I. Злев, Злица, и Мартышка
Злев имел представительную внешность, объёмный животик и мощные лапы. Плечи у него были широкие, а бёдра узкие, такие узкие, как плечики Злицы.
Злица была тоненькая, гибкая и изящная.
Жили они со Злевом между корнями старого могучего дерева.
Злице этот дом не нравился, потому что не было у него стен и крыши.
Крона у дерева широкая, а всё равно в дождик неуютно: капли дождя, расплющиваясь о землю, оставляли на корнях и листьях грязные брызги, и Злицын дом выгляден неопрятным.
Злица каждое утро начинала с уборки: кончиком хвоста снимала паутинки, подметала между корнями, стирала отпечатки дождя, выгоняла муравьёв, проложивших тропу как раз через её гостиную, договаривалась с мартышками, чтобы те не гадили ей на голову. А ещё надо было приготовить обед, постирать, выбить подушки. И так она к вечеру уставала, что сил не было уже, чтобы с мужем поговорить серьёзно.
А надо бы, ведь у него скоро день рождения: август близится.
Недельки за две до этой даты, прогнавши муравьёв, Злица как обычно поругалась с мартышками. Обезьянки вредничали, особенно одна, с розовой шерстью:
– А скажи «пожалуйста», а муженьку пожалуйся…
– Да ты понимаешь, тварь пустоголовая, что я здесь живу! – вскричала Злица.
– А не пустоголовая, кругло-я-головая, и всё как и у всех!
– Да не как у всех, – гневалась Злица, – все уже согласились и ускакали, одна ты, дура, болтаешься на моей люстре!
– И я, и я согласная, на то, что не опасное, – проверещала мартышка.
– Тогда дай обещание, что не будешь гадить мне на голову!
– А вдруг не утерплю!
– Дура, дура, – застонала Злица и схватилась лапами за голову, – идиотка вертлявая!
– Невежливо, – обиделась мартышка, – какая ты не нежная!
Злица рухнула на диван, схватила гобеленовую подушку и со злости прокусила её. Обезьянка спрыгнула с ветки и подобрала с земли несколько пёрышков, которые Злица выплюнула из пасти.
– Ух ты, ух ты, здорово, какие разноцветные, солнцем нагретые, и на ощупь приятно… А мягко-то, мятно! – шептала она, разглаживая пёрышки и щекоча ими ладонь.
Злица смотрела на мартышку, как на ядовитую змею. «В конце концов, – подумала она, – если я не могу справиться с проблемой, я могу её съесть!».
Злицыны глаза сузились и немного скосились к носу. Она неслышно встала с дивана и приготовилась к прыжку.
– Здравствуй, милая, – едва расслышала она, сосредоточившись на атаке, – у тебя гости?
Злев заполнил собой почти всё пространство гостиной, не занятое диваном, креслами, торшером, мартышкой, подушкой и Злицей.
Злевова грива, за которой он аккуратно ухаживал и каждое воскресенье промывал в соседнем ручье, используя специально приготовленный Злицей шампунь из мыльного корня, грецких орехов, масла чайного дерева, лепестков лотоса, и ещё многих ингредиентов, о которых знала только его жена, торжественно топорщилась, сияла солнечно-рыжим цветом и была почти такого же размера, как и сам Злев.
– Ах, дорогой, – прошептала Злица с сожалением, и добавила громко: – Ты вернулся?
– Представь себе, – сказал Злев, – Жирафель отказался продлить аренду! Боюсь, солнышко, нам придётся искать другой дом, что ещё более обидно, если учесть, что скоро мой день рождения, и мы можем просто не успеть всё устроить!
Злица обняла обезьянку и пощекотала её за ушком:
– Дура ты моя, дура, какая же ты глупая!
– Ну да, ну да, – закивала мартышка, – а ты мне пёрышки отдай, отдай, а, – зашептала она в ухо Злице, – ну такие красивые, ласковые-счастливые, у попугая ведь не попросишь, злой, как динго без кости, а орёл и вниз не спускается, а идти до него – не долезешь, сломаешься!
Злица покрутилась на одной лапе, баюкая болтливую зверюшку, и таинственно прошептала ей на ухо:
– Я для тебя и орлиное перо достану, дурочка моя, а лучше давай – страусиное, они большие и пушистые-пушистые? Замётано?
