Пока экипажи пробивались сквозь буран к замку, Мирта успела задремать. Проснулась от скрипа подножки, уже в каретном дворе. Синие от холода грумеры спешили выполнить долг и укрыться в теплой людской. Позади с лязгом опускалась решетка, мало препятствуя снегу, который забивался под навес, кружился между каретами и, словно шкодливый щенок, совался в лица испуганных и замерзших людей.
Невеста герцога не единственная искала спасения от непогоды в загадочном замке. Каретный двор был заставлен экипажами со всех концов страны. Догадаться было несложно. Метель застала всех, кто спешил на праздник во дворец герцога. Правда, соревноваться с каретами Готтендамеров в красоте и практичности ни один из собравшихся экипажей не мог, что явно придало уверенности Клариссе Вермонт, которая сразу принялась хозяйничать.
– Лучшие покои для будущей герцогини, – скомандовала она при виде хозяев, пожилой дамы и почти уже старика, которые оделись в самое нарядное для встречи неожиданных гостей. В Ливонии о богатстве дома было принято судить по каретной. Судя по состоянию этого двора, которому определенно требовался ремонт, замок переживал не лучшие времена.
Хозяева представились Патриком и Элис Скобесски, местными сыроделами. Мирта настолько устала, что не стала думать о странностях. Сыродельня на карте их маршрута имелась, но должна была находиться значительно ближе к Маринбургу. И она точно не могла располагаться в замке. Она хорошо запомнила тот сыр – отчасти по рисунку, который был изображен на борту крытой повозки, доставляющий сыры в Ливонии. Художник весьма живописно изобразил усадьбу с мельницей и прудом – вероятно, там сыродельня и находилась. Но сейчас все эти мелочи ее не беспокоили. Мирта мечтала снять с себя тесные сапоги на каблуках, которые нисколько не грели ноги, и вытянуть пятки к огню у большого камина, без разницы где – в лучших покоях или в той же людской. Но Клариссу уже понесло, потому что она получила подмогу. Из карет выбирались другие компаньонки и компаньоны, выбранные Готтендамерами для сопровождения дочери. Эти люди привыкли к комфорту, они понимали, что прибыли последними, и готовы были решительно биться за лучшие условия, прикрываясь будущим браком Мирты.
То ли хозяева почуяли их настрой, то ли слышали о Готтендамерах и заранее решили не связываться, но Патрик Скобесски заверил, что самые хорошие комнаты придержал, и они скоро будут доступны для дорогих зимних гостей.
Последней закатила карета повара, увязшая в снегах на подходах к замку. Ее пришлось толкать вручную, и теперь она благоухала на весь каретный двор изумительными запахами оттаявшей колбасы. Теодор Северн категорически отказался разгружать свои короба и потребовал охрану. Полковник Спенсер, вероятно, имел какой-то интерес в том, чтобы герцогская кухня заказала у Теодора колбасу, и, не противясь, выделил стражников. Трое парней из телохранителей Мирты с несчастным видом остались в каретной.
Знакомство с другими вынужденными постояльцами замка Мирта запомнила смутно. В просторной гостиной было людно и светло. Помещение могло вместить еще большее количество гостей, но им явно давно не пользовались для этих целей. Заспанные слуги сбивались с ног, наспех протирая пыль, подметая полы и снимая защитную ткань с мебели. Повсюду расставляли жаровни, так как огромный камин грел только тех, кто занял место рядом – а там уже набилось прилично людей. Поспешно зажигали свечи и масляные лампы. Слуги прибывших и слуги хозяйские метались из каретной в комнаты, таская сундуки и чемоданы знатных гостей. Всем надо было все и сразу. По центральной лестнице, которая замысловато извивалась, уходя на верхние этажи, уже давно не ходило столько народу. Ковер со ступеней пришлось снять, потому что от шагов из него поднималась пыль, которая раздражала дам. В столовой, раскинувшейся в отдельной башне с высоким потолком на первом же этаже, уже вовсю гремели посудой, накрывая на стол, а из кухни доносились запахи жаркого и крики озадаченных кулинаров. Им предстояло приготовить ужин на огромное количество замерзших и проголодавшихся людей. Когда к ним присоединился Теодор, заявив, что теперь он главный по сегодняшнему меню, порядка явно не прибавилось.
