Задолго до того, как первые лучи заходящего дня осветили восточный горизонт, пронзительный голос маленького, морщинистого, полуидиота- полупроводника Поля Шико разбудил спящий лагерь, призывая всех готовиться к долгому и тяжелому дню пути. Эмигранты с нетерпением оглядывались по сторонам, ведь золотой фантом снова манил их в путь.
И все же, несмотря на тревогу, этот день не принес им приближения к золотой земле. Произошел удар, который на мгновение отбросил все мысли.
– Где Датчи? – вдруг спросил Поль Шико, быстро обводя глазами- бусинками маленькую группу.
По традиции эмигранты были разделены на группы. В одну из таких групп входили проводник, Шико, Нейт Апшур, ирландец Тим Дули и – Датчи – так называли четвертого члена группы.
Этот четвертый человек был загадкой для большей части эмигрантов. Временами он казался то отточенным ученым, то одним из самых невежественных людей, каких только можно себе представить. Он присоединился к поезду в Сент- Чарльзе, предпочтя сухопутный путь по причине слабого здоровья, надеясь таким образом поправить здоровье. Судя по всему, у него было много денег, и он заплатил за проезд золотом, нисколько не сомневаясь в его цене.
– Не знаю, я не видел его со вчерашнего вечера, – ответил Апшур, вытирая губы после долгого глотка кофе.
– Иди, поторопи его, Тим. Он так долго чистит зубы перед едой, что не скоро соберется в дорогу. Скажи ему, что мы готовы к старту, – пробормотал Шико.
Дули встал, скользнул к небольшой палатке, стоявшей чуть поодаль, и, отодвинув створку, вошел внутрь. В следующее мгновение он появился снова, пошатываясь, с выпученными глазами и вставшими дыбом волосами, и с его бледных губ сорвался дикий крик.
Пронзительный крик испугал весь лагерь, и все взгляды обратились к дрожащему человеку. Первым заговорил Поль Шико, возмущенным тоном:
– Какого дьявола с тобой происходит, хотел бы я спросить? Увидел еще одну змею, да? – спросил он с сарказмом.
– Там труп, вот, что там! Он убит, убит совсем! – задыхался Дули, его глаза все еще смотрели в сторону притихшей палатки, словно зачарованные ужасным предметом, лежащим так неподвижно и призрачно внутри.
– Кто убит, Датчи? – тихо спросил Апшур, выходя вперед.
Шико, потеряв всякую надежду добиться от оцепеневшего ирландца чего- либо вразумительного, бросился вперед и откинул полосу холста, защищавшую вход. Один взгляд сказал ему правду. Тим был прав. Было совершено убийство!
На паре одеял лежало все, что осталось от их причудливого, приятного товарища, Карла Хефлера, или – Датчи, как его прозвали за ломаную, заикающуюся речь.
Длинная стройная фигура лежала во весь рост, как будто мирно дремала, но руки были широко раскинуты, длинные костлявые пальцы сжимались, как в агонии. На тонком бледном лице застыло мучительное выражение.
На груди белой рубашки виднелось большое пятно – пятно того особенного, безошибочного цвета, для определения которого редко требуется повторный взгляд. Прямо над сердцем пятно было самым черным. Именно здесь был нанесен удар.
Шико, старый и досконально владеющий искусством, свойственным его ремеслу и сыщикам, – подмечать все – знал, что этот удар нанесла не слабая, не дрогнувшая рука. Либо это была рука необычайно смелого и хладнокровного человека, либо того, кому подобные деяния были знакомы.
Он знал, что убийца беспрепятственно проник в палатку, скользнул к жертве, лежавшей в бессознательной дремоте, и, должно быть, даже нащупал область сердца, так как все внутри было темно, иначе удар не мог быть нанесен с такой смертельной точностью.
– Что это такое, Шико? – поспешно спросил Митчелл, возглавлявший группу, когда он подошел к проводнику.
– Это убийство – вот что это такое, – спокойно ответил Шико.
– Но кто мог…
– Именно это я и собираюсь выяснить, если вы дадите мне время. Держитесь в стороне, никто из вас не зайдет сюда, пока я не разрешу. Может быть, там остался какой- нибудь след.
– Может быть, там остался какой- нибудь след?
– Это не повредит. Вы тоже, капитан, – пробормотал Шико. – Это задержит нас на целый день, если не больше.
Митчелл быстро подал свисток, и, поняв его значение, члены поезда последовали за ним к открытой местности. Апшур торопливо пробежал глазами по группе. Затем злобное свечение усилилось, и его губы скривились от торжества.
Шико, освободившись от назойливой толпы, продолжил свое расследование со всей искренностью прирожденного детектива. Но, похоже, ему не удалось сделать ни одного открытия, так как пол маленькой палатки был сильно и сухо избит ногами самого убитого за время его пребывания в лагере.
