Золотая устрица - читать онлайн

Виолетта Пескова

Я на самом деле решила ему во всем признаться. Ну, и заодно забрать свои вещи. Белье там, расческу и духи. Тапочки я решила не забирать, пусть у него остаются, может, пригодятся для какой-нибудь другой девушки.

У меня был свой ключ. Я вошла к нему как к себе домой. Не знала, там он или нет. Да мне было и неважно. Я решила так: если он дома, то все ему расскажу. Объявлю, так сказать, о своем уходе. И зная его, предполагая, как он себя будет вести, навряд ли решусь забрать вещи. Зато дело будет сделано, и у меня гора с плеч свалится. Ну а если же его дома не окажется, тем лучше, не придется объясняться. Буду просто его игнорировать, не отвечать на звонки, а то и вовсе заблокирую его номер. Зато вещи свои заберу. И ключи верну, положу на стол и просто захлопну за собой дверь. Как вернется домой, так сразу их и увидит. Может, сам все поймет.

Или все же написать ему прощальную записку? Всего несколько слов, мол, прощай и прости, расходимся, как в море корабли. Да, этот вариант, думаю, будет самым безопасным и безболезненным для меня. Кто вообще любит объясняться? Как говорит одна моя знакомая: если двое решили выяснять отношения, то это все, пиши пропало, конец этим самым отношениям.

Хотела ли я от него избавиться? Конечно. Нет, если бы не моя встреча с К., то я бы так и продолжала встречаться с ним. А что? Рома добрый, ласковый, как теленок. Любит меня без памяти, дарит подарки. Пусть и скромные, но все равно приятно. Но К. – совсем другое дело. У него свой бизнес, да к тому же еще и дом построил. Внешне он не очень-то, честно говоря. И ростом не вышел, и полноват, да и старше меня на целых пятнадцать лет, но зато перспективный. И детей хочет. А мне уже пора. Двадцать пять, самое время рожать. Мы будем отличной парой. Поэтому главным для меня тогда было поскорее расстаться с Ромой и сделать так, чтобы он вообще исчез из моей жизни. Чтобы не искал меня, не преследовал, не попадался на глаза К., потому что объясняться с ним у меня не было никакого желания.

У нас с ним тогда было все так хорошо, что я боялась что-либо испортить. Он ведь и предложение мне уже к тому времени сделал, и колечко подарил. И дом свой показал. Ну не могла же я ему тогда признаться, что еще не успела расстаться со своим бывшим. Дурацкое положение было, это правда. Но и полагаться на авось, уповать на чудо, что Рома сам исчезнет, я не имела права. Решалась моя судьба. Мне надо было действовать. Я даже готова была поговорить с ним откровенно, объяснить ему все честно, мол, Рома, уйди в сторону, не мешай, сейчас решается моя судьба. Он добрый, он должен был все понять…

Но разве могла я предположить, что все закончится вот так?

Я сидела на кухне, машинально перелистывая совершенно новую, обнаруженную на столе книгу «Подарок молодым хозяйкам» (причем взгляд постоянно искал страницу с оглавлением, чтобы в который уже раз перечитать «Бульон желтый, основной…»), и мне казалось, что мое тело стало каменным. Мне бы отвернуться, но нет, я продолжала сидеть на стуле и смотреть на бледное мертвое лицо Ромы. На его прикрытые глаза, мутные, страшные.

И в голове все вертелось: «Рома, какой же ты добрый, нельзя быть таким».

Не помню, как я забирала духи. Вернулась домой, открыла сумку, а пузырек там. Должно быть, положила туда на автопилоте. А вот расческу забыла… Ну да бог с ней…

«Я даже не знаю, с чего начать. Ведь что бы я сейчас, в самом начале, ни написала, мне все равно никто не поверит. И пишу я все это для того, чтобы в случае моей смерти или другого какого исхода (как это, к примеру, произошло с моей подругой, Олей Дмитриевой), люди узнали, что же произошло в том доме. И до чего могут додуматься люди (звери) ради собственного удовольствия, как умеют развлекаться.

Уж лучше бы пустили меня босиком и голую в лес, чтобы затравить меня собаками, а потом подстрелить.

Но тогда убили бы меня быстро. Пух! И готово! Мне одной пули хватило бы. А так предполагалось долгое, развернутое зрелище. Глумление по полной программе. Прямо как в сказке про богатых и бедных.

Я, понятное дело, выступаю здесь в роли бедной учительницы литературы, запутавшейся в долгах и буквально утонувшей в них. И неважно, кем я являюсь на самом деле. Для этого убийственного спектакля я – учительница. Скромная и закомплексованная предельно. Мне предлагается заработать весьма оригинальным способом – пожить целый месяц в комфортных условиях, ни в чем не нуждаясь, под прицелом камер.

Согласна, не я первая и не я последняя. Реалити-шоу для тех, кто уже всем пресытился и теперь жаждет новых впечатлений и развлечений. Вот для меня лично подобное зрелище вызвало бы тошнотворный спазм. Меня всегда тошнит, если я вижу что-то унизительное для другого человека, что-то такое, что мое сознание не способно осмыслить. Сцены насилия даже в кино вызывают панику, я стараюсь отвернуться и заткнуть уши.

Вы можете подумать, что мне предложили нечто ужасное. Это для кого как. Однако самое страшное в этой ситуации то, что обратного хода нет и не будет. Я не имею права передумать. Дом будет заперт, и открываться он будет лишь ночью, когда будут привозить свежие продукты или впускать нового мужчину…».

Женя

Наступили холода, почти каждый день шел дождь, а иногда и снег, и Женя, не любившая осень, старалась лишний раз не выходить из дома. Сад стоял черный, мокрый, неприветливый, там уж точно не хотелось гулять.

Борис предложил Жене отправиться в теплые края, но Женя не согласилась. Уж слишком тревожное было время, хотелось одного – проснуться в одно прекрасное утро и услышать, что мир успокоился, что все страны договорились и прекратили воевать.

Молодая мама, Женя больше всего боялась, что, отправившись в далекую, пусть и очень теплую страну, она застрянет с маленьким сыном в замершем аэропорту чужой страны и потеряется там…

Борис Бронников, известный московский адвокат, проживал с семьей в пригороде Подольска, в большом доме. Вместе с ним, его женой Женей и десятимесячным сынишкой Мишей там проживал его родной и горячо любимый брат Петр. Няня Миши, Соня, и домработница Галина Петровна были приходящими работниками, но время от времени ночевали в доме, если этого требовали обстоятельства.

Из гостей чаще всего у Бронниковых бывал друг Бориса, следователь следственного комитета Валерий Ребров. Он давно уже стал своим человеком в доме, у него была даже своя комната. И Женя с Галиной Петровной, предупрежденные о его визите, всегда старались приготовить для него что-нибудь вкусное. И это притом, что Женя еще только училась готовить.

Еще недавно, летом, в доме проживала невеста Петра, Наташа, но так уж вышло, что эта молодая женщина с удивительной судьбой была влюблена одновременно в двух мужчин и никак не могла выбрать одного из них. А потому металась, возвращаясь, терзаемая чувством вины, то к одному, то к другому. Понятное дело, что это обстоятельство было признано практически всеми домочадцами дичайшим, недопустимым и противоестественным, однако сильнее всего напрягало Бориса.

Да, именно Бориса, а не Петра, который, казалось бы, в первую очередь должен был возмущаться подобным положением дел. Он же, напротив, всегда искренне радовался Наташе, ведь она возвращалась именно к нему, а значит, в тот момент любила его, Петра, а не Льдова.

Борис же, всякий раз готовый выставить неугомонную и «потерявшую всякий стыд» Наташу за дверь, едва сдерживался, чтобы не прогнать ее, и принимал ее в доме исключительно из уважения к Петру, к его чувствам. Знал, понимал, что ее очередное возвращение делает брата счастливым, а потому не имел права активно вмешиваться в его жизнь и тем более причинять ему боль.

Женя более спокойно воспринимала это ненормальное метание Наташи, жалела Петра и тоже из уважения к нему старалась лишний раз не затрагивать эту тему даже в разговоре, а узнав от том, что Наташа собирается в очередной раз вернуться, тоже радовалась, как ни странно, поскольку с этой невероятной и загадочной женщиной ее связывала нежная дружба.

Сколько всего было вместе пережито этим летом, когда Наташину вторую пассию, Матвея Льдова, крупного бизнесмена, обвинили в убийстве! Женя с Наташей к тому времени уже понимали друг друга с полуслова, а потому действовали слаженно, хоть и рисковали. Другое дело, что долгое время от Жени скрывали одну важную, просто сногсшибательную тайну… Но разве у нее у самой, у Жени, не бывает тайн?

Сейчас Наташа жила у Льдова, и Петр хандрил. Подолгу стоял у окна, всматриваясь в мокнущий под дождем сад, и тяжко вздыхал. Он, еще недавно молодящийся розовощекий сорокапятилетний мужчина, рядом с Наташей всегда одетый элегантно или спортивно, сейчас, притихший и небритый, снова вернулся в свой халат, как в теплое и печальное убежище, где и будет пребывать ровно до тех пор, пока ему не позвонит его любимая блондинка и не сообщит о своем возвращении.

После занятия, налепив из теста вместе с Мишей целую горку шариков и передав сына няне, чтобы его как следует отмыли, Женя привела себя в порядок, переоделась и постучалась в дверь Петра. Он отозвался, она вошла и застала его, как это бывало и раньше, сидящим в кресле у окна. Он не читал, книга в его руках была закрыта, взгляд устремлен в окно. Был полдень, но рядом с креслом горел торшер. Без его теплого света комната казалась бы серой и холодной.

– Женечка? – Он отложил книгу и вопросительно посмотрел на нее. – Все в порядке?

– Да. Просто сегодня у нас будет ужинать Ребров, и я хочу сама, собственноручно, испечь ему охотничий пирог. Подумала, что в такую непогоду это будет то, что надо.

– Хочешь, чтобы я помог тебе?

– Если честно, то да! Во-первых, вы уже пекли его, у вас есть опыт, во-вторых, я переживаю за готовность пирога, понимаете? Нужно, чтобы кусочки мяса там пропеклись до мягкости, ну и картошка, конечно, тоже, и чтобы пирог, главное, не сгорел! Вы просто посидите со мной на кухне, пока я буду готовить. Можно? Вы не заняты?

– Да, конечно! Пойдем!

– Тесто, кстати, уже два раза поднялось… Галина Петровна обминала его, пока мы с Мишей занимались. И мясо порезала, и картошку…

Конечно, она могла бы спокойно с помощью Галины Петровны испечь пирог, но ей так хотелось немного расшевелить Петра, отвлечь от грустных мыслей и ожидания звонка.

Пока она раскатывала тесто, Петр нарезал лук.

– Вы не знаете, он к нам просто так приедет или у него новое интересное дело? – спросила Женя.

Она уже несколько раз помогала Валерию в его расследованиях, что сильно напрягало Бориса, считавшего, что то, чем она занимается, собирая информацию и общаясь с фигурантами дела, крайне опасно.

И тут Петр словно очнулся, проснулся и сразу оживился.

– Женя! Да неужели Боря тебе ничего не рассказал?

– В смысле? Что случилось? Только не говорите мне, что он женится!

– Ну Борис! Надо же, ничего тебе не сказал! Может, хотел, чтобы Ребров тебе сам все сообщил? Гм… Получается, что я проговорился?

– Да что случилось-то?!

– Ребров уволился.

Женя уронила скалку. Вот это новость! Да как же это так?! Почему?

– Думаю, он не справился с системой, понимаешь? Но это лично мое мнение. Просто Ребров – мужик честный, справедливый, да ты и сама знаешь, Женя. А такие редко идут на компромисс, особенно в тех случаях, когда речь идет о том, что за решеткой может оказаться невиновный человек.

– Тогда я вообще уже ничего не понимаю… Если он такой, то тогда тем более почему уволился? Он же отличный следователь! И если он уйдет, количество невиновных за решеткой как раз-таки увеличится!

– Он открыл свое агентство. Занимается частным сыском. Вернее, собирается этим заняться. Он в самом начале, и ему будет трудно. Но ничего, с голоду он точно не помрет, пока ты будешь печь ему пироги! – И Петр, на радость Жене, рассмеялся.

И тут до Жени дошел смысл услышанного – Ребров не ушел из профессии, просто он теперь как бы независимый, частный следователь. А это значит, что он будет более свободным. Но как же он теперь будет работать без команды? Слежка, экспертизы! Хотя у него же могли сохраниться связи…

Бедный Ребров! Прав Петр, поначалу ему будет на самом деле очень трудно.

Перемешивая руками начинку из мяса, картошки и лука, Женя представляла себе Реброва не таким, каким она его знала, а другим, немного даже чужим, сидящим в просторной комнате почему-то с округлым, во всю стену, окном в стиле модерн, за стареньким, темного дерева, письменным столом, на обшарпанном кресле девятнадцатого века, какие она видела в антикварной лавке. Хотя на самом деле он, скорее всего, снял маленькую комнатку в современном скучном здании с типовой офисной мебелью.

