Приближалась осень. Город уже понемногу готовился к этому периоду царственного затишья, и местами он даже уже охотно начинал сменять свои оттенки, плавно отпуская все яркие легкие цвета, заменяя их на более глубокие и теплые тона ранней осени. Люди, как известно, все условно делятся на ряд каких-то сезонных категорий, каждый питает какую-то свою особую любовь к проявлениям природы, к погоде, выделяя для себя тот или иной нутром обожаемый сегмент из общего круга календаря. Последняя декада августа, преддверие пёстрого сентября – это, пожалуй, самый чувственный и невероятно сладкий глоток уходящего лета, это некий магический промежуток времени, в котором хочется остаться и слыть лёгким поветрием по его мягким волнам, притягивая то и дело к себе каким-то внутренним магнитом весь трепет настроения этого недолговечного бархата. Это то время, когда на ровном месте захватывает дух от одного лишь взгляда, от одного какого-то случайного колебания сердца, какая-то тотальная и непознанная влюбленность во что-то неведомое. До какой же степени люди разных стихий отличны друг от друга, коих, как всем известно, четыре. Каждый темперамент абсолютно по-своему воспринимает времена года, пробуждаясь по умолчанию, каждый реагирует и опирается не просто на эмоционально-событийный ряд, а подсознательно включает в себе тот базовый процесс внутренней алхимии.
Олег принадлежал именно к этой романтической группе календаря, участок которого в тот незаурядный год, достигнув своей вершины, особо не торопился поворачивать вспять. И на пороге того самого сентября творческий бездельник Олег, не имея ни единой внятной цели, просто выгуливал себя по городу. Время от времени он незатейливо вглядывался в лица прохожих, игриво замирал в лёгкой взаимности глаз девушек и молоденьких дам. Иногда возникали даже искры, может, конечно, они и казались ему, но всё равно они были мимолетные, хоть на ту пойманную секунду они и имели вид бескрайней вечности. Олег любил обращать внимание на девушек, даже флиртовал он почти всегда и везде, не назойливо, не пошло, как-то само по себе у него это так выходило, что называется, от природы, он был таковым. Олег почти в любой компании со всеми легко находил общий язык, и, более того, он мог абсолютно тотально увлечь своим общением кого угодно, особенно женский пол. И опять же без цели, хоть и нередко эти беседы заканчивались постелью или же какой-то дружбой, если разговоры шли в мужской компании. Нет, Олег далеко не альфа-самец и не гений диалога, из-за своей беспечности ему иногда приходилось и туго. Люди разные. И в его характере отсутствовали такие качества, как наглость, дерзость, твёрдость и ряд прочих брутальностей, тех, от которых почему-то млеет огромное количество представительниц прекрасного пола. Оттого его скромную обитель в виде арендованной квартиры стоящие музы на удивление посещали не так часто. А в последнее время так и вообще сложилось ситуация, что настал период, когда было несколько не до них. Финансы, как известно, любят петь и кутить, а также любят они охотно скоблить бытовую нишу, тем более в период расцвета сил. Олег был не из тех людей, кто, вцепившись в одно место работы, годами согласен топтать одни и те же маршруты, молча сглатывая все не устраивающие его моменты. За последние полгода Олег легко сменил несколько заведений, и к тому сентябрю он находился в поиске лучшего места работы. Следуя поговорке: «Нет ничего более постоянного, чем временное», Олег, как и многие прочие из сферы ресторанного бизнеса, попросту жили в ритме этого тезиса. Суть этого самого «постоянного» заключалась в регулярной миграции персонала с места на место, и это самое «временное» частенько приобретало статус образа жизни, таковы уж традиции общепита. Олег повар, также кондитер. И к своим двадцати с хвостиком годам он уже успел поработать со многими именитыми мастерами, набраться знаний и даже не единожды побывать в шкуре шефа. Вероятно, вся его наглость, весь его набор амбиций, что другие, как правило, тратят на покорение противоположного пола, упорно добиваясь их расположения, он до последней своей капли направлял эти амбиции исключительно в сторону творчества на кулинарном поприще. И этот сентябрьский вечер выходного дня, выходного не по рабочему графику, а скорее выходного между ресторанами, Олег решил посвятить ритуальной прогулке по вечернему городу. Намедни в случайном разговоре с бывшим коллегой ему подвернулось одно интересное местечко в новом, едва ли открывающемся пабе. Вот так вот за один месяц, сменив один пивной ресторан на другой, Олег расслабленной походкой направился в излюбленное летнее кафе Grafiti, чтобы отдохнуть перед новым рабочим кругом и выпить чего-нибудь по настроению. Вечерний проспект понемногу уже начинал менять свой туалет. Зажигались огни, рекламный неон указывал путь заблудшим, а вывески обретали какой-то особый шарм. Между двух небольших дорог наполненного жизнью проспекта тянулась уютная, ещё пока что зелёная аллея. Все свободные лавки с наступлением вечера были оккупированы разношёрстной молодежью. По обе стороны у подножья девятиэтажек множились вечно заполненные до отказа всевозможные питейные и увеселительные заведения на любой вкус, цвет и кошелёк. Из каждого кафе, разумеется, доносились какие-то свои звуки музыки, какая-то палитра веселья и радостного гомона посетителей. Также вне конкуренции манили каждого прохожего дивные ароматы еды, преимущественно шашлыка, что румянился на углях и негласно являлся неким символом теперь уж ушедшего лета. Кафе Grafiti волнами постепенно заполнялось, одни уходили, другие приходили, третьи возвращались вновь, по крайней мере, все лучшие столики были всегда заняты. Олег, почти не глядя в зал, целенаправленно шёл к барной стойке.
