигур. Свет погас, стены снова сомкнулись. Камера тут же наполнилась неприятным запахом преющей живой плоти.
Барч прижался спиной к стене. Прибавились восемь узников – шестеро мужчин и две женщины: сутулые бледнокожие существа с влажными и сморщенными в складки, как у бульдогов, лицами. На них были поношенные темно-серые рубахи и штаны до колен, длинные кожаные чулки и обувь, напоминавшая сгустки желтоватой резины.
Комейтк-Лелианр произнесла без всякого выражения: «Модоки. Мне казалось странным, что в трюме нас оставили одних».
Барч опасливо наблюдал за новоприбывшими. На их лицах не отражались какие-либо эмоции. Они обменялись несколькими хриплыми фразами, после чего наступила мертвая тишина – модоки разглядывали Барча и девушку-лектванку.
Комейтк-Лелианр заметила, с примесью некоторого оживления в голосе: «На первый взгляд я приписала бы им индекс 14—90 по эпигностической шкале культурного развития. Следует учитывать характерный материал их одежды: прочный, формованный, а не тканый; их обувь тоже сформована непосредственно на ступнях и не снимается. Скорее всего, это аграрные рабы лорда-технолога»
Барч хмыкнул, не выражая никакого мнения.
Лектванка монотонно продолжала: «Широко распространенный во Вселенной тип. Их судьба мало изменится – к лучшему или к худшему».
«Хотел бы я знать, сколько еще нас продержат в этом трюме», – проворчал Барч.
«Вам не терпится увидеть Магарак?»
«Нет, но мне не нравится запах этих… модоков».
«Через некоторое время вы пожалеете о том, что покинули камеру».
«Ты думаешь, нас разлучат?»
«Несомненно, – все тем же бесцветным тоном отозвалась она. – Прежде всего рабов сортируют, приблизительно оценивая их интеллектуальный уровень. Их заставляют перемещаться вдоль испытательного трека, оборудованного скрытыми капканами, опасными ловушками, препятствиями, источниками болезненных ощущений и другими подобными устройствами, способность избегать которых свидетельствует о сообразительности испытуемых. После первоначального отбора рабов низших сортов классифицируют в зависимости от состояния здоровья, телосложения, ловкости и сноровки». Комейтк-Лелианр взглянула на группу модоков: «Этих, скорее всего, отправят в грязевые топи на побережье Ксольбоарского моря – там производится крупномасштабная мелиорация, поглощающая тысячи трудовых единиц в год».
«А что сделают с нами?»
«Возможности неисчислимы».
Барч задремал и проснулся, услышав грубые хриплые голоса. Он инстинктивно пригнулся, прикрыв голову руками, но постепенно успокоился. Два раба подрались, неуклюже пытаясь расцарапать друг другу ничего не выражающие морщинистые лица. Остальные модоки, мужчины и женщины, критически наблюдали за происходящим.
«Отвратительные животные!» – обронила Комейтк-Лелианр.
Один из драчунов неожиданно перестал сопротивляться. Другой уперся обеими ногами в его широкую спину и рывком потянул на себя его голову. Глаза сдавшегося выпучились, шейные позвонки треснули. Модоки-зрители принялись шумно обсуждать результат поединка.
«Из-за чего они поссорились?» – в полном недоумении спросил Барч.
«Кто знает?»
«Смотри!»
Две женщины награждали победителя звонкими оплеухами – тот безропотно выносил эти шлепки. В конце концов он приподнял руки, словно признавая поражение, приблизился к мужчине-зрителю, схватил того за шею и стал колотить его головой об стену до тех пор, пока разбитый череп не превратился в желеобразное месиво. Некоторое время женщины яростно ругались, но вскоре, судя по всему, потеряли интерес к размолвке. Никто не обращал никакого внимания на неподвижно повисшие в невесомости трупы. Некоторые, бросив мрачные взгляды в сторону Барча и Комейтк-Лелианр, перекинулись парой односложных слов и замолчали.
