Глава первая
Ошибка
– Вальтер, ты где? Почему не отзываешься, сколько я могу тебя искать? – проговорил высокий черноволосый парень с эмблемой на груди: «Дежурный Рамсес». – Ах, вот ты где! – воскликнул он, проходя внутрь комнаты, отключая поисковый прибор, который он держал в руках. – Я тебя уже третий раз вызываю, зачем отключился, почему не отзываешься? Тебя шеф желает видеть.
– Знаю, отстань, – проговорил Вальтер и отвернулся к стене, – я отдыхаю после дежурства. Я имею на это право.
– Иметь-то имеешь, но ты же знаешь, что ты натворил этой ночью…
– Ничего не знаю и знать не хочу, – буркнул Вальтер.
– Ну-ну, – присаживаясь на его постель, проговорил Рамсес, – значит, ты даже не раскаиваешься.
– Ну, пойми ты! – воскликнул он и, вскочив, сел в постели. – Я не хотел, так получилось. Ты же знаешь, я с Долорией долго просидел, не отдохнул перед дежурством. Ну ошибся я, что же меня теперь убивать?
– Ну не злись ты так, кипяченый такой. Никто с тобой ничего не сделает.
– Да-да, – паясничал Вальтер, – лишь казнят маленечко…
– Брось болтать глупости, ты сам знаешь, что на нашей планете уже больше двадцати тысяч лет не применяют казни.
– На нашей да. Но мы далеко от нее. А на этой, с которой мы сейчас работаем, всё бывает.
– Ладно, хватит выдумывать, – поднимаясь с постели Вальтера, проговорил Рамсес, – не пойдешь к шефу, вызову роботов-охранников, отведут.
– Вот-вот, говоришь, без насилия, а сам… – Вальтер, нахмурившись, встал, оделся и пошел в центральный отсек. Рамсес молча последовал за ним. Они оба не представляли даже, что может предпринять шеф после всего случившегося.
Руководитель экспедиции Альберт, оторвавшись от своих дел, глянул на вошедших молодых людей.
– Присаживайся, Вальтер, – проговорил он усталым голосом, – а ты, Рамсес, можешь идти, спасибо. Оставь нас наедине.
Дежурный кивнул в знак согласия и вышел.
– Ну что скажешь? – откинувшись на спинку кресла, проговорил шеф.
– А что я могу сказать, – вздохнул Вальтер, – вам наверняка уже всё известно, даже больше, чем мне.
– Да, о некоторых последствиях мы уже имеем сведения. Ты мне скажи, с чего это ты вдруг изменил форму рисунка?
– Случайно, – ещё раз вздохнул парень, – искренне говорю, случайно.
– Случайно говоришь, а почему вместо точки «М-4», начертил «Ф-4».
– Не знаю, как-то само так вышло. Я это и сам обнаружил только после того, как увидел рисунок на полях и перепроверил программы.
– Понятно, – тоже вздохнул шеф, – тогда попутный вопрос, зачем ты сконструировал новую программу? Мы давно пользуемся шаблоном.
– Я его не нашел… – чувствуя, что краснеет до самых ушей, проговорил Вальтер.
– Хороший работник, – шумно выдохнул шеф и, поднявшись со своего кресла, заходил по кабинету. – Ну и как ты думаешь, что нам с тобой теперь делать? Транспортный корабль с базы на нашу планету улетел недавно и будет нескоро. Так бы я тебя отправил домой. На планете девочек много, с ними хоть всю ночь сиди, никому вреда не будет. Тем более тебя уже и близко к точным приборам не пустят. Будешь в какой-нибудь мастерской роботов ремонтировать.
– Ну и что, – упрямо проговорил Вальтер, отвернувшись к стене, где во всю ширину и высоту красовался симпатичный пейзаж с их родной планеты. – Всякая работа хороша, и роботов надо кому-то ремонтировать.
– Да, – усмехнулся шеф, – особенно тебе с твоей специализацией и образованием, с твоим опытом и багажом знаний. Теперь я буду вынужден послать к планете экспедицию.
– Но вы и раньше планировали её послать.
– Да, но чуть позже и с немного иной программой. – остановившись посреди кабинета, проговорил шеф, пристально глянув на Вальтера. – А ты что дерзишь мне!? Если ты мой родственник, то думаешь, что всё можно!? Нет, дорогой мой. Родственные отношения накладывают ещё большую ответственность. Поэтому в число экспедиции я включу и тебя…
– Спасибо, дядюшка Альберт! – воскликнул племянник, подскочив с места.