Кларисса Вермонт умела ладить с людьми, находить их слабые стороны, общие интересы, а также ниточки, за которые еще никто не дергал. Очень скоро она перезнакомилась со всеми, волоча за собой Мирту, которую при каждой новой встрече выставляла вперед, словно победоносный флаг. Две баронессы с детьми, старый виконт, трое купцов с семьями, подозрительный тип, представившийся другом герцога Маранфорда, и один заморский княжич с любовницей явно не были способны оказать сопротивление разбушевавшейся мадам Вермонт, желавшей быть главной. Ей уступили без боя. Мирта не запомнила почти никого, кроме подозрительного типа. Мужчине могло быть и тридцать, или даже больше – хмурое лицо старит всех. Недовольная складка залегла между его бровей, а руки, сложенные на груди, выдавали нежелание с кем-либо водиться. Впрочем, если бы не его угрюмый вид, он был бы даже красив. Высокий, ладно скроенный, худощавый, с умным лицом и аккуратной стрижкой, не типичной для провинциалов, друг герцога мог быть сердцеедом, если бы не мрачный взгляд темных глаз, которым он одаривал каждого, кто хотел с ним заговорить. Кларисса предпочла выбрать жертву полегче и пронеслась мимо сумрачного типа побыстрее.
Мирте понравился его камзол, расшитый драконами, и в другой ситуации она повертелась бы рядом, рассматривая рисунок, но за ней пристально наблюдали тетки, которым было важно, чтобы невеста герцога «держала лицо». На их языке это означало: холодный тон, снисходительный взгляд, никаких улыбок, прямая осанка, гордо вздернутый подбородок. Так Мирта и прошествовала сквозь гостей, выдохнув с облегчением, когда демонстрация превосходства Готтендамеров закончилась, и ее поволокли наверх в «лучшие» покои.
Там и случилась заминка, а за ней еще одна встреча с угрюмым гостем, которая позволила Мирте, наконец, разглядеть драконов, пока тетка Асмодея ругалась с прислугой. А дело вышло так.
Дверь в заветную спальню уже манила Мирту обещанным покоем, когда тетка Асмодея вдруг остановилась у резкой арки с золоченными витыми колоннами, в нише которой скрывались створки дверей, покрытые красивыми узорами. Арка находилась в удалении от других покоев, где расположили знатных гостей, и сразу привлекла внимание Асмодеи.
– Что это? – требовательно спросила она, подражая тону Клариссы Вермонт. Мирте захотелось, чтобы хозяин поставил наглую Готтендамер на место, но Патрик Скобесски лишь снова откланялся и промямлил:
– Эти покои господин Леон занял, он раньше других прибыл.
– Мы его выселяем, – заявила Асмодея уверенным тоном. К ней на выручку спешила вторая жена полковника и еще одна тетка – Сильвия. Завидев подкрепление противника, Патрик не смог сдержать натиск и открыл двери, впуская гостей в покои.
Мирта до того устала, что входить не стала, предоставив теткам удовлетворять амбиции. Знала, что вмешиваться бесполезно. Опыт показывал, что ее начинали слушать, лишь когда дело касалось уроков пения. Мирта, и правда, хорошо пела и даже когда-то любила это делать – до того, как ее стали заставлять петь на всех смотринах. На новогоднем балу герцога ей предстояло исполнить с десяток баллад, текст которых она выучила плохо. Потратила время на рисование, прощаясь с холстами и красками – временно, как Мирта надеялась. Тетка Сильвия тоже забегалась, и урок Мирты не проверила. Девушка надеялась выучить слова в дороге, но сейчас не было сил даже на это. Каким-то образом метель сумела ее измотать, хотя все, что ей пришлось делать – сидеть в карете.