– О! Олежа! Здорово! – протянул ему руку пьющий чай и копающийся в толстой тетради совладелец заведения, гитарист и легендарный блюзмен Алексей.
– Лёша, привет! Андрюха! – поднял он руку в сторону занятого работой бармена.
– Ты сегодня на стакане или как? – без единой капли сарказма поинтересовался Алексей, допивая свой чай.
– Не, Лёш, завтра на новую работу, первый день, так сказать. Так что пивка, ну может, ну может быть, писярик чего-нибудь и не более! Наверно, – мялся, сомневался и сам над собой смеялся Олег.
– О-ой! Вот эта неопределённость, она самая опасная. Хрен знает, чем может всё закончиться, – усмехнулся тот.
– Дя… – понимающе кивнул Олег, прекрасно зная творческое и временами алкогольное нутро собеседника, – и главное, почему-то всегда так получается! Планируешь одно, а, как дома очутился, – не вспомнить. Ещё и не один к тому же, какая-нибудь несуразная мадам пребывает рядом, чьё имя, к своему стыду, также не помнишь, м-да. Это всё ты виноват, ты! – На что блюзмен, уловив шутку, по-товарищески лишь слегка рассмеивался в ответ. – Виноват даже не твой превосходный бармен, Андрюха, тебе вообще отдельный респект! А именно ты виноват! – Бармен Андрюха, плотный, раскосый и широколицый, с белым полотенцем в руках молча, но небезучастно продолжал натирать стекло, проверяя чистоту каждого фужера на свет.
– А я-то тут при чём? Я в завязке вообще-то, – Алексей шутливо и горделиво демонстрировал своё питьё из чайничка, – только чай! Фруктовый, между прочим! Будешь?
– Нет, спасибо, сам пей! При чём здесь ты? А я тебе сейчас объясню. Уж больно ты красиво играешь да поёшь, зараза, душевно, – смешливо, с наигранным скрипом вещал Олег, – вот и приходится, утопая в твоём творчестве всё время, прибегать к каким-то вынужденным мерам, топить, так сказать, свою тоску в вине да коньяке.
Все дружного похохотали, и Алексей отправился работать на небольшую сцену, на которой уже уютно размещалась вся его команда музыкантов. Рок-н-ролл, ритм-энд-блюз, мелодичный джаз порой доводили до сумасшествия, вгоняя публику в откровенную форму экстаза. Весь танцпол, на котором изредка, но всё же иногда появлялся Олег с какой-нибудь дамой на рубеже взаимного подпития, – там отрывались все, кто как мог, не жалея ни сил, ни моральный устоев. На удивление тот приятный сентябрьский вечер так и не перетёк незаметным ручейком в объятия нетверёзой ночи, в результате чего Олег оказался дома не столь поздно, смог выспаться, собраться и с весьма презентабельным видом на следующий день отправиться на новую работу.