Бедный, бедный Ребров! Это как же его должны были довести его коллеги или начальство, чтобы он ушел!

– Теперь выкладывай эту красоту… Так, постой, ты не поперчила начинку и не покрошила туда парочку лавровых листов, – услышала она голос Петра и вернулась из воображаемого кабинета Реброва в свою кухню.

Да, конечно, без лаврового листа никак. Именно он придаст пирогу особый аромат.

Женя выложила начинку на разложенное на противне тесто, затем прикрыла все вторым листом и принялась аккуратно защипывать пирог.

– Не могу не спросить: как же он справится один-то? Если, к примеру, его попросят проследить за неверной женой или мужем, он, что же, будет делать это один, сам? Следить, сидеть в засаде, фотографировать?

– Не знаю, Женечка. Но у него, вероятно, есть какой-то план. Не просто же так он решил организовать свое агентство. Возможно, у него есть помощник, да и с экспертизой ему помогут, частным образом конечно. Это не проблема. Но, повторюсь, поначалу ему будет трудно. Очень. В Москве полно таких агентств, причем с серьезной клиентской базой.

– Вот интересно, он позволит мне ему помочь? Ох, Петр, вот сказала, озвучила, и знаете, какой-то неприятный осадок остался – а как отреагирует на это Борис? Так все сложно, трудно… Ну почему я не могу спокойно заниматься тем, что мне нравится?

– Ну, во-первых, Женечка, ты не профессионал, понимаешь? Тебя не обучали проводить следственные действия, ты многого не знаешь. Во-вторых, это на самом деле опасно, и ты не раз в этом убеждалась. А потому постарайся отнестись ко всему легко. Помогай по мере своих возможностей Валере, советуй ему что-то ненавязчиво, как только ты и умеешь, у тебя талант общаться с людьми, раскручивать их на откровенность. И держи все-таки Бориса в курсе, пусть он знает, что ты доверяешь ему. Поверь, в браке это очень важно.

Женя улыбнулась – какой же он славный, Петр! Все знает, понимает, всегда даст правильный совет, причем так ненавязчиво, мило. Хоть бы и на его улице опрокинулся грузовик с конфетами, хоть бы поскорее уже вернулась Наташа. Может, с ней и трудно ему, и он постоянно находится в нервном напряжении и в страхе, что она снова уйдет, но какие-то дни они все же счастливы. А вдруг это и есть то состояние счастья и радости, которое необходимо человеку?

Она достала кисточку и смазала желтком пирог.

– Красота?

– Посередине пирога сделай отверстие, чтобы оттуда выходил пар, – посоветовал Петр.

За ужином Ребров сам объявил Жене, что открывает агентство. Ей так хотелось упрекнуть его в том, что она узнаёт это последней, что едва сдерживалась.

Борис был так увлечен поеданием теплого охотничьего пирога, что практически не участвовал в разговоре. Конечно, помимо пирога его занимали и собственные мысли – у него шли суды за судами, и он вечерами подолгу работал над документами.

Петр тоже старался не встревать в разговор Валерия с Женей, но внимательно их слушал и, как показалось Жене, хотя бы таким образом пытался отвлечься от своих невеселых мыслей.

Женя между тем засыпала Реброва вопросами, касающимися работы в агентстве. Вот только спрашивать в лоб, есть ли у него уже клиенты и как он будет работать, если их не будет, не посмела. Понимала, что слишком уж прямой вопрос, слишком болезненный для человека, только что открывшего свое дело.

– Пирог – просто восторг! – воскликнул Валерий, уже отодвигая от себя тарелку. – Я и не знал, что в меня столько поместится!

– А ты знай! – очнулся от своих раздумий Борис. – Между прочим, это Женя приготовила. Я прав?

Он посмотрел на брата, Петр расплылся в улыбке. Но Жене показалось, что улыбка вышла все равно грустной. Вот была бы здесь Наташа, другое дело!

– Женя, не перестаю восхищаться твоими талантами! – похвалил ее Валерий.

– Валера, ну, пожалуйста, расскажи еще что-нибудь о своей новой работе, – не выдержала Женя и, забыв все свои опасения как-то обидеть его, просто впилась в него вопрошающим взглядом. – Может, появилось новое дело?

Сказала и сама вдруг почувствовала, как мороз пробежал по коже. Какая же она все-таки несдержанная и глупая!

Сейчас Ребров, опустив глаза, признается в том, что пока что ни одного клиента нет. И каково ей будет тогда? Борис прострелит ее своим взглядом, а Петр, устыдившись за нее, просто сделает вид, что ничего не слышал.

– Есть у меня одно дело, – вдруг сказал Ребров, но радости в его голосе не прозвучало. Скорее, наоборот – Жене показалось, что он даже вздохнул.

– Убийство? – зачем-то спросила она.

– Не думаю. – И Ребров постучал пальцем по столу. – Надеюсь, что нет. Ко мне обратился один мужчина, он ищет свою знакомую. Конечно, за этой скупой фразой как будто бы ничего особенного не кроется, ну ищет человек женщину, и ищет. Но история кажется мне достаточно интересной. Мужчина из работяг, токарь. Правда, он несколько раз произнес фразу, что он, мол, токарь-универсал. Я погуглил – типа, хорошо зарабатывающий профессионал. И он ужасно гордится своей профессией. И вообще, произвел очень приятное впечатление. Скромный такой молодой мужчина, влюбленный по уши в молодую красивую женщину по имени Нина. И вот она-то как раз и исчезла.

– Он москвич?

– В том-то и дело, что нет! История в двух словах такая. Проживая и работая в Ярославле, Владимир по фамилии Охотников…

– Что? Охотников? Ну надо же, какая говорящая фамилия! – воскликнула Женя. – И?!.

– Женечка, я пойду к себе, а вы тут развлекайтесь. – Женя услышала голос мужа и вздрогнула. На самом интересном месте перебил! – Спасибо за ужин, ты молодец.

Борис поцеловал Женю в макушку.

– Обращайтесь, – усмехнулась она и в это же мгновенье поняла, что обидела мужа, что снова ляпнула что-то не то, повела себя по отношению к нему грубовато.

Даже не улыбнулась. Но как-то изменить ситуацию не захотела. Пусть идет работать. Если уж разобраться, то и он повел себя не очень-то вежливо, прервав Реброва и обозначив то, чем они все были увлечены, а именно – слушали рассказ Валерия о своем первом клиенте, развлечением.

– Но сначала зайду к Мише.

– Хорошо.

Борис ушел, и Ребров продолжал свой рассказ:

– Итак. Владимир Охотников, молодой мужчина тридцати пяти лет, холостой к тому же, познакомился на одном литературном вечере с женщиной, я бы даже сказал – девушкой, двадцати восьми лет.

– Все в том же Ярославле? – переспросила Женя, боясь что-то упустить. Ведь Ребров-то работает в Москве, а тут Ярославль!

– Ну да. Повторю, Владимир – не женат, много трудится, неплохо зарабатывает и вообще положительный парень, к тому же вполне себе симпатичный.

– Увлекается литературой?

– Я не сказал бы. Он, по его словам, оказался на этом вечере случайно, просто шел с работы, попал под дождь и забежал в кафе «Лира», а там как раз был литературный вечер, на котором выступали местные поэты, писатели… И вот среди этой писательской, поэтической братии он и заметил миловидную молодую женщину в красивом черном платье. Она, как он сказал, так эффектно, ярко выглядела, что он сначала подумал, что она какая-нибудь поэтесса, подошел к ней, заговорил, хотя, по его же словам, всегда немного побаивался красивых женщин, и она ответила ему, завязалась беседа. Он сказал, что заглянул туда случайно, а она, оказывается, тоже. Хотела поужинать, зашла в кафе и оказалась на литературном вечере.

– В черном платье, может быть даже вечернем? – задумчиво проговорила Женя, рисуя себе эту картинку встречи Владимира с девушкой. – Ну да ладно. Что было дальше?

– У них случился роман. Бурный. Он так и сказал – бурный. И я так понял, что мой клиент влюбился в эту Нину без памяти. Они встречались то у него в холостяцкой «берлоге» (это тоже его выражение), где он чувствовал себя более уверенно, с одной стороны, потому что это его территория, и одновременно неуверенно, потому что квартира требует ремонта, да и кровать скрипит. Или встречались у Нины дома, в чистенькой уютной квартирке на новой кровати с новым бельем. Почему я рассказываю все эти подробности – потому что их не так-то и много, и мне предстоит ее найти.

– Все правильно!

– Она что, сбежала? – мрачно спросил Петр, и Женя с Ребровым повернулись к нему, разом вспомнив попытки найти в свое время Наташу.

– Непонятно пока, – ответил Валерий. – Все было хорошо, оба были влюблены и счастливы, и вдруг она на самом деле пропала. На звонки перестала отвечать, дома ее не было. Владимир обратился даже к старшей по подъезду, чтобы спросить, можно ли взломать дверь, – может, девушка там, может, с ней случилось что-то ужасное. И тут он узнает от этой самой старшей по подъезду, что с девушкой все в порядке, что она просто съехала, что квартиру эту она снимала. Владимир не поверил ей, уговорил ее дать ему телефон хозяйки квартиры, встретился с ней, попросил ее открыть квартиру, чтобы убедиться, что Нины там на самом деле нет. Она пошла ему навстречу, открыла дверь, он вошел и увидел, что квартира в полном порядке, что все на местах… И хоть ему так не хотелось верить, что его бросили, хозяйка, жалея его, рассказала, что квартиру эту Нина Коротич…

– Так это ее настоящая фамилия?

– Кстати, да.

– Отлично! Продолжай, пожалуйста.

– Так вот, она проживала в этой квартире два года. Жиличка была очень аккуратная, мужчин не водила, не шумела, платила вовремя.

– Про мужчин это она хорошо сказала, – заметила Женя.

– Он спросил ее, не знает ли она, где работала Нина. Хозяйка не знала. Но предположила, что она работала дома, за компьютером. И все расхваливала ее… Тогда Владимир спросил ее, не видела ли она паспорт Нины, может, она была замужем? Но хозяйка не знала, хоть паспорт и видела, нужные ей страницы, когда сдавала квартиру.

– Она сама сдавала ей квартиру или через агента по недвижимости? – спросила Женя.

– Как потом выяснилось, ты здесь попала прямо в точку, действительно Нина Коротич воспользовалась услугами агента, женщины по имени Роза Белоусова. Мой клиент нашел ее, поговорил, спросил, не известно ли ей что-нибудь еще про Нину. И оказалось, что известно! Оказывается, перед тем как снять квартиру в Ярославле, Нина искала дом в Подмосковье, чуть ли не на Рублевке. Спрашивала, нет ли там давно пустующих домов, которые можно было бы купить чуть подешевле. Агент, понятное дело, загорелась, сказала, что готова подыскать ей такой дом, но потом Нина дала отбой, мол, все потом, потом…

– Интересно, – покачал головой Петр. – А откуда она вообще приехала в Ярославль?

– Хороший вопрос. Из Рыбинска!

Женя с Петром переглянулись.

– Я вам больше скажу, мы с Владимиром отправились туда и выяснили, что Нина Коротич, в девичестве, обратите внимание, Бестужева, замужем за Иваном Коротичем. Понятное дело, что к мужу я пошел сам, без любовника его жены, мало ли! Сказал, рискуя быть спаленным, что я с работы, что мне нужна какая-то там флешка с документами… И тут я должен кое-что объяснить. Муж, судя по всему, был в квартире не один, а с женщиной, а потому сначала долго не открывал, делал вид, что его вообще нет дома, но потом, благодаря моей настойчивости, все-таки приоткрыл немного дверь, высунув нос и сказал, что жена в длительной командировке в Москве. Я видел женскую обувь в прихожей, туфли в свежей грязи, на улице шел дождь… И раскрытый зонтик, который оставили сушиться в коридоре, причем зонтик явно женский, яркой красной расцветки…

– Так, может, муж ее и убил, – предположил Петр. – Женщина пропала, кого подозревают в первую очередь? Мужа, конечно!

– Известно, где работает Нина?

– Мужа я спросить-то уже не мог, я же сказал, что пришел с ее работы за флешкой.

– Мне нужно срочно в Рыбинск… – завелась Женя.

– Остынь, милая, давай дослушаем уже Валеру до конца. Может, эта женщина нашлась?

– Нет, не нашлась. Я пробил ее по базам…

– Валера, у тебя есть доступ к той самой волшебной базе?

– Женечка, на черном рынке можно купить какую угодно базу, – спас положение Петр.

Женя восхитилась!

– Нина Коротич (Бестужева), уроженка города Рыбинска, тысяча девятьсот девяносто пятого года рождения, мама учительница, папы не было. Вышла замуж за Ивана Коротича. Детей нет. Сначала работала в центральном планировочном районе Рыбинска, в поселке Северный, это контора по грузоперевозкам, два года тому назад уволилась. Больше нигде не работала, во всяком случае информации нет. Не привлекалась…

– И примерно тогда же переехала в Ярославль. Сняла там квартиру.

– Получается, что так. И мужу, похоже, это не мешало. Уехала, и уехала.