«Это все перемены и холода», – успокаивала она себя, рассматривая с балкона галереи толкущихся внизу гостей. Из покоев уже начали выносить чьи-то вещи, а значит, в победе теток можно было не сомневаться. Мирта подумала, что ей совсем не хочется ночевать в такой роскошной комнате. Меж распахнутых створок виднелся отполированный паркет, вычурная мебель и потолок с расписными фресками. С завистью покосившись на одного из гостей, который, не став дожидаться покоев, прилег на тахту в гостиной, Мирта вздохнула. Время, когда она станет распоряжаться собой и собственной жизнью, совсем скоро. В поле зрения попала роскошная кровать, которую прибежала перестилать заполошная рыжая служанка. Хозяин звал ее Бри. Да уж, за краски и холсты с герцогом Маранфордом придётся расплачиваться. Все старшие дамы Готтендамеров уже успели рассказать Мирте о ее непосредственных женских обязанностях. Это и страшило, и волновало одновременно. Больше страшило, хотя Мирта надеялась, что за три месяца до свадьбы она успеет не только привыкнуть, но, возможно, и полюбить Рольда Третьего.
– Несправедливо, – сказали рядом, и Мирта вздрогнула, поняв, что почти задремала с открытыми глазами. Сначала увидела дракона на отвороте камзола, потом перевела взгляд выше. Тот самый угрюмый тип из нижнего зала теперь стоял рядом и насмешливо наблюдал, как слуги поспешно выносят одни вещи – прежнего гостя, и заносят другие – Мирты, а вернее, те, которые выбрали для нее компаньонки. Незнакомец оказался выше на голову, поэтому сначала пришлось смотреть на драконов, вышитых на его одежде. Мирта была не против, потому что насмешка во взгляде у типа читалась неприкрыто.
Разговаривать с незнакомцами дамам из рода Готтендамеров не полагалось, но Мирта была слишком уставшей, чтобы думать о правилах и этикете. Решив, что насмешка предназначалась ей – рядом больше никого не было, она тоже огрызнулась:
– Несправедливо для хозяев, которым пришлось угождать целой толпе на ночь глядя. Такие роскошные комнаты мог выбрать только еще один напыщенный индюк, которому захотелось поиграть в короля.
– Кукла еще и разговаривать умеет, – хмыкнул наглец. – Вы хоть мое имя запомнили?
Мирта не привыкла, чтобы ей столь открыто хамили. Как назло, ни теток, ни Клариссы рядом не наблюдалось. Они бы стерли типа в порошок, ей же ничего не оставалось, как импровизировать на ходу. Очень уж хотелось поставить зарвавшегося гостя на место. Правда, изящно острить в разговорах она так и не научилась, что было предметом особого расстройства мадам Вермонт, которая даже надиктовывала ей под запись колкие фразы и остроты. Правда, из головы Мирты они вылетели еще быстрее ругательств, которые она иногда подслушивала на кухне.
Кстати, тип был прав – имени его Мирта не запомнила.
– Вот еще, буду я голову забивать, – ответила она и поняла, что проиграла.
– Конечно, – подхватил тип, обрадовавшись ее промаху. – Ваша голова не очень-то просторна, больше в нее точно ничего не поместиться. Вообще-то, это моя комната, и я не давал согласия куда-либо переезжать.
Имя тут же всплыло в памяти, потому что хозяин замка, пытавшийся отстоять права прежнего гостя, называл его с особым придыханием. Леон Карро.
– Ничего, поспите в гостиной, – решила тоже хамить Мирта. – А потом можете переселяться обратно в свои ненаглядные покои. Мы здесь всего на одну ночь. Нас ждет герцог.
– А, так вы та самая невеста, о которой все здесь только и говорят, – хмыкнул Леон. – Корона славы пока еще голову не надавила?
Мирта не выдержала первой. Все-таки острячка из нее всегда была никудышной.
– Почему вы себе позволяете так со мной разговариваете? Я вам ничего плохого не делала.
– Вы меня прогоняете. Я же говорю – «несправедливо».
– Всего лишь одна ночь, – пожала плечами Мирта. – Что тут такого? Не знала, что у герцога такие нежные друзья.
– О, вы про Рольда вообще ничего не знаете. В Ливонии дальше собственного носа не видят. Особенно Готтендамеры.
Мирта потом так и не поняла, как ему удалось вывести ее из себя. Осознала, когда ее собственная рука поднялась в воздух и застыла в паре сантиметров от его лица. Кое-что из уроков Клариссы Вермонт она все же запомнила. За оскорбление чести Готтендамеров полагалось вступать в бой немедленно. Все с этим типом было понятно. Врагов у ее семьи хватало по всей стране.
