«Прорыв плотины произошёл в два часа ночи по местному времени в городе…»
«Несколько десятков деревень оказались под водой. О погибших пока не сообщается, по предварительным подсчётам в своих домах оказались заперты десятки людей.»
«Уровень мирового океана растёт.»
«– Засуха. Вам не кажется это смешным?
– Эй, ты о чём?
– Ну ты только посмотри, сколько новостей о потопах! Пусть возьмут воды оттуда, там всё равно много!
*смех*»
Вода, вода, вода. Повсюду вода и куда ни сунься, все о ней говорят, но говорят так, будто в многочисленных – не только я, но и официальная статистика так считает, – наводнениях, потопах и дождях нет ничего особенного. Вода и вода, что она может сделать? Кому от неё будет плохо? Ведь вода – колыбель жизни, как заявляют учёные-биологи.
Вода… Всё в воде… Однажды сны меня доконают. Может, я всё-таки придаю им слишком большое значение? И Джек… Как бы мне не хотелось, он тоже – просто… Произносить это в мыслях больно, а вслух даже сил сказать не хватает.
Я проснулась в пятом часу утра и вместо того, чтобы попытаться снова уснуть, взялась листать ленту соцсетей. Короткие видео с тупыми шутками из каких-то утренних шоу, кадры наводнений и последствия разрушений, грязная вода, люди… Как бы это ни звучало, в новостях не было ничего нового: громкие заголовки скрывали что-то не такое вопиющее, зато отлично привлекали внимание и уже заранее говорили тебе, как воспринять информацию – злиться, бояться, ненавидеть или радоваться.
Спать не хотелось, хотя я знаю, что пожалею об этом уже после завтрака. Прямо вижу, как ругаюсь сама на себя: «Почему ты просто не заставила себя ещё немного поспать? Кто вскакивает в такую рань?» И всё-таки я пошла принять душ. После поставила чайник и открыла ноутбук.
Книга написана ровно на половину. Главная героиня – известная телеведущая. В какой-то момент в её жизни появился человек, который следит за каждым её шагом. Если попросту – сталкер. Поначалу писать было интересно, даже вся моя паранойя сливалась в сюжет и служила вдохновением. Однако история стала всё больше походить на то, что происходит со мной. Пусть я не телеведущая и известной меня сложно назвать, но Л.Л.Л. продолжает атаковать мои личные сообщения. Вопросы-то вполне безобидные, а меня не покидает чувство, что за простыми «как дела?» и «что сейчас пишешь?» скрывается нечто жуткое.
За утро, едва снова не опоздав на работу, я закончила ещё одну главу. В ней главная героиня решается встретиться со сталкером лицом к лицу. В какой-то момент ей стало жалко человека, который замкнулся на чужой жизни. И пусть логически я понимала, что так точно делать не стоит – мало ли кем может оказаться неизвестный и чёрт знает, на что он способен – я ловлю себя на мысли, что и сама не раз порывалась сделать также. Да, просто взять и предложить Л.Л.Л. увидеться лично. Я думала об этом целый день. Хотела поделиться с Энди, но знала, что она не оценит.
Смена пролетела незаметно. Вечер. Энди убежала ещё за полчаса до закрытия на очередное свидание, а я, вот, стою у входа в торговый центр и снова думаю обо всём сразу: о воде, о Джеке, о книге и Л.Л.Л. Кстати говоря, последний только что прислал новое сообщение, от которого кожа покрылась неприятными мурашка и внутри всё на секунду сжалось:
Л.Л.Л.: «Привет, Роуз! Будь я рядом сейчас, то крепко-крепко бы тебя обнял».
Я оглядывалась по сторонам, словно Л.Л.Л. точно должен быть здесь, но вокруг полно людей и все смотрят в свои телефоны! Как-то слишком уж много для одного профиля. Я мотала головой. Мыслей так много, они неустанно жужжат, и это дико выматывает. Будто слушать одновременно тысячу разных песен. Нужно проветриться. Я надела наушники, дошла до перекрёста и свернула направо. Как-то слышала от Броуди, что в той стороне есть неплохой бар. В меру шумный, в меру богат на экстравагантные личности, но контингент вполне дружелюбный и общительный. Звучит как идеальное место для того, чтобы перестать о чём-то думать. Правда, живому общению и алкоголю я как нарочно предпочла чашку травяного чая и блокнот с набросками следующей главы.