– Мне надо в Рыбинск! – повторила рефреном Женя, уже заинтригованная этой историей. – Валера, что было дальше?

– А дальше и вовсе невероятно. Владимир все же нашел подход к этой риелторше из Ярославля, заплатил ей просто, и она призналась, что Нина укатила в Москву, что она на самом деле хочет купить дом в престижном месте, что деньги у нее есть.

– Похоже, ваша девушка ограбила банк, и теперь вы ее днем с огнем не сыщете! – Петр гоготнул.

– Похоже на то, – вздохнул Ребров. – Короче, эта тетка-риелторша сообщила Владимиру номер телефона своей коллеги из Москвы, которая и должна была найти дом для Нины на Рублевском шоссе.

– Точно банк ограбила. – Петр, забыв, что ужин закончился, положил себе на тарелку еще один кусок пирога.

– Я встретился с коллегой Розы Белоусовой, ее фамилия Чернышова, Оксана Чернышова, и она подтвердила, что да, у нее была Нина Коротич и попросила ее найти заброшенный дом на Рублевке. Именно заброшенный, необитаемый, чтобы подешевле. Чернышова объяснила ей, что даже заброшенные дома стоят очень дорого. На что Нина ей ответила, что, мол, деньги у нее есть.

– Почему именно заброшенный дом? То есть дом, хозяева которого там не живут, может, уехали… или разорились и не могут его содержать.

– Причем дом этот должен быть не просто какой-то развалюхой, а чуть ли не дворцом, с башенками. – Этой подробностью Ребров окончательно обескуражил Женю.

– Что ж, очень интересная задачка.

– И я не знаю, что теперь делать. Владимир уверен, что Нина на самом деле купила такой вот дом с башенками, похожий на дворец. Но как ее искать и на самом ли деле она купила себе этот дом – понятия не имею. Я лично зашел в тупик.

– Да вранье все это! – воскликнула Женя. – Где это видано, чтобы какая-то мошенница-обманщица реально купила себе многомилионный дом на Рублевке?! К тому же она замужем! Ты же видел квартиру в Рыбинске, мужа… Они что, миллионеры?

– Нет, «двушка» в старом прогнившем доме типа купеческого особняка. Квартира скромная, обстановка обычная, ничего особенного. Эта Нина, как правильно заметил Петр, похоже, на самом деле либо выиграла в казино огромную сумму, или же, в чем я сомневаюсь еще больше, ограбила банк или украла у кого-то царские брильянты. Ну или, что уж совсем нереально, в ее руки попал бандитский общак или вагон с героином.

– И что теперь ты намерен делать? Как искать, Валера?

– Не знаю… Слишком мало информации. Похоже, эта девушка на самом деле рванула в Москву, причем, возможно, вынуждена была это сделать, поскольку даже не попрощалась с Владимиром. Может, ее ищут те, у кого она украла деньги или ценности. А он переживает, волнуется и хочет ее найти во что бы то ни стало!

– В полицию он обращался?

– Нет.

– Почему? – спросил Петр. – То есть сразу же пришел к тебе, к частному детективу, сыщику, в досье которого нет еще ни одного отзыва (ты уж меня прости!)? К новичку!

– Так я же недорого с него беру, поэтому ко мне и обратился. Что же касается того, почему он не обратился в полицию, то и здесь все ясно: Владимир, как, собственно, и я, подозревает, что в жизни этой Нины Коротич есть что-то такое… Словом, что она, возможно, преступила закон, а потому, в случае если ее найдут официальные органы, ее могут посадить.

– Вот это, я понимаю, любовь! – воскликнула Женя. – Его бросила, возможно, преступница, а он еще и переживает за нее!

– Не знаю, как ее искать! Владимир, вероятно, полагает, что я фокусник и достану ее, как кролика из шляпы. Но что я реально могу? Я проверил – в Москве она не зарегистрирована. Ее след потерялся с тех самых пор, как она покинула Ярославль.

– Я просто уверена, что поиски надо начинать с ее родного города Рыбинска. В первую очередь надо понять, что она за человек. Чем интересовалась, как жила и чего хотела. Подруги, родственники, муж… Вот где надо черпать информацию. Валера, ну что ты так на меня смотришь? Я лично готова отправиться туда хоть завтра. Только мне нужно знать какие-то детали, мелочи… К примеру, какие сладости любит эта Нина или что-то такое, понимаешь?

– Женя?! – воскликнул Петр. – Ты что, собираешься отправиться туда одна?

– Мы вместе можем поехать, – предложил Ребров. – Да только твой Борис мне голову оторвет…

– Я подумаю, как мне лучше поступить. Дай мне время до утра, хорошо?

Ребров развел руками.

«Номер телефона человека, который занимался организацией этого бесчинства, я нашла в квартире Оли, той самой моей подруги, которая теперь вряд ли выйдет из того состояния, куда ее загнали обстоятельства пребывания во дворце.

Конечно, это не совсем дворец в полном понимании этого слова, но если бы вы увидели этот огромный красивейший дом с башенками, окнами в пол, украшенными витражами, мраморными лестницами и коваными перилами, мебелью, которой позавидовал бы любой музей, я уж не говорю о картинах, развешанных повсюду и наверняка стоящих огромных денег, то и сами согласились бы назвать его дворцом. Знаю, что нет человека, который не захотел бы пожить в такой роскоши, насладиться красотой всего, что находится внутри дома, потрогать руками шелковые подушки на диванах, посидеть на мягких креслах, полежать на египетских простынях, понежиться в белоснежной, на золотых львиных ножках, ванне, утопая в ароматной пенной теплой воде… И всем, наверное, интересно, что едят хозяева такого дома, что предпочитают и кто им готовит.

Или просто подсмотреть за чужой жизнью богатых людей. Однако не все в этом признаются.

А вот Оля мне призналась.

– Знаешь, Нина, – сказала она мне как-то, вломившись ко мне домой в половине десятого вечера с видом человека, который точно знает, что его ждут, примут, накормят и уложат в постель, – кажется, я скоро буду богатой.

– Что ж, – ответила я ей, – флаг тебе в руки.

Конечно, я не восприняла эту ее фразу всерьез. Чтобы Оля, взбалмошная фантазерка, до смерти наивная и доверчивая особа, не умеющая строить отношения с мужчинами, обрела, наконец, свое личное счастье и нашла себе спутника жизни, к тому же небедного, я не поверила. Чудес не бывает. Разве что в новогодних фильмах, которые показывают по телевизору накануне праздника.

Но тогда почему же, спросила я себя, глаза моей подруги так сияют? Неужели на самом деле ей повезло и она встретила хорошего парня?

Дело было летом, Оля сбросила туфли и, слегка ковыляя на своих кривоватых ногах, босиком добралась до моей гостиной и села в глубокое кресло. Вытянула ноги. Она устала и с трудом дышала.

– Да что с тобой? У тебя такой вид, будто бы ты готовишься к свадьбе и успела обойти пятьдесят салонов, где примеряла свадебные платья. Признавайся, влюбилась? Нашла хорошего парня?

– Парня… – фыркнула она. – Да фигня все это! Для таких, как я, парней не осталось. Деньги – вот что принесет мне счастье и свободу. Деньги – это возможность жить в комфорте, хорошо питаться, спать вволю, путешествовать и все такое, сама знаешь. Так вот – всего этого мне вполне будет хватать для счастья.

– Только не говори, что клад нашла.

– Почти. Просто мне кое-что предложили, когда я вышла из банка, где мне в очередной раз отказали в рефинансировании.

– В смысле? Что предложили?

– Заработать.

– Слушаю тебя очень внимательно.

– Молодой мужчина, хорошо одетый, отвел меня в сторону и спросил, не хотела бы я заработать, приняв участие в реалити-шоу. Я моментально нарисовала круг на своем лице, мол, посмотрите, разве я могу в принципе подойти на шоу с такой моделью лица, ты знаешь, у меня не заржавеет, я сама знаю, что некрасива, и готова смеяться над своей внешностью. И знаешь, что он мне ответил? Что внешность здесь вообще ни при чем. Что если меня интересуют подробности, то он готов мне рассказать обо всем за чашкой кофе. Он пригласил меня в кафе неподалеку от банка, заказал кофе и начал задавать мне вопросы. Признаюсь, вопросы были очень странные, но потом я все поняла. Значит, так…

И она начала рассказывать мне совершенно сумасшедшую историю, суть которой сводилась к тому, что группа богатых людей решила организовать настоящее реалити-шоу в одном из их домов, куда поместят скромную и очень бедную женщину, которая в течение месяца получит от них ну просто все, чего она раньше позволить себе не смела по многим причинам. Комфорт, вкусная и дорогая еда, молодые мужчины.

– Оля, я вот ничего не имею против комфорта и вкусной еды, но мужчины… Тебя там что, будут насиловать?

– Что ты такое говоришь? На чем заостряешь внимание?! Мужчины, а их будет трое, будут приходить по очереди, и ты, если захочешь, переспишь с ними, а не захочешь – не надо! Тут в другом трудность – надо съесть все, что тебе привезут на день. Вот это условие кажется мне самым сложным. Кормить будут деликатесами, очень дорогими. Повсюду будут установлены камеры, чтобы зрители этого шоу могли увидеть крупным планом всю эту дорогую еду и сам процесс поедания… Возможно, именно выражение лица человека, никогда не видевшего такого и не пробовавшего, и рассмешит этих толстосумов, которые уже и не знают, как развлечься… Я имею в виду глупую радость скромной учительницы математики при виде пасты с трюфелями, к примеру.

Меня же в этой истории напрягли вовсе не деликатесы.

– Скажи, по условиям этого проекта ты сможешь выйти оттуда, когда захочешь?

– Нет, – просто ответила она, словно и не понимая, насколько все это опасно и серьезно, то есть заранее согласная на все условия, лишь бы получить деньги. – Говорю же – месяц я должна там находиться! Иначе с какой стати и, главное, за что мне заплатят миллион долларов?!

– Оля, ты чего несешь? Какой еще миллион долларов? Ты в своем уме?

Она сидела передо мной такая худенькая, с взъерошенными волосами и красным носом, хлюпая им и постоянно шмыгая, губы ее были мокрые, словно она только что съела сочную хурму, и такая была нескладная, некрасивая и смешная, что никто, кто увидел бы ее в эту минуту, не поверил бы, что перед ним талантливый педагог-математик средней школы. Оля влезла в долги из-за своего брата-картежника, оттого и проблемы. Сейчас же, когда ее брат исчез, уехал в неизвестном направлении (а может, и был убит за неизвестные Ольге карточные долги), ей во что бы то ни стало надо было выплатить все кредиты и зажить, наконец, спокойной жизнью.

– Про миллион долларов я, конечно, пошутила. Речь идет всего лишь о десяти миллионах рублей.

– Но это тоже очень крупная сумма, чтобы тебе отвалили ее за то, что ты будешь поедать деликатесы. Предполагаю, что там будет групповуха и все твои мучения будут снимать на потеху заказчикам. Вот так.

И тут Ольга расхохоталась. Прямо-таки закатилась в истерике.

– Ты чего? – перепугалась я. – Успокойся уже!

– Нина… – Она перевела дух. – Да ты просто посмотри на меня. Ни кожи ни рожи. Ни у кого не вс… сама понимаешь… Я хочу сказать, что меня никто из мужчин и не захочет. Хорошо, если мужчин не стошнит от меня. Думаю, мы сможем с ними договориться. Может, в доме найдется такое местечко, куда не проникнет глаз камеры, где мы сможем уединиться и все обсудить. Ты пойми, эти парни, которые будут приходить ко мне, такие же нанятые нищеброды, как и я. Мы поймем друг друга. Мы поладим. Мы все будем заинтересованы в том, чтобы получить деньги, а потому найдем способ придать правдоподобность тому, что от нас ждут.

Я вдруг поняла, что мне не удастся найти слова, чтобы переубедить ее. Что она настолько очарована предстоящим способом зарабатывания денег и прямо-таки видит эти деньги и уже мысленно раздает долги и покупает себе новый диван или шубу, что я не остановлю ее. Больше того, она может подумать, что я завидую ей.

Конечно, я не молчала, весь остаток вечера продолжала твердить ей об опасности, рисуя страшные и натуралистичные картины того, что ей предстоит, вплоть до заворота кишок, если она вдруг переест или ее организм просто не переварит какой-то незнакомый ей продукт, но Оля лишь улыбалась.

Ее мозг отказывался воспринимать произнесенное мной. Она мысленно была уже там, в сказочном дворце, наполненном пусть и опасностями, но какими-то прекрасными, как ей казалось, волшебными. Возможно, в ее жизни было так мало каких-то ярких впечатлений, что она готова была переполниться ими и даже умереть, лишь бы избавиться от серости и пресного однообразия будней.

Похоже, в тот вечер, когда она была у меня, у нее уже слегка и повело крышу… Она была не в себе, но, конечно, не осознавала этого. Я не знала, что мне делать. Разве что запереть ее и не выпускать никуда. Но кто знает, может, тогда ее рассудок еще раньше бы сдался?

