Летопись третья
1
Три луны в предпраздничных хлопотах пролетели незаметно, и вот уже настал день моей свадьбы. Утром на небе не было ни облачка, только небольшая тучка вдали, у самого горизонта, но я знала, что она является предвестником грядущей бури. Я только не знала, знаменует ли это провал или удачу в моём сегодняшнем предприятии.
Меня переодели в роскошный наряд невесты: белоснежное платье с длинным подолом и длинную фату, которая волочилась по земле за спиной. В моём наряде не допускалось ничего кроме белого цвета, но я всё-таки настояла на своём и надела рубиновое ожерелье, которое подарил мне брат. Только эту единственную вещь не хотелось оставлять в замке. Я взглянула в зеркало и обнаружила некоторую долю красоты в себе, но это больше не имело значения, ибо тот, кто мог бы оценить её, не захотел последовать за мной.
Ещё вчера я отыскала толкового мальчишку грума и заплатила ему авансом одну золотую монетку (позднее, когда я осознала стоимость денег, я узнала, что на такую сумму его семья могла прожить целую неделю), чтобы он помог мне осуществить задуманное. Я понадеялась на его честность и страх перед божественной карой за нарушение обещания, которой я его припугнула, и теперь всё зависело от него одного. Жизнь и счастье принцессы зависели от какого-то маленького слуги! Возможно, если всё пойдёт прахом, я лишу себя жизни, но сейчас об этом не стоило думать.
Со всего королевства съехалась знать. Празднование бракосочетания члена королевской семьи продлится три дня, и все будут пировать, пускать фейерверки и наслаждаться отдыхом, в то время как я уеду на чужбину сразу же после церемонии. Несправедливо!
Пока мы ехали в карете к храму, в котором меня ожидал жених, я вся извелась и постоянно ёрзала (от волнения мне никак не сиделось), то глядя в окно, то поправляя платье. Родители, а я сидела с Федром напротив них, с улыбкой поглядывали на меня, и матушка уже обмолвилась, что и у неё когда-то было такое же предсвадебное волнение. Знали бы они, отчего я так переживаю на самом деле!
Когда мы добрались до места, все вышли, и в карете осталась только я с отцом. Ему должны были подать знак – только тогда, когда каждый в храме займёт своё место, король Иов Справедливый возьмёт меня за руку и поведёт к алтарю, а потом я освобожусь от власти своего повелителя и подчинюсь воле своего нового господина – мужа. Женщины Срединной земли не могли оставаться одни, они имели право жить только ради своего господина и продолжения рода, а кто не выполнял своего предназначения, становился бесполезным для мужского сообщества, и таких, я думаю, убивали, потому что никогда не слышала ничего подобного и не видела женщин, у которых не было повелителя.
Я смотрела, чуть отодвинув в сторону шторку, как люди входят в храм: сперва рассаживалась знать, потом по тёмным углам у входа могли встать простолюдины из низших сословий. Элита королевства брезговала находиться рядом с такими людьми из-за их шумного и грубого поведения, но если те вели себя незаметно, им дозволялось присутствовать в одном помещении с господами.
– Флорентия, – обратился ко мне мой повелитель, – я надеюсь, ты с честью выполнишь все те обязанности, что достанутся твоей новой роли супруги. Смотри же, не опозорь чести нашей семьи и будь достойна своего мужа, как твоя мать достойна меня. Помни, что мы первые из многих, и что ты должна заслужить право, пусть даже у чуждого тебе народа, остаться в памяти своих потомков и получить достойное прозвище к своему личному имени.
– Да, повелитель, – покорно склонила голову я, чувствуя при этом, что разыгрывается какой-то нелепый фарс.
Отец не пожелал мне доброго пути и здравия, не поинтересовался моими чувствами, а только переживал по поводу того, чтобы и тень позора не затронула его имени. Я для него оставалась только женщиной.
Потом он взял меня за руку и произнёс кратко:
– Пора.
Мы ступили на красную дорожку, которую постелили от самой кареты до алтаря, чтобы я не запачкала свои белые туфли. Считалось дурной приметой, если невеста запятнает свою белизну какой-либо грязью, но я не знала почему. Я искала в толпе простолюдинов, столпившихся у входа в храм, мальчишку грума и наконец-таки заметила его. Он кивнул мне, и теперь я могла немного расслабиться. С его стороны никаких задержек не предвидится, и теперь главное выбрать удачный момент. Я знала, что то, что я задумала, никогда ещё не происходило в Медиундоме, поэтому у меня было какое-то время, пока сработает реакция толпы и все будто замрут на месте от внезапности моего поведения. Главное – выбрать нужный момент.