– Рано радуешься, – усмехнулся шеф, – я пошлю тебя вместо Долории. Зачем девушке рисковать на этой агрессивной планете.
– Но у неё научная работа, она для этого летела сюда!
– Она сделает свою работу из тех сведений, что соберете вы.
– А может, меня вместо кого-нибудь другого или просто дополнительно? – обмякнув и сев на свое место, проговорил парень.
– Нет, других нельзя, – твердым голосом произнес шеф. – У каждого своя программа, своя работа, а дополнительно тоже нельзя, ты же знаешь количество мест спускаемого аппарата. Готовя экипаж экспедиции, я только в Долории и сомневался, думал, кем бы её заменить. Вот и нашлась кандидатура. К дежурству тебя теперь не допускаю. Будешь с экспедиционной бригадой готовиться к полету, и не пренебрегай тренировками и уроками. Сам проверю, а теперь можешь идти. Мне некогда с тобой разговаривать. У меня много своей работы…
Вальтер поднялся и вышел.
– Ну что? – зашептал Рамсес, увидев друга в дежурке, через которую тот проходил.
– Ничего. К планете теперь полечу исправлять то, что натворил…
– Но это же здорово. Долория тоже летит…
– Нет, Рамсес, я за неё лечу, – грустно проговорил Вальтер.
– Понятно, – вздохнул дежурный, – но не печалься, в жизни всякое случается.
– Верно, – тоже вздохнул друг, – но почему-то всегда «это всякое» только ко мне и липнет.
Вальтер вышел, а Рамсес, повернувшись со своим креслом к пульту, стал просматривать параметры контрольного экрана. Он задумался над последними словами друга и вдруг вспомнил, что Вальтеру действительно постоянно не везло.
Однажды ещё в университете он зачем-то зашел в комнату электронных стабилизаторов и стал разглядывать их работу, совершенно забыв о том, что туда без специальных костюмов входить опасно. Его полуживого вытащили оттуда, а он по дороге в больницу всё кричал, что в третьей линии двенадцатого отсека серьезные неполадки. Когда пришли проверить, то слова его оказалось точными, ещё бы немного и могла произойти серьезная авария в системе электронного оборудования всего учебного комплекса.
Руководство тогда не знало, что делать с ним. Наказать его за то, что он нарушил технику безопасности надо бы, но это грозило отчислением из университета. А он был способным студентом и заметил то, что очень чуткие приборы слежения не заметили, и тем спас целый блок учебной программы, за такое благодарят. Так что после выздоровления, Вальтера оставили учиться, тихо замяв это «ЧП».
Во время учебной экспедиции на одной из планет его вдруг смыло мощной волной воды и унесло в открытый океан. Поиски Вальтера привели к находке, ради которой и посылалась третья по счету научная экспедиция.
И так было всегда. Он мог случайно остановиться возле какого-то работающего двигателя, и можно было сразу сказать, что здесь есть какие-то поломки или они вот-вот случатся. Что притягивало Вальтера к проблемным местам, он и сам не мог ответить. Просто случайно захотелось ему и всё. Вечная случайность всегда преследовала его. Что на этот раз он почувствовал и почему изменил рисунок? Видимо, не случайно, и это наверняка через время всплывет в отчетах исследователей.
Рамсес размышлял, а Вальтер тем временем зашел в медицинский отсек.
Разговор с доктором
– Антони, дай мне успокаивающего или что-нибудь от головной боли, – сказал он и опустился в кресло возле входа, – голова просто трескается.
– Что, на тебе воду возили? – весело проговорил доктор, глянув на Вальтера.
– Воду? Не знаю, может, ещё будут возить, – потирая голову, проговорил он, – а вот пшеницы сегодня ночью я покосил порядком.
– Что, правда, покосил? – спросил Антони, подсаживаясь к Вальтеру и включая диагностическую аппаратуру.
– Да, представляешь, мало того, что вместо кругов на полях у меня получился квадрат ровнюсенький такой, так ещё на нем и растения исчезли куда-то, нигде их ни в каком пространстве нет.
– Может, их там и не было? – предположил доктор.