Я, конечно, слукавила, когда говорила, что с мужчинами можно договориться или вовсе избежать близости. Человек, который озвучил мне условия моего проживания во дворце, сказал, что секс входит в условия и что все будет сниматься на камеру. Единственное место, где меня не будут снимать, это туалет. В ванной комнате я тоже буду как на ладони.

На мой вопрос, проходил ли кто-нибудь до меня это испытание, он сказал, что конечно да. И что женщины все были разные, и заказчикам было забавно наблюдать за ними. Потому что они были настоящими женщинами, не актрисами, и их реакции были естественными, натуральными, что такое никакой актрисе не сыграть. Потому что это и есть сама жизнь.

Я не могла не спросить, что же именно так заводит этих так называемых заказчиков, быть может, сцены изнасилования, на что мне ответили, мол, это никакое не порно, что смысл подобных сцен – показать как раз не страх, а радость одинокой и потерявшей всякую надежду встретить мужчину своей мечты женщины, оказавшейся в постели с красивым молодым парнем.

Неважно было уже, верю я ему или нет, просто продолжала задавать свои вопросы, зная, что в кармане у меня диктофон, который записывает каждое слово. Я готовилась к этому реалити-шоу, надеялась, что помимо заказчиков его увидят и другие люди…

Под конец нашего разговора, когда я должна была уже дать ответ, согласна ли я принять участие в этом шоу, я спросила, можно ли озвучить список тех продуктов, которые мне будут скармливать. Не отравлюсь ли я ими.

Мне было отказано. Тогда я спросила, где, в каком районе Подмосковья находится этот дом. Мой вопрос оставили без внимания.

Он хотя бы похож на дворец? И тут этот противный, скучный, во всем черном молодой человек с зализанными волосами и неподвижным лицом вдруг расхохотался. В эту минуту он и был похож не на мумию, а на человека.

Да, сказал он, похож на дворец. Большой, трехэтажный, с башенками и широкой парадной лестницей, прямо как в сказке Шарля Перро. После этого всплеска эмоций он снова захлопнулся и замолчал.

Я сказала, что согласна и что завтра в три часа я приду в указанное место. И как только я согласилась, он потребовал показать мне банковскую карточку, куда переводить деньги.

Я, предупрежденная о том, чтобы принести ее с собой, достала и показала ему, он сфотографировал. И мы расстались».

Женя

Бессонная ночь ей была обеспечена. После того как Борис заснул, Женя, как была в пижаме, вышла из спальни и отправилась в самый дальний уголок этажа, где располагались нежилые комнаты и где ее никто бы не смог услышать, села на диванчике и позвонила Наташе.

– Разбудила? – спросила она ее, услышав знакомый голос.

– Нет. Все в порядке. Кино смотрела. Я дома одна. Льдов улетел в Китай и вернется теперь примерно через две недели. Женя, лучше меня ни о чем не спрашивать. У меня такая каша в голове! Я и сама уже все понимаю, знаю, что меня невозможно простить, но и дальше так продолжаться не может… И у меня по этому поводу созрел план. В нем всего лишь один пункт.

Женя молчала. Знала, что надо дать подруге выговориться.

– Надо найти мне замену для Льдова. Девушку, в которую он бы влюбился. Она должна быть настолько нежной и ласковой, чтобы он сам захотел ее защищать, понимаешь? Надо сделать так, чтобы это как бы она обратилась в контору, сама знаешь, в такую, где бы ей подобрали мужчину, который ее бы обнимал и успокаивал.

– Наташа! – не выдержала Женя. – Что ты такое говоришь? Как ты себе это представляешь? Что Льдов попадет в эту систему? Это же полный бред!

– Но что мне делать?

– Да откуда мне знать, ведь я не в курсе, чего ты сама хочешь!

– Вернуться к Петру, родить ребенка. И чтобы он не упрекал меня потом…

– Кстати о ребенке… Ты как себя чувствуешь? Какой срок?

– Пятнадцать недель. Чувствую себя нормально. Живот небольшой, но чувствую себя странно, словно во мне уже сформировавшийся ребенок…

– А что Льдов думает по этому поводу? Он как-то комментирует это?

– Он знает, что ребенок Петра, все понимает, но боится меня от себя отпустить…

– И ты, жалея его, взваливаешь на свои плечи миссию заменить себя другой девушкой, да? А не проще ли тебе связаться с той женщиной, бывшей его сотрудницей, кажется, из отдела кадров, Соней, которая и без того согласна быть с ним… До встречи с тобой у них же была связь, он и привык к ней… Пусть она сделает невозможное – переедет к нему. Тебе надо встретиться с ней и поговорить. Послушай, что она скажет. Если она любит его, то пойдет на все, чтобы только быть рядом с ним. Вот и решение твоей задачки.

– Надо же… Ну точно! Он хорошо о ней отзывался, с нежностью и благодарностью. Но ей за сорок.

– Тем более! Ему будет с ней проще, комфортнее. Но тебе надо тоже проявить твердость и сообщить ему о своем решении вернуться к Петру. И ничего не объясняй. Или же я что-то не понимаю? Может, это ты уже без Льдова не можешь, попала в эмоциональную зависимость и оторваться от него можешь только с помощью Петра?

– Когда я с ним, то мне кажется, будто бы меня используют. И никак не могу избавиться от этого чувства. Сначала я была ему как нянька, а потом еще стала любовницей… А я хочу полноценной семьи. И знаю, что счастлива буду только с Петром. Только теперь просто утонула в чувстве вины перед ним…

Женя поняла, что этот разговор может продолжаться бесконечно. И что Наташа так и будет метаться между двумя мужчинами. Она же позвонила ей совсем по другому поводу.

– Наташа, – мягко перебила она подругу, – Ребров уволился и открыл свое агентство, и у него появился первый клиент…

И она, не дав вставить Наташе слово, принялась рассказывать об исчезновении Нины Коротич.

– Теперь я точно не усну! – воскликнула Наташа, выслушав историю. – Вот это да! Ну и Ребров! Так ты считаешь, что мы должны ему помочь и отправиться в Рыбинск?

– Думаю, да. Только там мы сумеем хотя бы что-то узнать об этой женщине.

– Да какая бы она ни была, где искать, если мы не знаем о ней ничего, кроме того, что она искала какой-то там дом с башенками на Рублевке. У тебя есть ее фотография?

– У меня – нет. Но у Валеры, думаю, есть. Наташа, Льдов в Китае. Ты свободна. Возвращайся к Петру, и поедем в Рыбинск!

– Какая же ты хитрая, Женька! Так мне к Петру возвращаться или с тобой в Рыбинск ехать?

– Мы можем поехать туда втроем: ты, Петр и я! Тогда и мой Борис будет спокоен. Скажем, что просто хотим прокатиться по Золотому кольцу. Вот, смотри, зачитаю тебе: «Рыбинск – один из красивейших городов Золотого кольца России, который многие туристы ставят на первое место. При своих небольших масштабах Рыбинск располагает большим количеством культурного наследия, начиная от купеческих домов и бывших государственных контор, заканчивая великолепными храмами и дворянскими усадьбами. Также здесь вас ожидают многочисленные музеи, этнографические комплексы, знаменитые памятники и узнаваемые локации, мелькавшие в любимых фильмах…»

– Нормально. Я уже хочу туда поехать! А Петр? Вдруг он подумает, что я вернулась не совсем к нему, а чтобы отправиться с ним по делам Реброва?

– Поверь, когда он узнает, что ты возвращаешься к нему, он согласится сопроводить тебя хоть на Лысую гору!

– Тогда я собираюсь и еду!

– Вот никогда в тебе не сомневалась! – Женя была готова захлопать в ладоши. – Не забудь Льдову записку написать.

– Я придумаю, как с ним поступить, чтобы не травмировать его. И знаешь что? Я не удивлюсь, если узнаю, что он уже готов к чему-то подобному… Ему тоже не мешает что-то изменить в своей жизни.

Владимир Охотников

Он был уверен, что с ней случилась беда. Такие женщины просто созданы для того, чтобы усложнять жизнь мужчинам. Возможно, с кем-то она поступила жестоко, и с ней расправились.

Так думал Владимир, вспоминая во всех подробностях свои встречи с Ниной. Еще там, в кафе, на литературном вечере, он подумал о том, что слишком уж она шикарно одета для такого мероприятия, что, возможно, шла на свидание или в театр, но что-то сорвалось и она заглянула, прячась от дождя, в это кафе.

Черное бархатное платье с глубоким декольте так облегало ее фигурку, что все, кто находился рядом с ней, не могли не любоваться ею. Даже женщины, по мнению Владимира, видя, какой должна быть красивая женщина, прекращали есть сладости и садились на диету.

Она была идеальная. Она одним своим видом заставляла мужчин волноваться и желать ее. Вот только почему же она, такая роскошная, кажущаяся недосягаемой, обратила внимание на него, простого токаря? Почему согласилась стать его любовницей? С ее-то красотой и умом она могла бы встречаться с самыми богатыми и влиятельными мужчинами!

В ней все было прекрасно: и густые каштановые волосы, и белая нежная кожа, и прозрачные, как капли янтаря, глаза, и формы… Каждая складочка ее тела, каждый изгиб волновали и вызывали восхищение! Маленький носик, полные, как розовая черешенка, губы и невероятно трогательная маленькая родинка в уголке над верхней губой…

Удивительная женщина! Простая и легкая в общении, нежная, ласковая… Она была бы ему женой, матерью его детей. Он все бы отдал за то, чтобы это случилось. А он, Владимир, был бы ей любящим мужем, преданным, заботливым. Да что там, он носил бы ее на руках! Он даже пол бы мыл, посуду! Картошку бы чистил, чтобы она не пачкала своих нежных белых ручек. Словом, он был в нее влюблен настолько, насколько может влюбиться человек в настоящего ангела.

Да, он боготворил ее и до последних минут, проведенных с ней вместе, не уставал спрашивать себя, что же она нашла в нем, в простом парне?

Владимир был высоким крепким парнем, со светлыми волосами и карими глазами. Даже крупный нос его не портил. Одевался он красиво и чисто, благо зарабатывал неплохо. Ну, может, воспитания ему не хватало, не знал манер, чувствовал себя зачастую скованно, в компаниях больше молчал, слушая других.

Какой была Нина на людях, он так и не узнал. С ним же вела себя естественно, рассказывала какие-то смешные истории из детства, фантазировала, мечтала о детях и собаке, хотела жить в своем доме, и чтобы рядом был лес. Казалось бы, обычные мечты обычной женщины. И все же у них было хорошо, почему тогда она его обманывала? Зачем говорила, что живет здесь, в Ярославле, и что это ее квартира. Хотя про квартиру он ее и не спрашивал! Почему не сказала, что она ее снимает? Что замужем, как удалось выяснить Реброву. Что реально замужем, что есть муж в Рыбинске, откуда она родом.

Зачем ей было морочить голову ему, когда с бóльшим успехом она могла бы сделать это в отношении более выгодной партии. Появившись на приеме в Москве, где-нибудь на правительственных мероприятиях, она могла бы заполучить себе в мужья солидного чиновника или какого-нибудь генерала и устроить свою жизнь наилучшим образом! Но зачем ей было играть в кошки-мышки с ним, с Владимиром? Какой ей был в этом смысл?

В том-то и дело, что никакого. И она не играла. Она реально его любила и исчезла не по своей воле. Это было единственное объяснение такого поступка.

Нет, ее не похитили, она реально съехала с квартиры, сама, на своих ногах ушла, прихватив самое необходимое. То есть была жива и здорова. Но кто-то заставил ее это сделать. Сама, по своей воле она никогда не рассталась бы с Владимиром. Им было хорошо вместе. Ей кто-то приказал снять эту квартиру, причина неизвестна, а потом съехать. Может, она в какой-то секте? Или работает на преступную организацию. Или просто боится какого-то конкретного человека, который ее шантажирует.

Мыслей на эту тему было так много, что у Владимира кружилась голова. Но одно он понимал: Нина попала в беду, и ее надо срочно выручать, спасать, найти во что бы то ни стало.

Он начал искать частного детектива, не решаясь обратиться в полицию, чтобы не навредить Нине. Еще начитавшись отзывов о работе уже давно действующих частных сыскных агентств, он решил, что работающие там люди действуют параллельно с полицией. Ну не мог он своим умом понять, как можно быстро найти человека, не владея информацией, находящейся в полицейской базе. Предположил, что частные детективы тесно связаны с полицией, а потому, отыскав Нину с ее криминальным прошлым, могут подставить ее, сдать в руки правосудия. Вот почему он обратился в агентство «Детектив. Ребров», у которого не было еще ни одного отзыва. И где Владимир стал, похоже, его первым клиентом.

Ребров сразу понравился ему. Немногословный, скромный, он, выслушав его, не стал обещать золотых гор, сказал только, что сделает все, от него зависящее, и постарается найти Нину. Вот только эта его скромность одновременно с симпатией вызвала и некоторое сомнение в его способностях и возможностях.

А что, если он не найдет Нину? Что, если он неопытный, вообще ничего не сможет?

