Глава 4
Зина тяжело вздохнула, скривилась поневоле и уставилась в окно. Ну вот, как все хорошо начиналось…
«Пропадают люди» – глупость тупой крестьянки просто выводила ее из себя! Ну как, ну вот как взрослый, почти образованный человек, грамотный – все-таки студентка хорошего вуза – может верить во всю эту чушь! Почему люди так доверчивы?
Наверное, все это ясно отразилось на ее лице, ведь Зина не умела скрывать свои чувства, потому что девушка вдруг вздрогнула и как-то неожиданно решительно для себя подалась вперед:
– Вы не верите мне, как не верят все? Но ведь я же говорю правду!
«Как не верят все…» Эта противная фраза тоже вывела Зину из душевного равновесия. Тут же захотелось встать в позу – руки в боки, типа рога на таран, и заявить с наглой решительностью: «Я не все!» Но такой детский сад остался для Зины далеко в прошлом.
Это было странно, но подобная фраза словно послужила катализатором. И вместо того, чтобы встать и уйти, сославшись на неотложные дела, Крестовская уперлась ладонями в стол и, глядя в упор на девчонку, произнесла веско и решительно:
– Значит, так, девочка. Давай серьезно и по-взрослому. Я тебе не суеверная доверчивая односельчанка. Видела в своей жизни такое, что тебе и не снилось. Уж можешь поверить. Я в морге работала, довольно долго – думаю, это многое может тебе сказать. Так вот, сейчас мы с тобой сделаем то, что тебе не предлагали все… – Зина запнулась, мгновенно укорив себя, что не удержалась от этого незаметного, показного дешевого ехидства… – Сейчас ты расскажешь мне всё. Абсолютно все. Как есть. Все, что знаешь. А уж я сама сделаю выводы – пропадают, не пропадают, куда пропадают все эти твои люди… Договорились?
И тут впервые за все время этого разговора в глазах девушки появилась жизнь. Она закивала головой так энергично, что казалось – еще одно неловкое движение, и голова ее свалится с худенькой шеи. А потом она очень быстро, сама себя перебивая, принялась говорить.
Звали ее София Мереуца. Жила она в небольшом селе на левом берегу Днестра. Население – молдаване и украинцы. Село, так же, как и вся территория Левобережья и Бессарабия, находилось под румынами. Местные жители не любили их, ведь первое время румыны пытались наводить довольно жесткие порядки, а сельчане не терпели дисциплины и каких-нибудь порядков. Когда сопротивление стало возрастать, румыны несколько ослабили давление на село, хотя жесткие наказания остались.
Тут активно процветала контрабанда, впрочем, так же, как и во всех прибрежных селах. А еще очень многие местные жители мечтали перебраться в Советский Союз, считая, что там жизнь лучше. С экономической точки зрения это было правдой: советы предоставляли хоть какую-то гарантию работы и зарплаты, а сельчане мечтали учить своих детей, чтобы те вырвались отсюда.
Для этих целей были проводники – контрабандисты, которые переправляли людей на территорию советов. Стоило это недешево, однако селяне изо всех сил копили деньги, а затем, купив фальшивые документы с помощью тех же контрабандистов, переправляли через реку своих детей. Так же мечтали поступить и родители Софии Мереуцы.
Но они были очень бедны, и все не могли собрать нужную сумму. Помог местный парень, который служил проводником у контрабандистов.
Как поняла Зина, парень влюбился в Софию, и у девчонки были с ним связь, хотя та и не признавалась, а родители наверняка ничего не подозревали. Он помог Софии деньгами и уговорил родителей рискнуть. Он же раздобыл фальшивые документы, устроил Софию в Одессе и продолжал помогать деньгами. Девушка при этом всем говорила, что эти деньги дали ей родители.
Зина прекрасно понимала Софию, но, глядя в ее черные, «правдивые» глаза, видела ее насквозь. Конечно, она беспокоилась о родителях, и это было понятно. Но гораздо больше родителей ее волновала судьба парня, связавшегося с бандитами. Судьба ее первого мужчины… И она даже не могла подозревать самого простого – того, что наверняка у него не одна София, а на все окрестные села – таких штук сто…
Наскучила, нашел игрушку посвежей – вот и перестал помогать деньгами. История стара, как жизнь. Зинаиде Крестовской было бесконечно жаль сидящую перед ней девочку, которая впервые столкнулась с мужской подлостью. Но она не могла сказать об этом. Ну не могла.
Все, что могла, это молча позволять этой девочке врать, честно глядевшей в глаза, и думать, как помочь выкарабкаться из ситуации, которая ей, Зине, казалась отвратительной.
За своего парня девчонка боялась по-настоящему, Крестовская видела это прекрасно. Впрочем, это не мешало Зине внимательно прислушиваться к рассказу.