– Эй, дорогуша, ты что здесь делаешь?
Голос Броуди я не сразу узнала. Слишком уж он был весёлым и расслабленным для обычного Броуди, который живёт по соседству. Я подняла на него глаза, едва различая в полумраке очертания его непривычно довольного и улыбчивого лица.
– Привет, – я уставши улыбнулась. – Как ты здесь?
– Моя дорогая, я люблю-ю-ю этот бар, – блаженно протянул он, тяжело опустился на барный стул рядом и заказал ещё одно пиво. – Ты-то как здесь? Я думал, ты не любишь ходить по злачным местам.
– Решила попробовать, – засмеялась я. – Вдруг понравится.
Вечер прошёл как нельзя хорошо. Не помню, с кем, кроме Энди, я так смеялась и забывала обо всём! Вообще я не любитель тусовок любого рода, но с Броуди было весело и беззаботно. Из бара мы вышли во втором часу ночи, побродили по городу, встретили рассвет и только после этого подумали о том, что хорошо бы хоть немного поспать перед работой.
– Позвони, как встанешь, – крикнул Броуди, тщетно пытаясь попасть ключом в замок. – Сам вряд ли проснусь.
– Ты тоже, хорошо? – я открыла свою квартиру быстрее и выглядывала из-за двери. – Если вдруг просплю.
– Замётано!
А после я даже не помню, как добралась до кровати и уснула.
Кажется, прошла всего секунда с момента, как я легла, и до того, как открыла глаза, жадно вдыхая. За стенкой трезвонит будильник на телефоне. Который час? Насколько я проспала? Проспал ли Броуди или он пытался разбудить меня, но отчаялся и ушёл в зал? Зрение едва фокусируется, я сижу на краю кровати и обрывками вспоминаю прошедшую ночь. Между тем голова приходит более-менее в норму, а телефон по-прежнему изо всех сил старается привлечь к себе внимание.
Семь утра ровно. Надо же, я проснулась по первому будильнику и чувствую себя довольно-таки бодрой! Но это пока. Примерно к обеду с ног буду валиться, если не раньше.
Несколько раз звоню Броуди, пока он наконец не берёт трубку:
– Ты просил разбудить, – выпаливаю я. – Доброе утро.
– Утро было бы ещё добрее, если бы начиналось в полдень, – отвечает он. – Спасибо. Доброе.
– Хорошего дня, Броуди.
– Ага, и тебе.
– Только не усни опять.
– Да не усну.
Я слышала, как он встал и не то кровать, не то диван скрипнули.
– Эй, Роуз, подожди, – Броуди вдруг замялся. – Не хочешь выпить кофе? Типа позавтракать вместе.
– Хочу, – без сомнений ответила я. – У меня как раз закончился кофе дома.
– Хорошо, – Броуди как будто бы мямлил от смущения. – Тогда через полчаса я зайду?
– Ладно, договорились.
Не то я на самом деле всё ещё не проснулась как следует, не то усталость дала своё, но предложение Броуди позавтракать вместе начало казаться чем-то вымышленным. Может, мне это приснилось? Кстати, о снах – я не видела сегодня Джека. Руки сразу же потянулись проверить его профиль в соцсетях. Я одернула себя – это уже одержимость какая-то! – правда, это не очень-то помогло. На странице Джека новое фото из аэропорта и короткая подпись: «привет, Иллинойс[1]!» Ничего необычного. Думаю, он особо не заметил моего отсутствия. Эта мысль неприятно колола в груди и одновременно с тем давала ощущение свободы. Будто в один момент осознаёшь, что нечто очень дорогое для тебя даже не существовало.
Но так ли это?
Я пыталась мыслить позитивно, но не выходило. До слёз обидно и тошно и так грустно. Чтобы не ходить весь оставшийся день с опухшим лицом, стараюсь отвлечься. Собираюсь, на ходу перечитывая заметки из блокнота. Пока вчера в бар не пришёл Броуди, мне удалось даже набросать кое-какой план сюжета и немного обдумать концовку. История нравилась мне всё больше и больше. Не знаю, как оказалась за ноутбуком, быстро печатая слово за словом, но если бы не Броуди, я бы точно просидела за книгой до последнего.
С Броуди я чувствовала себя вполне расслаблено. У нас было что-то общее и, наверное, самое главное он не обделён чувством юмора. Каждая его шутка пусть неидеальная, иногда грубоватая, но искренняя и живая. Не знаю, как это объяснить, но у некоторых людей шутки звучат какими-то заученными, словно их читают с бумажки, и что-то даже действительно смешное превращается в набор слов.
