Таиса прекрасно понимала, что сегодня встретит живую легенду – и что шанс изменить свою жизнь, скорее всего, будет всего один.
К сожалению, понимала это не только она, к корпусу университета стягивалась впечатляющая толпа. Студентов тут было как раз меньшинство: университет предоставлял только площадку, лекция была открытая, и в зал пускали не обладателей билета, подтверждающего незаконченное высшее образование, а тех, кто зарегистрировался онлайн заранее. Студенческая братия дисциплинированностью не отличалась, надеялась проскочить на удачу и регистрацией не озадачивалась.
Очень зря. Как раз на такой случай университет выделил в помощь организаторам пару тетушек с габаритами борцов сумо и хорошо поставленными голосами. Дамы строго делили толпу на тех, кто был в списке, и тех, кого без сомнений вышвыривали в коридор. Кто-то пытался настаивать, намекая, что везде дорога молодым. В ответ на это бдительные тетушки заявляли, что молодым дорога будет только в окно, если не уймутся. Запись выступления обещали прислать всем желающим, однако приунывшие студенты прекрасно понимали, что запись – уже не совсем то. Или даже совсем не то.
Так что первый этап отбора Таиса прошла без проблем, но расслабляться было рано. Зал оказался забит под завязку, слушатели сидели не только за столами, но и в проходах и даже на подоконниках. Одни явились просто послушать. Другие, как и Таиса, сжимали в руках папки с резюме – таких она замечала сразу, тоже ведь не вчера родилась.
Они хотели не просто послушать лекцию, нет, лекция стала бы для них скорее утешительным призом. Как, впрочем, и для Таисы. Она на многое пошла бы, чтобы стать ученицей Николая Сергеевича Форсова. Она видела, что в зале у нее не меньше пятнадцати конкурентов – и это только те, кто уже держал резюме наготове, словно планируя швырнуть бумаги в лектора при первой возможности. А Форсов не брал учеников вообще. Такой вот расклад.
Точнее, он везде и всюду утверждал, что никого учить не будет – неинтересно ему, да и старый уже. Однако тем, кто действительно следил за карьерой мастера, было прекрасно известно, что двух учеников он все-таки взял. Так почему бы не найти местечко для третьего?
Форсов был безупречно пунктуален, как всегда. Едва он появился, как гул, до этого висевший в зале, мгновенно захлебнулся, сменившись абсолютной тишиной. Это было странно, почти жутко: лектор не пытался привлечь к себе внимание, он вошел в зал точно так же, как входили до него слушатели. Но слишком велико было напряжение, и невысокого полноватого мужчину узнали мгновенно. Притихли, чтобы их не вышвырнули – в коридоре ведь до сих пор толпились желающие занять их место.
Лектор не был впечатлен внезапно наступившей тишиной, он, должно быть, к такому привык. Форсов неспешно прошел к кафедре, он улыбался, он казался безобидным и добродушным. Соседский дедушка, который сейчас расскажет, как ловить рыбу на мотыля. Седой, заметно лысеющий, в очках, как будто растерянный… Таиса знала, что это не случайно. Он хотел казаться таким, ему уже не нужно было доказывать свой профессионализм, напротив, он сейчас внушал тем, кто притащил резюме, что старались они напрасно. Смотрите, он действительно старый, ну кого ему учить?..
Первые же слова Форсова доказали, что Таиса все угадала верно.
– Благодарю всех, кто почему-то решил потратить такой прекрасный день на болтовню пенсионера. Прежде, чем я начну говорить по делу, закроем один организационный момент. После каждой лекции ко мне обязательно кто-нибудь подходит, приносит список своих безусловно потрясающих заслуг и говорит о каком-то менторстве. Так вот, дорогие мои, это все страшная глупость. На кой я вам сдался? Получите нормальное образование и работайте! От парочки моих советов вам не будет никакого толку. А я уже старый больной человек, нет у меня сил лепить из вас что-то. Так что слушайте лекцию – и идите учиться к тем, из кого сыплется поменьше песка.
Нельзя сказать, что он откровенно обманывал их. В его словах была правда, просто поданная так, как Форсову выгодно. Обучение у него действительно не влекло за собой никаких дипломов или сертификатов. Однако и он, и собравшиеся понимали, что оно способно стать лучшей рекомендацией – не говоря уже о бесценном опыте, который можно получить только у него.
Николай Форсов стал профайлером до того, как в Советском Союзе узнали это слово. В прошлом он числился психологом-криминалистом. Он изучал природу тех, кто нарушал закон, говорил с ними – и ловил их. Он консультировал советскую милицию, создавая портреты, которые не раз становились переломным моментом в расследовании. Позже, уже в двадцать первом веке, он прошел стажировку в нескольких странах и даже год проработал приглашенным консультантом отдела поведенческого анализа ФБР. Нельзя сказать, что там так уж рвались иметь дело с русским. Просто Форсов был настолько хорош, что для него сделали исключение.
Таиса прекрасно понимала: этот человек уникален. Таким путем не ходил больше никто. Он объединил опыт разных стран, он заслужил уважение стольких людей… Теперь-то он уже не работал, только книги писал, но ведь опыт никуда не делся! Форсов с легкостью организовал бы собственную школу, если бы захотел.
