Сказанное отчего-то мне не понравилось. Ни тоном, ни выражением лица Грехта. К тому же сон еще не выпустил из своих цепких объятий. Перед внутренним взором так и стояли глаза змеиного бога.
– Я случайно не умру? – хмыкнула я.
До конца воспринять ситуацию не получалось, особенно учитывая, что понятия не имела, чего нужно ждать и опасаться.
Грехт недоверчиво глянул на меня, а потом довольно улыбнулся.
– Кажется, Великий Чиу решил и впрямь наградить меня необычной девой. Или ты воистину ничего не боишься?
Он поправил что-то у меня под головой. Я повертелась и сообразила, что всего лишь валик. Хм, удобно. Не так уж тут и первобытно.
Кстати… Я прищурилась, разглядывая его лицо. Грехт назвал меня девой. Это такой оборот речи, или?.. Вообще-то, девственность я потеряла три года назад, поэтому под определение невинной раскрасавицы никак не подхожу. Вчера же… все происходило как в тумане, поэтому я не могла понять самого важного: переспали мы или нет? И еще этот сон! Вот кто просил меня будить, а?
– Боюсь… – задумчиво сообщила я. – Порой. Только сложно бояться, когда ничего не знаешь.
Рука вдруг начала болезненно пульсировать, словно меня укусило сразу несколько пчел. Я поморщилась. Ничего не имею против пчел, но только когда ем мед, а не спасаюсь от жал!
Грехт быстро встал, взял из угла шалаша небольшую котомку и поставил рядом со мной.
– Лежи, отдыхай, – в голосе зазвенела сталь. – Все равно идти не сможешь.
Он раскрыл котомку и достал небольшой сверток, остро пахнущий травами. Осторожно приложил к светившейся коже и придавил.
– Держи. Это делала Хейдра, наша целительница. Снадобье притушит боль.
По коже и впрямь растеклось ощущение приятной прохлады. Я едва сдержалась, чтобы не застонать от удовольствия. Грехт положил ладонь мне на лоб. Она оказалась тяжелой и жесткой, но в то же время совершенно не хотелось, чтобы ее убирали.
– Я скоро вернусь, – произнес он. – Принесу воду и пищу. На улицу не выходи. Хоть мы и отошли от заколдованных мест, но лучше не испытывать судьбу.
– А что может случиться? – полюбопытствовала я, разглядывая варвара.
Все-таки чертовски красивый мужик. Теперь все мозги себе выем, пока не определю – переспали мы или нет? Судя по ощущениям – нет. Но тогда получается, что… потискались, будто стыдливые школьники, и спать? Не складывается.
– Здесь есть хищники, – коротко бросил Грехт и неожиданно провел рукой по моим волосам. – Однако они достаточно трусливы и сами сюда не сунутся. Только если по незнанию влезешь на их территорию.
Ласка оказалась приятной. Я прижмурилась довольной кошкой. Что ж, в конце концов, коль я попала неведомо куда, можно попробовать извлечь из ситуации и положительные моменты. Вот, например, этого золотоволосого варвара. Дома-то таких и близко нет!
Грехт уже убрал было руку, но я успела ее перехватить. В серых глазах скользнуло легкое недоумение, на губах обозначилась улыбка.
– Что, Любовь? – спросил он низким проникновенным голосом. По спине пробежали мурашки, и вдруг стало ясно – я не против повторить ночные ласки, и желательно – до самого конца. Удостовериться, так сказать. Надо же быть уверенной, что все прошло в соответствии с канонами о том, чем должны заниматься голая женщина и голый (набедренная повязка не в счет) мужчина в полумраке шалаша на лоне природы.
– Слушай, а у нас с тобой… – я замялась, подбирая нужное слово. – Вчера что-то… было?
Грехт удивленно приподнял бровь.
– Женщина, ты говоришь загадками.
Внезапно. Впрочем, не одна я тут этим занимаюсь – послушали бы ваших богов!
– Ну…
М-да. Вроде не юная безгрешница, а пропасть в культурах все же берет свое. Глубоко вдохнув, я выпалила на скорости, глядя прямо ему в глаза:
– Мы вчера переспали?
Клянусь всеми богами, хоть вообще-то, по сути, атеистка, его лицо отразило такое недоумение, что я невольно рассмеялась. Да уж, кажется, у них тут так немного не принято.
Сверток с травами чуть не упал на шкуры, и я быстро прижала его к запястью, отпустив своего варвара. Впрочем, Грехт уже пришел в себя.
– Чиу и впрямь приводит в наш мир женщин, в некоторых вещах несмышленых, словно младенцы.
