Собачкин молча слушал Абакина, на его лице не отражалось никаких эмоций, кроме интереса к рассказу. Но я понимала, какие мысли сейчас носятся в его мозгу. У Сени было не самое счастливое детство с матерью-наркоманкой. В восемь лет мальчик стал взрослым ответственным человеком. Сеня вставал по будильнику, умывал двухлетнюю сестренку, отводил ее в ясли, шел в школу. Иногда матери дома по неделе не было, мальчик обходил местные помойки, выискивая в них остатки еды, собирал и сдавал бутылки. Потом ему повезло, в соседней квартире поселилась учительница Мария Алексеевна, она забрала Сеню с сестрой к себе, вырастила их. Сестра сейчас живет в Италии, Мария Алексеевна отправилась вместе с ней. Мать Собачкина закончила свои дни в частном пансионате, где живут потерявшие разум. Сеня оплачивал ее содержание и лечение, часто навещал мать, хоть та и не узнавала сына. Не думаю, что он очень любил ее, но считал своим долгом заботиться о ней.
– Потом Костя куда-то уехал, – продолжал тем временем Андрей, – а я пошел в кабинет матери, открыл сейф.
– Вы знали код? – удивился Кузя.
Наш потенциальный клиент усмехнулся.
– Так она мне его и сказала! Хорошо, что дурой была! Записала цифры на листке и приклеила его на дверцу тумбы письменного стола. Изнутри.
– У меня была знакомая, та в углу кредитки аккуратненько код написала, – развел руками Сеня, – каким-то несмываемым фломастером. Вы хотели взять денег на угощение гостей?
– Пиццу ребятам заказать решил, – уточнил собеседник, – ну, еще медальон прихватил. Драгоценностей у мамахен были мешки, она их обожала, скупала грузовиками. Но в доме хранилась только ерунда, которую она каждый день носила. Хотя для кого-то другого такая «ерунда» была целым состоянием. В спальне на трюмо коробка стояла с серьгами и прочим. Все по-настоящему ценное мамашка держала в банке. А вот медальон в сейфе куковал.
Андрей потер затылок.
– Инга постоянно общалась с одной старухой. Какой-то гадалкой или экстрасенсом. Вроде ее звали Серафимой. Она клиенткам говорила, что их ждет. Потом бабка сама к матери в дом приезжать стала. Когда я ее впервые увидел, удивился: где старуха? С виду молодая! Серафима постоянно появляться стала, небось Инга ей чемоданы денег отдала. Один раз мне интересно стало, о чем они часами треплются? И я их разговор подслушал. Серафима заявила:
– Идет большая беда! Сначала дерево, камень, потом огонь, вода, ветер. Гнев вспыхнет. Лучше вам молчать, ничего никому не говорить.
Я смехом подавился. Мать и закрытый рот? Скорей уж тигра можно уговорить в обнимку с антилопой спать. Мамахен постоянно на всех, кроме Лизки, гавкала. И как только ее домработница терпела? Хотя она много лет работала в нашем доме, привыкла. Мать у ворожеи спросила:
– Какая беда?
Ведьма давай каркать:
– Звезды сойдутся в битве. Астральный топор упадет. Самый опасный месяц – июнь. С первого числа надо язык узлом завязать. Кто бы что ни сказал, молчите, улыбайтесь, мысленно желайте всем счастья. Если с кем-то поскандалите, это может плохо закончиться. Дочь лучше куда-нибудь отправить из дома, над ней тоже мрак вижу.
Андрей скривил рот.
– Налила море воды, ничего конкретного. Мошенница, дурила богатых баб, стригла с них денежки. Но мать занервничала:
– Что мне делать?
Та опять:
– Молчать.
Мамаша чуть не зарыдала.
– Я сорвусь. Сколько раз себе говорила, не надо на мужа нападать, а меня несет. Увижу, что он опять в новой рубашке вернулся, и сразу сажусь на коня да с саблей.
Гадалка удивилась:
– Чем обновка плоха?
Мать закашлялась.
– Костя меня в постели не обделяет. Но и другим от него ласки перепадают. Он ходит налево! Один раз лет пять назад домой вернулся, поцеловал меня. В нос от сорочки запах чужих дешевых духов шибанул. Я его рубашку потом осмотрела, и что? На спине под воротником пятно от парфюма. Стерва решила мой брак разбить, набрызгала своей вонючкой в такое место, что пятна от эфирного масла не видны, да ее дерьмом несло. Я такой разбор полетов устроила! Пообещала его выгнать, всех денег лишить: голым пришел – голым уйдет. Костя дверью хлопнул, исчез. Искала его неделю, еле-еле уговорила вернуться. Он тогда сказал:
– Ладно. Будем жить как прежде. Но мне вопли о том, что ты богатая, а я нищий дурак, надоели.
И я ему на день рождения тогда сделала подарок, написала вот это. Смотри.
Гадалка ахнула.
– Так нельзя.
– Зато он никуда не денется, – заявила мамахен. – Вот тут запись: «Законному супругу, который проживает со мной в одном доме». Если развод, разъезд – вот ему!