Как водится, в свежеоткрытом заведении какая-то часть персонала оказывается уже хорошо знакома друг с другом, кто-то где-то как-то с кем-то да пересекался, причём неоднократно. Это превратилось даже уже в некоторую саркастическую традицию: попадая в новый коллектив, встать на самом пороге и с юмором заявить: «Одни и те же на манеже!» Работа пошла с лёгкостью, с задором и с удовольствием, как, впрочем, и всегда. Бар был не из дешевых, и это означало, что график и деньги не должны были приносить неудобств, коллеги все профи, отношения супер, в общем, складывалось всё как нельзя лучше. Олег – личность яркая, заметная, с определённым складом ума, а также гибким характером и набором весьма недурных манер, за счёт чего он частенько выгодно и выделялся на фоне общей массы. Там же, в пабе, работала ещё одна интересная личность с весьма непростым, чуть даже дерзким характером. Официант Юля также выделялась из коллектива, но выделялась она не по причине каких-то там общепринятых стандартов эталонной красоты и не от наличия искусного умения владеть чарующим кокетством, нет, дело было именно в ней самой. Симпатичная высокая стройная брюнетка – особо вроде ничего такого ума лишающего, но тем не менее в ней таился какой-то особый стержень. Те, кто был послабее, близко с ней не контактировали, даже несколько побаивались её норова, то и дело выказывая в её сторону некое презрение. А более сильные, непоколебимые всерьёз ли, в шутку ли пытались с ней тягаться, но Юля умела и любила доминировать над ситуацией, она или подавляла собеседника, или уважительно сохраняла нейтралитет, третьего не дано. В коллективе этот её качественный купаж обычно превращал стандартную рабочую смену в какой-то нескучный батл, часто попахивающий дымком и щекотавший нервы. А если её оппонент оказывался мужского пола, то доходило даже и до игривой, но всё же рукопашной борьбы. Соперник, пытаясь остудить прыткость Юлии, прибегал к всевозможным безболезненным объятиям, зажимам и к подручным средствам, а в ответ неизбежно натыкался на кошачий отпор тонко заточенных коготков аккуратного маникюра. И как водится, вся подобная шутливость продолжалась ровно до тех пор, пока в бар не заглянет первая партия гостей или же пока не сломается ноготок. Второй вариант развития событий был в итоге опасен не только для оппонента, но и для всего окружения. И конечно же, Олег и Юля, эти два ярко выраженных субъекта, каждый со своим, не похожим на второго темпераментом, они вскоре притянулись друг к другу. Ну как вскоре, практически сразу, в самую первую же рабочую неделю. Вскоре планы каждого немного утряслись и их ожидали два полноценных, теперь уж совместных выходных. Шёпот сентября, особый воздух и прочие тонкости, которые едва ли только начали касаться друг друга в этом гремучем коктейле из двух индивидов, в результате чего рождалась какая-то совершенно новая, иная и ни на что не похожая их романтика лёгкой жизни. Так вот, однажды после продолжительных бесед в сопровождении разных сортов пива в начале на работе, а после у Юли дома они намеренно сошлись в интересах. Сидя на диване рядом с Олегом, Юля как-то игриво прильнула к его шее и замирала, усиленно втягивая носом его запах.
– Как же ты пахнешь… я не могу прям надышаться тобой!
– Чем я пахну? Чем я могу пахнуть? – шутил и немного даже застеснялся Олег. – Пирожками только жареными я могу пахнуть!
– Да нет, пирожки, масло, фритюр – это понятно. У меня тоже, знаешь, и волосы, и одежда насквозь пропахли кухней, даже бельё, блин, вон всё воняет вашими беляшами высокой кухни!
– Вот только не надо завидовать гениальности, не надо! – В ответ она ласково шипела и слегка касалась его ноготками, не прекращая вкушать аромат его туалетки.
Шутливый тон с подковырками являлся их основной формой общения. Олег никогда не принимал участия в тех диких спорах или спортивно-рабочих баталиях, он не был приверженцем ни силы, ни агрессии, пусть даже и забавы ради.