Настроение заметно улучшилось. После завтрака Броуди проводил меня до торгового центра, а вечером пообещал встретить. Энди, когда услышала об этом, прыгала от радости и называла нас прекрасной парой, а на мои возражения отвечала, что я просто ничего не понимаю в ухаживаниях и свиданиях. Здесь не поспоришь. Мысли о Джеке я гнала прочь, стоило им только появиться, и старалась сосредоточиться на чём-то более реальном и ощутимом: книге, работе, друзьях.
Прошло две недели. В книге написана последняя глава, заканчиваю синопсис[2] и отправляю Мелиссе, моему литературному агенту. Надеюсь, «Люблю тебя до смерти» – лучшего названия я не придумала, – придётся по вкусу издателям. Тяжело и в то же время всепоглощающе дались моменты, когда сталкер не побоялся забраться в дом главной героини, перевернуть все её вещи и запугивать тем, что обнародует нечто очень личное для неё. Эти сцены сильно на меня влияли. Пару дней мне даже казалось, будто в моей квартире кто-то бывает, пока я на работе: мерещились посторонние запахи, вещи будто лежали не на своих местах, как-то не так и духи будто расходовались больше обычного. Ничего не пропадало, весомых доказательств не было, поэтому странности я списывала на свою излишнюю впечатлительность и погружённость в сюжет.
У чата с Л.Л.Л. я отключила звук и добавила его в архив, чтобы не беспокоил. Он продолжал отмечаться под каждой публикацией не только на моей странице, но и у Броуди какими-нибудь мерзопакостными комментариями и пытался подружится с Энди, но та сразу добавила Л.Л.Л. в чёрный список. Сны о воде исчезли ровно так же, как и Джек. Его будто никогда и не было, хотя периодически я вспоминала о нём. Приятно, когда на глаза попадаются фотографии Джека в соцсетях. Глядя на его лицо мне каждый раз хочется улыбнуться. Иногда я говорю привет, в памяти оживают сны, когда мы виделись, но на этом я опускаю себя на землю. С каждым разом получается всё легче. По крайней мере мне очень хочется себя в этом убедить: без Джека моя жизнь обретает очертания чего-то настоящего, без него она не заканчивается и не теряет красок.
Спустя ещё неделю, проверяя по пути на работу электронную почту, я вижу ответное письмо от Мелиссы. Дыхание тут же замирает. Взгляд падает на начало письма, где стоят сплошные восклицательные знаки после моего имени. Я забываю, как дышать, и дрожащей рукой открываю ответ Мелиссы. Не успеваю даже вникнуть в короткий, но эмоциональный текст – иначе откуда столько восклицательных знаков? – как Мелисса звонит сама.
– Алло? – робко отвечаю я, прикрывая микрофон телефона ладонью. – Доброе утро, Мелисса.
– Роуз! – радостно кричит она. – Ты мне нужна сегодня же! Срочно! Это очень-очень срочно!
Я потеряла дар речи и могла лишь мычать что-то неразборчивое. Салон автобуса показался душным, ноги подкашивались. Мне хватило ума уцепиться за поручень и выскочить на улицу. Теперь до работы придётся идти быстрым шагом, чтобы не опоздать, но мне явно стало легче.
– Ты меня слышала? Нервничаешь? – Мелисса забрасывала вопросами, на которые я не успевала отвечать. – Слушай, понимаю, столько эмоций, мы так этого ждали, поэтому я кладу трубку, ты приходишь в себя и обещаешь быть как штык сегодня в три, договорились? Адрес сейчас пришлю, – она сделала паузу и повторила: – Ты меня слышала?
Меня хватило только на бестолковое «ага».
– Отлично, тогда до встречи.
Следующие пару минут я приходила в себя и всеми возможными способами проверяла, не сон ли это? Вдруг я сплю и всё это не по-настоящему? Пока я пялилась на свои ладони – говорят, они не будут чёткими, если ты спишь, – позвонила Энди и спросила, где меня носит? Чёрт, не хватало только на работу опоздать! Тогда меня точно не отпустят к трём! Я спохватилась и рванула к торговому центру. Не терпелось сообщить обо всём Энди и Броуди. От радости просто разрывало и, наверное, я бежала вприпрыжку.