– Бито, – сказала Мартышка, – смётано-сшито!
Злев тем временем уселся в широкое кресло с высокой спинкой, вытянул поудобнее лапы и вежливо спросил у Мартышки:
– А что же у вас, шерсть окрашена или природный цвет имеет розовый?
– Природный, родной, – ответила она, – у меня на балконе роза вьётся, над солнцем смеётся, я утречком росой умываюсь, а лепестками утираюсь, солнышко светит, розочки метит, всё вокруг розовое, и я, и я ро-зо-ва-я!
– Очень мило, – согласился Злев, – весьма. Вам этот цвет подходит. Хотя на мой взгляд, если вас интересует моё мнение, золотисто-рыжий как-то элегантнее.
– Мило, мыла, – сказала Мартышка, – и в подсолнухах мыла, а только солнце-то по утрам розовое, совсем как я, а я мне сова обещает, что розовый цвет уму прибавляет.
«Оно и заметно, – подумала Злица, – ума палата, да оттуда не взято».
– Милый, – сказала она Злеву, – ты, пожалуй, отдохни, а я буду паковаться, у нас ведь мало времени, ещё оповещать гостей, дом искать…
– И я отдохну, и я, – запрыгала Мартышка, – а потом поищу, ой, как оповещу, схвачу, вещи утопчу, в узел завяжу, в уголок сложу…
Злица поморщилась, оглянулась, удивившись, что обезьянка замолкла, и облегчённо вздохнула, увидев, что та спит, пристроившись рядом с креслом и положив голову Злеву на колени.
Львица не торопясь упаковала вещи.
Сначала ей пришлось принести стул из кухни и стащить с платяного шкафа два огромных чемодана. Когда она открыла крышку, оттуда выползла змея. Злица фыркнула, но змея гордо встряхнула лысой плоской головой и поползла в лес. Вслед за змеёй из открытого чемодана выскочил мангуст с сачком и молча ринулся к выходу.
Злица покачала головой и аккуратно тряпочкой стёрла с чемоданов скопившуюся за два года пыль и грязь.
Вещей у львов было довольно много (это не считая мебели), но чемоданы были хороши – огромные кожаные, с ремнями, которыми можно было стянуть раздувшиеся бока, с медными заклёпками; потёртые, как старые удобные джинсы, и такие же вечные.
Злица полюбовалась на упакованный багаж и решила напоследок смахнуть пыль со стола.
«Ах, да, – подумала она, – надо же узнать, почему Жирафель решил нас выселить!».
Львица вынула из сумочки гребешок и губную помаду, причесалась, накрасила губы и вышла в лес на поиски Жирафеля.
Он оказался совсем недалеко, на поляне, Злице об этом сообщил скакавший мимо кенгуру.
– Добрый день, Жирафель, – сказала Злица.
– Здравствуйте, – вежливо изогнул ей навстречу шею Жирафель: – Вы меня простите, уважаемая Злица, ваш муж так расстроился, и не дослушал, что я ему пытался сказать.
– Ну, продолжай, – сказала Злица, усаживаясь поудобнее и выкладывая на передние лапы кончик хвоста.
– Дело в том, – торопился Жирафель, – краем глаза наблюдая с волнением за кисточкой на хвосте львицы, которая упругими движениями перемещалась с правой лапы на левую и наоборот, – что в связи с отъездом освобождается прекрасный дом на окраине леса, двухэтажный, с крышей, верандой, балконом, кладовой, и даже клумба рядом! Я хотел предложить уважаемому Злеву переселиться туда, но не успел, верите, просто не успел!..
Львица внимательно выслушала, один раз посмотрела Жирафелю в глаза, с отвращением вспомнила муравьиную тропу и бесконечные дрязги с мартышками, и решила, что было бы глупостью использовать Жирафеля в качестве обеда.
«Ну съем я его, и что дальше? Уважать меня больше не станут, – куда уж больше, бояться тоже, – куда уж больше, а вот дурой сочтут, пожалуй, – куда уж хуже… Мне о семье надо думать…» – рассуждала про себя Злица.
– Ну что ж, – сказала она Жирафелю, – будем считать, что ты извинился, а я извинила. Показывай дом.