– Твой запах, – вдыхала она с наслаждением, – ты утром когда туалеткой брызгал, запах на вороте рубашки остался. Ты-то, понятно, столовкой воняешь, а одежда-то твоя, она-то не пропиталась кухней в раздевалке, – Юля всё вдыхала и выдыхала, – я прям не могу, с-сука, таю…
Можно ли было назвать эти отношения полноценными ну или хотя бы отнести их к разряду служебного романа? Вряд ли. Суть была в том, что этих участников, этих партнеров данных отношений, их-то по отдельности каждого нельзя было назвать нормальным человеком, исходя из рамок среднестатистического образа, а тут они ещё и вдвоём. Их образ жизни, поступки и взгляды на мир вообще и в общем никак не вписывались в какую-либо статистику. Общие интересы, увлечения, цели – их, в принципе-то, ничего не объединяло, но тем не менее Олег продолжал жить на две квартиры. Им обоим было так удобно, да и ничьё свободолюбие от этого не страдало. И да, в числе прочих швов их крепко держал один стабильный и центральный пункт – их объединял алкоголь. Для работника общепита алкоголь всегда являлся какой-то неотъемлемой частью его существования. В этой среде обитания отношение к напиткам, продуктам, к левым деньгам всегда заметно и даже кардинально отличалось от обычной среды, где люди привыкли иначе смотреть, выбирать, покупая эти товары за строго вымеренные на это средства. Была ли у них какая-то степень алкоголизма? Может быть, но, опять же, не в том привычном для всех проявлении. Как правило, при упоминании слова «алкоголизм» в сознании возникает картинка: кухня, вонизма, погром, стекло, окурки, бутылки, шаром покати в кармане и неизбежное отвращение ко всему миру. Всё это так, но только не у работников ресторанного бизнеса. Там, ввиду прямого или же косвенно-бартерного стабильного доступа к продуктам и напиткам всех мастей, алкоголь там употребляется регулярно, но в сугубо культурном и даже эстетичном ключе, хоть и в огромном количестве. Юля и Олег, имея крепкий внутренний стержень, а также весьма высокий профессиональный авторитет, проводили время всегда чинно, сильно не ударяя в грязь лицом. Но фестивалить они не прекращали ни в выходные, ни в рабочие дни. Часто совершенно спонтанно, ничего не планируя, они могли запросто погрязнуть в гульбе, не делая даже передышки между такими мероприятиями. «Если есть возможность веселиться и поступать так, как хочется, так почему бы нам этим всем вдоволь не воспользоваться?» – придерживались такого мнения эти два любителя жить онлайн.
Квартира Олега, в которую даже не собиралась заглядывать хотя бы тень домашнего уюта, в ней это тепло и постоянство сменились на извечно походную небрежность и запах табака, въевшийся в выцветшие обои. Это была квартира, в которую было не принято торопиться после работы и делиться там своей радостью прожитого дня. Несвежий ремонт и примитивный интерьер сносно удовлетворяли потребности нескольких постояльцев этого съёмного жилища, одним из которых как раз таки и был Олег, единственный виновник того стойкого запаха сигарет. Другие же участники (вернее сказать, участницы) являлись его бывшими коллегами. В принципе, для всех точно так же, как и для Олега, эта или какая другая квартира являлась лишь тем местом, где можно искупаться и выспаться. Оттого особой какой-то любви к подобному углу никто из жильцов даже не собирался испытывать. И уж тем более никто из них не помышлял о тщательном благоустройстве. Есть работа, есть место для отдыха, а где-то между или вперемешку с ними барахталась их личная жизнь. Вообще, очень часто положение реальности у многих людей пребывает в иллюзии, в неком постоянном режиме ожидания какого-то лучшего момента для стремительного подъёма с неизбежным осуществлением ряда накопленных грёз. Да, по большей части это глупости, но подобное притягивает подобное, и сумбурный график жизни частенько приносит и перемены. И перегруженный ритм общепита регулярно сыпал такими примерами, пробуждая у многих предчувствие того, что вот-вот должно что-то обязательно произойти. Всё крутится, вертится, не успеешь оглянуться, а лето уж давно закончилось, сугробы уж на дворе и Новый год на носу.
Лариса и Ольга, соседки Олега, продолжали два через два трудиться в кофейне на должности администраторов, откуда Олег в начале лета и ушёл. Работа есть работа, все это понимали, принимали, отчего и все ссоры, производственные скандалы никоим образом не влияли на межличностные отношения между квартирантами. Люди этой отрасли вообще легко ко всему относятся, вместо непониманий и упрёков можно было легко услышать в ответ какую-нибудь язвительную подковырку. Ни Оля, ни Лариса не состояли в отношениях с Олегом, но всё же Юлю они как-то недолюбливали. А соседка Оля всё никак не могла определиться со своими ухажерами, которые то и дело поочередно донимали всех жителей пятиэтажки своими ночными дифирамбами под её окном. К ней смело можно было применить поговорку про хохла и яблоки: и не съем, и не оставлю себе, но попробую. Не из жадности или дабы насытиться мужским вниманием и последующими утехами она сменяла одного парня на другого, нет. Ольга находилась в затянувшемся процессе поиска того единственного и неповторимого. Сидя на кухне с Олегом, она часто говорила с ним на подобные темы. Они были словно брат и сестра, только с исключением всевозможных соплей и прочих сентиментальных фантиков.