– Сомневаюсь, что вы дочь Готтендамеров, – протянул Леон, с насмешкой наблюдая за ее рукой, которую она поспешно спрятала за спину, так и не отвесив ему пощечину. – Истинный потомок вашего рода непременно бы ударил. Что ж, приятных снов в моей кровати. А лучше поспите на кушетке, чтобы избежать кошмаров. Говорят, кровати привыкают к своим владельцам и насылают кошмары на того, кто посягнул на них без разрешения.
«И чего он ко мне прицепился?», – раздраженно подумала Мирта, глядя в спину уходящему Леону и чувствуя себя абсолютно выжатой. Всего-то пару минут поговорила. Верно Кларисса рассказывала об энергетических вампирах. Этот тип непременно из таких вот. Сейчас этот Леон совсем не показался ей красивым. Решив, что судьба не настолько несправедлива, чтобы свести ее с ним еще раз, Мирта приказала себе выкинуть его из головы, и отправилась в уже приготовленную для нее комнату. Но мысли все возвращались к наглому гостю. Может, он и друг герцога, но не обязательно, что хороший. А если он заявится на ее свадьбу, она позаботится о том, чтобы ему преподнесли чего-нибудь несвежего. Пусть не смеет грозить ей кошмарами.
Тетушки не посмели оставить ее на ночь одну и, конечно, выставили у двери караул из двух телохранителей. Гувернантка Лиза собиралась устраиваться спать на кушетке у ее ног, но, дождавшись, когда тетки покинут комнату, Мирта выставила за дверь и Лизу, подарив ей за молчание браслет из своих украшений. А вот служанку хозяев попросила остаться. Та еще возилась у прикроватного столика, меняя букеты – тетки приказали заменить розы на лилии, цветы, которые, по словам Клариссы, соответствовали знаку зодиака Мирты. Она даже вспомнила, как ее звали – Бри, и мысленно показала Леону Карро язык. Если она блондинка, то это не значит, что в голове у нее мало места. Увы, с этим стереотипом Мирта даже не пыталась бороться. Родители, тетки и компаньонки делали все, чтобы убедить окружающих, что именно так с блондинками все на самом деле и обстоит. Они красивые, поверхностные, не очень умные. «Главное, чтобы детей могла рожать», – так и слышались в голове слова матери.
– Скажите, а кто этот человек, что занимал комнату до меня? – спросила она служанку, которая с трудом сохраняла приличное выражение лица. Было видно, что наплыв гостей, а теперь еще и вынужденный разговор с Миртой, ее сильно раздражает. Терпение Бри явно подходило к концу, но она скупо ответила:
– Друг герцога Маранфорда.
Мирта подумала было, не подарить ли девушке что-нибудь из своих аксессуаров, чтобы сделать ее разговорчивее, но Бри не была похожа на служанку, которая поделится секретами за шелковый шарфик.
– А ты знаешь, кто он? Чем занимается?
– Колдун.
Ответ был неожиданный. Мирта даже перестала разглядывать гобелены на стенах и в растерянности опустилась на пуфик у окна. О колдунах в Ливонии разговаривать было не принято. После войны с демонами прошло уже много лет, о героях забыли, об ужасах тоже. А когда в стране закрылась Академия магии, и большинство колдунов разъехалось по миру, в Маринбурге пышным цветом расцвела мистика, с настоящей магией не имеющая ничего общего. Мирту учили колдунам не доверять и при встрече переходить улицу на другую сторону. Конфликт с магом из-за какой-то комнаты совсем не улучшал настроения. Наоборот. Теперь угрозы о кошмарах казались реальными. Затеяли тетки, а расхлебывать, похоже, придется ей. Хозяин тоже хорош. Мог бы объяснить, кто тут ночует. Мирта была уверена, что даже Кларисса с колдуном не стала бы связываться.