Он поднялся:
– Не бойся, Любовь, до инициации и ритуала в племени ты не станешь женщиной.
Я поперхнулась и сделала вид, что с пристальным вниманием изучаю сверток. Да уж. Парень, на минуточку, ты опоздал. Вот пораньше бы пришел, до Витальки, однокурсника моего черноокого, то, может быть, у нас чего вышло бы, а так… Кхм, что-то меня не туда понесло.
– Будь тут, – произнес Грехт. – Я скоро вернусь.
Я насупилась. Ишь, раскомандовался! Впрочем, часть мозга, которая была ответственной за логическое мышление, подсказывала, что он прав, а потому – лучше согласиться.
– Но знаешь… – неожиданно произнес он, замерев в шаге от выхода и обернувшись. – Ритуал ритуалом, но это не отменяет того, что дочь Чиу желаннее любой женщины.
На его губах появилась полунасмешливая-полупохабная улыбочка, и мне тут же захотелось швырнуть чем-нибудь тяжелым.
Грехт только довольно хмыкнул и покинул шалаш. Я шумно выдохнула, стукнула кулаком по шкуре. Инициация, змеи, боги какие-то… Бред сумасшедшего! Свечение стало не столь заметным, боль приутихла, зато бросило в жар. Я стерла испарину со лба.
Чиу. Мне нужен этот проклятый змей. Грехт сильно не вовремя меня разбудил.
Я прислушалась. С улицы доносился только шум ветра и пение птиц. Хм, наплевать на слова варвара и выйти подышать свежим воздухом?
Конечно, ноги размять хотелось, но интуиция требовала сидеть на месте.
– Ладно, – буркнула я, – побуду послушной девочкой.
Искренне хотелось верить, что Грехт не притянет тушу кабана, не кинет мне местный аналог мачете и не велит разделывать тушу. Так-то я крови не боюсь, но самое зверское дело, которым занималась, как когда-то говорил артист Леонов в фильме «Полосатый рейс», – резала докторскую колбасу. Ну ладно, еще курицу и мясо. Но не тушами же!
От нечего делать я заглянула в котомку. Хм, что у нас тут? Еще свертки. Судя по запаху – опять же травы. И светлая ткань, на лен похожа. Не такие уж и дикари наши ребята. Надо бы повнимательнее присмотреться к набедренной повязке варвара.
В руках оказалась небольшая, размером с ладонь, баночка с приятно пахнущей мазью. Бережно сложенные листья, по запаху напоминавшие мяту, переложены тонким полотном и бережно завернуты в ткань погрубее.
Аккуратно сложив все как было, я отодвинула котомку и улеглась на спину. Пульсация в руке возобновилась, пришлось вновь нащупать сверток с травами. Итак, сейчас есть возможность полежать и подумать. Сформулировать. Если увижу Чиу, то вытрясти из него всю душу: как я тут оказалась? Зачем приковали к скале? Ну и, собственно, как вернуться домой? Мне все-таки на работу надо, да и родители переволнуются. А я хоть и не пай-девочка, но и не совсем оторва.
Против компании Грехта я ни капли не возражала, пусть даже его намерения были столь далеки от невинных, как этот шалаш от московского небоскреба. Красивый мужик, хоть посмотреть… На руках носит, от чудовищ спасает. Не так плохо, как может показаться. А главное – не перед кем стыдиться.
Я и сама не заметила, как в размышлениях провалилась в сон. На этот раз меня снова сжимали кольца Чиу, но вокруг не было ни солнечной долины, ни бездонного неба – только бесконечный мрак и космический холод. Начало и конец всего.
Сердце больно укололо, мышцы в руке свело судорогой. Я вскрикнула.
– Ты хотела меня видеть? – прошипели на ухо. – Я здесь, дочь моя.
– Ну, допустим, не совсем дочь, – заметила я, глядя в огромные золотистые глаза, отчего голова пошла кругом.
Да уж, дерзить – очень неосмотрительно, но почему-то ужасно хочется. Видимо, есть подсознательная уверенность, что «дочь» не тронут.
Чиу искоса глянул на меня, кажется, с лукавством во взгляде.
– Еще нет, конечно. Но скоро ей станешь, Ладушка.
Я вздрогнула. Так меня называли только родители. Внимательно посмотрела на змея, постучала пальцами по чешуйчатым кольцам.
– Чиу, может, ты, конечно, и бог, но посвяти меня в происходящее. А то я как слепая на оргии! Все надо делать на ощупь!
Змеиные кольца чуточку сжались, заставив взвизгнуть и запаниковать. Чиу шипяще рассмеялся.
– Дерс-с-ская девчонка.