Думаю, мать неприличный жест сделала, он у нее фирменным знаком был.
Колдунья запричитала:
– Ох плохо, ой неладно. Вот. Только он помочь может. Это амулет. Сделан из древней римской монеты во времена Понтия Пилата. Невероятная редкость. Дырка в монете, потому что тогда деньги не в кошельках носили, а на веревку нанизывали. Если не наденешь, в июне умрешь.
– Не слышал о таких монетах, – удивился Кузя, – хотя, конечно, я не все знаю.
Андрей махнул рукой и продолжил:
– Гадалка пообещала, что денежка отведет любую беду. Надо только держать ее неподалеку. Носить на шее днем, а на ночь непременно снимать. Подарить амулет нельзя, можно только продать, стоит он два миллиона.
И мать его купила! Во дура! Не снимала эту фигню днем, на ночь в сейф прятала. Я полез за наличкой, смотрю – медальон лежит. Странно, конечно, она с ним никогда не расставалась. И тут меня будто током дернуло. Сегодня ж десятое июня. Гадалка обещала беду от огня, воды, дерева, камня. Автобус сгорел, наверняка его пожарные из брандспойтов поливали, дорогу можно камнем считать. Про дерево ничего не знаю, но, может, водила в дуб вломился? Вчера мамахен так на Костю орала, что чуть люстра не упала. Язык она, как советовала предсказательница, узлом не завязала. Лизка с ней поехала. Почему они на автобус сели? Не знаю!
Стою у сейфа, смотрю на монету, думаю: мамашка ее оставила и в ящик сыграла. Глупо, но вдруг талисман на самом деле своего владельца оберегает? Вещь старинная. Взял его и подарил Варе. На шею ей повесил, объяснил:
– Держи его всегда при себе. Так мне спокойнее будет, дядя Кирилл просил со свадьбой подождать. Спорить с ним я не стал, но давай поклянемся в вечной любви.
И мы пошли на кухню, взяли нож, вышли во двор, порезали пальцы и пообещали никогда не расставаться. Дети совсем были. Я в тот вечер напился, гости принесли дешевое вино, оно меня подкосило. Очнулся утром, до вечера головной болью маялся, потом пошел к Варе домой. Тетя Таня меня увидела, головой покачала.
– Ай, ай, гуляли всю ночь и день прихватили! Где Варвара? Пусть уже возвращается, не сержусь на нее. Сама молодой была.
Ну и закрутилась история. Пропала Варюха. Не нашли ее. На меня люди косо смотрели, только что не спрашивали: куда девочку дел? В милицию вызывали. Дядя Кирилл и тетя Таня ни слова упрека не сказали, уж я им каялся, на коленях стоял, плакал.
– Нажрался, спать лег!
Они тихо в ответ:
– Андрюшенька, мы понимаем, что ты ни при чем.
Лучше бы они орали, гнали меня вон, ненавидели. Ей-богу, это было бы легче. Костя молчал, по дому тенью шмыгал. Потом завещание вскрыли. Когда адвокат озвучил, что все принадлежит «законному супругу, который проживает со мной в одном доме», я сообразил, какой документ мамахен гадалке показывала. Константин при юристе мне заявил:
– Собирай шмотье и сваливай.
Не ожидал я от него этого, отчим ко мне до тех пор вроде нормально относился. Любви не демонстрировал, но и не обижал. Я обалдел, спросил:
– Куда мне идти?
Мужик огрызнулся:
– Понятия не имею. Ты что мне ответил, когда я попросил в похоронное бюро поехать? «Не моя печаль»? Вот и местожительство здоровенного лба ленивого не моя печаль. Неделю даю на поиск жилья, и уходи. Ты празднование дня рождения отменил? Нет! На похороны матери и сестры пришел? Нет! Разговор окончен. Скажи спасибо, что семь дней даю. Шмотье твое сам проверю, чтобы ничего моего из особняка с собой не прихватил!
Я не знал, куда деваться, поселился в деревне, которая неподалеку от поселка находилась. Комнату у бабы Зины снял. Денег нет, учиться в школе надо еще год. По документам я был совершеннолетним, но в школу отдали меня в восемь лет, надо было закончить одиннадцатилетку. Баба Зина меня постояльцем пустила за работу по хозяйству. Вот уж мне досталось! Всему научился: корову доить, грядки копать, дрова рубить, косить, крышу чинить. В четыре вставал, за полночь спать валился. Вся избалованность исчезла. Суп из одной кислой капусты, который Зина «щички» именовала, мне был в радость. Отварная картошка – лукуллов пир. Белый хлебушек из магазина – лакомство. Хорошо хоть, мамаша сразу оплатила мое обучение по одиннадцатый класс включительно. Одноклассники от меня носы воротили, да я на них внимания не обращал. Сдал экзамены, получил аттестат, решил пойти учиться хоть куда-нибудь. Где примут, там и останусь. Жить у бабы Зины предполагал. Сижу в своей каморке, думаю о безрадостном будущем. И, здрассти, милиция заявилась, руки за спину. Топаем в отделение. Нашли тело Вари! И меня объявили убийцей.