Следов, конечно, не было, да он их и не искал. Его взгляд уже упал на маленькую кожаную саклю, лежавшую рядом с головой убитого, которую он вытащил из – под одеял. Замок был не сломан, но одна сторона была прорезана ножом – тем же самым, которым был нанесен смертельный удар, так как кожа то тут, то там была испачкана кровью.
– Зарезал его за деньги, – пробормотал Шико, опуская саквояж.
Вдруг он наклонился и поднял правую руку убитого. Его взгляд привлекло крошечное острие чего- то желтого.
Шико издал слабый хрип и отпрянул назад. Разгадка была перед ним, и все же он не верил своим глазам. Может ли это быть?
Перед ним лежала небольшая трубка из меершаума, украшенная резьбой, со стержнем из прозрачного янтаря. Именно она и привлекла его внимание.
Шико повернулся и вышел из палатки, медленно направившись туда, где Митчелл составлял список. Митчелл, прислушиваясь, нахмурил брови.
– Джон Тиррел.
– Не здесь, – медленно ответил голос после короткого, тягостного молчания.
– Берр Уайт.
– Думаю, он тоже ушел, кэп, – тихо произнес Шико. – Нет смысла идти дальше. Я думаю, что нашел правильный конец тропы.
– Что ты имеешь в виду, Пол? – удивленно воскликнул Митчелл. – Конечно, ты не подозреваешь, что …
– Я сам не хожу по следам, но я знаю след, когда его нахожу. Подойдите и посмотрите сами – по одному. Посмотрите, что я нашел, а потом скажите, к кому это относится.
Один за другим люди входили в палатку и смотрели на трубку. Все узнали ее. Другой такой в компании не было.
– Чья это трубка, парни? – спросил Шико.
– Берра Уайта! – раздался в ответ голос Нейта Апшура.
– Но он мог и не обронить ее там, – предположил Митчелл. – Может быть, Хефлер одолжил ее?
– Нет, – заявил Апшур, подавшись вперед. – Хефлер лег спать сразу после наступления темноты, а я видел, как Уайт курил эту трубку в два часа, и в это время он разговаривал с Джеком Тиррелом и Пэйли Дюплином.
– Это так, я тоже их видел, – неохотно добавил Шико.
– Я признаю, что это выглядит неловко, но, в конце концов, хотя эти трое и отсутствуют, они могут скоро вернуться и прояснить ситуацию. Если он или они виновны, я не буду из числа тех, кто стремится укрыть их от правосудия; но при всем том они не будут осуждены, не получив возможности оправдаться. Сначала мы должны их найти, – сказал начальник поезда.
– Но уже скоро рассвет, а мы должны были выступить в поход сегодня, – рискнул возразить один из них.
– Справедливость превыше всего: мы не должны оставить это зверское убийство безнаказанным. Один день, больше или меньше, в конце концов, мало что изменит. Если Уайт убил его, он должен понести наказание.
– Но какая у него могла быть цель? Насколько я знаю, они были хорошими друзьями.
– Смотри сюда, – произнес Шико, поднимая разрезанный кошель. – Вот в чем голландец хранил свои деньги. Он был простодушным человеком и, похоже, не думал, что все вокруг такие же честные, как он сам, и показал нам свои деньги всего две ночи назад. Мы смеялись над ним, что он везет золото в Калифорнию, но он не собирался копать. Он поехал по суше, чтобы поправить здоровье, а потом собирался переправиться на китайскую землю или еще куда- нибудь, я полагаю.
– Кто был с вами, когда он показывал деньги?
– Он был – Берр Уайт – и еще много кто, – неохотно добавил Шико.
Митчелл выглядел суровым. Он был высокого мнения об этом молодом человеке, но уже не мог не замечать, что подозрения указывают на молодого Уайта как на убийцу. К тому же он видел, что это убеждение постепенно укрепляется среди эмигрантов, и по округе ходили глубокие шепотки, глаза вспыхивали, а брови чернели. Дух закона Линча быстро поднимался, и горе той жертве, которая первой почувствует его силу!
– Спокойно, ребята, – крикнул он, взмахнув рукой. – Помолчите немного и послушайте меня. Здесь не должно быть безумных действий. Мы должны действовать осторожно и справедливо. Сначала надо избрать судью, чье слово будет законом, потом разыскать пропавших и выслушать их защиту. То, что было совершено одно убийство, не повод, чтобы за ним последовало другое. Я голосую за справедливый суд.
– Мы все так считаем, я полагаю, – поддержал его Поль Шико. – И я не знаю лучшего человека для судьи Линча, чем вы. Что скажете, парни?
– Согласны- согласны! – раздался почти единодушный возглас; но Нейт Апшур промолчал.
