Через три дня меня послали на совещание по вопросам взаимодействия с представителями нетрадиционных направлений в науке. Совещание проходило в Большом зале областного УВД. Перед его началом всех присутствующих проверили по списку, чтобы никто не смог уклониться от изучения новейших методик раскрытия преступлений с помощью колдовства и магии.
Открыл совещание начальник политуправления УВД полковник Бехтерев. Откашлявшись, он поправил листочки перед собой и начал:
– На данном этапе социально-экономического развития нашего общества партия ставит перед нами новые задачи и указывает на новые пути для совершенствования профессионального мастерства в деле раскрытия и расследования преступлений.
Дальше он мог бы не продолжать, так как внимание присутствующих было уже навсегда утрачено. Как только Бехтерев произнес слово «партия», тут же все участники совещания стали заниматься своими делами. «Какая партия? – мог бы спросить начальника политуправления любой офицер в зале. – КПСС, что ли? Не смешите нас, товарищ полковник! Компартия давно уже превратилась в декоративную надстройку, которая только формально управляет государством и обществом. Пускай партия сама себе советы дает, а мы без ее ценных указаний как-нибудь обойдемся».
Как всегда на больших и бестолковых совещаниях, я стал разукрашивать абстрактными рисунками последние страницы ежедневника. Это занятие быстро надоело мне, и я стал прислушиваться к разговорам соседей. Справа подполковник из провинции рассказывал:
– Видел по телику итальянца с незаживающими ранами на руках? Это его Раиса Горбачева пригласила. Жена звонила в Москву, у нее там родня, они заверили: «У Раисы Максимовны в последнее время со здоровьем большие проблемы, вот и ищет помощи у экстрасенсов и заморских проповедников. Наши священники у нее доверия не вызывают».
Незнакомый офицер, прятавшийся от докладчика за моей спиной, поведал соседям о результатах взаимодействия с экстрасенсами в Новосибирске:
– Пропал у них в прошлом году мужик. Обстоятельства его исчезновения – самые настораживающие: бардак в квартире, на полу окровавленная рубашка. Жена пропавшего настояла, чтобы в качестве консультанта привлекли известного новосибирского экстрасенса Юлдашева. Экстрасенс посмотрел на фотографию мужика и говорит: «Его убили нерусский мужчина и две молодые женщины. Сейчас труп находится в подвале пятиэтажного жилого дома». Новосибирские менты, как услышали про пятиэтажный дом, так все в осадок выпали. Они ему говорят: «Разуй глаза и выйди на улицу! В нашем городе не одна тысяча пятиэтажных домов. Мы что, должны в каждой пятиэтажке подвал проверить? Сам по подвалам лазай, если тебе делать нечего». Через неделю после исчезновения мужик сам явился домой. Оказалось, что в тот день он подрался с приятелем, потом помирился с ним и всю неделю пьянствовал, «мировую» отмечал. Ни в каком подвале он не был, с нерусским мужиком в конфликт не вступал.
Начальник политуправления закончил чтение доклада на удивление быстро. Отложив прочитанные листочки в сторону, он осмотрел зал, выпил воды из графина, поправил микрофон и спросил:
– В зале есть хоть один человек, который не знает, кто такой Шерлок Холмс? Среди вас, уважаемые коллеги, есть человек, которому не знакомо имя Артура Конан Дойла?
Зал, сбитый с толку таким поворотом совещания, замер. Довольный произведенным эффектом, Бехтерев продолжил:
– Все современные ученые-криминалисты отмечают, что в самом первом учебнике по криминалистике «Расследование преступлений», написанном Гансом Гроссом, просматривается влияние идей Артура Конан Дойла. В конце XIX века в Египте сборник рассказов о Шерлоке Холмсе распространялся среди полицейских в качестве практического пособия по раскрытию и расследованию преступлений. Есть ли в рассказах Конан Дойла мистика или явления, необъяснимые с научной точки зрения? Нет. Весь цикл рассказов о Шерлоке Холмсе – это логика, химия, баллистика и прикладная психология. Готовясь к совещанию, я сделал несколько выписок и позволю себе зачитать их. «Смерти нет. Существует другое измерение, где душа человека продолжает существовать после его физической гибели. С помощью спиритических сеансов можно установить контакт с душой умершего. Спиритизм – это окно в потусторонний мир». Автор этих строк – Артур Конан Дойл. В возрасте семидесяти одного года он объявил жене, что умрет седьмого июля. Именно в этот день перестало биться его сердце. В своем последнем послании Конан Дойл написал: «Я победил вас, господа неверующие! Смерти нет. До скорой встречи».