Но он не хотел. Сам он говорил, что уже слишком стар и вреден для таких забав. В интернете ходили слухи, что бывший профайлер тяжело болен, однако этого никто не знал наверняка, свою личную жизнь Форсов оберегал безупречно, тут его поклонникам приходилось довольствоваться лишь мимолетными обрывками данных. Например, намеками на болезнь. Или сведениями о том, что у него двое учеников – без имен этих самых учеников.
Таиса не отказалась бы побеседовать с ними, выяснить, чем именно они заслужили внимание Форсова. Не ей одной такого хотелось – поэтому их имена и держались в тайне. Так что надеяться ей оставалось лишь на себя.
Понять бы еще, что тут можно сделать… Форсов только что непрозрачно намекнул, что все эти резюме ему интересны не больше, чем желтый с подачи собак снег. Таису это не слишком расстроило: ее достижения были не так уж велики, она видела, что другие соискатели притащили куда более внушительные стопки бумаг. Значит, этот путь закрыт… А какой тогда открыт?
Форсова, естественно, ее терзания не интересовали, он начал лекцию. И когда он говорил по делу, его голос звучал ровно и громко, он был совсем не похож на голос доживающего последние деньки старика.
– Итак, сегодня мы с вами поговорим о серийных убийцах. Чаще всего мне задают один и тот же вопрос: откуда берутся серийные убийцы? Что делает их именно такими? Что выделяет в особую породу людей, тех, кому доставляет удовольствие насилие? Они рождаются такими – или становятся? Так вот, дорогие мои, нет здесь никакого «или». Каждый случай уникален, и все же профайлеры снова и снова сталкиваются с тремя основными факторами, которые определяют серийного убийцу. Врожденная патология – лишь один из них. Но раньше не знали и об этом. Наши предшественники догадывались, что мозг преступника отличается от мозга обычного человека. Исследования на эту тему были проведены значительно позже, и даже их нельзя назвать исчерпывающими. Они лишь позволяют нам считать, что большинство серийный убийц рождаются с отклонениями. Что же представляют собой эти отклонения?
Таиса слушала его вполуха, все, о чем говорил Форсов, она уже знала – из его же книг. Со стороны наверняка казалось, что она вся обратилась в слух и не пропускает ни единого слова. На самом деле Таиса обдумывала варианты решения проблемы.
Она видела, что никто из ее конкурентов резюме не убрал. Конечно, каждый ведь считает себя особенным… Они все-таки подсунут свои бумажки Форсову, и он наверняка к этому готов. Первый раз, что ли? Был бы первый раз – он бы не уделял такому внимание перед началом лекции.
Он наверняка соберет все эти резюме и будет так вежлив, так улыбчив, что обнадежит соискателей. Он заставит их поверить, что шанс еще есть, и уйти без споров. Они будут ожидать того самого звонка… который никогда не прозвучит. Каждый соискатель уникален только в своих фантазиях. Для Форсова они все одинаковые.
Интересно, он читает эти резюме, выбрасывает или топит ими камин?..
– Второй фактор – это общество, в котором растет будущий убийца, – продолжил между тем Форсов. – Насколько оно развито? В какой части общества он живет – бедной или богатой? Какое отношение там к преступности? Насколько силен закон? Какое у людей образование, благосостояние, религиозность? Запомните: все имеет значение. Все определяет личность. Это верно для всех людей, но в серийных убийцах это глушит или усугубляет патологию. При этом будет ошибкой считать, что ребенок, рожденный в благополучном обществе, автоматически защищен от собственных демонов. Иногда именно безграничное богатство становится плодородной почвой для внутреннего зла, тогда как борьба за жизнь могла бы отвлечь от темных желаний.
Время неумолимо истекало. Лекция была рассчитана на два часа: полтора на выступление, полчаса на вопросы. Таиса не сомневалась, что Форсов задерживаться не станет, он мило всем улыбнется, десять раз извинится, однако покинет зал точно в срок.
Значит, у нее оставалось меньше часа, а никакого плана по-прежнему не было. Сердце начало биться быстрее, мышцы напряглись, голова чуть кружилась… Таиса вовремя заметила это, сделала глубокий вдох, задержала воздух в легких на несколько секунд и медленно выдохнула. Потом – еще раз, и еще. Паника ей сейчас точно не помогла бы, выброс адреналина позволяет бежать и сражаться, гениальные идеи он не питает.
Понятно, что ничего ужасного не произойдет, даже если Таиса не станет ученицей Форсова. Возможностей работать криминальным психологом хватает. И все же… Этот человек был ей интересен, еще когда она читала его книги. Теперь же, когда она встретилась с ним лично, желание учиться у него лишь возросло. Сложно было сказать, как этот средний во всем человечек внушал мгновенное уважение толпе… Но у него каким-то образом получалось. Дело было не в его заслугах, он их даже не перечислял. Куда важнее оказалось то, что он говорил, как, как смотрел в этот момент… Он контролировал зал с десятками очень разных людей. Таиса тоже так хотела.