После того, как румыны ослабили контроль в селе, оставив только приграничные посты, контрабандисты почувствовали себя свободнее. И все чаще партии мужчин ходили через реку, с головой погружаясь в жестокий контрабандный промысел. Но все было спокойно до тех пор, пока не исчезла целая семья, живущая возле одного из самых посещаемых тайников. Их дом стоял у самой воды. И, чтобы ничьего внимания не привлекал свет, по приказу румынских властей все окна в этом доме были забиты железными ставнями.
Именно поэтому пропажу и обнаружили – железные ставни валялись на земле вместе со стеклами, выбитыми из рам, а сами рамы были выворочены.
В этом доме обитали двое ничем не приметных стариков. Занимались огородом, продавали овощи – тем и жили, довольно скудно, по всем меркам. Обоим им, мужу и жене, было под 70.
Старик плохо передвигался и ходил с палочкой, старуха держалась поживее. Именно она и ездила продавать свой урожай, все и держалось на ней.
В хозяйстве у них были две охотничьи собаки. Худые, тощие, они выли с утра до вечера от голода. Будка их стояла в огороде, чуть дальше от дома, и отчетливо просматривалась с дороги. И вот проходившие по дороге заметили, что будка пуста. Но, правда, сначала не придали этому внимания – мало ли, ведь собаки могли подохнуть от старости и от вечного голода…
А вот ставни… Их увидели с реки рыбаки. Тут же побежали к старосте села. Он собрал самых крепких мужиков и вместе с ними отправился к дому.
Дверь была открыта настежь. Но когда сельчане вошли внутрь, то никого не обнаружили. Внутри было пусто, а сами старики исчезли.
И как-то сразу было понятно, что сами они уехать куда-то не могли: в комнатах все выглядело так, словно жившие здесь вышли на минуту, а потом почему-то не вернулись. Все вещи были на месте.
В остывшей печи стоял обед – каша и суп. На столе были разложены овощи, почищенные наполовину. В корыте – замочено белье. В комнате на полу стоял недоплетенный силок – старик плел такие из гибких веток ивняка, чтобы ловить диких кроликов.
На кровати валялась раскрытая румынская газета. В чашке на столе было недопитое молоко, уже успевшее прокиснуть. Все выглядело так, словно обитатели дома где-то рядом.
Мужиков, ввалившихся в дом, вдруг охватил суеверный ужас. Позже многие из тех, кто участвовал в поисках, говорили своим женам, что никогда еще не было у них такого жуткого, леденящего страха, как в этом месте, где живые люди словно в воздухе растворились.
Староста сообщил румынским властям. Те выделили солдат на поиски. Прочесали все окрестности вокруг, даже соседние села. Стариков не нашли. Все знали, что старые супруги абсолютно одиноки – детей у них не было, а родственники давно поумирали. То есть уехать куда-то они не могли. Да и как бы бросили они дом, вместе со всеми своими вещами?
Под половицей, в полу, был обнаружен даже их тайник – там было всего несколько золотых монет, все их жалкое состояние…
Вместе со стариками исчезли и собаки. Будка была пуста. А в самой будке расследовавших это дело ждало совершенно неожиданное открытие.
Дело в том, что собаки всегда сидели на цепи. Цепь эта заканчивалась на шее железным кольцом – ошейником. Чтобы освободить животное, нужно было разомкнуть этот самый железный ошейник. Но оба ошейника… были замкнуты! То есть собаки исчезли… прямо из закрытых ошейников! Как могло произойти подобное, никто не знал. Объяснить это все было невозможно, никакое объяснение не поддавалось обычной человеческой логике.
В общем, никаких следов стариков и собак не нашли. Зато через несколько дней в камышах рыбаки обнаружили страшную находку.
Девушка передохнула, сглотнула и продолжила.
Посреди одной из полян возле реки был сложен круг из белых камней. Внутри круга догорал костер. А над костром коптились кости, которые были намного больше костей животных. Позвали лекаря, который практиковал в селе. Он внимательно все осмотрел и сказал, что эти кости принадлежат людям. Они человеческие.
– Стоп, стоп!.. – от всего услышанного у Зины кругом пошла голова. – Это были точно человеческие кости? Крупные?
– Точно человеческие, – кивнула София. – Я их видела. Прокралась к мертвецкой поздним вечером, посмотреть тайком. Лекарь меня впустил. Он знал, что я хочу врачом стать, в медицинский поступать буду. И теперь, когда я анатомию изучаю, я точно сказать могу. Это были человеческие кости. К тому же, не одного человека. Они явно принадлежали двум людям. Причем один человек был крупнее, другой – меньше. Это явно были мужчина и женщина. Тот старик был намного крупнее своей жены.