– Тут с вами станешь, – буркнула я, чувствуя, как кольца медленно расслабляются. – Иначе ж нельзя. Только зазеваешься – цап! – и готово.
– Что готово? – полюбопытствовал Чиу, его огромная голова прижалась к моему плечу.
Я как-то резко остыла, все желание буянить исчезло.
– Другой мир, – тихо произнесла я. – Ведь правильно же?
Поначалу такое предположение показалось дурацким. Потом – фантастическим. Но после сна появилась твердая уверенность: это не моя родная земля. Как поняла? А черт его знает. Возможно, сыграло, что не бывает таких больших глюков… то есть, змей. А может…
Чиу внезапно тихо вздохнул:
– Что ж, ты не так глупа, как представилось с первого раза, – с легкой иронией заметил он.
Захотелось пнуть бога, но я благоразумно воздержалась. Еще удавит от избытка чувств.
– Мир Азулу проклят, – прошипело возле уха, и по коже пробежали мурашки от прикосновения влажного языка. – Наша ссора с Асдейхом была не единственной. И после каждой – рождались демоны. Много бед приносили. Но сама понимаешь… – Чиу на какое-то мгновение умолк, а я задержала дыхание, не смея прервать его речь. – Я все же считал себя более виноватым, старый змейс, мог бы и подумать. Но нет – сила разрушения берет свое…
Меня крутанули в черном пространстве. Я со страху впилась пальцами в кольца, однако Чиу только мягко рассмеялся.
– Успокойся, не уроню, – утешил он, правда, тут же добавил: – Если будешь хорошо себя вести.
– А если не буду? – осторожно спросила я, не особо горя желанием узнать, куда меня могут бросить.
Чиу улыбнулся, и эта улыбка мне совсем не понравилась.
– Так что с демонами? – аккуратно возвратила я разговор в прежнее русло.
– Плохие ребята, – поделился мнением Чиу. – Бегают везде, гадят. Беспредельничают – ужас. В общем, помогать людям надо.
– И-и-и?
– Вот и приходится одаривать их своими дочерьми, – задумчиво произнес Чиу, шлепнув хвостом в чернильном пространстве. Миг – вокруг вспыхнули миллиарды звезд.
– Так лучше, – пробормотал он, – а то старею, понимаешь, вижу плоховато. Так вот, о чем мы тут?
– О дочерях, – ехидно подсказала я. – Которые каким-то образом забираются из других миров, правильно я поняла?
– Угу, – как ни в чем не бывало согласился Чиу. – Видишь ли, Лада, женщины восприимчивее к моим божественным дарам.
Прозвучало с такой жалобной интонацией, что я невольно рассмеялась.
– Мужчины – чурбаны неотесанные? – уточнила, поудобнее устраиваясь в кольцах бога. Кажется, это не так уж и плохо, как может показаться.
Чиу вздохнул:
– Да. Есть такое. Впрочем, что можно было ожидать от созданий Асдейха…
Так, это, конечно, хорошо. Но нам бы ближе к телу, тьфу, делу. Я поерзала, стараясь отвлечь внимание Чиу.
– Не возись, – строго сказал он, и пришлось замереть. – Так вот. С местными женщинами последнее время одни неприятности…
Мне показалось, что Чиу поморщился. Судя по всему, женщины варваров стали не лучше мужчин. Что ж, такое бывает. С кем живешь, оттого и нехороших вещей набираешься.
– Поэтому пришлось договориться с вашими богами на обмен, – закончил он.
У меня отвисла челюсть от такого заявления.
– Подожди-подожди. – Я попыталась принять относительно вертикальное положение, однако ничего не вышло. – С какими это – нашими богами? И я, конечно, рада, но все-таки это не их, а меня сюда засунули!
Чиу лениво зевнул и улыбнулся:
– Тебе понравится, – обезоруживающе сказал он. – А боги… Поверь, у вас их больше, чем вы можете предположить.
Золотой глаз задорно подмигнул. Я задохнулась от возмущения и стукнула кулаком по чешуйчатому телу. И плевать, что выронит! Точнее, не выронит! Если б не была нужна, то не тащил бы из одного мира в другой.
– Почему я?!
Взывать к совести не было смысла. Глядя на эту самодовольную морду, я понимала, что таковая у Чиу попросту отсутствует. Не морда – совесть. Некоторое время мы молча жгли друг друга взглядами. В конце концов, пришлось признать свое поражение. Но оно-то и неудивительно – тягаться с богом.
– Поверь, так лучше, – тихо произнес Чиу. – Двадцать третьего марта две тысячи шестнадцатого года по вашему летоисчислению ты бы погибла. Полетела к родителям, а самолет попал в аварию.