На эскалаторе столкнулась с Ташей. Впереди толпой стояли ребята с ноутбуками и что-то бурно обсуждали. Обойти их не получится, да и я успела вовремя, до открытия ещё целых восемь минут. Из груди вырвался выдох, плечи наконец расслабились.
– Что это с тобой? – Таша ловила мой взгляд. – Что-то случилось? Повысили?
– Типа того, – улыбнулась я. – Сегодня отличный день!
– Да? – её глаза загорелись. – А что случилось?
– Потом скажу. Не хочу спугнуть удачу.
– Расскажи! – в порыве она схватила меня за плечи, но быстро сообразила и убрала руки. Таша покраснела. – Ты любишь обниматься? Я очень контактная, знаешь ли, – сообщила она прежде чем повиснуть на мне и засмеялась: – Не могу сдержаться!
– Не очень, – я невольно напряглась, отталкивая её. – Не люблю, когда меня трогают.
– Ой, тогда извини, извини, – она махала руками, но будто всё равно пыталась до меня дотронуться. – Знаешь, Роузи, я такая эмоциональная! Ничего, если я буду звать тебя Роузи?
– У меня есть имя. Меня зовут Роуз. Никак по-другому. Только Роуз.
– Какая-то ты злая, – отшатнулась Таша, старательно делая вид, что обиделась. – Ладно. Раз уж у тебя такой хороший день, пусть он будет всё ещё хорошим. Неважно, что мне ты его уже испортила.
Кому-то строгость с конкретной формой имени покажется дурной высокомерной замашкой, чем-то неразумным и заносчивым, кто-то скажет «надо быть проще», а для меня это важно. У меня есть имя, и оно звучит так, как я представляюсь. Честно говоря, сама не знаю, почему другие формы имени меня выводят из себя. Конечно, есть люди, которым редкие вольности легко сходят с рук, но Таше не входит в их число. И чем дольше я смотрела на Ташу, тем больше я закипала. Да, я бываю вспыльчивой, но не настолько же?
Наконец мы оказались на втором этаже и разошлись. Что-то в этой Таше было не так, но я никак не могла понять, что именно. Вроде ведёт себя мило, вроде просто контактная – а ведь Энди тоже! – но есть в ней нечто… неправильное? Не знаю, как объяснить это внутреннее сопротивление и ужасное раздражение.
Однако негатив тут же растворился, стоило увидеть Энди и Чарли: я просто не смогла сдержаться и выложила им сразу всё.
– Да ты что! – прыгала от радости Энди. – Поздравляю! Я так тебя поздравляю!
– Книг не читаю, но твою – с удовольствием, – робко улыбался Чарли. – Ты молодец, заслужила, – он потянулся к телефону, но в последний момент передумал. – Отметим? Когда? Твой качок будет? Давно хочу с ним познакомиться.
– Ты уже сказала Броуди? – оживилась Энди.
– Я только что узнала и чуть не опоздала. Ещё не успела.
– Ну ты даёшь! – воскликнула она. – Иди скорее звони! Это же такое событие!
– Только встречу назначили, это ещё не точно, – я вдруг и сама начала сомневаться в том, что мою книгу издадут. – Мне нужно быть там в три сегодня.
– Даже если не отпустят, мы тебя прикроем, – выступил Чарли. – Всё получится, не сомневайся!
Внутри появилась непоколебимая уверенность. До открытия две минуты, я взяла телефон и собиралась позвонить Броуди. Отошла подальше – хотя Чарли будто бы случайно всё равно бродил рядом, – и набрала его номер. Пошли гудки. Один, второй и с каждым новым я понимала, что на самом деле хочу услышать совсем не его. Подступали слёзы.
Сколько я не видела Джека? Я имею в виду его самого, а не его страницу в соцсетях. Две недели, месяц? Кажется, что целую вечность. Первое время мне казалось, что я на самом деле освободилась от него, забыла, но, чёрт, почему всегда есть эти «но»? В первый раз за долгое время я чувствовала, будто от меня оторвали кусок, и рана снова начала кровоточить.
Броуди не ответил. Оно и к лучшему. Потом скажу ему, когда перестану думать про Джека. Из груди вырвался сдавленный, горький смешок. Я сжала телефон в ладони, обернулась, прямо за мной стоял Чарли. Он немного ошарашен, видимо, всё слышал.
– У тебя всё в порядке? – Чарли приобнял меня. – Он что-то не то сказал?