Оказавшись в храме, я порадовалась его полумраку, но всё равно поёжилась под сотнями взглядов, пожирающих меня. Мне даже думать не хотелось, какие мысли сейчас в головах у этих людей. Только почти у самого алтаря отец отпустил мою руку и взбежал по ступеням, встав позади Ротбарта Кровавого, который ожидал меня рядом со жрецом. Я должна была в одиночестве пройти эти несколько шагов, отделяющих меня от человека, который вот-вот мог стать моим господином до конца жизни.
Сейчас или никогда. Я решилась и, круто повернувшись назад, побежала изо всех сил к выходу. Как я и ожидала, всех словно пригвоздило к месту, а на лицах застыло изумление. Никогда ещё не случалось такого в Срединной земле, чтобы невеста бежала с собственной свадьбы, почти дойдя до алтаря.
У входа я стянула с руки кошелёк, который заранее замаскировала под сумочку невесты для мелких вещиц первой необходимости, и кинула его наземь. Золотые монеты рассыпались и покатились по мощёным плитам, и тотчас нищие и простолюдины бросились подбирать их, образовав непроходимую живую массу. Всё происходило именно так, как я запланировала. Мои монеты должны были помешать преследовать меня на какое-то время.
Я оббежала храм кругом, хотя с моим платьем это было нелегко, и сразу увидела поджидающего меня грума, который держал за узду коня. Ещё вчера я договорилась с ним, что он приведёт мне самого быстрого зверя с королевских конюшен, и так и получилось. Я сразу определила, что этот чистопородный скакун лёгок на копыто.
– Я упаковал небольшой запас пищи и тёплый плащ в седельные сумки, леди.
Он подставил руки и подсадил меня. Седло было женским, на другом я не умела ездить, и мне повезло, что я сразу села как нужно, не запутавшись в длинных юбках. Я кинула наземь ещё один кошёлёк с монетами, и он мигом исчез в рукаве у мальчишки.
– Смотри, не забудь завтра передать письмо принцу Федру, – сказала я, натянув поводья. – И никому ни слова.
С места я пустила коня бешеным галопом. Я не оглядывалась, дабы не волновать своё сердце.
Письмо для брата было написано только вчера в минуты волнения, и я ясно помнила каждое слово в нём.
«Возлюбленный брат мой!
Когда ты будешь читать эти строки, я уже совершу то, что задумала. Я отправляюсь в страну амазонок, потому что не могу оставаться в Медиундоме. Прошу, не сердись на меня за это. Я не могу иначе. Я не хочу быть женой Ротбарта Кровавого, я люблю только тебя. Я отказываюсь от права на трон и не желаю быть первой из многих, если это означает страдание души. Я думаю, что только в стране амазонок обрету своё право на счастье, пусть даже вдали от тебя. Не беспокойся, я смогу выжить среди этих женщин. Если хочешь, можешь показать письмо родителям.
Твоя любящая сестра Флорентия.
Ещё раз прошу на меня не сердиться».
Таким было моё письмо, и я просила грума передать его только в том случае, если меня не поймают. Простолюдины не умели читать, а знать считала делом чести не вскрывать чужих писем, поэтому я могла не беспокоиться по поводу того, что его содержание станет доступным не для того, кому оно предназначалось.
Я двигалась в сторону гор и после замковых территорий сразу направила коня на королевский тракт – старую дорогу, которая одна только могла привести меня к ущелью, проникнув за которое, я сразу же окажусь в безопасности. По обеим сторонам дороги располагались поля и пастбища, и те немногие, кто работал и не пошёл на праздник, в ужасе шарахались от меня. Для них я представляла собой странное зрелище – юная дева, несущаяся сумасшедшим галопом, с развевающимися по ветру длинным подолом и фатой невесты, которые почти полностью скрывали круп коня. Я знала, что по моей заметной одежде преследователи легко отыщут меня, и мне оставалось надеяться только на скорость. Мне всего-то надо успеть добраться до гор, а там никто не рискнёт преследовать меня, страшась нарваться на разгневанных амазонок.
Я не знала, когда доберусь туда. Небо всё больше заволакивало тучами, а у горизонта они приобретали совсем уж зловещий оттенок.