– Подожди, – перебила ее Зина, – сколько дней прошло с момента исчезновения стариков?
– Четыре, – София вскинула на нее глаза.
– Кости были без мяса?
– Без мяса. Гладкие, белые… Как будто отшлифованные.
– Но за четыре дня трупы не могли разложиться до костей! – строго посмотрела на нее Крестовская. – Ты же будущий врач – уже должна это знать.
– Я знаю, – смутилась София.
– С костей могли срезать мясо?
– Нет. Поверхность была не поврежденная. Если бы срезали, шматочки мяса могли бы остаться, – как-то жалобно произнесла она.
– Ладно, – продолжала Зина. – В доме стариков были обнаружены следы крови?
– Нет, никаких. Там было много человек, кто-то бы проговорился. Такое не смогли бы скрыть… – помотала головой София.
– А собачьи кости там были, ну, в этом очаге? Мелкие?
– Нет. Собачьих – нет. Они были бы заметны сразу, они бы отличались.
– Значит, предположим следующее, – Крестовская задумалась. – Так, допустим, взломали окна, вытащили стариков через них. Но почему они не пытались бежать? Это странно, – нахмурилась она.
– Очень, – вздохнула София, – очень странно. Но кости явно принадлежали старикам! А потом было еще такое…
– Что еще такое? – насторожилась Крестовская.
– Еще люди пропадали. Так же. Я вам все расскажу… – заторопилась девушка.
Но вместо того, чтоб заговорить, резко замолчала, вдруг отвела глаза в сторону и словно отпрянула назад. В столовую входила группа студентов. Возможно, среди них были ее знакомые или просто она не хотела, чтобы ее видели в компании преподавательницы. Впрочем, это было не важно.
Страшный рассказ стер все краски на лице Софии. И одновременно заставил Зину повнимательнее посмотреть на нее. У Крестовской вдруг мелькнула страшная мысль: а что, если девчонка сумасшедшая?
Ведь бывают же такие природные патологии. И от возраста не зависит склонность к шизофрении. К тому же она могла быть и наркоманкой, например, морфинисткой.
Но сознание врача, привыкшее анализировать любую мелочь, тут же опровергло эти подозрения. Девушка не была наркоманкой, Зина не могла так ошибаться. Сумасшедшей – возможно. Наркоманкой – нет.
– Вы не верите мне, – из погружения в собственные мысли ее вырвал тихий голос, – вы совсем не верите мне.
– А должна? – спросила Зина со всей возможной суровостью, которую и раньше не считала таким уж недостатком, а теперь – и подавно.
– Нет, не должны, – девушка печально покачала головой. – Вы думаете, что я сумасшедшая. Вдруг тронулась умом, всякое возможно. Но я покажу вам одну вещь. Может, это вас убедит.
– Что за вещь? – насторожилась Зина.
– Лекарь, который осматривал кости, позволил мне взять на память и сделать из этого сувенир.
– Вы о чем? – все не понимала Крестовская.
– Вот, смотрите, – порывшись в кармане, девушка что-то вытащила и протянула Зине. – Это брелок. Посмотрите внимательней.
Крестовская осторожно взяла это в руки и тут же едва не уронила.
На тонком железном кольце, как у настоящего брелока, висел безымянный человеческий палец. Отполированная кость была покрыта специальным раствором для сохранения. Этот раствор мумифицировал ее, закрепил, удалил запах. Казалось, этот страшный сувенир вырезан из слоновой кости.
Но это был самый настоящий человеческий палец. И впервые в жизни с Зиной произошло невероятное. После работы в морге, после расследования череды страшных преступлений ее затошнило!
Тошнота подступила с такой силой, что у нее потемнело в глазах. Не в состоянии совладать с собой, она бросила жуткую вещь на стол. Чудовищный брелок упал вниз с легким звоном. И ни за что на свете Зина бы не смогла заставить себя прикоснуться к нему.
– Вам страшно, – губы девушки искривила странная ухмылка, которой Крестовская, при всем своем опыте, не могла подобрать название.
– Зачем тебе это? – Зина не могла скрыть нервную дрожь.
– На память, – спокойно ответила София. – Просто на память. И еще чтобы понять то, что произошло. Нет, другой цели нет, не бойтесь!
– А если это у тебя найдут? Что будет тогда? – Крестовская ничего не могла понять.
– Можете не волноваться, – девушка продолжала странно ухмыляться, – никому и в голову не придет, что это такое на самом деле. Подумают, что игрушечный сувенир. Ну, отломила от учебного скелета. Люди ведь очень глупы. Вы себе даже не представляете, насколько…
– Ты показывала это своему парню? – спросила Зина в лоб.
