Через полчаса мы устроились в пиццерии у столика у окна, Таша заказала две пиццы, две чашки кофе и сразу призналась:
– Знаешь, ощущение очень приятные. Я давно не укладывала волосы. Так приятно сидеть и ощущать себя такой… ухоженной, элегантной… Мне многому нужно у тебя научиться!
Я кивнула:
– И мне тоже – у тебя.
– О, это очень легко! Главное – когда просыпаешься никуда не бежать. Несколько раз подтянуться, улыбнуться, подумать о том, что мир прекрасен и что вся эта огромная машина движется по своей оси только для тебя.
Я усмехнулась:
– Ничего себе позиция. То есть вся Вселенная создана только для тебя?
– Именно!
– А когда тебя не станет? Она исчезнет?
– Скорей всего да. Ну, или может сначала и будет двигаться по инерции, но не долго. Ей, без моего смеха, без моей улыбки станет скучно, она разрыдается и остановится.
– Как бы мне хотелось, чтобы так и было. Только не из-за тебя, а из-за меня.
– Так что же тебе мешает так думать? – прищурилась Таша.
– То, что я взрослая девочка и понимаю, что жизнь без меня не остановится. И даже самые близкие люди со временем тоже меня станут забывать.
– Вот и проблема: я маленькая девочка – а ты взрослая тетка. Я верю в чудеса – ты нет.
Спорить с Ташей было невозможно. Потому что она выглядела здравомыслящим человеком. И даже когда говорила весь этот бред – было такое ощущение, что это не бред вовсе. Может быть это было так потому, что она во все это искренне верила? А вместе с ней и мне хотелось верить?
– То есть вот живет на свете Вася, – я все-таки решила вступить с ней в полемику, – живет он себе, живет и раааз – сегодня умирает. И что? Завтра Земля остановится?
– Из-за Васи? Нет, конечно! Земля остановится только из-за меня! – и Таша рассмеялась.
– Понятно, тебе и самой смешно. А я не понятно зачем пытаюсь тебе объяснить, что так не бывает.
– А я хочу в это верить и буду! Себя надо любить. А ты не любишь, я заметила.
Я сначала сразу хотела возразить Таше и сказать, что я себя люблю. Не зря ведь мы с моим психологом работали над этим вопросом почти три года!
Валерия Иосифовна мне все разложила по полочкам. Объяснила разницу между альтруизмом и эгоизмом и заставила саму себя не только уважать, но и любить. Поначалу, я с ней долго спорила, что себя любить нельзя – это чистой воды эгоизм! Но она объяснила мне, что выстраивать свои отношения с окружающими нужно исходя из того, что нужно вам, исходя из любви к себе. Но не в ущерб окружающим. А этому стоит научиться! И один из первых принципов разумного эгоизма – любить себя надо, но не за счет других. Скажу честно – я долго пыталась, и Валерия Иосифовна меня даже иногда хвалила, но все равно Кирилла любила больше, чем себя. Да и сейчас люблю больше…
– Таш, а сколько тебе лет? – стараясь больше не думать о Кирилле и не вспоминать о нем, спросила я.
– А сколько дашь?
– Семнадцать-восемнадцать. Но, зная, что ты в браке пять лет – получается, что тебе около двадцати пяти.
– Так и есть.
– А где ты этих блатных слов нахваталась?
– Я же говорю, у меня двоюродная сестра – панк. Только так и базарит. А я только с ней и общаюсь. До того, как я уехала в ЮАР мы были с ней неразлучны. Она моя лучшая подруга.
– Но сейчас ты должна стараться этих слов не произносить.
– Конечно, это без проблем, – недовольно пробурчала Таша.
– А то я как представила себе, что мне нужно было бы обучать тебя русскому с самого первого класса…
– Не пришлось бы. Я школу закончила с отличаем, а потом еще и институт в ЮАР – муж настоял.
– Расскажи о себе, – попросила я.
– Да чё рассказывать?
– Таша, не чё, а что, хорошо?
– Да без проблем! Что рассказывать? – исправилась Таша, – Мой отец лег в кроватку когда мне было шесть лет. Мама списалась и померла когда мне было двенадцать. Бабка – была мировой бабой, но тоже померла. Так что все умерли – я сирота.
– И папа тоже? – не поняла я.
– Ну да. Лег в кроватку – значит повесился.
– Как? – от неожиданности спросила я. Понятно, что я прекрасно знала, как люди вешаются.
– На Кичи. – Объяснила Таша.
Нам принесли кофе, Таша отпила из чашки, зажмурилась и улыбнулась.
– Ташенька, ты прости меня за эти глупые вопросы, но я очень многих слов не понимаю. Он в тюрьме сидел?
– Да.
– И тебя бабушка воспитывала?
– Да.
– И квартира тебе от бабушки досталась? – поинтересовалась я.
– Ага.
– Таш, не ага, а да.
– Да без проблем. Просто забываюсь, – виновато ответила Таша.
– Ты с мужем уже развелась?
– Пока нет. А вы из-за чего поссорились? – спросила Таша.
Я отпила кофе, покрутила в руках чашку и пожала плечами:
– По-моему, потому что я слишком идеальна. А вы?
– По-моему, – Таша тоже пожала плечами, будто сомневалась, – потому что я ничего не умею.
– А почему не научишься? – спросила я.
– А на фига? В ЮАР жизнь построена так, что ты там белый человек. У меня была прислуга, которая стоит там копейки, и она все за меня делала. Даже еду готовила. Правда не я ее этому обучила, а мой муж. А я целыми днями только училась. А вечером мы ужинали, смотрели новости, читали книги у камина и ложились спать. Скукота смертная. Даже учиться не хотелось. А вообще, я считаю, что человека или любят таким, какой он есть – или не любят.