Жирафель с облегчением переступил с ноги на ногу и пошатнулся, чуть не потеряв равновесие.
– Прошу вас, я провожу, – сказал он Злице, – позвольте вам помочь.
Злица потянулась, встала и пошла за ним.
Жирафель раскачивался впереди, издалека похожий на огромную пятнистую птицу.
Дом, до которого они наконец дошли, располагался в очень удобной лощинке, рядом протекал ручей, перекрытый мостиком.
Злица медленно обошла дом кругом, постояла над клумбой, задрала голову и оглядела балкон, взошла на веранду, оперлась на перила, проверяя их на прочность, и наконец зашла вовнутрь.
В доме всё было устроено именно так, как сделала бы сама Злица: широкая лестница на второй этаж, натёртые воском тёмные деревянные полы, буфет красного дерева с выгнутыми дверцами, в которых стёкла были из резного хрусталя, витражи в межкомнатных дверях, круглый стол того же оттенка, что и половицы, тёмно-красная кафельная плитка на кухне.
Злица была очарована.
Солнечный лучик, пробираясь между штор, отолкнулся от хрустальной дверцы буфета и нарисовал на стене маленькую радугу.
Львица стремительно обернулась к Жирафелю, который остался на крыльце по причине нестандартного роста.
Тот отшатнулся и чуть не упал.
– Спасибо! – сказала ему Злица и склонила голову, чтобы Жирафель не увидел нечаянных слёз.
Жираф обрадованно заговорил:
– Я рад, я рад, я сейчас же отправлю своих сотрудников, чтобы они упаковали ваши вещи и перевезли вместе с мебелью!
– Не надо, – сказала Злица, – мебели не надо, здесь всё есть.
– На втором этаже не хватает кровати в одной из комнат, – как будто про себя прошептал Жирафель.
– Неважно, – ответила Злица, – я закажу новую.
Львица постояла немного на крыльце, потом перешла по мостику на другую сторону ручья и отправилась домой.
Шла она неторопливо, по дороге рассматривала деревья, кусты, отвечала на приветствия мелких зверюшек, даже погладила по голове толстого поросёнка, – надо же знать своих соседей, мало ли что.
Чемоданы уже не стояли в прихожей. Из имущества Злицы остался только спящий до сих пор Злев и Злицына сумочка.
– Просыпайся, милый, – ласково пропела Злица, – нам пора домой!
– Я прекрасно отдохнул, дорогая, – сказал лев, – а где же наша гостья?
– Не знаю, убежала, должно быть, – ответила львица, – идём же скорее, нам пора. Мне не терпится показать тебе наш дом!
– Мы перезжаем? – спросил Злев.
– Ну конечно же, милый, вещи уже перевезли, всего треть пути до реки – и мы будем дома!
– Так идём, солнышко, а то я проголодался.
– Нужно отдать должное Жирафелю, – говорил Злев по дороге, – он позаботился о нас. Было бы весьма неудобно остаться без дома! А кроме того, это неприлично.
Злица зажгла красивую латунную лампу и накрыла на стол.
Поcле ужина Злев уютно устроился на крыльце, прикрыв лапы пледом.
Злица мыла посуду на кухне, когда из окна послышалось:
– Вот так домик, как добрый слоник, большой и тёплый, и мостик около!
– Мартышка, – сказала львица, – перестань рифмовать, раздражает, не выходит у тебя ничего, видно, розовый цвет не помогает. Обманула тебя Сова.
Мартышка села на пол, выложила кончик хвоста на задние лапы, и, склонив голову, посмотрела Злице в глаза.
«Ну чистый Кинг-Конг!» – посмеялась про себя та.
«А я учусь, – ответила мысленно Мартышка, – я каждый день учусь у всех, кто ко мне добр. А ещё больше – у тех, кто на меня зол».
Дверца буфета распахнулась, оттуда выскочил мангуст и пробежал на крыльцо. Следом за ним неторопливо вывалилась змея, гордо тряхнула плоской лысой головой, аккуратно хвостом захлопнула дверцу и медленно поползла к выходу.
– Ну вот и гости ушли, – сказала Злица, – пора спать. Сегодня будешь спать на диване, – сказала она Мартышке, – а завтра я велю сделать для тебя кровать…