Глава 8
Арчи стоял в дверях зала и воодушевлённо раскланивался с выходящими зрителями.
– Арчи, – сказала я слащавым голосом, – не отведёшь ли нас в какое-нибудь тихое местечко за кулисами или наверху, где можно уединиться? Мне нужно посидеть немного и прийти в себя.
– Конечно, мисс, – сказал Арчи, – следуйте за мной.
– Что на тебя нашло? – шипел мне на ухо Оливер, пока мы шли за мальчишкой.
– Понятия не имею, – прошептала я.
Я читала такое в романах. А раз подействовало, то чего жаловаться.
Арчи провёл нас через несколько тяжёлых дверей и настоящий лабиринт из коридоров, что находились за кулисами театра.
– Здесь есть тихая гостиная, – сообщил он, когда мы прошли много дверей.
Он тихонько постучался, но тишина означала, что внутри никого не было.
– Комната отдыха. Сюда приводят дам, падающих в обморок.
– И часто такое бывает? – спросил Оливер.
– Ещё как, – ответил Арчи, доставая ключ и открывая комнату. – Особенно когда выступает леди Афина.
Оливер поднял брови, но я понимала, о чём говорит Арчи. Представление было пугающее, связанное с потусторонним миром. А если она предскажет что-нибудь страшное о твоём будущем? Да тут с кем угодно случится приступ. Хотя я считала это глупостью. Большинство дам не такие неженки, какими прикидываются или какими их считают.
– Спасибо, Арчи, – оглядываясь, поблагодарила я.
Комната была довольно простой, с несколькими креслами и мрачными картинами.
– То что надо. Мы посидим немного, ладно?
И совершенно откровенно – мама или другой человек из приличного общества пришли бы в ужас – я потащила Оливера в комнату и закрыла за собой дверь.
Арчи, к счастью, и бровью не повёл.
– Хорошо, мисс, – ответил он из коридора.
– По-твоему, тут обитают духи? – спросил Оливер. – Но ты говорила, что в театре ничего не ощущала?
– Духи любят укромные места, тихие, – объяснила я. – Или так, или шум начисто вышиб из меня шестое чувство.
С моими способностями многое строилось на догадках. Я о них никогда даже не заикалась, пока, слава богу, не познакомилась с Оливером.
– Но… разве они не на кладбище?
Он уселся в кресло и закинул ногу на ногу.
– Ну помнишь, я говорила, что духи похожи на… эхо? Как рябь на воде? Иногда погибшие при трагических обстоятельствах или не закончившие какое-то дело души возвращаются на место гибели.
Говоря, я прикрыла глаза и водила пальцами по выпуклому рисунку обоев.
– Иногда они привязаны к предмету или человеку, а не к земным останкам.
– По-твоему, тут могут быть духи? – спросил он.
Я пожала плечами.
– По-моему, стоит попробовать. Помолчи-ка минутку.
Оливер затих, и я закрыла глаза и сосредоточилась.
«Есть тут кто-нибудь?» – прошептала я.
Послышался шелест поднимающейся занавески, и подул холодный ветерок. А затем низкий надтреснутый голос, словно пластинка на фонографе.
«Ты не можешь сказать, что я виновен. Не тряси кровавыми кудрями».
Что бы это значило?
«Здравствуйте. Вы дух?»
«Да, и бестрепетный, смотрящий смело на то, чего сам чёрт не стерпит».
От этих слов по спине пробежал холодок. Но в них было что-то знакомое. Я точно их слышала раньше.
«Отчего вы бродите здесь, а не на месте своего последнего приюта?»
«Кровь проливали в стародавний век».
Я постаралась перефразировать его слова.
«Вас убили… давным-давно?»
«Да и поздней убийства совершались».
– В театре случилось несколько убийств? – удивилась я вслух. – Значит, это подходящее место для духов.
– Чтоб мне провалиться! – пробурчал Оливер.
«Дух… – попыталась спросить я, – с вами кто-нибудь ещё говорил?»
В комнате без окон прошелестел зябкий ветерок.
«Когда гробницы извергают прочь тех, кто зарыт, пусть нам кладбищем будут утробы коршунов».
«Мм, ладно», – ответила я, хотя совершенно не поняла, что это значит. Но почему всё это до боли знакомо?
Может, нужно перейти на личности?
«А медиум, леди Афина? Она с вами разговаривает? Она говорит с умершими?»
Призрачный ветер подул так сильно, что, клянусь, волосы встали дыбом.
«Сгинь! Скройся с глаз моих! Упрячься в землю!» – с яростью прогремел надтреснутый голос.