– Очень хорошо; я буду действовать именно так, раз вы этого требуете. И я рад, во- первых. После того, что я уже сказал, это показывает, что вы стремитесь к строгому и беспристрастному правосудию. Но теперь к делу. Если они действительно бросили поезд – а это, конечно, так, если они убили Хефлера, – то они должны были взять еду и другие предметы, которые могли пропасть. И тщательный поиск может дать нам ключ к разгадке. Вы знаете, к какой группе они принадлежали; идите и тщательно поищите. Шико, пойдем со мной. Я хочу поговорить с тобой.
После того как все дружно принялись за работу, времени было потеряно немного. Через десять минут был получен отчет. Был захвачен небольшой запас провизии, не хватало одной кирки, но все это, как полагали, было где- то потеряно. Никто, кроме Апшура, и не думал, что это сделали дезертиры.
Поль Шико высказал свое предположение о том, каким путем, скорее всего, пойдут дезертиры. Он полагал, что они уйдут в соседние горы и будут там скрываться, пока не прекратятся поиски. Вряд ли они пойдут по задней тропе, так как пошли пешком, а местность в этом направлении была в основном открытой и ровной.
– Думаю, ты прав, Шико, – задумчиво произнес Митчелл, – и мы будем действовать, исходя из этого предположения. Нам лучше всего сформировать три или четыре группы, и каждая выберет свой путь, потому что этот день – все, что мы можем выделить без абсолютной опасности для всего поезда.
Времени было потеряно совсем немного, так как задача была решена, и все приступили к ней с растущим рвением. В охоте за человеком есть что- то необыкновенно захватывающее. Если навести друга на след другого, то, разбуженный, он будет преследовать его с такой же яростью и смертельной опасностью, как и давнего врага.
Сейчас эта черта проявилась наглядно. Не прошло и часа, как даже те, кто сначала заявлял о его невиновности, стали первыми искать его след, стремясь привлечь его к ответственности.
Нейт Апшур держался поближе к проводнику Полю Шико, настороженно поглядывая на него и, казалось, чувствуя себя не в своей тарелке. Было очевидно, что он не испытывает большого желания поймать Берра Уайта. Действительно, он пытался ввести Пола в заблуждение, и в конце концов ему это удалось.
Апшур незаметно проследил за тремя дезертирами на значительном расстоянии накануне вечером, когда они отправились к – золотому дну, как назвал его Дюплин, чтобы убедиться в том, что он знает, где находится россыпь. Теперь же он по собственным соображениям хитростью сбил Шико с верного пути, хотя никто из охотников не подозревал о его намерениях.
Удовлетворенный этим, Апшур спокойно последовал за проводником, будучи уверенным, что опасность наткнуться на след дезертиров практически отсутствует, по крайней мере, в этот день. Но при крике Шико сердце его бешено заколотилось, и румянец покинул его бледное и страшное лицо.
– Стоять! Отойдите, ребята! – крикнул Шико, предостерегающе подняв руку, и его товарищи бросились вперед, желая узнать причину его внезапного восклицания.
– Что это, Шико? вскрикнул Апшур.
– След, но не тот, который мы ищем, – медленно ответил Пол, внимательно осматривая землю.
Апшур издал вздох облегчения, не замеченный теми, кто был рядом, а затем протиснулся вперед. Остановившись рядом с Шико, он опустил взгляд на узкую полоску влажного песка, на которой отпечатался странный след.
Там, четко очерченный, виднелся след большой человеческой ноги, голой и босой. То, что это сделал не индеец, было совершенно очевидно, так как, хотя многие белые входили в воду, краснокожий, если только он не закоренелый пьяница, никогда не входил. Кроме того, стопа индейца, никогда не сжимавшаяся в сапогах или туфлях, очень плоская и широкая; этот след был сделан человеком с высоким голенищем и дугообразной подошвой.
– Откуда ты знаешь, что это не один из них? – спросил Апшур.
– Все просто. Посмотри назад по тропе. Видишь, она пересекает тот участок с отколовшимися камнями? А теперь посмотри на эти следы. Ноги не порезаны. Это говорит о том, что их сделал человек, который не шел оттуда. Если бы ты переходил по камням, то ноги были бы сбиты, так что здесь был бы кровавый след. Видишь?
– Но кто же это может быть?
– Не знаю. Следы свежие, их сделали около часа назад. Кто бы это ни был, он должен быть в холмах. Я думаю, мы пойдем дальше и найдем его. Может быть, он расскажет нам что- нибудь о мальчиках, – предложил Шико и двинулся вперед, не дожидаясь пожеланий своих последователей.
На самом деле Шико был только рад хорошему предлогу, чтобы отложить поиски Берра Уайта. Хотя он твердо верил, что тот виновен в убийстве, но не хотел быть орудием правосудия. В своей тихой, ненавязчивой манере он любил Берра почти так же, как любил бы сына.