Я замерла, не веря своим ушам. Слышать современные слова от существа из странного мира и времени было просто невообразимо. Потому сказанное проходило сквозь какую-то завесу. Самолет… авария…
– Но до этого я не один раз летала, и… – начала я.
– Было нормально, – грустно продолжил Чиу. – Да, так оно и бывает. Все нормально-нормально, а потом – бац! И все вверх дном. Поверь, девочка, я знаю, о чем говорю.
Я посмотрела в золотые глаза и увидела:
…бескрайнее синее небо, потом – стальную птицу с красной полосой на боку. Ощущаю спинку сидения, слышу мелодичный голос стюардессы, которая просит подготовиться к посадке. А потом – удар, боль, вопли ужаса. Сирены, дождь и мама-мама, как больно. Мертвенная белизна потолков больницы и тихое: «Мне очень жаль». Да нет, это не больница… Но что? И снова дождь. Люди в черном. Небо – серое-серое. И снова дождь, только черными цветами раскрываются зонты. Монотонная молитва, бледные лица родителей, глаза, что провалы в черноту. И хочется крикнуть: «Я здесь!», а не выходит. Горло – сухое, и горсть сырой земли падает сверху. Еще и еще. И дождь…
Я вздрогнула. Моргнула. Голова Чиу раскачивалась из стороны в сторону, длинный язык дрожал.
– Верь мне.
Я сглотнула и глубоко вдохнула. Прикрыла глаза. Хотелось, чтоб страшные картины были просто наваждением. Но бешено колотящееся сердце подсказывало: это не так. Чиу действительно показал будущее.
– А… родители? – тихо спросила я.
Чиу только издал неясное шипение. Кажется, лучше спросить попозже. Кое-как очухавшись от увиденного, я посмотрела на змея.
– Что я должна делать?
Чиу коснулся хвостом руки. Запястье вспыхнуло болью, я вскрикнула.
– Тш-ш-ш, так надо.
Округлившимися от изумления глазами я смотрела, как от локтя до запястья левой руки обвилась пунктирная спираль, вспыхнула ярким огнем и тут же потухла, оставив на коже едва заметное сияние. Я ощутила легкое покалывание и тепло, будто только что убрала руку от огня.
– Это моя метка, – шепнул Чиу. – В беде прикоснись к ней или позови. Придет кто-то из моих чиучалэ – в обиду не даст. Но об этом должны знать только змееловы. В Азулу много народов, не все чтят меня, многие преступают змеиный закон. А красивых женщин – любят. Поэтому – будь осторожной.
Кольца чуть ослабли, внутри все подскочило от страха. Я вцепилась в Чиу.
– Стой! Подожди! Еще один вопрос!
– Ну? – недовольно буркнул он. Кажется, беседовать с человеческими девицами бог не очень-то любил. Или любил. Но не очень долго.
– Почему я была прикована в пещере? От кого спас меня Грехт? Кто такой Брог?
– Один вопрос только, Лада, – довольно хмыкнул Чиу. – Ты плохо считаешь, потренируйся на досуге.
– Да как… – возмутилась я, но неожиданно услышала резкое ржание коня и раскрыла глаза.
Коней было явно больше одного. Сон мигом слетел. Пробудилась сладко дремавшая до этого интуиция и завопила, что надо делать ноги. Змея-спираль на руке вспыхнула желтым.
– Надеюсь, понимаю все правильно, – пробормотала я и глянула сквозь щелку. Пока никого не видно, но земля дрожит, а шалаш тут стоит как тополь на Плющихе, во всей красе. Захочешь мимо пройти – не пройдешь.
Мигом подхватив котомку, я выскочила из шалаша и метнулась к густым зарослям, окружавшим поляну. Конечно, не особо умно, но все же лучше, чем сидеть и ждать. Трусость в предупреждении неприятностей – это не трусость, а благоразумное предвидение. По крайней мере, хочется так думать.
Котомку прихватила из чисто хозяйственных побуждений. Вдруг придется валить подальше? Грехт – мужик сильный, знающий, без нее справится. Или же наоборот – если ему сильно потребуются вещи, то отыщет меня во что бы то ни стало. Логика получалась страшно женской, но другой я просто не владела.
Практически распластавшись на земле, я замерла.
На поляну выехало несколько всадников. Все – здоровые сильные мужики. Ладно скроенные, по типу Грехта. Только тот больше походит на викинга, а эти явно с примесью южной крови. Темноволосые, смуглые, однако не менее рослые.