Барч задумчиво произнес: «Что, если…» Он оценивающе взглянул на девушку-лектванку: «По-твоему, как будут содержать модоков на Магараке?»
Комейтк-Лелианр удивилась такому вопросу: «Не имею ни малейшего представления. Лектваны почти ничего не знают об индустриальных мирах клау. Можно допустить, однако, что за туповатыми аграрными рабами следят не так бдительно, как за рабами-техниками».
«Что, если клау найдут мертвые тела в твоей и в моей одежде…»
Комейтк-Лелианр содрогнулась: «Вы хотите, чтобы я напялила тряпье модока?»
«Нам нечего терять – но мы могли бы кое-что приобрести».
Девушка покачала головой: «Не вижу никакой причины…»
«Если нас отправят в грязевые топи, мы останемся вместе!»
«О! – молодую лектванку посетило озарение. – Раскрепощенная изобретательность, безрассудное сопротивление судьбе…»
«Вот именно, – мрачно отозвался Барч. – Если бы я не мог ничего сделать, оставалось бы только покориться судьбе. Так что же, ты готова рискнуть?»
Лектванка пожала плечами: «Мне все равно».
Барч побагровел: «Если ты предпочитаешь остаться одна, достаточно об этом сказать».
«Нет, Рой. У меня нет возражений против вашего присутствия».
«И на том спасибо!» – прорычал Барч.
Девушка улыбнулась: «Может быть, нашим спутникам не понравится экспроприация одежды их погибших родичей».
«Этот вопрос скоро решится сам собой».
Оттолкнувшись от стены, Барч приблизился к ближайшему мертвецу и, вызывающе взглянув в каждое из шести белых морщинистых лиц модоков, начал стаскивать с тела серую рубаху.
Послышалось тихое бормотание, черные глаза модоков широко раскрылись и пристально следили за действиями Барча. Никто, однако, не сдвинулся с места. Под свободной рубахой оказался плотно облегающий кожу комбинезон посветлее, из прессованного волокна. «Этот меньше ростом, – сказал Барч девушке-лектванке. – Давай сюда свою одежду».
Комейтк-Лелианр выскользнула из белого с черными ромбами наряда и брезгливо натянула темно-серые штаны и рубаху.
Барч раздел второго мертвеца-модока, оставив на нем исподний светло-серый комбинезон. Сжимая ноздри, чтобы не чувствовать запах прокисшего пота, Барч натянул через голову рубаху сельского раба.
Около стены возникло какое-то движение. Барч резко обернулся: один из модоков-мужчин ощупывал материал земного пиджака. «Прощай, мой добротный вельветовый костюм!» – подумал Барч. Решительно отобрав пиджак у модока, он начал надевать его на труп.
Бормотание наблюдателей становилось громче. Старшая женщина издала яростный клокочущий вопль; другая изобразила какой-то жест, приложив к губам растопыренные пальцы. Игнорируя шум, Барч застегнул пиджак и принялся вставлять ноги мертвеца в брюки. Ноги оказались слишком коротки – брюки смехотворно протянулись дальше желтоватых комков резины, служивших модоку обувью.
Краем глаза Барч заметил, что Комейтк-Лелианр ловко облекла второй труп в свой арлекинский костюм. Повернувшись, он критически оценил ее блестящую серебристую шевелюру: «Из тебя не выйдет типичная аграрная рабыня».
Озираясь по сторонам, Барч увидел на голове одного из модоков мягкий конический колпак. Оттолкнувшись от мертвеца, Барч приблизился к этому рабу, протянул руку и схватил колпак. Модок сначала неуверенно прижимал колпак к голове, не желая с ним расставаться, но почти сразу же испуганно отпустил его, лихорадочно дрожа и выпучив глаза.
Женщины что-то одобрительно прокудахтали.
Барч напялил колпак на платиновые волосы лектванки. «Так-то будет лучше!» – произнес он, снова оценив ее внешность. Обернувшись в сторону модоков, он прибавил: «Странный они народец, с причудами».