Тропа вела по прямой линии к холмам, которые здесь поднимались круто и скалисто, изломанные и изрезанные. Хотя временами след терялся, Шико без особого труда восстанавливал его.
Резкое восклицание Нейта Апшура испугало его, и все взгляды обратились на него. На его лице появилось выражение удивления, когда он вытянутой рукой указал на скалы над группой.
– Смотри! Это человек или дьявол?
Посмотрев в указанном направлении, охотники увидели объект своего удивления. И тоже замерли в недоумении. И не удивительно. Перед их глазами предстал действительно странный объект.
На большом ольховом кустарнике, на полпути вверх по склону, стояла человеческая фигура, но настолько странная и дикая, что ее можно было принять за нечто сверхъестественное. Одна длинная рука была вытянута и направлена в их сторону, лохмотья, лишь частично прикрывавшие ее, развевались на ветру.
Незнакомец казался намного выше обычного человеческого роста и, если верить длинным, ниспадающим волосам и бороде снежной белизны, был очень стар. Эти волосы ветер развевал вокруг его лица ворсистым облаком.
Его тело и конечности частично покрывала грубая, неопрятная одежда, местами залатанная кусками кожи и меха. В одной руке он держал тяжелый лук, туго натянутый. У его плеча виднелись оперенные наконечники множества стрел.
– Это горный дьявол! – пробормотал Шико низким, тихим тоном, отступая назад, его бронзовые щеки побледнели, а глаза расширились от страха.
– Человек это или дьявол, я его не боюсь! – сказал Апшур, резко взведя курок своей винтовки.
– Не стреляй! Если он разозлится, то уберет всю толпу! – предостерегающе крикнул Пол; его глаза все еще были прикованы к странной фигуре. – Он дьявол. Ты не можешь его ранить.
– Я попробую, во всяком случае, – и винтовка мужчины заговорила резко и четко.
Дикий человек вздрогнул и зашатался, как будто пуля попала в цель. Затем, издав пронзительный крик, он повернулся и спрыгнул с ольхи, в следующее мгновение исчезнув далеко на склоне холма.
– Вот тебе и дьявол, Пол, – усмехнулся Апшур, вскидывая винтовку и начиная ее перезаряжать. – А у меня была только свинцовая пуля.
– Сейчас ты смеешься, но придет время, когда ты перестанешь. Веришь ты в это или нет, Нейт Апшур, но ты подписал себе смертный приговор. Человек никогда не стрелял в Горного Дьявола, но он умер за него. Ты тоже умрешь. Может быть, не сегодня, может быть, не через год, но время придет, я тебе говорю, время придет, наконец. Запомни мои слова.
– Ты слишком много слушал индейских легенд, Шико. Это не дьявол, а человек, такой же, как ты или я, ставший отшельником. Чтобы доказать это, я пойду следом. Давайте, ребята! Пойдемте, посмотрим, из чего сделан дьявол Пола, – безрассудно сказал Апшур, который не был трусом, каким бы еще он ни был.
Бледный и встревоженный Шико последовал за хвастуном, а за ним и остальные эмигранты, с любопытством ожидавшие развязки. У ольхи Апшур остановился, сурово усмехнувшись.
– Видите! – и он указал на скалы перед собой. – Твой дьявол истекает кровью, Пол, как обычный человек. Мне показалось, что я попал в этого негодяя.
То тут, то там капли крови окропляли поверхность скал, и Шико, хотя и был настроен скептически, просветлел. В конце концов, этот дикий человек не был защищен от смертельного оружия.
Презрительно посмеиваясь, Апшур пошел по кровавой тропе вверх по склону холма, пока не перевалил через гребень, внимательно оглядываясь, чтобы не быть пойманным врасплох, ибо никто лучше него не знал, каким серьезным оружием являются стрелы с кремневыми наконечниками на близкой дистанции, если их направляет сильная и опытная рука. Да и после ранения дикарь вряд ли стал бы церемониться, если бы его догнали.
Но его не догнали, по крайней мере, в тот раз. Склон холма, казалось, был ничем не занят, кроме охотников, но на полпути Апшур вдруг остановился и с криком ужаса отпрянул назад.
Продираясь сквозь густые кусты, он оказался на самом краю крутого обрыва. Шатаясь, он попятился назад и, не удержавшись, вцепился в кусты.
– Смотри туда! – крикнул Шико, указывая вниз. – Ну, что скажешь – дьявол он или нет?
Внизу по узкой долине стремительно мчался дикий человек. Чтобы добраться до него, он должен был спуститься с обрыва, а это, казалось, не под силу смертному.
Эмигранты с удивлением наблюдали за ним, пока он не скрылся за ближайшим холмом, а затем медленно двинулись в сторону лагеря. Солнце было уже далеко на западе, а следов дезертиров они так и не нашли.