Нина пропала. Но Владимир, находясь один дома, постоянно чувствовал ее присутствие. То ему казалось, что он слышит шуршание ее платья, которое она снимает через голову, или тихий звук шагов ее босых ног в тонких колготках. Она двигалась по квартире быстро, стремительно. Движения ее были полны грации. Если бы ее увидел художник, то многое отдал бы, чтобы написать ее во весь рост, обнаженную, задрапированную, к примеру, красивой бархатной тканью… Она могла бы лежать или сидеть, вся такая фарфорово-бледная, перламутрово-розовая, невероятная… И все, кто видел бы ее портрет, восхищались бы ею.

А как она держала бокал! Он был словно продолжением ее длинной тонкой руки. И красное вино, которое она так любила, всегда оставляло след на ее губах.

И где она теперь? Где? Почему ее нет в соседней комнате, в спальне? Почему ему только мерещится звяканье посуды на кухне, где она варит кофе? Или на самом деле пахнет кофе?

– Тебе с молоком? – спрашивала она его каждый раз, словно не могла запомнить. Хотя на самом деле просто делала вид, что она недостаточно хорошо его знает.

– Чем ты занимаешься? – спрашивал он ее, и каждый раз она уходила от ответа.

Но однажды все же проговорилась, вернее, творчески подошла к тому, чтобы заморочить ему голову еще больше, заинтриговать предельно.

Она сказала, что это просто удивительно, что он не знает ее, что так и не понял, с кем он делит постель.

– Ты актриса… – догадался он. – Ну конечно!

Ему в тот момент было даже стыдно, что он не понял этого раньше. Ну конечно! Она, вероятно, какая-то очень хорошая и известная актриса, которая здесь, в Ярославле, отдыхает, приходит в себя после изнурительных многомесячных съемок в сериале. И появившись на местном литературном вечере, она, скорее всего, надеялась на то, что ее заметят и узнают, но этого почему-то не произошло. Хотя почему не произошло? Может, кто-то, кто смотрит сериалы и вообще увлекается кино и знает в лицо актеров, узнал ее, да не посмел к ней подойти. А вот он, простой парень, токарь, не зная, кто она, подошел, заговорил. Быть может, именно эта его смелость и очаровала Нину?

Но актрисы с именем Нина Коротич он не нашел в интернете. Искал актрис просто с именем Нина, но ни одной, даже похожей на нее, не нашел. Значит, предположил он, у нее псевдоним. Но тогда почему же она так ему и не открылась? Даже после того, как он вроде бы угадал ее профессию, она снова закрылась, как раковина-беззубка, и замолчала, мол, понимай как хочешь.

Однако произнесла же она фразу «Удивительно, что ты не знаешь, кто я». Не приснилось же ему это. Стало быть, она намекнула ему на то, что она – человек известный настолько, что ее может знать даже такой простой парень, как Владимир.

Или она певица? Эстрадная, известная. Но он на самом деле никогда прежде не видел ее.

Балерина? С ее фигуркой – запросто! Но все балерины в представлении Владимира должны постоянно тренироваться, чтобы поддерживать форму, делать какие-то упражнения. Да и ходят они с вывернутыми стопами. Или пятками. И волосы у них, как правило, стянуты на затылке так, что глаза подтянуты к вискам. Нина же с ее пышной гривой, свободной от тугих узлов и приколок, подолгу нежилась в постели и явно не была приучена к утомительным тренировкам, растяжкам мышц и всему тому, что составляло будни балерины.

Она была очаровательно ленива и этой своей ленью возбуждала постоянно находящегося в движении Владимира. В нем было так много сил, что он готов был на самом деле носить ее на руках, как какую-то драгоценность.

А она? Как она могла так поступить с ним? Он так и продолжал колебаться, видя в ней то бессердечную обманщицу, то криминальную жертву. Вот если бы не ее встреча с хозяйкой квартиры, с которой она спокойно распрощалась, а, к примеру, если бы после ее исчезновения квартира оказалась в беспорядке и несла бы в себе следы борьбы с пятнами крови, вот тогда бы он всерьез предположил, что Нины, возможно, уже нет в живых.

Но она жива! Жива! И, как показало расследование Реброва, она отправилась в Москву, чтобы купить себе какой-то невероятно дорогой дом в престижном месте.

Почему она не рассказала о своих планах ему? Боялась, что он узнает, насколько она богата? Да она же сама рассказывала ему о планах купить домик возле леса, мечтала о семье, детях…

Разве она не понимала, что он будет ее искать? Что рано или поздно узнает, что квартиру эту она снимала, что он выйдет на риелтора и узнает еще какие-то детали, ее планы. Ведь поделилась же она с этой Розой Белоусовой своими планами купить дом на Рублевке. Разве не понимала, что эта Роза может сообщить об этом и Владимиру. Неужели ей было все равно, как он воспримет ее бегство?

Она не понимала, как он будет страдать? Понимала, конечно. Но все равно бросила его.

И вот он сейчас в Москве, взяв отпуск, живет в дешевой гостинице, экономя на всем, лишь бы платить Реброву за его работу.

Поначалу, когда он узнал, что Нина родом из Рыбинска, он прямо рвался туда. Ребров его с трудом остановил, сказал, что таким образом он может только все испортить.

Попросил прислать ему все фотографии Нины. Все! Да у него только одна и имелась. Он снял ее на телефон, когда она спала. Однажды, когда он как-то выказал желание сфотографироваться вместе с ней, она яростно запротестовала, мол, она не фотогеничная и все такое. На самом деле, если предположить, что она известная личность и «это удивительно, что он ее еще не узнал», то где логика? Известная личность, актриса ли, певица, она должна была уже привыкнуть к тому, что ее постоянно фотографируют, и вряд ли она считает себя нефотогеничной. Вот почему он снял ее тайно от нее. И теперь это фото было у него единственным.

Нефотогенична? Да она прекрасна на фото! И вот теперь копия этой фотографии отправилась на телефон Реброва. Ему же Владимир отвез пакет с некоторыми вещами Нины, на которых могли сохраниться отпечатки ее пальцев. Вот если бы они встречались только у нее, тогда бы подобных трофеев не было. Но поскольку они жили как бы на два дома, то в его квартире, в изголовье его кровати появилась ее новенькая массажная расческа, а в прихожей – маленькие розовые домашние тапочки. Еще в ванной комнате на полочке осталась баночка с кремом для лица, а на прикроватной тумбочке тюбик с кремом для рук. И все это было таким пахучим, ягодным, приятным, что даже теперь, когда Нины рядом не было, Владимир иногда открывал их и вдыхал аромат. И как же все это было тяжело, просто невыносимо!

– Вы обещаете мне, что не станете заниматься собственным расследованием? Что не поедете в Рыбинск выяснять отношения с ее мужем? – спрашивал усталым голосом Ребров, и Владимир, холодея только лишь от одного тона его голоса, полного безнадежности, готов был в любую минуту разорвать с этим горе-детективом договор.

Но, с другой стороны, что бы мог на его месте сделать другой частный детектив? Где бы он стал искать Нину? Действовал бы примерно таким же образом, что и Ребров, да только потребовал бы астрономический аванс, не говоря уже о сумме полного гонорара. Вот поэтому надо было просто набраться терпения и довериться Реброву.

Что же касается его голоса и недовольной мины Реброва, так, может, у этого следователя (он же в прошлом был следователем, вот только спросить его, почему он уволился, Владимир так и не решился) просто болит желудок или зуб?

Владимир бессчетное количество раз звонил на телефон Нины в надежде, что она все-таки ответит. Хотя бы сообщением. Но в трубке было тихо, как если бы ее телефон умер. Получается, что она намеренно избавилась от телефона, от симки. Знала, что делала. Не хотела больше его ни видеть, ни слышать… Но почему?!

День прошел в тревогах, радость жизни была потеряна навсегда.

Владимир, ложась спать, поправил рядом с собой на кровати нагромождение из одеял и подушек, придавая им удлиненную форму человеческого тела, прикрыл все это одеялом и лег рядом, обнял воображаемую женщину, уткнулся лицом в мягкость ее воображаемого плеча и заплакал.

Женя

– Почему именно в Рыбинск? – недоумевал Борис, наблюдая за тем, как Женя собирается в дорогу.

– Да потому, что это красивый город, я полагаю. И вообще, это не мой выбор. Так решили Наташа с Петром. Боря, вот просто порадуйся за брата, и все. Хватит уже задавать бессмысленные вопросы!

– Знаешь, особой радости от всего этого я не испытываю, и тебе об этом хорошо известно. Наташа вернулась, жизнь забила ключом, все прекрасно, но только надолго ли это счастье? Да у Петра скоро сердце разорвется от таких переживаний! Ты бы поговорила по-женски с Наташей, разве она не понимает, что мучает Петра, что он страдает. И надолго ли теперь они сошлись?

– Может, навсегда, – весело отреагировала Женя, вминая в дорожную сумку очередной свитер. – Они же любят друг друга. Полагаю, что со Льдовым все закончилось. Кажется, у него появился кто-то… Ты же ничего не знаешь об их отношениях. Наташа для него как нянька! Они никогда не были настоящими мужем и женой, если ты понимаешь, что я имею в виду.

– Ты свечку не держала, это точно… – отмахнулся от нее Борис.

– Ты сам поговори с братом и спроси его, почему мы едем в Рыбинск, это, во-первых, и, во-вторых, узнай, зачем туда еду я. Может, ты думаешь, что я навязалась к ним.

– Ну уж нет, ничего я спрашивать не буду… Это его решение. И понять его я тоже могу – ты нужна им для того, чтобы они не поссорились в первые минуты путешествия, чтобы оба не взорвались от переизбытка чувств.

– Вот и я тоже так поняла. Возможно, Петр и хотел бы задать Наташе какие-то очень личные и острые вопросы, но при мне он постесняется это сделать. Мы будем осматривать достопримечательности, гулять, говорить о том о сем, и они, наша сладкая парочка, постепенно привыкнут друг к другу.

– Ну конечно! За столько времени еще не привыкли! Разве она не беременна? Еще летом вы узнали о ее беременности, и кровь сдавали, я помню… И все подтвердилось. Сейчас октябрь, Наташа твоя должна уже разбухнуть, превратиться в шар!

– Борис, ты не должен взращивать в себе чувство неприязни к Наташе, которая, скорее всего, снова вернется сюда, и окончательно. Они с Петром поженятся, у них родится ребенок. Петр будет страдать, когда поймет, что ты ненавидишь Наташу.

– Я? Ненавижу? Скажи лучше – не понимаю! Ну и злюсь, конечно! А ты бы не злилась, если бы так поступали с близким тебе человеком? Тебе надо объяснить мои чувства?

– Ладно… Оставим уже этот разговор. Главное, что она возвращается, с минуты на минуту приедет сюда. Петр счастлив, он уже давно собрался и пьет на кухне кофе. Хотя бы ради него сделай вид, когда увидишь Наташу, что тоже рад ей.

– Да это же полный бред, идиотизм – вот так играть эту черную комедию! Почему я должен изображать радость, когда мне хочется вывалить ей на голову все, что я о ней думаю! Я взрослый человек, и не надо меня заставлять…

Дверь внезапно открылась, и в спальню без стука (!) вошла Наташа. Румяная от утреннего холода, с веселыми глазами, она улыбнулась Жене, потом как ни в чем не бывало, хотя и слышала их разговор, протянула руку Борису:

– Привет! Ты прав, никого не надо заставлять разыгрывать счастье или радость. Но, Борис, я прошу тебя: постарайся, хотя бы в присутствии брата, не кусать меня и не пинать…

Борис так смутился, что покраснел, как помидор, и отвернулся от Наташи. Женя тоже покраснела от стыда за мужа.

– Признаюсь, я хотела постучаться, но просто заслушалась… К тому же всегда полезно знать, что о тебе думают окружающие. Борис, ничего нового о себе я от тебя не услышала. Всем известно, как ты любишь брата.

– Подслушивать нехорошо, – не поворачивая головы, проговорил Борис. – Обещаю не кусать и не пинать.

И тут он внезапно повернулся к Наташе, увидел ее, задержав взгляд на ее слегка выпирающем животе, и, к удивлению Жени, подошел к ней и обнял. И даже поцеловал в щеку!

– Можешь мне не верить, но я ужасно рад тебя видеть…

– Я тоже. – Наташа потерлась щекой о плечо Бориса.

И Женя впервые испытала странное чувство собственницы, глядя на то, как эта молодая, красивая, к тому же еще и беременная женщина так запросто прикасается к ее мужу. Как бывшая жена!

– Вот только не ревнуй! – сказала Наташа, выставив руку в предупреждающем жесте. – Просто я на самом деле ужасно рада вас видеть. Все знаю, все понимаю, что я ужасная и достойна презрения, но что поделать, если я вот такая… Просто на Льдова столько времени и сил потрачено, что не могла его оставить…

– Вы поговорите тут, а я пойду к Петру, тоже кофе себе приготовлю… – пробормотал Борис и вышел из спальни.

Подруги обнялись.