Некоторое время я просто скакала, пустив мысли в свободный полёт и наслаждаясь движением. Я была свободна, груз, который ужасно давил на мои плечи, отпустил меня. Как-то не верилось, что все печальные моменты остались позади, что впереди меня ждёт новая и лучшая жизнь. Я будто освободилась от рабства. Прежде я не слишком любила верховую езду, занимаясь ею лишь по необходимости, теперь же мне хотелось мчаться на этом скакуне целую вечность. Это было первозданное чувство, словно я переместилась в Тёмные века, когда ещё не существовало никаких знаний о мире, и люди попросту выживали в суровых условиях.
Я заметила, что мой конь начал уставать, а до гор было ещё достаточно далеко. К моему ужасу, послышались голоса гончих, и я поняла, что по моему следу пустили собак. Я въехала на пригорок и оглянулась. Открывался отличный панорамный вид на местность внизу и замок, я заметила бегущих собак и клубы пыли от всадников, скачущих за ними. Через некоторое время они настигнут меня, а мой конь уже выбился из сил. Я закусила губу от отчаяния и огляделась, но по сторонам от меня располагались только необъятные поля. Здесь совершенно негде было укрыться.
Мой конь отчаянно хрипел, и пена появилась у него на губах, но я его всё подгоняла. Мне было жаль беднягу, я хорошо понимала, отчего он не желает слушаться поводьев. Собачий лай начал усиливаться, и мне оставалось только пожалеть, что я не захватила нож, чтобы лишить себя жизни в случае неудачи.
Неожиданно впереди показалась белая точка, быстро увеличивающаяся в размерах. Я немного ослабила поводья, потому что это мог быть кто-то из моих врагов и тогда мне следовало свернуть в поля. Я не знала, каким образом они оказались впереди меня, но решила бороться до последнего, пока меня не окружат, не позволяя сделать следующий шаг. Скоро я различила, что это белоснежный скакун без седока движется ко мне.
Из последних сил мой конь поспешил к нему, и, когда мы поравнялись, я остановилась, разглядывая прекрасного зверя. Это был самый настоящий боевой конь. Наши лучшие воины ездили на таких животных, они не только служили средством перемещения, но и участвовали в битвах. Очень крупные и массивные, эти лошади в броне из щитков и особого рога на лбу могли защитить своего хозяина от врага, если того сбросили, или даже нескольких воинов, затоптать или наколоть на рог неприятеля, при условии, конечно, что всадник и лошадь представляют собой единое целое. Не иначе как амазонки отправили мне своего скакуна на помощь.
Из-за полного отсутствия седла и сбруи, я не знала, как мне забраться на него. Словно прочитав мои мысли, белоснежный зверь подошёл вплотную к моему коню, и я перелезла на его спину, не спешиваясь. На этот раз я запуталась в подоле и фате, а без седла было совершенно неудобно расположиться на спине, и мне пришлось поджать ноги и вцепиться руками в гриву.
– Вперёд! – вскричала я, и белоснежный боевой конь бешеным галопом помчал меня к Синим горам.
Через некоторое время я оглянулась и не заметила никого за своей спиной.
– Мой спаситель, – прошептала я, прижимаясь сильнее к шее зверя. – Сальваторе.
2
Небольшой дождь начался, как только я подъехала к подножию Синих гор. Мой Сальваторе уже некоторое время назад перешёл на шаг, но я давно перестала переживать, что меня могут схватить. Дорога, которая вела меня в страну амазонок, сделалась значительно уже и превратилась в самую настоящую наполовину заросшую тропинку. Складывалось впечатление, что по ней давно уже никто не ходит. Последний раз явное и большое нападение женщины-воины совершили, когда мне было четыре года. Тогда они увели многих наших лучших воинов. Тропинка совсем сузилась, и мне пришлось спешиться (я буквально сползла вниз со своего Сальваторе), а умный конь последовал за мной как дрессированная обезьянка.
С каждым шагом становилось всё холоднее, потому что я поднималась в горы и воздух становился разреженнее, а мой свадебный наряд совершенно не грел. Он служил только для того, чтобы подчеркнуть мои чистоту и невинность, а не чтобы спасать от горного холода. Прошло уже довольно много времени с того момента, как я покинула храм, но сколь точно я не могла сказать, только мой живот давал знать о том, что трапеза давно должна была начаться. В общем, я ужасно жалела об оставленных седельных сумках на прежнем скакуне, в которых было всё необходимое.