Форсов о ее желаниях не догадывался, потому что они не имели для него никакого значения. Он вещал все так же неспешно и ровно:
– Ну а третий фактор – это личный опыт. Может оказаться, что человек с врожденной склонностью к психопатии окажется в любящей семье, он будет жить в полном благополучии, у него появится шанс исполнить свои желания законным способом. Это не значит, что он исцелится или даже станет счастлив. Но он будет находиться в среде, в которой у него не появится достаточных оснований реализовывать свои темные фантазии. Он будет единственным, кто узнает о них. Его окружение и личный опыт дадут ему причины сдержаться. Практика показывает, что большинство серийных убийц, ныне живущих и живших ранее, в детстве сталкивались с насилием или безразличием со стороны самых близких. И говоря о насилии, я, конечно же, имею в виду и психологическое насилие…
Таиса заставила себя забыть о своей цели, о том, что на кону, и даже о нарастающей тревоге. Она должна была думать только о Форсове. Профайлер она или нет? Ну, пока – нет, но она должна доказать, что способна им стать.
Она точно знала, что перед ней Николай Форсов, ему шестьдесят пять лет, он профессионал… Но ей это никак помочь не могло. Таисе важно было разобраться, что свяжет ее с Форсовым сейчас, что она может предложить такого, что не предложат остальные, с этими их дипломами и рекомендательными письмами…
А ничего. Ничего не было, минуты истекали, лекция кончилась, дошло до вопросов. В воздух взметнулись десятки рук – кому-то было интересно, кто-то хотел блеснуть знаниями. Таиса молчала, она не верила, что хитрый вопрос что-то изменит, Форсов слишком много слышал и знает. Нужно действие… только вот какое?
Не с бубном же перед ним плясать! Да и бубна нет…
И когда Таисе казалось, что она потратила свой единственный шанс впустую, решение наконец пришло. Было ощущение, что с ее мыслей спала темная пелена, все неожиданно стало четким и ясным. А когда выстроился план, страх окончательно отступил.
Таиса по-прежнему не знала, получится у нее что-то или нет. Но действие давало надежду.
Как она и ожидала, Форсов строго контролировал время. За пять минут до конца встречи он, удивительным образом объединяя вежливость и бесцеремонность, оборвал все вопросы и милостиво согласился подписать принесенные слушателями книги. У его стола, разумеется, тут же выстроилась очередь. Те, кто пришел с резюме, в нее не стали, они помнили, что Форсов считает автографы поразительно никчемным явлением. Потенциальные ученики терпеливо ждали своей звездной секунды в сторонке.
Таиса ждать не собиралась, она первой покинула кабинет, заработав парочку удивленных взглядов других слушателей. Они собирались любоваться кумиром до конца. Таиса планировала увидеть его снова.
Она неплохо знала здание – не училась здесь, но бывала на других открытых лекциях и конференциях. К главным дверям Таиса не пошла, направившись вместо этого на второй этаж. Через него можно было попасть на узкую и полутемную пожарную лестницу – открытую студентам, но не слишком интересную им, потому что там, на гладких ступеньках, было до смешного легко переломать ноги.
Таиса ничего ломать не собиралась, это сбило бы ее план, рассчитанный с точностью до секунды. Она двигалась быстро и осторожно, она добралась до пожарного выхода вовремя, она обязана была успеть…
Но ее план подразумевал нормальные условия, а когда они вообще бывают? Пожарная дверь оказалась заперта. Вопреки всем нормам. И не на задвижку, которую можно открыть изнутри, а на ключ, наверняка уютно устроившийся в кармане человека, которого, возможно, и на рабочем месте-то нет.
К такому Таиса не готовилась, в прошлые разы дверь была открыта – ею пользовались те, кто хотел покурить, не нарываясь на ненужное внимание администрации. Возможно, поэтому дверь и заперли, наплевав на нормы пожарной безопасности. Но кому теперь жаловаться? И как это исправит ситуацию?
Тревога снова выпустила когти. Взгляд на часы показал, что у Таисы осталось не больше трех минут. Слишком мало, конец, невозможно за такое время ничего успеть…
А успеть нужно. Поэтому, отложив отчаяние до более подходящего момента, Таиса снова двинулась наверх. Она еще по пути сюда заметила фургон, припаркованный под окнами – просто потому, что давно уже выработала привычку изучать свое окружение. Таиса не думала, что это знание пригодится ей так скоро… или вообще когда-нибудь.
Если бы у нее было время обдумать собственные действия, она бы никогда на такое не решилась. Но времени не было: она видела, как для Форсова открыли другую дверь, как он вышел – не через главное фойе, где его как раз ожидали, и не через пожарный выход, а через служебную дверь, которой почти не пользовались. Таиса это предвидела, ее догадки оказались верными! Если бы замок не был заперт, она уже смогла бы перехватить Форсова, она одна, никто больше до такого не додумался, она видела…
Но дверь была заперта. Дверь все испортила. Мириться с таким Таиса не собиралась: хоронить свое будущее под обшарпанной пожарной дверью, еще чего не хватало! Опережая отчаянный вопль инстинкта самосохранения, девушка открыла окно и прыгнула вниз.
Если бы она замедлилась хоть на секунду, ей бы помешали: или студенты, или преподаватели, или здравый смысл. Но она сделала все до того, как подумала о последствиях, и теперь от нее мало что зависело. Брезентовый верх грузовика смягчил удар, и это хорошо. А плохо то, что брезент оказался покрыт грязной кашицей из снега и льда, с которой Таиса стремительно соскользнула. Вместо того, чтобы спуститься с крыши грузовика ловко и на ногах, как хотелось бы, Таиса съехала вниз с грацией лавины и воплем ужаса.