Зал безмолвствовал. Авторитет Артура Конан Дойла среди офицеров милиции был непререкаем. Если отец Шерлока Холмса считал, что спиритизм – это серьезная наука, а не шарлатанство, то…
– Поднимите руку, кто сталкивался с необычными и необъяснимыми явлениями, – попросил Бехтерев. – Отлично! Половина зала соприкасалась в своей практической работе с явлениями, не объяснимыми ни с логической, ни с физической точки зрения. Половина зала.
Начальник политуправления постучал карандашом о трибуну, строго посмотрел на собравшихся.
– По вашим лицам вижу: все основные положения моего доклада вы пропустили мимо ушей. Вот этот майор, из второго ряда, беспрерывно что-то рассказывал соседям.
Говорливый майор покраснел, поднялся с места. Участники совещания осуждающе посмотрели на него: «Это же надо додуматься – проигнорировал интереснейший доклад начальника политуправления! Кто его в милицию принял? Гнать его в три шеи, если на совещании молча сидеть не умеет!»
– Уважаемый коллега! – обратился к провинившемуся майору Бехтерев. – Запомните, я не фокусник из дешевого балагана, а заместитель начальника областного УВД. От имени генерала Удальцова я объявляю вам выговор. Секретарь совещания! Запишите данные майора – и в завтрашний приказ его.
– Как сформулировать причину взыскания? – уточнил секретарь собрания.
– Прибыл на оперативное совещание с грубейшим нарушением формы одежды. Посмотрите на него! У этого разгильдяя наружный клапан кителя заправлен внутрь, словно он только что руку из кармана вынул.
Вернув в зал дисциплину, Бехтерев напомнил основные направления взаимодействия с экстрасенсами и ясновидящими. Свой доклад он закончил словами:
– Все сказанное представителями нетрадиционных направлений науки вы должны просеивать через мелкое ситечко, но оставлять их предсказания без должного внимания недопустимо.
После его выступления на трибуну поднялся заместитель начальника штаба областного УВД. Как истинный канцелярист, он был сух и краток:
– Записываем!
В зале дружно зашуршали ежедневниками. Из задних рядов донесся раздраженный шепот: «Ручка не пишет! У тебя нет запасной?»
– Все готовы? – спросил штабист. – Записываем: выдержка из приказа начальника областного УВД за номером 488 дсп. «Во исполнение решений Коллегии МВД СССР от второго сентября текущего года, приказываю: в срок до двадцать четвертого сентября сего года представить в штаб УВД и Управление уголовного розыска аналитические справки о «Состоянии взаимодействия с представителями нетрадиционных направлений в науке». Контроль за исполнением приказа оставляю за собой. Подпись: генерал-майор милиции Удальцов». Всем все понятно? Кто не представит справку в понедельник – будет строго наказан. Запомните: работа с экстрасенсами и ясновидящими стоит в Москве на особом контроле.
«Мерзкая история! – подумал я, выходя с совещания. – Никогда в жизни всерьез не интересовался экстрасенсами, а придется по ним справку писать. Наверняка Малышев на меня повесит эту галиматью. Пропади они пропадом, эти ясновидящие! До понедельника остался один рабочий день. Опять придется в выходные писаниной заниматься».
В городском управлении меня ошарашили неприятной новостью: Малышев сломал руку и пошел на больничный. Исполнять его обязанности начальник областного управления уголовного розыска поручил мне. Не подполковнику Геннадию Александровичу Клементьеву, формально считавшемуся первым заместителем Малышева, а мне.
Бегло ознакомившись с состоянием преступности за сутки, я вызвал оперуполномоченного Ключникова, отвечавшего в нашем отделе за аналитическую работу.
– Александр Лукич! Отбрось на время все дела и займись представителями нетрадиционных отраслей науки. К вечеру пятницы подготовь мне обзорную справку о всех колдунах и экстрасенсах, промышляющих в нашем городе. Рассусоливать ничего не надо. Коротко, емко: фамилия, имя колдуна, чем занимается, наличие сведений о сбывшихся предсказаниях.
– «Космогонию» в обзор включать?
– А что, в «Космогонии» не шарлатаны засели? – ответил я вопросом на вопрос. – Всех охвати. Мелочь, типа карточных гадалок, можешь пропустить, а вот по экстрасенсам пройдись мелким гребешком, всех проанализируй.
Свалив на Ключникова нудную рутинную работу, я взялся за давно интересующую меня тему и, пользуясь неожиданно доставшейся мне властью, издал распоряжение: представить в городское управление все материалы по нераскрытым изнасилованиям.