– Нет, Вовка-то нормальный сам по себе, но это не мой типаж, не мой, – болтала Оля, развалившись на стуле в полутёмной кухне, освещённой лишь уличным фонарём, – а Дима нет, нет и нет! Даже не хочу объяснять почему!
– Может, всё-таки полтишок со мной за компанию? – вновь предложил Олег, расслабленно сидя напротив и лениво поддерживая тяжёлую голову рукой, которая, упираясь локтем в стол, постоянно собирала под собой липковатую клеёнку, заставляя его постоянно шевелиться и что-то поправлять.
– Не, я пиво. Да и на работу завтра. Ты бы закусывал нормально! Блин, ну ты же хороший шеф, а жрёшь говно всякое!
– Ой, только не надо мне тут… – гримасничал и отмахивался Олег, – сама же прекрасно знаешь, что сапожник всегда без сапог! Давай накатим за тебя, невестушка ты на выданье, ну почти, хи-хи!
– Дошутишься! Ой, дошутишься!
За окном послышался звук подъезжающего авто, и по стене кухни скользнул свет фар, слегка освещая повисшие в кухонном пространстве голубоватые прожилки сигаретного дыма. Далее из специально настежь открытой двери зазвучала громкая музыка.
– О-о-о! Сука, накаркал про невестушку! Это Костик нарисовался! – даже не поворачивая головы в сторону окна, сказала Оля.
– Уверена? Откуда ты знаешь, может, это не он?
– Он, он! Это наша с ним песня, которая сейчас на весь двор орёт.
– А он-то чем тебе не угодил? Чем тебе Костян-то плох? – Олег придвинулся к занавеске, недовольно бормоча. – Сейчас же ведь кто-нибудь патруль вызовет, хрен знает, чем потом эта романтика нам обернётся.
– Ой, да не переживай ты так, отмажется, он небедный, – равнодушно продолжала Оля цедить своё пиво, – в этом-то всё и дело. Он за меня уже всё продумал: чем я заниматься буду, как жить, ну и так далее. Моё мнение ему вообще никуда не упёрлось! Ладно, если бы мы встречались какое-то продолжительное время, а то едва ли знакомы, можно сказать, и тут на тебе такое! На фиг, на фиг!
За окном, перекрикивая песню, орал безнадёжный голос Костика:
– О-о-оля! Оля! Я люблю тебя!
– Нет, ну я виновата, что ли, если парней нормальных нет? Одни придурки мне попадаются! Или что, с каждым надо встречаться по полгода и лишь потом расставаться? На хрена, спрашивается, если я сразу, в самом начале ясно вижу, что это не мой вариант, что нам не по пути! Зачем кота за хвост тянуть? – заводилась Ольга. – Это моя жизнь, и я буду выбирать до тех пор, пока не найду, что искала!
– Идеал? – вставил Олег, придвигая ей налитую рюмку.
– Не буду я, не хочу! – вновь отодвинула она. – Не идеал, нет. Идеал – это бред. Пока не найду того человека, с кем мне будет комфортно по всем моим отмеченным пунктам.
Вскоре на кривую серенаду отреагировали соседи, выкрикивая ему из окон угрозы и напутствия матерного характера, после чего нервно хлопнула дверь машины и вновь опустилась тишина.
– Ладно, пойду спать, на работу завтра. Ты идёшь?
– Я не могу, – играя, с загадкой интонировал уже весьма хмельной Олег, – мне ещё тут вот, ну чуть-чуть ещё осталось поработать. Враг-то не дремлет! Как я оставлю тут всё без присмотра? Допью – и тогда спать, наверное.
– Ну чего ты как шут гороховый, не на работе же. Это там, понятно, цирк что у тебя, что у нас. Завязывал бы ты, ну или ешь хотя бы нормально, когда пьёшь, до добра не доведёт же!
– Ладно-ладно, ты же знаешь, к тебе я всегда прислушиваюсь, – переменил он тон на серьёзный. Налил, убрал в холодильник и закурил. – Я тоже сейчас лягу.