Авантюра могла бы закончиться как минимум сломанной ногой, если бы внизу ее встречал асфальт или промерзшая земля. Таисе повезло лишь в том, что рядом с грузовиком поднимался один из рыхлых сугробов – этот снег как раз убрали с той дорожки, по которой шел теперь Форсов.
Так что ее встреча с кумиром сразу обернулась немой сценой. Таиса погрузилась в грязный снег, перемешанный с солью и песком, со стороны она напоминала скорее не изящную кошку, а пьяного воробья. Форсов замер в паре шагов от нее, пытаясь понять, чудится ему или с грузовика действительно только что рухнула девица лет тридцати. Организаторы лекции, стоящие за его спиной, наверняка сейчас продумывали сценарий медленной и мучительной казни.
Первым молчание нарушил Форсов:
– С вами все в порядке?
– Отлично все! – заверила его Таиса, кое-как поднимаясь на ноги. – Зимой поскользнулась, со всеми бывает!
– На крыше грузовика. Действительно, со всеми.
– Я спешила, это меня чуть оправдывает.
– Куда же вы спешили, дорогая моя?
– К вам, разумеется, – как ни в чем не бывало ответила Таиса. – Таисия Скворцова. Хотела бы стать вашей стажеркой. И да, я слышала, что вы учеников не берете, но решила обсудить это с вами лично.
– Вы что, следили за мной? Хотя нет, следом пошли многие, но никого не пустили. Я бы предположил, что вы использовали этот неординарный путь, когда увидели заграждение, однако вы бы не успели. Так как же вы попали сюда вовремя?
– Сработала на опережение. Я знала, что вы здесь будете.
Организаторы наконец опомнились. Один из них, крепкий мужчина лет сорока, подался вперед.
– Николай Сергеевич, извините, Бога ради! Ну кто же знал… Сейчас мы все решим!
Судя по взгляду, «все решить» он собирался бесхитростно: закопать Таису обратно в сугроб, да так, что больше не вылезла бы. И он бы наверняка преуспел, если бы Форсов жестом не остановил его.
– Нет, подождите. Если уж девушка готова зайти так далеко, пусть договорит. Как вы догадались, что я буду здесь, милое создание?
– Если вы вошли этим путем, значит, ваша машина припаркована с этой стороны универа, а не возле главного входа. Логично было предположить, что тут вы и выйдете, а не начнете водить хороводы с фанатами.
Форсов казался разочарованным.
– Так значит, вы увидели, где я входил…
– Не увидела. Простите, что прерываю, но сейчас это важно. Я пришла на лекцию вовремя, это вы можете уточнить у прекрасных леди с замашками клубных вышибал, которые отмечали участников. Вы появились позже.
– А окна лекционного зала не выходят на эту сторону здания, – задумчиво произнес Форсов. – Увидеть вы не могли… Действительно, интересно. Так как же?
– По ботинкам, – пояснила Таиса. – Я искала, за что бы зацепиться в вашем образе, как понять, что вам интересно прямо сейчас, чем вы планируете заниматься, где в эту историю могу включиться я. На ваших ботинках я обнаружила засохшие разводы – соль и немного песка. Если идти по главной дороге, такого не будет, там чуть ли не феном плитку высушили. А с этой стороны идет ремонт, тут убирай, не убирай, такие ямы, что где-нибудь да придется наступить в снег.
Форсов перевел взгляд на свои ботинки.
– Разводы не очевидны.
– У меня хорошее зрение.
– Я мог наступить в снег где-нибудь в другом месте.
– Могли, но это вряд ли. Вы безупречны на лекциях, выверено все – цвет рубашки, подходящий костюм, платок… Думаю, вы чистите ботинки в машине перед выходом. Но в универе вас постоянно кто-то сопровождал, кто-то засыпал вас комплиментами, и не было подходящих обстоятельств, чтобы стать раком и ботинки протереть. Плюс ко всему, до лекции оставалось совсем мало времени, а вы не опаздываете.
Желание организаторов придушить ее стремительно усиливалось, в этом Таиса даже не сомневалась. И сразу закопать здесь, на стройке, очень удобно ведь. Но Таису их возмущение не волновало, она не сводила глаз с лица Форсова.
Он улыбался, однако он всегда улыбался. Как Чеширский кот – похоже, за долгие годы работы это стало привычкой. Вот только теперь, как показалось Таисе, его улыбка стала чуть искренней.
– Вы гордитесь собой? – спросил Форсов.
– Я считаю, что заслужила хотя бы то, чтобы вы подумали о моей просьбе.
– Нет, не заслужили. Ваше предположение не получило достаточных оснований, вы во многом полагались на то, что даже при ошибке ничего не потеряете. Догадка, основанная на удаче.
– Допустим. Но остальные не додумались и до этого.
– Я не беру учеников.
– Почему бы не начать?
Таиса достала из куртки резюме, которое спрятала на время своих вынужденных акробатических трюков, и протянула Форсову смятые листы. Заметив, что она, рухнув в сугроб, заляпала несомненно дорогие брюки лектора снежными брызгами, Таиса бодро добавила:
– Соглашайтесь, Николай Сергеевич! Где вы еще такую непредсказуемую дуру найдете?