«Побольше мути, поменьше конкретики! – решил я. – Если я открытым текстом запрошу материалы по преступлениям, схожим по своему почерку с нападением на гражданку Андрейчук, то мои ушлые коллеги запрячут их куда подальше. Мухлеж напоказ выставлять никто не любит, а так – не разберутся, что именно я запрашиваю, и привезут все материалы чохом. Осень настала. Пора насильнику-каратисту показать свои уши. Или оскал. Тут уж как получится».
Не успела опуститься на город быстрая осенняя темнота, как ко мне в кабинет влетел Далайханов.
– Андрей, у нас ЧП! Насильник объявился. Ты не поверишь, он совершил нападение в том же сквере, что и в апреле.
– Мать его! – взъелся я. – Будь моя воля, я бы этому Еремченко собственноручно морду разбил и никогда бы в этом не раскаялся. Привык, падла, мамочкой прикрываться. Прокурор ему посоветовал! Чего стоишь? Бери с собой Симонова, и поехали на место.
Заброшенный сквер в Заводском районе состоял из короткой основной аллеи, связывающей две оживленные улицы, и двух пешеходных дорожек, пересекающих аллею в начале и в конце пути. Детские площадки в сквере были давно разрушены, лавочки разломаны, газоны заросли сорной травой. Городское освещение в сквере не работало: то ли хулиганы побили все фонари, то ли его отключили для экономии электроэнергии.
К моменту нашего прибытия сквер утопал в темноте, и только предполагаемое место происшествия освещалось фарами милицейских автомобилей.
«До восхода солнца мы тут ничего не найдем, – решил я. – При таком скудном освещении мы только все следы затопчем».
– Где Еремченко? – спросил я.
– Я здесь, – недовольным тоном ответил из темноты начальник Заводского уголовного розыска.
– Я тебя предупреждал или как? Тебе недосуг было по горячим следам насильника искать, так теперь в темноте его поищи.
– Собака след взяла, – пробурчал Еремченко. – До остановки довела и потеряла.
– Значит, так! – распорядился я. – До утра обеспечь охрану места происшествия. Можешь сам тут ночевать, можешь из отдела силы привлечь, но запомни: если на эту полянку ступит нога человека, ты лично получишь выговор от Большакова. В область я не полезу, а от начальника городского УВД взыскание обеспечу. Тебе все понятно?
– Понятно-то понятно, – процедил сквозь зубы Еремченко, – только кто сказал, что это тот же самый насильник? Снаряд в одну воронку два раза не падает. Каратист наш вроде бы умный парень был, а тут – идиотизм. В том же самом месте бабу в кусты потащил.
Я не стал с ним препираться и велел привести к моему автомобилю потерпевшую. Возрастом, внешностью и телосложением она была похожа на Андрейчук. Схема нападения была той же самой, но с поправкой на темное время суток.
– Когда я лежала на земле, – срывающимся в плач голосом рассказывала потерпевшая, – то он душить меня начал. Сзади на шею руками надавил, я захрипела, он ослабил хватку и стал ерзать по мне, а потом поднялся и убежал. Примет его я никаких не запомнила, но изо рта у него пахло мятной жевательной резинкой. Он, когда на мне возился, дышал мне прямо в лицо. Плавки попортил, сволочь…
– Как попортил? – не понял я. – В грязи извозил?
– Ножом между ног разрезал. Колготки с плавками до колен стянул и пополам их рассек.
– Вот видишь, совсем другой почерк, – встрял в разговор Еремченко. – Прошлый насильник нож в ход не пускал.
– Помолчи! – набросился на него Далайханов. – Дай шефу с потерпевшей разобраться.
Я обнял пострадавшую за плечи, отвел подальше от людей в темноту.
– Он ничего не успел сделать? – доверительно спросил я.
– Возился на мне, дышал мятой, дергался, хрипел от возбуждения. Я все ждала, когда он, ну, начнет, а он даже раздеваться не стал. Ерзал по мне, ерзал, встал, обругал меня матом и убежал.
– Это ваша авоська на лавочке лежит?
– Моя. Я из магазина шла, хотела путь сократить. Всю жизнь через этот сквер ходила, и ничего. А тут – раз! – и мужик с ножом. Он говорит мне: «Не вздумай закричать, прирежу!» А я так перепугалась, что не то что закричать, слово сказать не могла. Стою, замерла на месте, он ножом меня в ляжку кольнул: «Иди, сука, вперед, – говорит, – и не смей оглядываться».
Дождавшись на месте происшествия следователя прокуратуры, я вернулся в управление, а оттуда поехал домой. Жена с порога почувствовала, что я вернулся в скверном расположении духа.
– У тебя что-то случилось, Андрей?