События следующего дня, начиная прямо с запоздалого утра, внесли в ранее запланированный маршрут Олега некоторые корректировки. Реальность какими-то совершенно неотёсанными вспышками лишь на короткие мгновения выныривала из-за угла его сознания, а затем снова опоясывающей болью утягивала Олега куда-то в бездну. Он успевал замечать лишь фрагментарный контекст общей картины происходящего, будто бы стоп-кадры врезались ему в голову: луч солнца, окно, отклеившийся кусок обоев под потолком, синяя униформа, медики, матрац, линолеум, запах спирта, шум в ушах… Скорую помощь, как позже выяснилось, вызвала Лариса, неторопливо выполнявшая свой утренний косметический моцион выходного дня. Она, услышав вопль, вошла в комнату Олега, а тот, схватившись за живот, свернулся в болезненный узелок и подёргивался, лёжа на кровати. На что она спокойно, почти хладнокровно набрала номер неотложки и таки вставила комментарий: «Ну говорили же тебе, пей ты с умом и не так часто! Может, теперь дойдёт!»
Внезапный недуг в организме пациента залатали весьма скоро, впрочем, бесплатная система другого варианта и вовсе не обязана предоставлять. Взявшись на некоторое время за ум, Олег начал вести приблизительно здоровый образ жизни: овсянка, нежирный обед, отварной ужин, никакого алкоголя и минимум сигарет. Но как говорится, только от хвоста бы отлегло.
– Да ладно, это же просто пиво, – уговаривал сам себя Олег, глядя на напарника и друга ещё по колледжу – Пашу, который стоял посреди горячего цеха и так смачно, с нескрываемым удовольствием утолял жажду прохладной кружкой немецкого пива, – тем более я ведь не собираюсь напиваться. Так, парочку, не более.
– Конечно! Тем более пивко-то фирменное, да к тому же на халяву! – поддерживал его Паштет.
– Вот-вот, и я про то же!
– Как там Юльке на новом месте-то работается? Кто-то из наших там точно работает, не помню, правда, только кто.
– Да хрен его знает, мы сейчас вообще редко видимся. Графики разные. У них-то там суточный режим, да и я сейчас занят на выходных. Помогаю там одной вегетарианке организовать кафе. Кто только в него ходить будет, я не знаю! – усмехнулся Олег, добравшись до баварских колбасок.
– А что за тема? Кто она такая?
– Да не знаю я! Александра какая-то. Обратилась за консультацией, мол, концепция, меню и прочее всё на ней, а от меня надо, чтобы я кухню организовал как надо. Ну, там оборудование, документация, персонал, – продолжал наслаждаться Олег, со смаком допивая первую кружку, равнодушно продолжая рассказывать, – я вообще не понимаю, как можно не есть мясо! Как?! Идиотизм же! Издевательство какое-то! Фу!
– Я тоже не понимаю. Она, наверное, из этих, как их там, из йогов, точно.
– Да хрен её знает, медитации какие-то, планеты, накшатры, – чушь. Паштет, я тебе вот официально заявляю, что я скорее ума лишусь, нежели веганом стану! Давай в честь этого ещё колбасок пожарим!
На громкий гогот поваров (а скорее на упоминание о мужской еде) на кухне тут же появился коренастый бармен Витёк. Он всегда телепатически знал, когда кто-то собирается или даже только начинает подумывать о том, чтобы вкусно поесть.
– Чё там у нас по пищеблоку сегодня? – почесывая пузо, Витёк уже повизгивал возле раздачи.
– Витёк, ты задницей, что ли, чувствуешь, а? Расскажи!
– Ревизией я чувствую! – сказал Витёк, шаря глазами по полкам холодильника со стеклянными дверцами. – Месяц на исходе, а излишков хоть лопатой греби! Ну не отдавать же начальству! Это грех! – Дружным и громогласным хором засмеялись мужики. – Так что давайте, поляну накрывайте! Из пива у нас есть Германия и Бельгия. Всё надо выпить, а с вискарем, думаю, мы потом в процессе разберёмся!
Плавно и упрямо Олег вошёл, а точнее, скользнул в свой старый, давно уж привычный образ жизни. Пустые слова, обещания, даже клятвы самому себе были не такими постыдными, они были попросту ничем по сравнению с теми искренними словами, что выкрикивал он сам себе в минуты раздирающей его нутро боли. Не хватило воли сдержать обещание? Что должно случиться такого, чтобы взять и начать бесповоротно смотреть на мир в адекватном ключе? Ведь Олег с самого детства трезво относился ко всему неведомому, умел тонко чувствовать и распознавать знаки, посланные ему судьбой, пусть даже и мелкого масштаба, но применять их к своей собственной жизни он не торопился.