Пробежки в десятиградусный мороз Гарик считал умеренно дебильной идеей, которая наверняка забирала больше здоровья, чем приносила. Заниматься чем-то подобным он не собирался, ему даже на Матвея смотреть было холодно – из окна, сжимая в руках чашку горячего кофе.
Матвей же был верен себе: если он собирался что-то делать, он на погоду даже не смотрел. Он бегал и в дождь, и в снег, однажды даже в разгар грозы. Гарик тогда попробовал поспорить с Верой, убьет этого робота молнией или нет. Но Вера сказала, что спорить на чужую жизнь неэтично, да и лишних денег у нее нет.
Так что сегодняшний забег, час на морозе, еще можно было считать тренировкой в щадящем режиме. Когда Матвей вернулся в дом, Гарик уже встречал его, сидя на лестнице.
– В какой момент ты осознаешь, что тебе здесь не рады? – поинтересовался Матвей, сбрасывая покрытые снегом кроссовки.
– Я знал с самого начала. Но навязываться в гости к тем, кто мне рад, слишком просто и скучно. В чем тогда азарт?
– То есть ты теперь гадаешь, выселю я тебя или все-таки убью?
– Нет, до такого доводить бы не хотелось, – рассудил Гарик. – Сегодня я съеду. Но сначала посмотрю на новую девочку. Ты же знаешь про девочку?
О том, что Форсов подумывает взять еще одну ученицу, Гарик узнал почти случайно и только вчера. Зато все мысли об отпуске отпали сами собой, стало слишком любопытно. Сколько лет прошло с тех пор, как Форсов решался на такое? Десять? Пятнадцать? И уже тогда гремели крики, что это последний раз и больше никогда!.. К тому же тогда у профайлера были веские причины принять роль наставника.
А теперь ничего не случилось, Форсов просто провел лекцию, одну из многих, он таким десятки раз развлекался в последние годы! Ничто не предвещало появления особых обстоятельств… Но они появились, раз Николай Форсов запомнил чье-то имя, прочитал резюме и вызвал новенькую в свой дом.
Естественно, мимо такого Гарик пройти не мог и ждать был не готов. Едва узнав имя девушки, он бросился разыскивать ее в Интернете. Ему понравилось то, что он увидел.
Матвей наверняка сделал то же самое – и даже больше. Вот только ничего похожего на энтузиазм он явно не чувствовал.
– Да, я знаю про эту… девочку. Она не задержится.
– Да ладно тебе! Решать все равно будет Форсов, и вряд ли он спросит наше мнение, тут не демократия.
– Дело не в нашем мнении – оно все равно не склонило бы чашу весов, потому что ты бы голосовал «за», а я «против». Дело в том, что она не подходит.
– А почему ты голосовал бы против? – полюбопытствовал Гарик. – Ты девочку эту видел вообще? Нереально красивая, по-моему!
– И что? У нас тут, внезапно, конкурс красоты?
– Что, испугался, что отныне не ты будешь первой красавицей? – хмыкнул Гарик. Потом до него в полной мере дошло, что он сказал, и он тут же смутился. – Прости, не подумал… Тупо получилось.
Матвей окинул его взглядом, который был гораздо холоднее, чем воздух за окном.
– Это была безобидная тупая шутка. Оскорбительной она стала, когда ты начал извиняться, допуская, что в ней есть доля истины.
– Да нет, я… Я не то… В смысле… Короче, у меня нет вариантов, что сказать в такой ситуации, – сдался Гарик.
Он ожидал, что Матвей устроит ему выговор – от этого стало бы легче, даже такое условное наказание приглушило бы вину. Однако с Матвеем никогда не было простых вариантов. Хозяин дома теперь вел себя так, будто рядом с ним вообще никого не было, Гарик для него превратился в пустое место. И сложно было сказать, задет Матвей на самом деле или просто не считает нужным обсуждать опасную тему.
В фойе он не задержался, поднялся наверх – переодеваться, конечно. Кто-то другой без сомнений отправился бы на встречу с новенькой в спортивном костюме, это же не официальный прием! Но Матвей был верен себе, оставшиеся до встречи двадцать минут он собирался потратить на душ и выбор делового костюма – черного, конечно. У Матвея все или черное, или белое, а раз он новенькой не рад, то будет черное. Ботинки, брюки, черная рубашка, пиджак и галстук, часы из черного металла, очки в черной оправе, никакого послабления, никогда.
Гарик даже не пытаться таким озадачиться. Он считал большой удачей то, что приехал в чистых джинсах и свитере, но, если бы сложилось иначе, он все равно не стал бы метаться, стараясь выглядеть получше. Новенькая была не настолько важна, да и в чем-то Матвей прав – она может не задержаться.
В дом Форсова они отправились вместе. В этом не было нужды, но Гарик хотел проверить, будет ли Матвей обижаться за тупую шутку или закроет тему. Кажется, повезло. Матвей выглядел задумчивым, отвлеченным чем-то, он будто и не замечал, что у него есть спутник.
Когда они добрались до коттеджа Форсова, новенькая уже была там, сидела в гостиной, дожидаясь босса. Когда они вошли, она поднялась им навстречу, растерянно улыбнулась, скользя взглядом от Гарика к Матвею и обратно. Она не ожидала, что они появятся, но не насторожилась, ее нынешнее волнение было связано с Форсовым, не с ними.