– Нет-нет, Чарли, всё хорошо, – улыбнулась я. – Броуди занят, вечером скажу. Пусть это будет для него сюрпризом. Может, уже и подписанный контракт покажу.
Чарли криво улыбнулся.
Покупатели сегодня сменяли друг друга. Энди выдохлась уже после третьей пары девушек, которым срочно нужны были платья цвета «Барби», а я всё следила за стрелкой часов. Время не то остановилось, не то тянулось, но и это делало как можно неспешнее.
Одиннадцать, полдень, половина первого. Энди принесла кофе, пока я разбиралась с оставленными на кассе вещами. Одну из футболок сразу нужно отправлять в чистку после не самых аккуратных людей, а брюки – в ремонт одежды.
– Вот, как ты любишь, – Энди поставила стаканчики и плюхнулась на стул, – без кофеина, на банановом молоке, с сахаром и двумя порциями сиропа.
– Очень смешно.
В зале наступила тишина. Усталость валила с ног. Теперь-то я тоже чувствовала себя выжатым лимоном и переживала, что это состояние останется со мной до встречи в издательстве. Надежда только на кофе. И может быть на то, что Броуди увидит пропущенный звонок и перезвонит. Чуть позже к нам присоединился Чарли. От его кофе так сильно пахло чем-то сладким, что проснулся аппетит.
– Ну так что? – Чарли с пренебрежением глянул на пол и передумал садиться. – Где отмечаем твои успехи, Роуз?
– Да подожди ты, – ответила я, едва не поперхнувшись кофе, – ещё ничего до конца не ясно. Сначала нужно, чтобы всё прошло хорошо и мою книгу действительно взяли.
– Всё будет отлично! – воскликнул Чарли и глотнул ещё кофе. – Не понимаю, почему ты так в себя не веришь? Будь я на твоём на месте… – он задумался и мечтательно улыбнулся. – Роуз, да я бы уже стал премьер-министром! Можешь себе представить? Я и премьер-министр? – Чарли хохотал. – Включаешь телик вечерком, а там я, старина Чарли!
– Издаваемый автор и премьер-министр – ну ты сравнил! – рассмеялась я. – Это не настолько важно. Это как… Знаешь, это вроде мечты побывать в Диснейленде. Круто, но не так уж серьёзно.
Собственные слова жгли в груди, вызывая слёзы. В ушах вдруг начало звенеть. Энди и Чарли непонимающе оглянулись на меня.
– Ты совсем ненормальная? – отрезала Энди. – Ты, чёрт возьми, написала книгу! Книгу! Не кому-то забор разрисовала и копы не поймали, а книгу написала! Ты понимаешь вообще, что это значит?
Я растерянно смотрела на подругу и не знала, что ответить.
– То, что у меня было, что писать?
Энди грозно выругалась и вскочила на ноги.
– Чарли, хоть ты ей скажи!
– Роуз, ты чего? – в отличие от Энди, Чарли мягко улыбался и обнял меня. – Ты сделала большое дело.
– Да полно тех, кто пишет, вы чего? – мне было одновременно смешно и почему-то обидно. – Зайдите в интернет! Сейчас писателей куча!
– Роуз, я очень тебя люблю, – нервно вставила Энди, – но какая же ты иногда… Зла не хватает!
– Вот что я скажу, – я поднялась на ноги, – если её издадут, тогда да, это будет что-то значить. А сейчас… Её даже никто, кроме тебя, не читал, – и прежде чем Энди возразит, я добавила: – Ты моя подруга, ты любишь меня и всегда поддерживаешь. Я не говорю, что это неправда или неправильно, но это другое.
– Знаешь, Роуз, пока ты считаешь, что я поддерживаю тебя только потому, что мы друзья, ты всегда будешь здесь. Будешь стоять на кассе, упаковывать чёртовы блузки каким-нибудь истеричкам, бежать с испорченными вещами в чистку, чтобы не вычли из зарплаты и только мечтать о чём-то грандиозном, ясно?
– Энди, ты чего? – с опаской вмешался Чарли. – Успокойся, эй.
– Ты разве не понимаешь, Чарли? – не унималась Энди. – Ты будешь здесь, Роуз, пока веришь, что ты – никто!