Отпустив служанку, девушка выглянула в окно, но даже высоты видно не было. За стеклом бушевала снежная метель, закрывая мир белой пеленой. Крупные, лохматые снежинки роились у окна, норовя найти малейшую щелку, чтобы пролезть в покои. А еще Мирте показалось, что снег порой образует не только узоры, но и складывается в звериные морды, больше всего похожие на кошек. Они строили ей гримасы, разевали клыкастые пасти, трясли пушистыми мордами. Поежившись, Мирта отошла к камину и пару минут грелась, пытаясь сбросить морок. Вот, похоже, и кошмары явились. Впрочем, пусть ей будет урок. Поддаваться эмоциям – зло, а ответное хамство – трусость и недостойное поведение даже для оскорбленных Готтендамеров. Тем более, тут еще надо разобраться, кто кого оскорбил. Колдуны, может, и не пользовались популярностью в Маринбурге, но их, определенно, боялись, да и статусных прав у них имелось побольше, чем у тех же Готтендамеров. Если слухи были правдивы, любой колдун мог заявиться на обед к королю, и тот усадил бы его по правую руку – в память о войне с демонами, победить в которой королевству помогли именно маги.
Мирта растянулась на свежих простынях, заботливо подогретых грелкой. Над головой раскинулся живописный сад. Пышные пионы, затейливая виноградная лоза с крупными ягодами, аппетитные яблоки и райские птицы покрывали потолок и должны были навевать мечтательные сны. Но только не в эту снежную ночь и не после разговора с магом, пообещавшим ей кошмары. Интересно, а кто жил в этой комнате до приезда всех гостей? Помимо картины на потолке, здесь хватало удивительных вещиц. Одних напольных светильников в виде ангелов, державших чаши, стояло четыре штуки. Фигурки птиц и шкатулки на каминной полке так и манили их исследовать, но Мирта себя одернула. У Патрика и Элис Скобесски должны были быть дети. Наверное, покои принадлежали их дочери. Мужчины, которых знала Мирта, не проявляли интереса к красивым интерьерам. Кабинет отца навевал скуку видом голых стен, пусть и отделанных дорогой породой древесины. Мирте всегда хотелось повесить на них картину или украшение, но о таком она, конечно, и заикнуться боялась. Глава рода Готтендамеров был скуп на эмоции и принципиален в вопросах субординации.
Если в комнате жила дочь хозяев, где она сейчас? Училась или, может, тоже вышла замуж, навсегда изменив свою жизнь? Домашние покои Мирты были не такими роскошными, но девушка позавидовала не богатой обстановке, а свободе, которая, определенно, имелась у бывшей хозяйки комнаты. Мирте ни за что не разрешили бы покрыть потолок такой живописной росписью. Строгие нравы Готтендамеров не допускали в быту фривольностей, к которым они относили и живопись. Мирта тоже была намерена изменить свою жизнь. Пусть с помощью брака, но первый шаг всегда трудный.
Теперь ей стало совсем стыдно за свое поведение с колдуном. Может, стоило начать проявлять характер и настоять на другой комнате? Впрочем, Мирта все еще боялась. Любое инакомыслие с ее стороны все еще могло закончиться обратной дорогой. Несмотря на то что дома осталась незавершенная картина и много чего любимого и родного, Мирта всей душой стремилась к новой жизни. Туда, где она будет хозяйкой не только своего дома, но и своей судьбы. Зря она взъелась на этого Леона. Все сейчас уставшие после дороги, измученные метелью. Люди по-разному реагируют на сложности.
Колдун увидел в ней ту, кем она для всех и казалась – куклой. Мирту одевали, кормили, красили, лелеяли. Лучшее место за столом, лучшая комната на постоялом дворе, лучшая карета, лучшие лошади. Все для любимой дочери Готтендамеров, которая должна была обеспечить родство клана с королевской кровью. Ведь герцог являлся дальним родственником короля. За это «лучшее» Мирта платила отсутствием свободы и выбора, строжайшей дисциплиной, изнурительной диетой и тренировками, бесконечными уроками всего, что должна знать «истинная» Готтендамер – от языков и этикета до кулинарии, пения и танцев. Впрочем, в последние годы по какой-то причине ей стали преподавать математику с астрономией, и за эти часы она была благодарна. В общем, они с Леоном были людьми своего времени. Что еще он мог увидеть в дочери крупнейшего банкира страны? Куклу, которую готовят для удачного брака. Она тоже ничего не знала о магах, кроме их репутации – заносчивых, мрачных, несговорчивых типов. Впрочем, каким себя Леон и проявил при первой же встрече.
Мирта будет выше него. Принять и простить – вот как она поступит. И если этот человек явится на ее свадьбу, она отрежет ему лучший кусок пирога. Пусть маги знают, насколько великодушны Готтендамеры.