Что ж, в реальности она оказалась даже красивей, чем на фотографиях, Гарик сразу признал это. Что вообще может быть естественней, чем признать красоту женщины? Это Матвей пускай бурчит, что внешность в их профессии не важна. Все важно, если задуматься. Новенькая, похоже, знала, что она красива, и умела это грамотно подать. Ее тонкая фигура была скрыта одеждой – но вместе с тем обтянута плотной тканью, джинсами и водолазкой, и сразу можно было оценить безупречность линий, длинные ноги, тонкую талию и полную грудь. Была бы унылым сухарем – спряталась бы в мешковатых брюках и безразмерном свитере, как сейчас модно. А она показала достаточно, и Гарик находил это многообещающим.
Лицо у новенькой было скорее очаровательным, чем классически красивым, но так даже интересней. Треугольное, с четкими от природы линиями бровей, огромными серыми глазами, маленьким аккуратным носом и полными губами. Глаза были расставлены, пожалуй, чуть шире, чем следовало бы для идеального образа, но девушке это шло. Ее волосы оказались очень длинными, собранными на затылке в хвост. Сначала они показались Гарику черными, но, присмотревшись внимательней, он обнаружил, что цвет поинтересней будет – оттенок темных кофейных зерен.
Матвей, стоящий рядом, видел то же, что и Гарик, но за красавицей он наблюдал равнодушно, чуть ли не с презрением, и никакой симпатии не испытывал. Все-таки робот… Гарик подозревал, что, когда на медосмотре у этого типа пытаются взять кровь, в колбу сыплются маленькие гайки… или выползают новорожденные аспиды.
Новенькая улыбнулась им – неуверенно, почти робко.
– Привет… Я, если честно, не ожидала, что еще кто-то здесь будет.
– Мы группа поддержки, – объявил Гарик.
Когда девушка протянула ему руку, он шагнул вперед, развернул маленькую белую кисть ладонью вниз и поцеловал. Потому что он подозревал: до того возраста, когда он станет воспринимать красивых женщин как друзей и братюнь, ему оставалось еще лет шестьдесят. Или вечность. Скорее всего, вечность.
Матвей, конечно же, остался стоять на месте с каменной физиономией. Девушка наверняка заметила это, она уже бросила в его сторону настороженный взгляд. Но пока она предпочла делать вид, что все в порядке, дурой она точно не была.
– Таисия Скворцова… Но лучше Таиса, мне так привычней, – представилась она.
– Я Гарик, а йольское полено очень успешно изображает Матвей.
– У меня есть только один вариант насчет того, кто вы.
– Скорее всего, он верный, – кивнул Гарик.
– Для чего Николай Сергеевич вас вызвал?
– А он нас не вызывал. У Матвея нора на соседнем участке, а я случайно оказался там, немного понаблюдал, как он жрет жертвенных девственниц, и решил переключиться на более приятные занятия.
– Это объясняет твое присутствие, – усмехнулась новенькая. Она повернулась к Матвею: – А ты тут зачем? Я на роль жертвенной девственницы не подхожу по обоим параметрам.
Она использовала шутку, чтобы прощупать почву. Таиса пыталась наладить связь с ними, понимала, что так ей будет проще. Гарик был к этому готов. Матвей, конечно же, нет.
– Постарайтесь обойтись без фамильярности, – сухо посоветовал он. – Такое поведение излишне, вы здесь не задержитесь.
Гарик предполагал, что новенькая или смутится, или обидится. Однако Таиса осталась спокойна, только серые глаза чуть сузились, изучая собеседника.
– Вот как? Занятно. Даже я этого пока не знаю.
– На мой взгляд, все очевидно. Я не представляю, чем именно вы привлекли внимание Форсова. Возможно, это была ошибка с его стороны или удачное для вас стечение обстоятельств. Но если взглянуть на всю вашу жизнь, никакое другое резюме не понадобится, чтобы понять: вам здесь не место.
Ясно с ним все. Пока Гарик просматривал фотоальбомы новенькой, разглядывая ее фигуру в купальнике, Матвей воспользовался более серьезными источниками. На попытку угадать, что с ним не так, не было ни сил, ни настроения.
Куда занятней оказалось не его занудство, а то, как новенькая держала удар. Она снова не продемонстрировала ни намека на возмущение. Таиса спокойно опустилась в кресло, которое занимала до их прихода, устроилась поудобней, закинув ногу на ногу. Гарик, чтобы подыграть ей, плюхнулся на ближайший диван, и теперь казалось, что Матвей вытянулся перед гостьей, как подчиненный перед начальницей.
– И что же вы знаете о моей жизни? – полюбопытствовала Таиса, расслабленная, как кошка на солнце.
– Вам двадцать семь, вы психотерапевт, работать начали год назад. Из семьи медиков, обеспеченной, отец – кардиохирург, он и ваша мать – совладельцы частной клиники. Все дети работают там, кроме вас. Вы впервые вышли замуж в восемнадцать, не прожили с мужем и года, развелись. Второй муж был вас старше, воспитывал дочь от первого брака, с ним вы жили три года. Оба развода произошли по вашей инициативе.