Я бы возразила, слова легко найдутся, но вот в чём дело: внутри я знала – Энди права. Самое обидное, когда понимаешь, что принижаешь себя больше, чем кто-либо другой. Когда смотришь в зеркало и думаешь, как хочется быть кем-то ещё, только бы не собой. Кем-то важным, кем-то талантливым, кем-то заметным, красивым, умным, способным, интересным, привлекательным, успешным, но не собой, потому что ты не имеешь значения. Тебя всегда мало, ты всегда какая-то «недо»: недостаточно красивая, недостаточно умная, недостаточно талантливая, недостаточно успешная.
Энди ушла остыть, я за тем же самым спряталась в примерочную. В зале остался только Чарли. Он немного нервничал, что остался один на один с возможными покупателями, но в тот же момент радовался, ведь пока ещё никто не пришёл. Мы с Энди вернулись к кассе вместе, не сговариваясь. Если какие-то обиды друг на друга и были, то сейчас они надёжно скрыты за улыбками и необходимостью работать. Позже Энди сама напомнила, что я должна собираться на встречу, пока не опоздала.
– Удачи тебе там, Роуз, – негромко и робко сказала Энди, пока я проверяла сумку. – Звони, как закончишь. Уверена, они будут в восторге от твоей книги.
– Спасибо, – на большее меня не хватило, ещё немного и полились бы слёзы, поэтому я просто обняла подругу. – Что бы я без тебя делала, Энди?
Улица встретила проливным дождём. Зонта у меня, разумеется, с собой нет. Остаётся надеяться только на то, что капли вдруг окажутся медленнее меня, я удачно смогу лавировать между ними и доберусь до метро более-менее сухой. Чуда не случилось, дождь усиливался с каждой минутой. У входа в метро, ютясь с десятком других прохожих под скромным навесом, я всё-таки решила взять такси и была у издательства за пятнадцать минут до назначенного времени. Мелиссы ещё нет. Надеюсь, она успеет вовремя.
Тревожно, страшно и внутри разрывается фейерверками приятное волнение. Как будто раскачиваешься на качелях, взлетаешь так высоко, что перехватывает дыхание и сжимается желудок. В следующую секунду делаешь полный оборот: вот тебе и страшно от осознания того, как это выглядело со стороны, что могло с тобой случиться, но в то же время накрывает такое счастье! Хочется прыгать, кричать и смеяться. Здесь также: часть меня паникует, теряется в догадках, что и как говорить, что делать, а вторая часть уже победила и празднует если не полноценную победу, то хотя бы новую веху в жизни.
На языке так явно чувствуется жжение и сладость алкоголя. Они сменяются чем-то горьковатым и противным – я никогда не курила, но думаю, дым на вкус именно такой. Горло пересыхает в одно мгновение, желудок урчит от голода. Хочется сбежать, хочется всего и сразу, и в первую очередь успокоить себя присутствием Мелиссы рядом. А её всё нет. Звонить мне, честно говоря, стыдно, а на сообщения она не отвечает.
– Роуз, она скоро будет, успокойся, – шептала я сама себе. – Возьми себя в руки, всё будет хорошо.
Но в свои же утешения верится с трудом именно в те моменты, когда поддержка больше всего нужна. Я обнимаю себя за плечи, зажмуриваюсь и прислушиваюсь к звукам улицы. Дождь. Капли барабанят по стёклам, они отзываются лёгким дребезжанием под натиском воды. Стуком перекидываются крыши домов и машин. Глухими звуками тайно общаются зонты прохожих. Только асфальт молчит, собирая все сплетни в переполненные водостоки. Машины, как помехи на радиоволнах, разрывают тонкие ручейки, смешивают их, но вода упрямо продолжает течь дальше. Нет ни паники, ни страха, только бесконечное вдохновение происходящим.
Звуки стихают. Настолько плавно, что замечаешь это не сразу. Город переходит на шёпот, а затем умолкает. Ливень усиливается, вода покрывает проезжую часть, поднимается к тротуарам и будто ждёт разрешения захватить их. Я поднялась на ступеньку, так хоть кроссовки не промокнут ещё больше. Вода поднимается, и ни звука вокруг, будто Лондон разом опустел. Сны накатили волной, выхватывая мой разум из реальности. Мне чудится, как здания со всеми их обитателями погружаются под толщу прозрачной холодной воды. Ни криков, ни плача, ни шума… Ничего. Лишь я остаюсь каким-то чудом вне катастрофы.
– Роуз? Эй, Роуз!
За видением я не увидела машину, на которой приехала Мелисса, и момент, как она подошла, я, разумеется, тоже не уследила. По телу пробежала лёгкая дрожь – не то озноб, не то мурашки.