«Все относительно, – отозвалась Комейтк-Лелианр. – С их точки зрения наше поведение тоже необъяснимо».
Барч взглянул на свои ботинки и на сандалии лектванки: «Ты думаешь, наша обувь не слишком бросается в глаза?»
«Не могу сказать».
Звездолет дрогнул, откуда-то из глубины корабля послышался лязгающий перезвон, подобный бряцанию якорной цепи, падающей в клюз. «Что это?» – спросил Барч.
«Не знаю. Может быть, мы уже прибыли».
«В таком случае мы вовремя переоделись».
Корабль снова вздрогнул, еще сильнее; красноватое свечение стен трюма пульсировало, становясь то ярче, то тусклее. Через несколько секунд стена камеры раскололась. Сила тяжести навалилась на десять тел – восемь живых и два мертвых. Все они соскользнули по плавно изогнутым стенам трюма, вместе с накопившимися в полете мусором и экскрементами, в горловину образовавшегося желоба. Свежий воздух обдал их лица холодом, тишина сменилась ревущим шумом.
Внезапный яркий свет заставил Барча зажмуриться, от непривычного воздействия гравитации дрожали колени. «Эллен! – кричал он. – Эллен, ты где?»
Часто моргая, он озирался по сторонам. Их сбросили в обнесенный оградой загон. Комейтк-Лелианр стояла в нескольких шагах, стараясь удержать на голове колпак – его хотел отнять первоначальный владелец этого головного убора. Прихрамывая, Барч поспешил к этому модоку и ударил его кулаком в висок.
Что-то ужалило его в шею и разгорелось, как жгучее пламя. Барч рявкнул и оглянулся. Сверху, на наклонном переходе за оградой, стоял невероятных размеров человек с кроваво-красной кожей. У него на голове торчали во все стороны длинные черные шипы, похожие на иглы дикобраза. В его в глазах, так же, как у клау, светились красные четырехлучевые звезды; в руках он держал трубчатый инструмент, в отверстии которого мелькала змейка искристого разряда – вверх и вниз, наружу и внутрь.
Багровый гигант что-то проревел Барчу звенящим, как труба, голосом и пригрозил своей электрической плетью. Внимание надсмотрщика привлек беспорядок в соседнем загоне – он спустился по переходу громоздкими шагами. Искристая змейка вырвалась и кого-то ужалила: послышался короткий возглас боли.
Ошеломленный и возмущенный, Барч встал бок о бок с Комейтк-Лелианр, помотал головой, словно пытаясь вытряхнуть из нее замешательство, и гневно воззрился на расшагивающих сверху краснокожих надзирателей.
Прямо над головой распахнулся люк желоба – посыпалась лавина тел. Потянув за собой лектванку, Барч бросился к ограде, подальше от копошащейся посреди загона толпы, и перевел дыхание только тогда, когда убедился в безопасности девушки.
Разгрузка звездолета продолжалась. Мужчины и женщины, кувыркаясь, соскальзывали по желобам из отверстий трюмов, падая на распластавшиеся под ними вопящие тела.
За огромным корпусом корабля Барч заметил силуэты двух других звездолетов; за ними темнел фасад небоскреба чуть ли не двухкилометровой высоты – его верхняя часть почти растворялась в облачном тумане. Воздух наполнял непрерывный рев, напоминавший шум прибоя; в загонах пахло грязью, ржавчиной и мочой.
Комейтк-Лелианр безразлично сказала ему на ухо: «Нас не рассматривают в качестве ценного груза. Нас заставят тяжело работать, и мы скоро умрем».
Рой Барч раздраженно огрызнулся: «Похоже на то, что тебя это нисколько не волнует».
Лектванка пожала плечами: «Я знаю, чего следует ожидать. Мы на Магараке».
«Я почти оцепенел от страха», – признался Барч.
Девушка пожала плечами: «Надлежащая коррекция эмоций позволяет избавиться от страха».