Затаив дыхание, я насчитала восемь человек. Да уж, почти отряд. Почти все в кожаных доспехах, у некоторых на головах – рогатые шлемы. Я невольно сжалась. Ой, не нравится мне это, совсем не нравится.
К шалашу подъехал один из них. Еще один образчик самца с картины Вальехо. Мышцы бугрились под бронзовой кожей. Черные волосы волнами ниспадали на плечи. Да уж, такой руку пожмет – потом долго лечить переломы будешь. Торс – обнаженный. С таким видом можно смело идти в авангарде при нападении на племя амазонок. Воинственные девы мигом позабудут о войне и утащат красавца на ложе. Все сразу.
Он обернулся, словно услышал мои мысли. Высокий лоб, нахмуренные брови. Глубоко посаженные черные глаза – правда, не настолько, чтобы портить внешность, уж скорее придают свирепый вид. Прямой нос, квадратный подбородок. Есть ли шрамы – понять трудно: либо совсем тонкие, либо пока еще нет. Губы сурово поджаты. Глаза внимательно смотрят, словно выискивают добычу. Охотник. На мощной шее – ожерелье из чьих-то клыков. Не такой, как Грехт. Однако не чувствовалось ни особой свирепости, ни желания уничтожить. Хотя казалось, наэлектризовался воздух. И все же красив. Дикой, неукрощенной красотой, которой в городах не сыскать.
Я вжалась в землю еще сильнее, проклиная всех богов, в особенности Чиу. Ну вот какого, а? Он же только начал говорить про племена, и тут такое здрасте! Поскорее бы вернулся Грехт. В жизни не особо горю желанием перекладывать проблемы на плечи мужчин, но здесь иного выхода не вижу.
К черноволосому варвару подъехал второй. В рогатом шлеме, пониже ростом и поуже в плечах.
– Они должны быть рядом. Далеко бы еще не ушли.
– Я вижу, Брог, – хмыкнул тот, и я вздрогнула.
Чиу ответа не дал, но, кажется, привел этого человека чуть ли не за руку.
– Змееловы всегда быстро уходят, – проворчал Брог, метнув взгляд в кусты, чуть поодаль от меня. – Но предсказатель не мог ошибиться, Чиу дал им женщину.
– Хорошо бы, чтоб твой предсказатель не оказался шарлатаном, – хмыкнул черноволосый, судя по всему, главный в этом отряде, и спрыгнул на землю. – Но здесь никого нет.
«Правильно, – подумала я, – абсолютно правильно. Никого нет, валите, куда хотите. И женщин тут тоже никаких нет!»
– Тургун, Урья не ошибается, – заметил Брог.
Но тот только отмахнулся и нырнул в шалаш. У меня возникла предательская мысль отползти куда подальше, но разум возобладал. Все же Грехт говорил о хищниках. И влезть на их территорию, а потом с воплями вылететь в объятия этих варваров – идея не из лучших.
Тот, которого назвали Тургун, тем временем вышел из шалаша.
– Змеелов еще не добыл женщину, иначе б там не было такого беспорядка.
Я прикусила губу. Беспорядок? А разве там что-то было кроме шкур да котомки? Да и та сейчас возле меня. Хм, определенно я тут многого не знаю.
– К пещере? – крикнул кто-то из воинов.
Тургун было кивнул, но потом замер. Медленно-медленно, словно зверь, заслышавший подозрительный звук, он обернулся. Посмотрел прямо на меня.
Я почувствовала привкус крови – прокусила губу, значит. Но молчать. Надо молчать – чтобы невольно не выдать себя даже вдохом. Внутри все сжалось от страха. Взгляд черных глаз не предвещал ничего хорошего.
Бесшумно, словно огромная хищная кошка, Тургун двинулся ко мне. Казалось, можно было рассмотреть, как солнце отражается в черных волосах, иззолачивает его фигуру, превращая в бога, созданного из солнечного света.
Воздух стал вязким. Каждое движение Тургуна – будто слово в приговоре. И приговор явно не в мою пользу. Я сжала кулак и мысленно воззвала к Чиу. Ну же! Ты ведь сам сказал, что могу позвать!
Никакого ответа не приходило, однако Тургун замер всего лишь в шаге от того места, где скорчилась я. Втянул воздух, как хищник, и неожиданно коротко рыкнул. Я только чудом не пискнула и не шевельнулась. Звук… может ли такой издавать человеческое горло? В его движениях появилось что-то странное, пугающее еще больше.
Чиу! Помоги мне, Чиу! Отец змеиный, мангуст тебя за хвост, я ж сейчас заору как резаная!
Вдруг Тургун посмотрел мне прямо в глаза.
Я поняла, что обнаружена.