Я еще раз с удивлением посмотрела на Ташу. Такая молодая, но мудрости ей не занимать. И говорила она почти те же слова, что и мой психолог, что семья – это, как минимум, два человека. И что каждый из нас живет свою жизнь, именно – свою, единственную и неповторимую. Это большое заблуждение, считать, что постоянно принося себя в жертву, я смогу заслужить любовь и уважение мужа. Обычно все происходит с точностью до наоборот. (Как в воду смотрела!) И вполне может быть, что в один прекрасный день меня предпочтут женщине, которая любит себя гораздо больше. (Вот это я очень хотела выяснить – поменяли ли меня на другую женщину, или от меня просто сбежали?) Жертвуя собой, женщина целиком погружается в семейный быт, теряет собственные увлечения, подруг и, как следствие – интерес к жизни. (Подруг у меня не было, родители и брат со мной не общаются – да, все ее слова сбылись!) У нее теперь одна цель: стать такой, какой ее хочет видеть муж. Валерия Иосифовна называла таких женщин социальными хамелеонами: они готовы изменить свои взгляды, приоритеты, убеждения, внешность, лишь бы стать для милого идеалом женщины.
– О каком, собственно, идеале может идти речь? – вскидывала она свои густые брови к небу и пристально смотрела на меня, – Если вас не принимают такой, какая вы есть, если для того, чтобы вас любили, необходимо измениться на 180 градусов, то стоит ли игра свеч? Женщину, которая не любит себя, никогда не будет по-настоящему любить ни один мужчина!
И еще она почти на каждом сеансе повторяла (надеясь, что до меня это когда то дойдет), что единственный идеал – это мы сами. – И пусть все, кто нас любит, воспринимают нас такими, какие мы есть. По большому счету самое страшное – потерять себя, все остальные потери не так ужасны, как ни кощунственно это звучит. И не страшно, если ваши убеждения отличны от взглядов любимого человека. Только из-за этого вас никогда не разлюбят. Наоборот, если мужчина чувствует, что вы внутренне свободны и самостоятельны (а эти качества дает нам разумный эгоизм), то он будет вас больше ценить. Такая женщина притягивает мужчин, как магнит, как и всякая незаурядная личность, уважающая себя и свои интересы. Уважать и любить себя это вовсе не значит притеснять чьи-то интересы. Просто надо любить себя и тебя полюбят. Все так просто и так сложно…
Нам принесли пиццу.
– Бери руками, вот так, – Таша взяла кусок пиццы и поднесла ко рту, – и ешь. Ммммм, как вкусно. Чего смотришь, ешь!
Я брезгливо поднесла кусок пиццы ко рту, откусила и стала жевать.
– Ну? – пытала меня Таша.
– Неплохо, – отозвалась я.
– Зачем ты так долго жуешь?
– Так надо. Пищу надо тщательно пережевывать. Здоровый человек должен пережевать кусок 50 раз, а самосовершенствующийся – 150 раз.
– Кто тебе сказал такую чушь?
– Шаталова.
– Передай ей мой огромный привет.
– К сожалению, я с ней лично не знакома.
– Откуда тогда у тебя информация?
– Из книг.
– Правило первое: никаких книг.
– Кириллу тоже не нравилось, – призналась я.
– Что? Книги? Или то, что ты жуешь 150 раз?
– И то и другое.
– Наш человек! Неужели ты, правда, думаешь, что людям нравятся такие умки как ты? И неужели ты думаешь, что кому- то нравится, когда перед тобой сидит верблюд и полчаса жует один миллиметр пиццы?
Я согласилась с Ташей и проглотила то, что было у меня во рту.
– А теперь ты расскажи о себе. Или нет. Давай я расскажу о тебе, – предложила Таша.
Я откусила еще один кусок от пиццы и кивнула.
– Ты родилась в правильной семье. Все родственники – или ученые или… нет, никаких «или». Все ученые. Ты закончила школу с золотой медалью, пару институтов, на квартиру или сама заработала, или родственники помогли. Тебя с детства учили готовить, печь торты, вышивать крестиком. Потом ты встретила своего единственного и неповторимого и… ничего не поменялось – по понедельникам ты вышивала, по вторникам – ты готовила суфле, по средам – салат из печени трески, а по воскресеньям вы гуляли в парке и любовались Москва рекой. Однажды твой единственный и неповторимый пришел взволнованный, собрал чемодан и сказал, что уходит. Ты не стала его останавливать, потому что решила, что не пройдет и суток как он прибежит назад, к своей курочке, которая несет для него золотые яйца… Но оказалось, что он не пришел ни через два дня, ни через неделю… А знаешь почему?
– Нет, – призналась я.
– Потому что у него уже давно есть другая – полная тебе противоположность: худая, с короткой стрижкой, сумасшедшая, без портфеля, и с рюкзачком на спине.
– Нет у него другой. Ну, – я замялась, – по крайней мере, мне очень хочется в это верить. А вообще – то, что ты сказала – не все правда. В моей семье никто никогда палец об палец не ударил. У нас была и есть домработница – она все и делала: и вышивала крестиком, и пироги пекла, и салаты готовила. Мы только учились. И когда я встретила Кирилла – я ничего не умела, кроме как целыми днями корпеть над учебниками. Это благодаря ему я всему научилась. Это он сделал меня такой, какая я сейчас. А потом бросил…
– Ладно, не переживай. Вернем мы твоего Кирилла.
– Очень надеюсь, а как твоего мужа зовут?