– Я поговорила с Соней. Времени, чтобы встретиться, у меня не было, я же должна была приехать сюда, поэтому объяснила ей все по телефону. И ты знаешь, она нисколько не удивилась. Подозреваю, что Матвей время от времени встречался с ней. Но это просто мое предположение. Иначе она бы удивилась или хотя бы сделала вид, что удивилась. А так восприняла это нормально. Не скажу, что обрадовалась, но отнеслась к моей просьбе с пониманием. Она даже не спросила меня, куда ей приехать, представляешь?!

– В смысле? – не сразу поняла Женя.

– Ну как же! Льдов же с тех пор, как все это произошло…

– Да, поняла! Вы жили с ним в новом доме. И что, Соня знает адрес?

– Да. Она на всякий случай переспросила меня, типа, коттеджный поселок такой-то? Это наш новый адрес. И знаешь, что она сказала? «Разве он мог бы оставаться в старом доме, полном призраков?»[1]

– Получается, что они общаются?

– Да. Думаю, его смущает моя беременность.

– А… Понимаю.

– С Соней он расслаблялся.

– Ревнуешь?

– Совру, если скажу «нет».

За дверью послышался голос Петра, Наташа открыла дверь. Они обнялись. Женя хотела выйти из комнаты, чтобы оставить их вдвоем, но не смогла, поскольку они загораживали собой проход.

– Я рад! – дрожащим голосом произнес Петр, отрываясь, наконец, от Наташи и любуясь ею. Провел ладонью по ее розовым щекам, затем по животу.

«Им бы сейчас остаться вдвоем, а я везу их в Рыбинск!» – подумала с досадой Женя. Но решение было принято, поддержано всеми, и теперь оставалось только одно – садиться в машину и ехать.

Погода хорошая, солнечная, сухая. Через пять часов они уже будут на месте. Петр сам выбрал и забронировал отель, где они остановятся. Симпатичный «Гостевой дом», два люксовых номера с камином. В то время как он у себя за ноутбуком выбирал отель, к нему заглянул Борис и чуть было на эмоциях не присоединился к ним, сказав, что тоже не прочь посмотреть красивый город, но потом, к счастью для заговорщиков, вспомнил, что у него есть неотложные дела в Москве.

Выехали с одинаковым чувством стыда и одновременно восторга, как дети, решившие улизнуть из дома от строгого родителя. Так уж сложилось в семье Бронниковых, что самым ответственным и серьезным, потому и строгим, а иногда просто невыносимым, был все-таки Борис, старший брат, которому на тот момент было сорок семь лет, в то время как Петр был младше его на целых два года.

– Если бы он знал, зачем мы туда едем, ему бы это не понравилось, – сказала Женя.

Петр был за водителя, Женя с Наташей сидели на заднем сиденье и наслаждались поездкой. Никакого конкретного плана, связанного с пребыванием в Рыбинске, ни у кого не было. Разве что встретиться сначала с мужем Нины Коротич, поговорить с ним и попытаться выяснить, кто был близкой подругой исчезнувшей женщины.

Во время поездки Женя неоднократно по телефону консультировалась, советовалась с Ребровым, задавала ему вопросы, чтобы было с чем идти к Ивану Коротичу.

«Спроси у Владимира, что она любит, какие лакомства? Что, наоборот, не любит. Потом мне перезвонишь…»

Другими словами, целью поездки было разыскать людей, хорошо знавших Нину, а потому способных назвать хотя бы предполагаемую причину ее разрыва с мужем и проживания в Ярославле.

Кроме того, эта поездка могла смягчить возвращение Наташи к Петру, отвлечь их от неприятных мыслей, сомнений, обид.

Петр, ночью узнавший от Жени, что Наташа согласилась вместе с ней отправиться в Рыбинск по делам Реброва, почему-то сразу все понял – их хотят помирить, сделать ее возвращение более мягким. Ему даже не пришлось задавать вопрос, может ли он присоединиться к ним – Женя сама попросила его занять место водителя в поездке.

Вот так удачно все и сложилось. И только Женя уже перед самым отъездом вдруг почувствовала себя предательницей и обманщицей, что не рассказала мужу об истинной цели поездки. И ведь объяснить, почему она скрыла от него, что решила принять участие в поиске женщины, сама себе не могла. Возможно, боялась, что он не поймет, что снова упрекнет ее в том, что она мало времени уделяет ребенку, хотя произнесет это, скорее всего, по инерции – Женя целыми днями теперь занималась с маленьким сынишкой. Они вместе и играли, и рисовали, и лепили, гуляли по саду или отправлялись в небольшие поездки в Подольск в гости к подруге Тоне. Конечно, чаще всего рядом была все-таки няня Соня.

Дом Бронниковых охранялся. И не просто сигнализацией, а вполне себе крепкими и серьезными парнями из охранного агентства. Для этих целей был построен специальный домик возле ворот, а домработница Галина Петровна с удовольствием подкармливала ребят домашней едой. Решение об охране дома было принято братьями Бронниковыми после истории со Льдовым[2]. Это коттеджные поселки охранялись, и пройти-проехать туда можно было только по пропускам, дом же Бронниковых находился хоть и за забором, но удаленно от остального жилого массива, к тому же вблизи леса, а потому был совершенно не защищен и забраться в него мог любой желающий.

Поэтому сейчас, когда дом находился под надежной охраной, Женя спокойно могла оставить сына в доме с няней, не переживая об их безопасности. Вот если бы еще ей не приходилось скрывать некоторые свои поступки от мужа, если бы она наверняка знала, что он доверяет ей и, главное, понимает ее, тогда бы она была абсолютно счастлива.

Сколько раз она спрашивала себя, почему побаивается мужа, почему не может быть с ним до конца откровенной, просто расслабиться и быть собой, и всякий раз приходила к выводу, что все дело, вероятно, в серьезной разнице возраста. Все-таки двадцать один год, практически они люди из разных поколений, и Борис мог быть по возрасту ее отцом. Вот откуда его поистине отцовская забота о жене, желание защитить, что-то запретить и контролировать каждый ее шаг. И сколько бы они с Борисом ни разговаривали на эту тему, сколько бы обещаний, связанных с ее желанием быть свободной, хотя бы в перемещениях, он ни давал, ничего не менялось – каждая ее поездка за пределы Подольска уже настораживала мужа, и даже Москва, куда он сам ездил на работу, казалась ему для нее опасной.

Конечно, если бы не ее страсть к расследованиям, которую невольно подогревал друг семьи и следователь Ребров, Борис чувствовал бы себя куда спокойнее. Но так уж сложилось, что время от времени уголовные дела Реброва помогала распутывать именно Женя, действуя в паре то с подругой Тоней, то вот теперь с Наташей.

– Женька, ау! Не робей! Ничего-то Борис не узнает! – Наташа потрепала ее по плечу.

– Что, так заметно? – встрепенулась Женя.

– Да у тебя такое выражение лица, словно ты, школьница, решила сбежать из дома и вот теперь боишься взбучки!

– Если что, мы тебя всегда прикроем! – отозвался, поглядывая на Женю в зеркало, Петр. – Давайте лучше подумаем, как нам действовать. С чего начнем?

– Отвезете меня к ее мужу, и я постараюсь его разговорить.

– А что ты ему скажешь? Кем представишься? У тебя есть план?

– Я тоже хочу пойти с тобой, – сказала Наташа. – Мы же не знаем, какой он. Вдруг опасный? И вообще, что, если он ее и убил?

– Наташа! – Женя замахала руками. – Откуда такие мысли?

– Да сколько уже дел было у Реброва, когда женщина пропадала, а потом ее находили мертвой?! Того, что мы о ней знаем, уже достаточно, чтобы понять, что она за человек. Обманщица, мошенница, предательница… Так поступить с этим Владимиром! Влюбить в себя, а потом бросить! Бессердечная…

И тут Наташа осеклась, смолкла, и Женя поняла, как же нелепо это прозвучало непосредственно от нее самой, да еще и в той ситуации, в которой она сейчас находилась. Она ли не обманщица, предательница по отношению к Петру, да к тому же еще и без сердца?

– Согласна! – поспешила заполнить нехорошую паузу Женя, спасая подругу.

Взглянув в зеркало на Петра, она поняла, что он, к счастью, не успел сообразить и уж тем более сравнить образ исчезнувшей Нины Коротич со своей любимой Наташей. Улыбка застыла на его счастливом лице.

– Ты хочешь сказать, что у мужа была веская причина расправиться с ней?

Конечно, не следовало развивать эту тему, но, чтобы поддержать Наташу и не дать возможность Петру призадуматься о самой Наташе, Женя и сделала это.

– Ребров же был у этого Ивана Коротича. Но ничего не узнал, потому что изначально представился ее коллегой по работе, типа пришел за какой-то там флешкой. После этого уже невозможно было спросить, где именно она работает.

– Ну Ребров! – усмехнулся Петр.

– Фантазии не хватило, – сказала Наташа. – Вот поэтому мы и едем, что Женька придумает, как это дельце провернуть.

– Думаю, что надо будет вести себя более-менее естественно и прямо сказать, что Нина пропала. Что, возможно, ее уже нет в живых. Понимаешь, надо, чтобы его окатили этим предположением, как ледяной водой, отрезвили. Если это не он убил, то распереживается, испугается…

– Ха! А если это он убийца, думаешь, не испугается?! – отреагировала Наташа.

– Испугается. Вот и посмотрим, что он скажет и как будет себя вести. Чтобы он не подумал, что я его подозреваю, сразу скажу, что…

– Так кем ты представишься?

– Ее знакомой, соседкой по квартире в Ярославле. Чтобы ему и в голову не пришло, что я, скажем, из полиции. Скажу, что, мол, пропала. Что я обеспокоена, сначала хотела обратиться в полицию, но потом передумала, предположила, что она могла вернуться домой, в Рыбинск. А почему посчитала, что ее нет в живых? Потому что человек она вроде бы серьезный, ответственный, уж за столько времени бы отзвонилась, дала бы о себе знать.

– Правильно.

– Трудно предположить, как он поведет себя и что ответит, но мне надо будет непременно раскрутить его на информацию о ее подругах в Рыбинске, о коллегах по работе. Думаю, что у меня все получится.

– Лично я в этом нисколько не сомневаюсь! – воскликнула Наташа, и Женя подумала, что даже если в Рыбинске ей не повезет с Коротичем, эта поездка сделает счастливыми двух близких ей людей.

Виолетта Пескова

Вот уж не думала, что меня найдет Андрей! Я и без того всю ночь не спала, думала, что буду делать, если меня все же вычислят. Все-таки я часто бывала у Ромы, повсюду мои следы. Хоть я и попыталась что-то там стереть с ручек дверей, но потом поняла, что все это бесполезно.

Я, по сути, проживала там какое-то время, повсюду наследила. И в кухне, и в ванной комнате, да везде! В полиции не дураки работают, найдут меня. Может, камеры на доме установлены, тогда тем более увидят и найдут. Но даже если так, то разве это доказательство, что это я убила его? Мало ли кто мог побывать у него до меня.

Короче, вот об этом я думала всю ночь, потом, не выдержав, встала и отправилась на кухню, сварила себе кофе и достала сигареты. Хотела ведь бросить курить, хотела! Но разве бросишь, когда так влипла?! И мне уже было неважно, если К. почувствует от меня запах табака. Мне бы только в тюрьму не загреметь!

А вечером так некстати позвонил К. Я вся на нервах, перед глазами мертвое лицо Ромы. А тут К. со своими нежностями. Все о любви говорит, планы строит, обещает какую-то фантастическую жизнь, о детях мечтает. Он весь в приготовлениях к свадьбе. А меня трясет, я места себе не нахожу.

Конечно, другая на моем месте, может, и призналась бы во всем К., все-таки жених, близкий человек, мог бы помочь разрулить ситуацию. Но К. не такой. Конечно, может, он и понимает, что у меня до него кто-то был, но не хочет об этом слышать, не хочет об этом думать. Боюсь (да я просто уверена!), что, расскажи я ему о Роме, вся эта любовная пелена с глаз спадет и он вернется в реальность, окунется, как в зловонное болото, и вместо любимой и обожаемой им невесты Виолетты он увидит обычную московскую шлюху с убитым ею любовником.

И зачем ему все это разгребать? Зачем ему чужие проблемы? Конечно, если бы он любил меня по-настоящему, то помог бы. Но я не верю ему.

Я не верю вообще никому. И считаю, что любви нет. Есть уважение, дружба, и только это делает людей по-настоящему близкими и позволяет довериться друг другу. А К. сейчас просто влюблен в меня. И это чувство пройдет, к большому моему сожалению. Другое дело, что я намерена была поддерживать его в нем, быть с ним нежной и ласковой. Но сейчас-то что? Со дня на день случится ужасное, меня арестуют…

Конечно, в отчаянии мне все же придется рассказать К. о том, что произошло. Потому что уже и терять-то будет нечего. Вернее, мне просто реально понадобится адвокат, а своих денег у меня нет. Если К. любит меня (повторяю, я не верю в любовь), то он поможет. И меня при самом лучшем раскладе отпустят на свободу. Но вряд ли после этого К. женится на мне.