Пока Матвей выдавал информацию, спокойно и ровно, Гарик наблюдал не за ним, а за девушкой. Это было интересней – и уже не только из-за ее красоты, красота как раз отошла на второй план. Когда они вошли, Таиса заметно волновалась и не скрывала этого. Да и понятно, почему – она наверняка понимала, что ей придется очень постараться, чтобы впечатлить самого Форсова! Однако теперь, когда Матвей открыто проявил к ней враждебность, она собралась, она сумела придушить собственный страх и была абсолютно уверена в себе. Гарик на ее месте вел бы себя точно так же: когда тебе в лицо бросают твои былые грехи, сделай вид, что так и было задумано.
– Подозреваю, что минимум половина этих данных добыта незаконным путем, – указала Таиса. – Но пока оставим это за скобками, потому что мне все равно. Вы только что подтвердили, что у меня подходящее образование, нет проблем с законом, ну а отсутствие семьи оставляет мне больше времени на обучение. Я идеально подхожу.
– Сожрали тебя без кетчупа, – прокомментировал Гарик. – Отступи, пока еще больше не опозорился.
Однако отступать Матвей не собирался, он-то прекрасно понимал, что никакого позора пока не было, Гарик просто предлагал ему отказаться от конфликта. Не срослось.
– Эти факты говорят лишь о том, что вы не способны на ответственность, капризны, избалованы и нестабильны, – равнодушно указал Матвей. – Обучение такого человека стало бы напрасной тратой времени.
– Я избалована только потому, что выросла в богатой семье?
– Нет. Потому что вы не сумели построить отношения со своей семьей. Вы съехали из дома в восемнадцать, больше туда не возвращались, с родителями видитесь редко, и все это – верные признаки отстраненности. При этом вы без сомнений приняли у отца деньги на обучение. От вас ожидали выбора медицинской специальности и работы в семейном бизнесе. Вместо этого вы предпочли ранний брак. Судя по скоропалительному разводу, этот брак был именно подростковым протестом, а не печальной историей любви.
– Неплохо, – кивнула Таиса. – Что-нибудь еще, чтобы подтвердить мою безответственность?
– Хватает. Для второго перфоманса с замужеством вы выбрали мужчину с ребенком – не задумываясь о том, как это повлияет на ребенка. Вы потратили восемь лет на обучение, но потом решили, что психотерапевт – недостаточно увлекательная игра для вас. Вы делаете то, что вам интересно, и без сомнений бросаете, когда вам становится скучно. Не считаясь с тем, сколько разрушений и травм можете спровоцировать.
– Вы утрируете и драматизируете одновременно.
– Но сути это не меняет. Сейчас ваша новая забава – профайлинг. Когда окажется, что тут тоже нужно работать, причем с преступлениями, а это неуютно и порой кроваво, вы осознаете себя тренером по саморазвитию, или поваром, или дирижером… Не важно, кем, но вы уйдете. Так не проще ли сразу перейти к тому моменту, когда вы уходите, чтобы всем нам сэкономить время?
Гарик допускал, что Матвей вполне может быть прав. Прошлое Таисы указывало на такой тип личности, при всех своих недостатках профессионалом Матвей был отменным. Гарика это не смущало, он никогда не считал эгоизм проблемой. Ему по-прежнему было любопытно, как парирует удар Таиса.
Но на сей раз парировать она не собиралась, как не собиралась и возмущаться. Она со скучающим видом повернулась к Гарику и спросила:
– Он всегда такой душный? Или только по средам?
– Это он еще на позитиве. Когда он в плохом настроении, он до начала спора покрывается плесенью.
– Низкопробный юмор вам не поможет, – указал Матвей. – Поступите правильно. Поступите мудро. Уйдите.
Ответить Таиса не успела – ее опередил голос Форсова, прозвучавший со стороны коридора.
– Достаточно. Матвей, твою точку зрения я услышал.
В этом и сомневаться не приходилось: Форсов никогда никуда не опаздывал. Если он задержался, то лишь для того, чтобы из коридора послушать их беседу. Теперь же босс решил, что пора вмешаться, и вошел в комнату – все такой же спокойный и уверенный. Сегодня он не считал нужным притворяться жизнерадостным стариканом, а значит, Таису он воспринимал всерьез.
– Я не понимаю, зачем это вообще нужно, – сказал Матвей.
– А я просил твоего понимания? Или, если уж на то пошло, твоего присутствия? Не ты будешь учить ее, если все сложится. Не тебе предстоит тратить свое время, даже если впустую. Так зачем ты лезешь, куда не просят?
Таиса затаилась в кресле, наблюдая за мужчинами. Она, должно быть, считала, что Матвею и правда досталось. Гарик же знал, что эти двое никогда толком не ссорятся. Форсов считает Матвея своим самым удачным проектом, в некотором смысле – своим наследием, поэтому мнение его на самом деле ценит. Матвей же знает, когда это мнение нужно проталкивать, когда – просто предложить.
Так что их болтовню Гарик не слушал, он пытался просчитать, зачем Форсову понадобилась эта девушка. В одном старик был честен: он терпеть не мог роль учителя, она не доставляла ему никакого удовольствия. У Форсова были причины взять под крыло и Гарика, и Матвея, причем то были очень значимые причины. Но эта девушка… Зачем она старому профайлеру? Ей не нужна помощь, и она вроде как бесполезна, даже если талантлива…
Причина должна быть. То, что она не на виду, лишь пробуждало в душе Гарика знакомый азарт, стремление докопаться до истины, которую тщательно скрывают.