– Какой сегодня день недели? Четверг? У меня был «черный» четверг. Одни неприятности. – Я стал раздеваться, попутно рассказывая Лизе о событиях минувшего дня. – Вначале приказали составить аналитическую справку о нашем взаимодействии с магами, колдунами и экстрасенсами. Помнишь итальянца со стигматами? Это его Раиса Горбачева в Москву пригласила. Следующим, наверное, она в Кремль зазовет главного жреца религии вуду с острова Гаити. Дела у ее муженька идут неважно, вот и возьмутся всей семьей колдовать. Сделают фигурки врагов перестройки и будут в них иголками тыкать. Лиза, веришь, я сегодня одному своему коллеге хотел морду набить, да толку с этого никакого не будет. У его родителей дача в одной деревне со Шмыголем, начальником областного уголовного розыска. Его маманя дружит с женой Шмыголя. В сельский магазин вместе ходят, молочко у одной и той же тетки покупают, рассадой обмениваются… Так, что-то я не туда поехал. Вначале были колдуны и экстрасенсы, а потом Малышев сломал руку. Пока я умные речи в областном управлении выслушивал, Малышев поехал на спортдень. Ты помнишь, мы Николая Алексеевича на улице встречали? У него живот, как у буржуя с революционного плаката, в нем больше ста килограммов живого веса, ему через два года полтинник стукнет, а он в волейбольчик поехал поиграть. Мячиком постучать. Подпрыгнул у сетки, приземлился неудачно и сломал руку. Скажи, зачем с его пузом в волейбол играть? Занялся бы более мирным видом спорта. Шахматами, например. Или шашками.
– Пошли ужинать, – позвала Лиза.
Я сел за стол, пододвинул к себе тарелку и продолжил жаловаться:
– Сломал мой босс руку и ушел на больничный. Спрашивается, а что, со сломанной конечностью нельзя отделом руководить? Голову же он не повредил. Нет, блин, прикинулся больным и все на меня свалил.
– Клементьеву отдел не доверили? – спросила бывшая в курсе моих дел жена.
– У Геннадия Александровича хорошие связи в нашей поликлинике. Как только он запьет, так ему тут же справочку выписывают: ОРЗ, насморк, радикулит, запор, диарея. Все, что хочешь, напишут! Только шила в мешке не утаишь. Тот же Шмыголь знает, каким он «насморком» мучается. Дождется Геннадий Александрович неприятностей на свою голову. Такой здравый был мужик и так опустился в последние годы!
– Это все или еще что-то есть?
– Есть такой тип – начальник Заводского уголовного розыска Еремченко. Мама его через жену Шмыголя сыночку карьеру делает. Все бы ничего, только как опер Еремченко ничего не стоит. Он не романтик, не борец за идею, а так себе, приспособленец. День прошел без происшествий – гора с плеч долой. Была бы у его родителей дача в одной деревне с начальником политуправления, сейчас бы Еремченко делал карьеру по партийной линии или по штабной, ему-то по фигу, где баклуши бить. М-да. Как в популярном детском стишке: «Мама с папой говорят: в жизни все решает блат!» Без блата и знакомств нынче – никуда. Своим умом в милиции карьеру не сделаешь. На каком-то повороте тебя маменькин сынок обязательно обгонит.
– Ты уже говорил про это, – напомнила жена.
Я сделал вид, что обиделся на замечание, и больше ей за ужином ничего не рассказывал.
Покончив с поздней трапезой, мы перебрались в зал, включили телевизор. На экране появился мордастый ведущий вечерних молодежных программ. Полным загадочности голосом он сообщил:
– Сегодня мы расскажем вам об экстрасенсах…
Я вскочил и переключил телевизор на другую программу. Там шла местная передача об успехах мясного животноводства в сельхозпредприятиях области.
– Меня в последнее время все больше и больше раздражает открытая и глупая ложь, которой нас пытаются потчевать, – сказал я. – В магазинах пустые полки, а по телевизору долдонят, что у нас мяса завались. На кого это рассчитано, на идиотов?
– Успокойся, – обняла меня жена.
– Лиза, у нас есть какой-нибудь подходящий повод зайти к Макару Петровичу в гости? Мне неохота к нему на работу идти, а одному в гости – как-то неудобно. Твой же родственник, не мой.
– Можно подумать, что ты к своим родственникам часто в гости ходишь. До конца сентября твои проблемы подождут? На следующее воскресенье ничего не планируй. Я найду повод заглянуть к ним на огонек.
Я чмокнул жену в щеку, прикрыл глаза и ощутил себя счастливым человеком.
– Андрюша, – мило проворковала супруга, – сегодня двадцатое число. Ты зарплату получил?
– Не успел, завтра принесу. А что, у нас деньги закончились?
– У меня финансовых ям не бывает, но и про получку забывать не стоит.