Получается, что из-за того, что я вчера хотела просто-напросто объявить своему парню о разрыве, поступить честно, у меня будет разрушена вся жизнь! И что теперь делать? С кем посоветоваться? С подругами – бесполезно. Они уж точно ничем не помогут. А те, что откровенно завидовали моей предстоящей свадьбе с К., может быть, даже и обрадуются. Вряд ли поверят в мою виновность, они знают, как я относилась к Роме, но могут и отвернуться. Кому охота дружить с подозреваемой в убийстве.

Я уснула под утро, проспала, может, пару часов, и была разбужена звонком в дверь. Первой моей мыслью было – Рома! Но потом память услужливо (или подло) подкинула мне намертво припечатавшуюся в сознании картинку смерти – полуоткрытые глаза Ромы, черную полоску рта…

Вот говорят же, что ноги подкашиваются. Вот и мои ноги будто бы кто подкосил. Косой. Во всяком случае, они были слабыми и гнулись в коленях.

Я едва добралась до двери. Заглянула в глазок – Андрей! Напарник и друг Ромы, охранник в той же деревне.

– Виолетта, открывай! – потребовал он.

Я открыла дверь, и он сразу же обрушился на меня, сгреб в охапку, он же такой большой, сильный, как медведь. Но в этот раз и его тоже, похоже, ноги не держали, он буквально повис на мне и разрыдался.

– Ромки больше нет.

Слезы, которые он копил, пока добирался до меня, пролились на мой халат.

Я сняла с него куртку, приказала разуться и пройти в кухню. Приготовила кофе.

Он, немного успокоившись, смотрел на меня своими порозовевшими от слез глазами с недоумением.

– Ты чего такая спокойная? Ты не поняла, что я сказал? Ромку, нашего Ромку убили! Отравили! Я пришел к нему вчера, долго звонил, мне никто не открывал, потом взялся за ручку, дверь и открылась. Я сразу понял, что что-то случилось… Я нашел его на полу, уже мертвого. Его рвало перед смертью…

– Я знаю, я была там. Еще раньше. Хотела рассказать ему, что выхожу замуж…

Вот он, тот самый человек, которому я могу признаться во всем, рассказать всю правду и, быть может, попросить помощи.

Я обрушила на него все то, что накопилось во мне и искало выхода.

– Звонила долго, никто не открывал. Но я же пришла, чтобы вернуть ему ключи. Я открыла дверь своими ключами, вошла и увидела его. На полу. Испугалась так, что до сих пор не могу прийти в себя. Андрей, ведь там полно отпечатков моих пальцев! Когда полиция его найдет, все подумают на меня! Ох… Я же еще и ключи на столе оставила, забыла совсем про них! Вот дура-то! Расческу, кажется, взяла, духи… идиотка… Андрей, что делать?

Он выслушал меня молча. И я похолодела – он не поверил ни единому моему слову!

– Тебе надо пойти и во всем признаться.

– Ты спятил? В чем? В том, что я пришла вернуть ему ключи и сказать, что мы должны расстаться, что я выхожу замуж за другого?

– Ты должна рассказать им все. Что вы поссорились после того, как он услышал от тебя все это… Во всяком случае, ты причинила ему боль, понимаешь? Ты уже этим убила его… Ты бы знала, как он любил тебя! А потом вы типа помирились, ты попросила его приготовить кофе, и сыпанула туда яду. Его же отравили, понимаешь, да? И отравила его ты. А сейчас ты сидишь и разыгрываешь из себя жертву, мол, честно призналась мне в том, зачем приходила, что у тебя другой, что убийца бы так не признался, а на самом деле ты просто морочишь мне голову. Виолетта, мы сейчас же едем в полицию, и ты во всем признаешься.

– Хорошо. – У меня откуда-то появились силы. – Поехали. И там я расскажу, что это ты его отравил. И что сам мне в этом признался. Что пришел к нему вчера, вы поговорили с ним, поссорились из-за этой, как ее там, Томки…

– Из-за кого?

– Из-за Тамары, как будто бы не знаешь, о ком я. Она же нравилась тебе, признайся! А сама она строила глазки моему Ромке, он сам мне рассказывал. Все пироги ему носила, кормила.

– Никому она глазки не строила. Томка просто подкармливала нас, вот и все. У нее, между прочим, парень есть. Ты ревновала Рому к ней, а он был дурак, что рассказывал тебе о ней. Просто он был честным парнем, и ему нечего было скрывать от тебя… Виолетта, может, я и дурак, что пришел к тебе, и это опасно, потому что в его убийстве могут подозревать нас обоих, но я на самом деле подумал, что это ты… Нет, когда я только шел к тебе, я так не думал…

Я смотрела на него, слушала и понимала, что Андрей, хоть и крепкий парень и всерьез занимается своим телом, качается там, наращивает мышцы, но все равно дурачок, теленок. Молодой и глупый. И что опытный следователь разведет его и заставит подписать признание. Впрочем, как и меня. Что мы с ним попали. Но что нам надо держаться вместе.

– Давай подумаем, кому было выгодно его убить.

– Да я только об этом и думаю! Он был таким безобидным, его все любили! Я чего только не передумал!

– У него точно ничего не было с Томкой?

– Нет, это я точно знаю. Он только тебя любил.

– Может, он, находясь на посту, увидел что-то такое, что ему не надо было видеть?

– Я тоже об этом подумал. Но у нас так спокойно в деревне! Всех жителей мы знаем в лицо. Все люди солидные, богатые, сама понимаешь.

– Может, к какой-нибудь даме ночью приехал любовник, Рома не пускал его или, наоборот, пустил, а тот потом, чтобы никто не узнал о том, что он был, убил Рому?

– Андрей, что за ересь ты несешь?! Разве это причина для убийства? Да если кто из обитателей вашей деревни и решит принять у себя любовника или любовницу, что стоит это сделать, посадив его или ее в свою машину? И не слишком ли это сложно – узнать адрес Романа, приехать к нему и отравить?! Здесь был вопрос жизни и смерти. Вот почему и адрес нашли, и пришли, и сыпанули яду…

Мы были похожи на двух идиотов, соревнующихся в глупости. Я ненавидела себя за то, что призналась Андрею в том, что была вчера у Ромы. Увидела в нем друга. Вернее, хотела увидеть друга. А он оказался полным кретином, к тому же еще и трусом!

– Тома эта ваша знает?

– Понятия не имею… Сегодня не моя смена.

– Так поезжай, поговори с ней. Может, она что видела. Или, может, он сам ей что рассказал? Андрей, надо действовать!

– А Ромка? Он же до сих пор там лежит…

– Поезжай в деревню, встреться с Томкой и поговори с ней. А я сама что-нибудь придумаю, чтобы Ромку поскорее нашли… А кто его будет хоронить?

– У него же родители есть. Позвонят им, они приедут. Они во Владимирской области живут. Ох… Мне словно сон страшный снится…

Он допил свой кофе, я проводила его, собралась и поехала в полицию. И там, в отделении, прямо с порога сказала, что у меня есть важная информация.

Меня проводили к следователю, где я ему и рассказала все до мельчайших подробностей, касающихся меня. Про Андрея не сказала ни слова. Может, я, конечно, и дура, но я же никого не убивала. Так зачем же мне прятаться, мучиться бессонницей, страдать и вздрагивать от любого звука. Посадить меня – не посадят.

И вот там, в кабинете следователя, я вдруг почувствовала прилив сил. И что это я так разволновалась?

Да, конечно, Рому жалко, но жизнь-то продолжается. И никаких преступлений я не совершала.

Я, расставшись с моим парнем, решила выйти замуж за другого и приехала к Роме, чтобы объявить ему об этом. Что предосудительного в этом поступке? И разве я виновата в том, что нашла труп? Позвоню К., попрошу о встрече и расскажу ему всю правду. Если он совсем уж не любит меня и помашет мне ручкой, то, значит, не тот это человек, который мне нужен. А если любит, то у него будет возможность доказать мне это.

И после этих моих мыслей вдруг стало так ясно и спокойно, словно моя душа изнутри осветилась солнцем.

Я беспрепятственно вышла из отделения и позвонила К.

Женя

Устроившись в гостинице, Женя с Наташей и Петром прогулялись по городу, пообедали в ресторане «Дома культуры и отдыха» и, оставшись довольными местной кухней, добрались по навигатору до дома Коротичей.

Это был старый двухэтажный дом, выкрашенный желтой краской, расположенный неподалеку от стоматологической клиники.

– Как-то мрачновато здесь, – заметила Наташа, разглядывая дом из окна машины. – Хоть и высокие здесь потолки, но представляю, какое там все внутри старое, подгнившее… Да еще и зубная клиника рядом… Бррр… В таких домах пахнет по-особенному, как если бы в краеведческом музее нагадили кошки или в одном из залов сварили щи из кислой капусты.

– Образно, ничего не скажешь, – ухмыльнулась Женя. – Между тем там живут люди. Хоть бы этот Иван был дома.

– Он не может быть дома, потому что день. Все нормальные люди в это время работают. Это мы, бездельники, путешествуем и ищем приключения на свою… Ну что, Женечка, ты идешь? Или пойдем все вместе?

– Иду.

И Женя вышла из машины. Толкнула тяжелую, выкрашенную коричневой краской старинную дверь и оказалась в темном коридоре. Когда глаза привыкли к полумраку, создаваемому бледноватым светом, льющимся сверху, из голубого проема крутой лестницы, она увидела справа от себя дверь с табличкой «2».

Вот здесь и жили когда-то вместе супруги Иван и Нина Коротичи. Наверное, сначала любили друг друга, заботились друг о друге. Нина по утрам варила мужу какао, а вечером после ужина супруги устраивались поудобнее на диване и, держась за руки, смотрели телевизор…

Но потом между ними пробежала кошка. Черная и подлая, и любовь исчезла, растворилась в этом пахнущем, как и предположила Наташа, кошками и кислой капустой мирке.

Она нашла закрашенную густой краской большую кнопку звонка и нажала. Раздался громкий, резкий, жуткий звонок. И тотчас послышались шаги за дверью.

В глазке замелькала тень. Хозяин был дома.

– Кто там? – спросил он.

– Из полиции, – бухнула зачем-то Женя.

За дверью пробормотали что-то недовольным тоном. Дверь открылась, и в лицо ударило запахом свежего кофе.

– Из полиции? – переспросил, всматриваясь в Женю, мужчина.

На нем был теплый спортивный костюм. Одежда явно не домашняя, он словно собирался куда-то выйти. Влажные волосы на голове были аккуратно зачесаны набок. Помимо запаха кофе, Женя уловила тонкий аромат хорошего мыла.

Среднего роста, худощавый, темноволосый, голубые глаза смотрят с нехорошим прищуром. Так смотрят на мир люди в ожидании подвоха.

Что же нашла в этом неинтересном и неприятном мужчине Нина? Чем он ее взял? Чем покорил?

– Нина пропала, – сказала Женя и, сделав вид, что она очень встревожена и расстроена, буквально ввалилась в квартиру, оттеснив хозяина. – Не бойтесь, я не из полиции. Я подруга Нины, мы жили по соседству в той квартире в Ярославле, ну, вы знаете…

Иван последовал за ней, придумывая, вероятно, какое бы правильное выражение придать лицу. Возможно, он и не знал о существовании какой-то там квартиры, да тем более в Ярославле.

Женя вдруг резко обернулась:

– Вы Иван Коротич? Это же вы муж Нины Коротич?

– Ну да, я.

– Ох, слава богу, а то я подумала, вдруг вы просто однофамилец, а я тут на вас страху нагнала. Я могу присесть?

– Конечно, садитесь.

Она оказалась в комнате со старой мебелью советского образца, в центре которой стоял круглый стол, покрытый зеленой гобеленовой скатертью, на ней – пустая, чисто вымытая хрустальная пепельница. Через желтоватые непростиранные занавески едва пробивался дневной свет.

«Я бы тоже отсюда сбежала», – подумала Женя, содрогаясь от ощущения какой-то отчаянной, унылой, застарелой грязи, проникнувшей в каждую пору этой полумертвой квартиры с ее замершим в своем развитии хозяином.

– Так что там с Ниной? Я не понял, признаться.

Вот голос у него оказался приятным, жирненьким, как если бы он только что позавтракал хлебом с толстым слоем масла.

– Говорю же – она пропала. Вот уже несколько дней, как ее телефон молчит. С квартиры она съехала. Быть может, она уже здесь? Вернулась домой?

Он колебался, не знал, как лучше ответить. Видимо, ему было неприятно признаваться в том, что он понятия не имеет, где и с кем живет его жена.

– Иван, да очнитесь вы уже! Спрашиваю, она сюда не приезжала? Когда вы видели ее в последний раз?

– Дело в том, уважаемая…

– Меня зовут Женя.

– Так вот, Евгения, мы уже давно не живем вместе с моей супругой, хотя еще не успели развестись. Она два года тому назад отправилась по работе в Москву да и задержалась там.

– По работе? Вы говорите, что она работает?

– Да.

– Но я ни разу не видела, чтобы она шла на работу…

– Она работает на дому, за компьютером. Сейчас многие так работают. Она вроде бы неплохо зарабатывает. Мы поначалу с ней переписывались, перезванивались, ну, а потом все как-то сошло на нет… И теперь каждый из нас живет своей жизнью.