Мой путь всё вёл меня вверх и вперёд, и я конца не видела ему, а хвойный лес даже не думал редеть. С каждым шагом я чувствовала всё большую усталость и голод, а накрапывающий дождь ухудшал положение. Я находилась на пороге отчаяния.
Вдруг Сальваторе тихо заржал, и я обернулась, чтобы узнать, чем он встревожен. Конь сошёл с тропы и углубился в лес. Я не знала, на что решиться. Если оставлю тропу, могу потерять дорогу в страну амазонок, если последую за Сальваторе, он может привести меня к дому и своей кормушке, или в иное нужное место. Он уже доказал мне, что очень умён.
Всё-таки я доверилась чутью зверя и последовала за ним, ступая по мягкому ковру из хвойных иголок. От сырости запах леса стал резче, и я вспомнила сад Магналию и свои посиделки с братом на яблонях, и запах перебродивших плодов, устилающих землю под деревьями за ненадобностью их сбора. Сальваторе тихо ступал по земле, а я следовала за ним, шурша подолом и тюлевой фатой. Мои сафьяновые белоснежные туфельки промокли и испачкались, но с этим я ничего не могла поделать.
Вскоре хвою сменили разноцветные дубы и клёны, напоминая о том, что осень в самом разгаре. Лес стал казаться волшебным и каким-то зачарованным, совсем как в тех сказках, что мне рассказывала в детстве старая нянька. Кроме дождя не было слышно ничего вокруг, все лесные обитатели словно вымерли, и только мы двигались в окружающей нас неподвижности. Всё было нереально и похоже на сон. Сальваторе подошёл к небольшому деревцу, нижние ветви которого почти что касались земли; подойдя поближе, я поняла, что он жуёт яблоко.
– Наверняка дикое, – подумала я, срывая красный плод и пробуя его на вкус.
Но плод оказался восхитительным, по вкусу он был точь в точь как те яблоки, что хранились в мешках в замковом погребе. Федр умел дырявить эти мешки так, что бы сразу было незаметно, и тогда мы воровали плоды, а потом лакомились ими на Круглой башне целую осень, а после, в середине зимы, кухарка ругала молодых поварят, убеждённая, что это они тайком уменьшают количество запасов.
Жаль, что брата не было со мною. Я всегда страшилась того, что он когда-нибудь оставит меня, и вот это случилось. А ещё в суматохе я потеряла его ожерелье. Тот, кто найдёт рубины, обретёт целое состояние.
Как только я надкусила второе яблоко, дождь усилился, и мне пришлось сорвать несколько штук и завернуть их в фату. Сальваторе снова был впереди, и я последовала за ним, высматривая где-нибудь укрытие, чтобы передохнуть и обсохнуть. Белоснежный конь вывел меня на небольшую поляну, противоположную сторону которой ограничивали высокие скалы, и я заметила естественный грот, в котором можно было укрыться от дождя.
Умный зверь знал, куда отвести меня!
В знак благодарности я с руки скормила ему пару яблок, и он тихо заржал, принимая угощение. В гроте хватило места для нас обоих, и, как только мы укрылись, дождь полил сплошной стеной. Брызги летели во все стороны, и пришлось отступить ещё глубже в естественное укрытие.
Как только я перестала двигаться, замёрзла окончательно. Я попыталась укутаться фатой, но это было то же самое, если бы я укрылась берёзовым листком. Я стала тереть руки друг о друга, но это мало помогало, и тогда я прижалась к своему спасителю, надеясь, что он передаст мне частичку своего тепла. Его шерсть и грива были в идеальном состоянии, и я поняла, что о Сальваторе заботятся на должном уровне.
Конь сделал несколько шагов, чтобы ещё больше углубиться в недра гор, но я отстранилась.
– Нет, Сальваторе, – твёрдо произнесла я, – я не пойду в темноту, даже не проси.
Я слишком хорошо помнила те ужасы, что выпали на мою долю в замковых подземельях. Нечеловеческие крики и образы заполнили моё сознание, и я поспешила подойти к самой границе между дождём и сухостью, чтобы вернуться в реальность. Со мной уже давно не случалось того, чтобы я снова так явно переживала свой детский страх. Меня начало трясти, и я вцепилась в каменные стены, дабы усилием воли заставить себя позабыть прошлое.