День сменялся другим, неделя шла за неделей. Ничего полезного и интересного не задерживалось в памяти, мир своим неспешным шагом просто проходил мимо, сплошная бесцветная линия рабочей рутины. Надумывая себе эмоции и реагируя на них всегда по-разному, Олег находил в этом занятии некую творческую составляющую, которая время от времени расплёскивалась в виде холостяцкого застолья с диалогами, всевозможно отрицающими любые мысли о его глубоком одиночестве.
– Как-то что-то всё не так! Давай, Олежа, выпьем, что ли. А что нам ещё остаётся делать? Погода – дрянь, настроение аналогично, – дискутировал сам с собой он вслух, иногда подпевая яркие, уместные, как ему казалось, отдельные фразы из потока разных песен, – м-да. О! «Агата Кристи»! «…Здравствуй, Бог, это же я пришел! И почему нам не напиться? Я нашёл, это же я нашёл, это мой новый способ молиться!..» Ну давай, Олежа, за всё хорошее! Фуф! Так, надо пельменёв сварить, позавтракать, и по фиг, что уже пять вечера!
Поиск фильма для просмотра под пельмени и несколько бестолковых телефонных звонков склонили нетрезвое сознание ко сну. А тем временем кипящая в кастрюле вода стремительно уменьшалась, а вскоре и вовсе выкипела. Чудом вынырнув из пропасти, Олег внезапно протрезвел и сквозь дым и гарь пробрался на кухню. На плите стояла уже давно пустая алюминиевая кастрюля, которая продолжала чернеть и раскаляться. Немного отойдя от случившегося, точнее, от неслучившегося края, Олег горделиво начал поражаться тому, что его будто бы кто-то заставил проснуться. Восторгаясь надсмотром и такой пристальной заботой о нём со стороны небес, он направился в знакомый старенький кафе-бар «Орхидея», ведь он уж давно обещал сам себе посетить это заведение в самое ближайшее время. В том же списке была и церковь. Поход в храм для большинства прихожан является самым что ни на есть обычным спланированным действом, зачастую с неотъемлемой долей позёрства, всё равно никто из них за собой этого никогда в себе не замечал, как, собственно, и сам Олег. А некоторые из тех и вовсе при малейшем касании их эго, их единственно правильного вероисповедания, – эти люди очень воинственно реагируют на всё и дают всем отпор, считая себя и умнее, и значимее. Олег к ним не принадлежал, он знал, понимал, ощущал, но всё как-то ленился душой, также считая себя каким-то особенным. Ритуально перекрестившись, как все, он вошёл и не задавал вопросов, просто так надо. А что надо, кому, зачем это надо, почему и именно так, а не иначе – по большому счёту вообще мало кто в действительности знаком с этими глубинами. А спросив однажды нечто подобное, Олег тут же получил весьма полоумный ответ на свой вопрос: «Не гневи Бога!» Отметившись в церкви, словно бы на проходной священного производства, Олег в приподнятом очищенном настроении, с твёрдой уверенностью, что теперь-то всё точно будет хорошо, ведь человек-то он исключительно хороший, отправился на работу. На горизонте сиял какой-то государственный праздник. Как правило, в укор патриотизму никто толком-то и не знал, о чём сей праздник. Красный день календаря, выходной – и это главное! И пусть там хоть день ежа празднуется, кому теперь есть до этого дело. У работников ресторанного бизнеса вообще иное отношение к любым праздникам, ведь это дни особого труда и усиленного режима. Но как-то так совпало, что и Юля, и Олег в тот день оба оказались свободными. Вечер начался в стиле аккумулированного романтизма: хороший ужин, музыка, приятная атмосфера, неторопливый коньяк. Идиллию нарушила случайная встреча с бывшими общими коллегами. С каждым обновлением ассортимента на столе время вразрез всем теориям начало стремительно набирать скорость, при этом сильно искажая реальность. В изменённом состоянии ума иногда открывается какая-то лазейка то ли подсознания, то ли совести с внутренним голосом, который пытается вести с оппонентом какой-то разнополярный диалог, и случается это зачастую в уборной подле зеркала.