– Как ты? Не нервничай так, всё будет хорошо, Роуз! – подбадривала Мелисса, проверяя телефон. – Ну что, готова?
– Нет, – жалобно протянула я. – Вообще не готова.
– Тогда точно пора, – коротко рассмеялась она. – Лучшего времени не будет. Главное, не волнуйся так. Говорить, в основном, буду я, хорошо?
Меня хватило только на утвердительный кивок.
– Вот и отлично. Пошли.
Встреча проходила в небольшом белоснежном зале, где главной фигурой был овальный стеклянный стол. Он занимал практически всю площадь. Мелисса вошла первой, я – за ней, но от этого было не менее тревожно. Честно говоря, я уже не понимаю, чего конкретно боюсь. Отказа? Они уже случались со мной. Пусть не в таком формате, но случались. Множества вопросов? Что ж, будь я на месте редактора, то тоже бы их задавала. Я судорожно искала причину мандража и не забывала улыбаться.
На удивление, всё прошло гладко. Никто не пытался задавить меня расспросами, отказа, похоже, у редактора и в планах не было. Больше всего представителей издательства интересовала сама рукопись, вопросы соответственно задавались в большей степени о сюжете. Кто главная героиня? Кто сталкер? Почему он это делает? Отображены ли мотивы в тексте понятным языком или представлены намёками? И я рассказывала. Я просто рассказывала о своей книге, как будто напротив сидела Энди и слушала с интересом. Наверное, это самое важное: когда понимаешь, что в твои слова вникают, а не просто делают вид.
Спустя два часа я ставила свою подпись в конце многостраничного договора на издание и, не веря собственным ушам, прокручивала в мыслях сумму гонорара. У редактора – вообще-то, её зовут Нелл Скарборо, – в голове уже рисовался план на обложку, кому из известных авторов стоит послать книгу для пары цепляющих слов на форзацах, где лучше всего провести первые презентации и целая куча вытекающих друг из друга пунктов.
– Рада поработать с тобой, – на прощание Нелл обняла меня, из-за чего я на пару секунд, конечно же, оцепенела. – В ближайшее время напишу тебе на электронную почту. Приятно познакомиться, Роуз!
Мы с Мелиссой вышли на улицу. Она вызывала такси, спросила, не нужно ли меня подвезти, но я отказалась. Мысли вперемешку с эмоциями жужжали роем ос. А ещё захотелось есть. Не то на нервной почве, не то потому что обед пропустила.
– Вот видишь, всё хорошо, – Мелисса и сама была довольна таким исходом, она обняла меня. – А ты боялась. Совсем скоро твои фото будут чуть ли не на каждом шагу, Роуз!
– Это всё как будто сон, – нервно усмехнулась я.
Голод снова дал о себе знать, я скрестила руки на животе. Мелисса пропустила мимо мои слова, отвечая на бесконечные сообщения.
– Кстати, фото! – воскликнула она, мельком взглянула на аккуратные золотые часы на руке, и перевела глаза на меня. – Тебе нужны хорошие фото. Есть кто-нибудь на примете?
Я даже ответить не успела, как Мелисса продолжила:
– Слушай, у меня есть кое-кто, – она в который раз погрязла в тонне переписок. – Сегодня вечером или завтра утром напишу тебе. Адрес, что понадобится, – тараторила Мелисса, – в общем, всё скажу. Ты раньше была на фотосессиях?
– Нет, – я пожала плечами. – Никогда.
Подъехало такси Мелиссы, она засуетилась, проверяя сумку.
– В общем-то, там ничего сложного. Только раскованней нужно быть, а то придётся переснимать, хорошо?
– Я постараюсь.
Я шла обратно к торговому центру. Теперь уже не страшно промокнуть и стоило мне об этом подумать, как дождь тут же закончился. От удивления я даже посмотрела в небо – не причудилось ли мне это? Нет, дождя в самом деле больше не было, из-за туч прорезывались лучи солнца. Весь город за считанные минуты заполонили разноцветные блики, а где-то высоко-высоко мелькала полупрозрачная полоса радуги.