– У вас другая женщина?

Он возмущенно выдохнул и отвернулся, как бы желая показать, насколько неприятен ему этот вопрос.

– Значит, я приехала сюда напрасно? Вы ничего не знаете о ней? А вдруг с ней что-то случилось? Вам все равно?

– Нет, конечно, нет! Но я на самом деле не знаю, чем могу вам помочь. Я не видел Нину очень давно. Вот только я был уверен в том, что она живет в Москве, а вы говорите, что жили с ней по соседству в Ярославле… Странно… Чего она там забыла? Где Москва, а где Ярославль?

– Понимаете, Нина не такой человек, чтобы вот так просто исчезнуть и беспричинно выключить свой телефон. Даже если предположить, что она просто куда-то уехала и потеряла телефон, то у нее есть мой электронный адрес, с нового телефона она могла бы и позвонить, и написать мне, что жива и здорова. Мы же с ней были подругами. Кстати, о подругах! Может, кто-нибудь из рыбинских подруг что-нибудь знает о ней? Поймите, я встревожена… Я уже поняла, что вы ничего не знаете… Думаю, что я напрасно побеспокоила вас. Вы не могли бы дать мне адреса или телефоны ее подруг?

– Ну, телефонов и адресов я вам не дам, я их просто не знаю, но скажу, что буквально в квартале от нас есть стоматологическая клиника, и там в регистратуре работает Катя Григорьева, Нинина подруга. Думаю, они до сих пор дружат. Они подружки с детства. Я удалял зуб буквально на прошлой неделе, и она была там, мы даже поздоровались. Так что она должна быть там.

– Скажите, Иван… Заранее извиняюсь, что лезу не в свое дело, но… Нина – прелестная женщина, красавица, такая утонченная… Как вы могли позволить ей оставить вас и уехать? И при этом вы не разводитесь…

– Так никто и никого не бросал. Она уехала по работе, сказала, что ей так удобнее делать какие-то презентации… И я поверил ей. Мы как бы не расставались, просто она, повторяю, уехала по работе. У нее все шло хорошо, я постепенно привык к тому, что один, ну, а потом встретил женщину…

– А квартира?

– Это наша квартира, и Нина может вернуться сюда в любое время. Поэтому, когда вы все-таки найдете ее, а она, я уверен, быстро объявится, она такая…

– Какая «такая»?

– Внезапная, что ли… Она вообще легкая на подъем… Так вот, когда вы увидите ее, то скажите, что, что бы с ней ни случилось, она всегда сможет вернуться сюда. Вот как-то так.

– А вы сами-то ничего не чувствуете? А что, если с ней на самом деле что-то случилось? Может, она в больнице или, еще хуже… Тьфу, тьфу, тьфу…

– Нет. Я уверен, что с ней все хорошо. Она – человек непотопляемый. Она сильная и всегда знает, чего хочет.

– И что же она хотела, когда жила с вами?

– Она всегда всем была недовольна. Этой квартирой, которую мы с ней купили в складчину, мебелью, которая досталась нам от бывших хозяев, ее тошнило от запаха самого дома, она ненавидела кошек, не любила супов и потому никогда их не готовила, не любила нашу стиральную машинку, которая постоянно ломалась, не любила выходить на балкон, потому что боялась, что он рухнет… Ее бесило отсутствие денег, она просто страдала физически, когда на ее просьбу дать ей денег на какие-то мелочи я говорил, что денег нет. Ее словно гладили против шерсти, и в воздухе пахло электричеством, озоном… Не знаю, в такие минуты я и сам боялся ее.

– Но она же и сама работала. Где-то здесь, в Рыбинске, в конторе по грузоперевозкам.

– Ах да, это… Работала, что-то там отправляла, находила транспорт или грузы. Получая какие-то копейки, она радовалась, как ребенок, когда могла на заработанные ею деньги купить себе какую-нибудь мелочь, сладости…

– Она просто обожает апельсиновый мармелад! Это я точно знаю.

– Ох уж этот мармелад… Она ела его килограммами…

Вот и пригодилась одна из озвученных Ребровым деталей! Уж теперь-то Иван Коротич точно не будет сомневаться в том, что Женя – на самом деле подруга его жены.

– Вы не скучаете по ней?

– Скучаю, как не скучать? Те женщины, которые у меня здесь бывают, и в подметки ей не годятся. Она, как бы это сказать, женщина высокого полета. Да только я не смог сделать ее счастливой. Она всегда говорила, что презирает меня за то, что я держу ее в черном теле. Но я простой водитель. Это сейчас я вожу одного начальника, и тот подкидывает мне время от времени копеечку, а тогда… Да что теперь говорить? Потерял я Нинку, потерял… Хоть бы она уже нашлась. Вы запишите мой телефон, как увидите ее, позвоните.

– Договорились.

Женя вышла из дома, стараясь не дышать – и правда, как можно жить в таком отстойном, пахнущем теперь уже болотом месте? Тина, болото, кошки, капуста, деревянная гниль, плесень, грибок, сырость… Бррр…

Она вернулась к машине и спугнула устроившихся на заднем сиденье целующихся голубков.

Увидев Женю, Петр буквально выскочил из машины и пересел на свое водительское место.

– Да я бы сама повела. – Женя покраснела. – Оставались бы там с Наташей.

– Как дела, Женечка? – спросила расслабленная поцелуями и любовью Наташа. – А то мы уж собирались идти за тобой.

– Все в порядке. Едем в стоматологическую клинику, вон, видите, за углом. Там работает подруга нашей исчезнувшей Нины, Катя Григорьева.

– А Иван? Как он тебе?

Машина уже тронулась с места и медленно двинулась к перекрестку. Розовое лицо Петра то и дело мелькало в зеркале заднего вида. Женю так и подмывало ему подмигнуть.

– Не думаю, что он ее убил. Конечно, можно притянуть за уши мотив типа ревности или квартирного вопроса, но не думаю, что Нина собиралась что-то там отсудить или присвоить. Это не квартира, а помойка, где пахнет болотом и несчастьем. Нина у нас, как я поняла, женщина высокого полета, и она каким-то пока что неизвестным нам способом сумела разбогатеть. И сейчас она вроде бы ищет дом на Рублевке с башенками… – Женя прикусила губу. – С башенками! Дворец! Зачем он ей? Хочет вложить деньги? Значит, у нее гораздо больше денег, чем стоимость такого дома, поскольку дом придется содержать. Или же у нее какой-то колоссальный источник постоянного дохода. Но какой? Где она нашла золотую жилу? Думаю, у нее есть покровитель, мужчина, любовник… Возможно, она с ним поссорилась, живя в Москве, переехала или спряталась от него в Ярославле, где закрутила роман с бедным токарем Владимиром, а потом вдруг что-то случилось, она помирилась со своим миллионером и вернулась в Москву. Возможно, это он пообещал ей купить большой дом. Вот она его теперь и ищет. Все, приехали!

Она быстро нашла в регистратуре Катерину Григорьеву.

Молодая улыбчивая женщина в голубом халатике, только услышав имя «Нина Коротич», восприняла его как пароль и, попросив коллегу отпустить ее, пригласила Женю в маленькую комнатку-ординаторскую с диванчиками и всем необходимым для приготовления кофе и чая. За чисто промытым окном покачивались желто-лимонные кроны подмерзших берез, багряные кусты шиповника, и Жене захотелось горячего чаю.

Она вкратце объяснила причину своего визита.

– Пропала? Это как же? Нет, я понимаю, что она с легкостью может бросить мужа, тем более такого, как Ваня, и укатить. Но чтобы съехать из квартиры и отключить надолго телефон? Тем более что вы были подругами, соседками? Видимо, с ней на самом деле что-то случилось.

– Катя, расскажите о Нине. Быть может, мы вместе с вами попытаемся понять, кто мог или что могло так повлиять на нее, что ее напугало? Кого она боится? Быть может, вы знаете?

– Нина? Боится? Да вы что?! Она теперь ничего не боится.

– Когда она бросала Ивана, на что рассчитывала? У нее были какие-то сбережения? Или же у нее появился кто-то, кто мог бы содержать ее?

– Ах… Вон вы о чем! Не знаю. Об этом мне ничего не известно. Но знаю, что Нина и сама зарабатывала неплохо логистикой.

– Все-таки грузоперевозками?

– Да! Она научилась всему, когда работала официально в Северном, а потом уволилась и отправилась, что называется, в свободное плавание. Зарегистрировалась на каком-то специальном сайте по грузоперевозкам, я в этом не разбираюсь, и начала сводить водителей с грузами, как-то так. У нее повысился рейтинг, не знаю, как правильно сказать, заказов стало больше… И вот, сидя дома, она начала реально богатеть. У нее же мозги светлые, она умница! Вы не представляете себе, как она, бедная, до того, как начала самостоятельно зарабатывать, жила в браке с Иваном. Он и сам тогда толком не зарабатывал, зато считал себя кормильцем и заставлял Нину каждый день намывать полы, готовить ему «первое, второе, салат и десерт». Это, кстати, фраза самой Нины. Почувствовал себя просто барином каким-то! Прикрикивал на нее, приказывал, совсем загонял ее. И, главное, считал, что имеет на это право! Она тогда только устроилась в Северный, у нее ничего не получалось, она только училась, а потом много болела, температурила… И даже больная должна была ухаживать за ним. Я как-то пыталась с ним поговорить, но он просто послал меня… Его очень устраивала такая жизнь. Он не очень-то требовательный в плане качества жизни. Не знаю, поймете ли вы меня, я имею в виду, что он мог довольствоваться простой пищей и спать на продавленном диване, но главное, чтобы за ним ухаживали, чтобы заботились, он кайфовал от власти над женой. Вот это меня просто выбешивало! Еще он постоянно выдумывал себе какие-то болезни, то у него спина болит, то плечо, то пятое, то десятое… И тогда Нине приходилось делать ему массаж, постоянно что-то натирать, а потом он выдумал и вовсе мерзотную вещь, сказал, что на пятках находятся все нервные окончания и что если их массировать, то он будет здоровым. Ну, типа, как падишах, который приказывал своим наложницам щекотать или массировать ему пятки, так он требовал этого от Нины. Про интимную жизнь их я мало что знаю, Нина молчала, но я подозревала, что и там он тоже требует нечто… такое… Словом, она была с ним несчастна, жила в постоянном страхе и унижении. И пришла она в себя и почувствовала человеком только после того, как начала самостоятельно зарабатывать. Понятное дело, что поначалу она честно рассказывала мужу о своих успехах, приносила домой все заработанное, чтобы он похвалил ее, чтобы ценил больше. Он и на самом деле обрадовался, они вместе делали какие-то необходимые для дома покупки, чтобы как-то улучшить свою жизнь. Микроволновку, помню, купили, потом кофемашину, пусть и не самую навороченную, но все равно, это в семье считалось элементом роскоши. И вот Ваня пристрастился к кофе, начал покупать дорогой… Это же все я знаю от Ниночки. Так вот, потом он подсел крепко на рыбу, икру. Покупали мало, конечно, все же дорогое, но баловали себя. До черной икры, само собой, дело не дошло, но красную ели на завтрак каждый день. В доме надо было делать ремонт, в ванной комнате кафель срочно нужно было менять, там такой ужас! Дом-то старый, паркет почернел от времени, под батареями вздыбился… Мебель – просто жуть! Помню, Нина однажды позвонила и сказала, вернее даже радостно сообщила, что они купили матрац, хороший, дорогой, и положили его на старый диван… Нет бы диван новый купить по цене этого матраца! Думаю, все это идеи ее оборзевшего муженька.

Между тем дела у нее шли хорошо, и она, я точно знаю, стала скрывать часть заработков, иногда переводила мне на карту, прятала. Нина как-то раз призналась мне, что хочет снять квартиру и пожить одна. Вот просто одна, чтобы только не видеть мужа. Чтобы ее никто не трогал. Она хотела покоя, одиночества…

– Извините, что перебиваю… Вы в самом начала произнесли фразу «Она теперь ничего не боится»… Теперь. Что вы имели в виду?

– Да, я так сказала, потому что в какой-то момент Нина вдруг словно прозрела, очнулась, что ли… Конечно, уверенности ей придали деньги и сознание того, что она вполне может жить самостоятельно, что не зависит от деспота-мужа. Что она может разойтись с ним, что может, не имея своего жилья, снять комнату или квартиру… У нее внутри словно что-то разомкнулось, отпустило ее… Это ее слова. И она мне как-то раз так и сказала: «знаешь, мол, я теперь ничего не боюсь»…

– И она уехала? В Ярославль?

– Да. Поначалу она сказала Ивану, что ей необходимо поехать на учебу, в командировку, что после этого она станет зарабатывать еще больше. И он, этот мужчинка, вместо того чтобы как-то приподняться до уровня жены, научиться зарабатывать, сказал, вы только представьте себе (!), что раз ты, Нина, так хорошо зарабатываешь, то я могу и вовсе не работать.

– Так, постойте… Вы говорите, что она работала в сфере логистики, то есть просто сидела за компьютером дома, я правильно вас поняла?