– Макбет! – неожиданно сказала я вслух, когда меня осенило. – Вы цитируете Шекспира!
Вот, оказывается, почему я узнала слова, произнесённые духом. У папы на полке стояло полное собрание сочинений Шекспира – самая большая его ценность.
А потом быстро зажала рот ладонью, потому что в театре ни в коем случае нельзя произносить слово «Макбет».
Нужно было сказать: «шотландская пьеса». На того, кто назовёт это имя, посыплются несчастья.
И вдруг всё стихло.
«Дух?» – позвала я.
Ничего. Ни Шекспира, ни зябкого ветерка.
Я открыла глаза. Оливер с ужасом смотрел на меня.
– Боже мой, – заметила я. – Актёры так любят… показуху.
Оливер секунду молчал.
– Я… я…
– Что? – с подозрением спросила я. – Ты что-нибудь слышал?
Он нахмурился.
– Не знаю. Может быть, и слышал. Но, Вайолет, у тебя… шевелились волосы.
– Так, значит, всё происходило на самом деле? – спросила я. – И мне так показалось.
Вот уж сюрприз так сюрприз. Обычные люди редко замечают призраков.
– Наверное, сквозняком откуда-то потянуло.
– Гм, – Оливер дрожал. – Что сказал этот дух? Говоришь, читал М…
– Молчи, молчи! – быстро крикнула я. – Я вспомнила, что это слово проклято, его нельзя произносить в театре!
– Ох, только этого не хватало, – встревоженно ответил Оливер.
Он не особо верил в приметы, но постоянно был чем-нибудь встревожен.
– Можно было бы притвориться, что это чепуха, – призналась я, – но уж больно он рассвирепел, когда я спросила про леди Афину. Она, похоже, не пользуется популярностью среди призраков.
Оливер вздохнул и потёр шрам.
– А что, всё может быть. Нам пора возвращаться, не то…
– Знаю, знаю, обойдёмся без нотаций. Уходим.
К моему разочарованию, с Анастосами мы так и не встретились. Арчи проводил нас к парадному входу. Выйдя из ярко освещённого театра, я немало удивилась, обнаружив, что уже наступила тёмная ночь.
– До скорой встречи! – энергично махал вслед Арчи.
– Будем надеяться, – ответила я с хитрой усмешкой, убегая в темноту.
– Пока, Арч, – попрощался Оливер и двинулся за мной.
Тайну ещё предстояло разгадать, и Греческий театр играл в ней немалую роль. А леди Афина… сбудется ли её недавнее предсказание? Это ещё предстояло выяснить.
Я надела перчатки и в предвкушении потёрла руки.
Мы со всех ног неслись по тёмным улицам. Оливер напоминал мне остерегаться пьяных и карманников. Я шарахалась каждый раз, когда кто-нибудь выходил из переулка или из трактиров, остро ощущая, что рядом нет Скелета. Обычно одно его присутствие придавало мне уверенности, когда бы мы ни «пускались в разгул», как с упрёком называла подобные выходки мама.
Я взглянула на Оливера, согревавшего дыханием застывшие в студёной ночи руки, и была очень благодарна, что не одинока.
– Что скажешь? – спросила я на тихой улочке, купавшейся в оранжевом свете газовых ламп. – Про леди Афину?
Он пожал плечами.
– Наверное, мошенница. Небось и духи сыты по горло враньём, что она с ними беседует. Но только это не объясняет, как она что-то предсказывает и всё сбывается.
– Да-а, правда, – заметила я. – А ведь многие ей верят. Слышал, что сказали мистер и миссис Кэмпбелл? Вознесли до небес!
Оливер грустно покачал головой.
– И неудивительно, что тратят на неё немалые деньги. Вот уж влипли.
Мы свернули за угол на нашу улочку, и я сразу поняла: что-то не так.
Перед парадной дверью, виляя хвостом и держа что-то в зубах, сидел Скелет. Я ускорила шаг.
О-хо-хо! Моя записка. У меня ёкнуло сердце.
– Гм… – хмыкнул Оливер. – Это не…
Я не ответила. Скелет, похоже, достал записку из ошейника и взял в зубы.
Скелет радостно подпрыгнул и положил лапы мне на плечи, а я осторожно вытащила из пасти записку. Сколько же он так просидел? Бедняга.
Я повернулась и толкнула дверь, распахнувшуюся передо мной.
– Папа? – осторожно позвала я, перешагнув через порог, и увидела поднявшегося из-за стола отца.
Он как-то не обрадовался.
– Вайолет, – сказал он, – ты – не знаю, сколько раз я должен это повторять, – напрашиваешься на крупные неприятности.