В кармане жужжал телефон. Пишет Энди. Сначала один скромный вопросительный знак, а потом сообщения от неё превратились в водопад вопросов. Среди них затерялось и короткое: «Не могу говорить, давай вечером», – от Броуди. В другой день я бы, наверное, обиделась на такое сообщение, но сейчас мне вдруг стало всё равно. Энди я намеренно не отвечала, хочу видеть её лицо, когда обо всём расскажу. Хочу видеть лицо Чарли, как он изо всех сил будет держаться, чтобы тотчас не разнести новость по всему торговому центру! В мысли настойчиво стучалось ещё одно имя, но я его отгоняла. Вот это действительно причиняло боль, засевшую комом в груди, которую я старалась скорее проглотить.
На входе в магазин мы столкнулись с Ташей. Обе сделали вид, будто не заметили друг друга, и молча разошлись. Узнав о решении издательства, Энди кричала громче, чем я могла себе представить. Даже пара человек из соседних отделов сбежались посмотреть, что у нас тут происходит. Позже, пока я приносила покупателям в примерочные несколько размеров блузок, Энди сидела с телефоном у кассы и кому-то постоянно писала. Чарли, очевидно, был с ней заодно.
Поздно вечером мы возвращались из бара небольшой компанией. Чарли отделился от нас на перекрёстке, пошёл домой. Тэй решил проводить нас до самого порога квартиры, но Броуди отчего-то так пристально на него смотрел, что тот передумал. Энди – вот кто не боится никаких, даже самых суровых взглядов. Она собиралась остаться сегодня на ночёвку и, честно говоря, я была за. Не нравилось это только Броуди. Что ж, он вообще какой-то странный после работы: хмурый, недовольный и злой. Новость о моём успехе, кажется, совсем его подкосила. За весь вечер Броуди не проронил ни слова.
Мы поднялись на этаж, бредём по коридору, говорим потише, правда, всё также громко смеёмся. У двери я остановилась, ищу ключ в сумочке, как случайный взгляд цепляется за немного отодвинутый коврик. В общем-то, ничего особенного, но мне стало не по себе. По спине пробежали мурашки, пальцы онемели. На секунду мне показалось, что и с дверью что-то не так. Я с опаской толкнула её плечом… ничего не произошло. Закрыто.
– Эй, ты чего? – Энди наклонилась ко мне и светила телефоном на замочную скважину. – Помочь?
Я помотала головой в ответ и в то же время послала свою паранойю куда подальше. Просто очень насыщенный день, вот и мерещится всякая дребедень. Наконец справившись с замком, мы вошли в квартиру. Броуди шарил по стене в поисках выключателя, попутно снимая кроссовки. Мне кажется, что с кухни тянет чем-то сладким и, похоже, не только мне – Энди насторожилась и вытянулась. Из комнаты послышался тихий шум, открылось окно. Внутри всё похолодело, я пячусь назад. Волосы на голове встают дыбом, шевелятся. Страх разливается от костей до кончиков пальцев. Броуди реагирует не сразу, а когда и понимает, что мы с Энди напуганы, уверяет нас в сквозняке.
– Ты просто окно не закрыла, когда уходила, – отмахивается он. – Не бойтесь, девочки.
Он наконец находит выключатель. Желтоватый свет открывает картину, от которой хочется немедленно убежать. Из груди рвётся крик ужаса, но я машинально зажимаю рот руками – вещи из шкафов вывалены на пол, повсюду разбросаны бумажки. Среди некоторых я узнаю свою недавнюю рукопись. Ноутбук открыт, стоит на столике перед диваном. Рядом кучей оставлена моя одежда. Розовое платье висит на карнизе, на вешалку намотан шарф. В квартире пахнет приторно-сладким и моими духами.
– Броуди, чтоб тебя, – разъярённо кричит Энди, – звони в полицию!
Тошнота, рёбра ломают приступы рыданий, сводит челюсть, раскалывается голова. Паника. Ужас. Страх. Дрожащие пальцы забираются под рукава толстовки и раздирают кожу в кровь. Я не понимаю, где нахожусь, вжимаюсь в угол у двери. Вместо слов изо рта вырываются мычания и завывания. Слёзы льются градом.
Я замечаю, как глаза Энди расширяются от ужаса, стоило ей посмотреть на дверь. Мне страшно, но я всё равно тянусь увидеть, что там. В свете мерцает надпись цвета металлик, выведенная от руки: «Я всегда за твоей спиной, Роуз Блинк. Люблю тебя больше всех».
Напряжение достигает пика и меня выворачивает прямо на порог.
[1] Штат в США
[2] Синопсис – краткое изложение содержания сюжета.