Вот только Таиса, которая знала Форсова намного хуже, даже не догадывалась, что может быть полезна ему, она наверняка воспринимала всю эту историю с обучением как благотворительность. Когда Форсов повернулся к ней, она подскочила на ноги, все-таки выдав свое волнение.
– То, что я пригласил вас сюда, дорогая моя, вовсе не означает, что я принял какое-то решение, – сказал Форсов. – В чем-то Матвей прав – не в хамстве, конечно, но в некоторых своих предположениях. Ваш первый успех может быть связан исключительно с удачей, я сказал вам об этом сразу. Поэтому мне нужно понять, как вы мыслите и что вы можете.
– Когда вы пригласили меня сюда, вы не сказали, что мне нужно будет сделать.
– Да, потому что тогда вы попытались бы подготовиться к тому, к чему подготовиться нельзя. Сейчас в библиотеке, это соседняя комната, лежит папка с материалами реального уголовного дела. Оно было закрыто больше года назад, а само преступление произошло четыре года назад. Суть его достаточно проста: тридцатилетняя Диана Вдовина после расставания с сожителем обратилась к психотерапевту, рекомендованному ей знакомыми – как видите, я выбрал то, что должно быть вам хоть сколько-то близко.
– Не думаю, что это будет мне так уж близко, – вздохнула Таиса.
– По мере развития событий – определенно нет. Евгений Гончуков, тот самый психотерапевт, расценил ее состояние как близкое к истерике и предложил вколоть ей успокоительное. Вдовина согласилась. В себя она пришла, по ее словам, на улице – спустя три часа после укола. Изнасилованной. Вдовина немедленно обратилась в полицию и предоставила в качестве доказательства биологический материал предполагаемого насильника, обвинив в преступлении Гончукова. Гончуков сразу же согласился сотрудничать со следствием и сдал кровь на тест ДНК. Тест показал, что сексом с Вдовиной занимался не психотерапевт. Вдовина, изначально получившая поддержку большинства знакомых, ныне представала обманщицей. Благоразумней было бы отступить, но она не сдавалась. Новый адвокат, нанятый ею, указал, что кровь Гончуков сдал в той же больнице, где работал, без соответствующего контроля. Гончуков сдал тест повторно, в присутствии полиции, но с тем же результатом – несовпадение. Ему можно было предъявить лишь то, что он вколол Вдовиной слишком сильный препарат. Остальные улики как раз оправдывали его – камера наблюдения зафиксировала, что Вдовина покинула больницу сама, добровольно, одна. Более того, выяснилось, что за несколько лет до этого случая она шантажировала своего сожителя беременностью, которой на самом деле не было. Гончуков предположил, что теперь она просто вышла на новый уровень и хочет денег.
– Но при чем тут профайлинг? – не выдержала Таиса. – Слушайте, я, конечно, еще не профи – только надеюсь им стать. И все же мне казалось, что профайлинг нужен для определения того, что представляет собой преступник…
– Так определите, – кивнул Форсов. – Вы еще просмотрите документы, но уже моих слов вам должно быть достаточно, чтобы понять: дело зашло в тупик. Гончуков, согласно уликам, был невиновен. Вдовина не желала оставлять его в покое. В это дело по моей просьбе вмешался Матвей. Он определил, кто из этих двоих врет. От вас я ожидаю того же, дорогая моя. Сегодня вечером вы должны сказать мне, кто в этой истории преступник и почему. Если же вы не сможете этого сделать, мы попрощаемся, чтобы действительно не тратить понапрасну время. Профайлеры, которые полагаются лишь на удачу, не спасают жизни, Таисия, да и сами они долго не живут. Прошу, приступайте – время пошло!
В тесном кабинете было темно – работала только одна лампочка из трех. Тусклая, рыжая, сорок ватт. Полусвет бил по нервам, сейчас все било по нервам. Голоса звучали резко, раздраженно, почти зло.
– Она не была убита!
– Но в отчете перечислены травмы! Некоторые очень подозрительны…
– Они могли привести к смерти?
– Нет…
– Она могла нанести их сама?
– Да, но…
– Значит, сама и нанесла.
Сигаретный дым вился в воздухе ядовитыми кольцами. На стене за сизой завесой просматривалась выцветшая наклейка – красный круг с перечеркнутой сигаретой.
Не курить.
Не надейтесь.
– Нельзя это так оставлять… Она была беременна.
– Жалко, конечно, ну и что теперь? Какое отношение это имеет к ее смерти?
– А еще она была девственницей.
– Что?.. Что за бред вообще? Так не бывает!
– Так было.
– Но это все не важно! Она умерла от холода. Просто забралась на сосну и замерзла – сама! Заблудилась и замерзла.
– Она могла убегать от преступника…
– Не было там преступника! Слышите меня? Не было, прекратите такие разговоры, только людей пугаете! Она умерла случайно. Искать некого!
– А если не случайно? Если преступник все-таки был? Вы понимаете, что не обойдется без новых жертв?
– Вот убьют новых – тогда и поговорим! Что вы на меня смотрите, будто я какой злодей? Вы и сами знаете, что лес обыскали… Там нет ни единого указания на присутствие второго человека! Не важно, верю я вам или нет, мы все равно ничего не можем сделать. Даже если этот преступник был… его все равно что не было.