– Какому еще парню? – Девчонка с испугом отпрянула от нее.
– Который отправил тебя сюда. Ведь с этим контрабандистом у тебя роман. Можешь заливать кому угодно, но я тебя вижу насквозь.
– Ну да, вы правы, – София снова ухмыльнулась. – Он сказал, что я дура, что это взяла. Мол, плохо это. Да и неприятности могут быть.
– Он прав, могут, – жестко произнесла Зина.
– А мне все равно! – София с вызовом взглянула на нее. – Может, мне просто интересно? Впервые что-то интересное произошло в моей жизни! И я останусь в стороне?
– На самом деле тебя интересуют не кости, а судьба твоего парня, – сказала Зина.
– Он не мой парень, – резко отрезала София. – Вернее, не только мой. Вы думаете, я не знала, как он таскается, сколько у него баб? Конечно, мне интересно, что с ним произошло…
– Ты сказала, что были еще исчезновения, – Крестовская мягко направила разговор в нужное русло, – что исчезали люди.
– Да. Вдова Розмара, например, – охотно подтвердила девушка.
– Что за вдова Розмара? – уточнила Зина.
– Она жила в доме рядом с рыночной площадью в соседнем городке и давала деньги в долг, – София живо начала свой рассказ.
По ее словам, вдова Розмара была очень богатой женщиной – шутка ли: у нее был свой каменный дом в два этажа. И у нее одалживали деньги даже румынские власти, если у кого-то из начальства были крупные денежные затруднения.
Унаследовав от покойного мужа несколько лавок и ростовщическое дело, Розмара развернулась вовсю. Деловой хватки ей хватило на то, чтобы создать процветающее предприятие, а потом устоять на ногах.
В отличие от властей, которые пользовались ее услугами, и местные жители, и жители окрестных деревень очень не любили Розмару. Да и было за что: она брала самые большие проценты, никогда не шла на уступки и была очень злой.
Поэтому, когда Розмара вдруг пропала, жители испытали самое настоящее облегчение. Исчезновение вдовы обнаружила служанка, которая, как обычно, рано утром вошла в дом. В спальне была расстелена кровать, окно – плотно зашторено, а на тумбочке рядом с кроватью стояла недопитая чашка с кофе. То есть создавалось впечатление, что женщина исчезла прямо из своей спальни…
– А двери дома? – перебила рассказчицу Зина.
– Заперты изнутри, – ответила София, не замешкавшись, и тут же продолжила свой рассказ.
По факту исчезновения Розмары сразу возбудили дело – вмешались румынские полицаи. Они посчитали, что вдову убил кто-то из многочисленных должников, а тело убрал, чтобы скрыть следы преступления.
– Но так и могло произойти, – снова вмешалась Зина, – ростовщики редко умирают своей собственной смертью.
– Да, возможно, так все и было. Так и думали, – кивнула девушка, соглашаясь, – до того самого момента, как Розмару нашли.
– Что? – Такого поворота в разговоре Крестовская не ожидала.
– Вернее, то, что от нее нашли, – добавила София.
Страшную находку обнаружили в подвале соседнего заброшенного дома, в котором долгое время никто не жил. И вот однажды живущий напротив старик, страдающий бессонницей, неожиданно увидел в окнах подвала свет.
Был он не робкого десятка. А потому, схватив ружье, помчался в пустой дом. Надо сказать, что после исчезновения Розмары все жители серьезно испугались, и во многих домах появилось оружие.
Старик прогнал из подвала вездесущих мальчишек и вдруг почувствовал, что там стоит очень странный запах, просто невыносимый.
Будучи человеком немолодым и опытным, он сразу определил источник отвратительного запаха: деревянный ящик с приоткрытой крышкой, стоящий в углу.
Подойдя, старик открыл крышку. Он много повидал на своем веку, но когда разглядел то, что находится там, с криком выбежал на улицу, а добравшись до дома, слег с нервным припадком.
В ящике лежал труп вдовы Розмары. Выглядел он необычно: тело вспухло, раздулось, было абсолютно черным, словно вся кровь застыла под кожей. А лица просто не было: все его черты были уничтожены, словно вытерты.
– Как же ее опознали? – не поняла Зина.
– По медальону на шее и по фрагментам одежды, – ответила София охотно. – А еще на левой руке у нее не хватало мизинца. Так что родственники опознали, что это она.
– Черный труп? – переспросила Крестовская. – Похоже на яд… – задумалась она. – Кроме того, от некоторых ядов тела раздувает.
– Но самым страшным было не это, – перебила ее София, – а то, что нашли в ее волосах.
– Что? – машинально спросила Зина.
– Осколки человеческих костей. Тех самых, которых не хватало в скелетах стариков. И внутри некоторых костей находилась зеленоватая слизь…