– Ну да, по квадрату, выверенному с компьютерной точностью, их там забыли посадить, – вздохнул Вальтер, – и к тому же корни от растущей там прежде пшеницы остались. Срезало их ровненько, словно тамошний цирюльник бакенбарды на щеках сбрил. Сам не представляю, куда все делось. Я ведь знак «Ф» с «М» перепутал. Притом в фазе 4. А «Ф» – это вектор, «М» – замкнутое пространство. Вот и суди. «М-4» укладывает колоски внутри круга, словно прическу делает, а «Ф-4» в своем квадрате колоски состригло и раскидало на все четыре стороны.
– Да, на все четыре вектора, на все четыре стороны, – вздохнул доктор, прикладывая импульсар к центру ладони Вальтера. – О, друг, у тебя запредельные цифры стресса. Как бы ты сам не последовал за своими колосками. Давай-ка, друг, в кабину «Эписон».
– И надолго? – спросил парень.
– Не очень, – уклончиво ответил Антони и, улыбнувшись, продолжил: – до вылета экспедиции успеешь.
– А ты откуда знаешь, что я лечу с экспедицией?
– Я ничего такого не говорил, – ответил он.
– Как не говорил, а твоя фраза: «До вылета экспедиции успеешь?»
– Ах, вот ты о чем, – улыбнулся доктор, – так я о том, что успеешь проводить свою Долорию. Я просто пошутил…
– Понятно, – укладываясь на кушетку, проговорил Вальтер, – но теперь Долория будет меня провожать. Я лечу на планету. А она остается.
– Вот как, – смутился Антони, – извини, я не знал. Тем более, дорогой мой, тебе одной процедурой не обойтись. Будешь эти дни ходить на лечение.
– Н-да, шеф твердит, что я буду обязан ходить на тренировки и на занятия, ты говоришь, на лечения. Всем я сразу понадобился. Просто гордость за себя распирает.
Но доктор ничего не ответил. Он молча слушал ворчание Вальтера, подключая к нему аппарат «Эписон», с умилением наблюдая, как более бессвязной становилась речь пациента, пока тот окончательно затих и стал ровно дышать.
«При таких запредельных стрессовых состояниях он ведет себя даже очень спокойно и прилично, – подумал Антони, – сильного духа человек. Хорошо, что он летит к планете, ему проще будет там смотреть на то, что творят местные аборигены. Не всякая душа выдерживает видеть подобное. И ещё лучше, что Долория остается, я так за неё волновался и неоднократно говорил шефу, чтобы тот её оставил. Вальтер не промах, такая девушка многим нравится, мне тоже. Хорошо, что она останется здесь, на корабле, мы сможем теперь чаще встречаться…»
Вечером, узнав обо всем, что случилось, Долория попыталась встретиться с Вальтером, но не найдя его нигде, зашла в медицинский отсек к Антони. Он пересматривал результаты обследования экспедиционной группы и сидел в полном одиночестве, в полумраке у небольшого светящегося экрана.
Антони вообще не любил яркого света, громкой музыки. Он уважал во всем полутона, мягкие и спокойные.
– Можно? – спросила девушка, входя в кабинет.
– О, Долория! – обернувшись, воскликнул доктор. – Проходи, присаживайся, я сейчас закончу просмотр. Ты просто в гости или что-то случилось?
– Я Вальтера искала, но его нигде нет. Думала, может, у тебя, – проговорила она, присаживаясь.
– Он был у меня, но давно уже, – ответил Антони, переключая информационный материал на другую программу и уводя его в ячейку памяти. – Он пережил сильнейшее потрясение оттого, что случилось. Ты в курсе дела?
– Да-а, – вздохнула Долория.
– Так вот, – продолжил доктор, – сейчас он проходит курс лечения. У меня ты его теперь не найдешь. Он на особом режиме, ему запрещены контакты с посторонними, особенно с теми, кто не летит к планете.
– Да, я знаю. Сегодня всю экспедиционную группу переводят на карантинное изолирование. Я должна была быть там, поэтому мы с Вальтером вчера и просидели допоздна. Он с нашего свидания прямо на дежурство ушел.
– Вот и результат, – отведя взгляд от экрана и включив приятную мелодию, сказал доктор, – надо получше заботиться о своем возлюбленном. Не навечно же разлучаетесь, вернется экспедиция, и вновь будете рядом.
– Как о нем позаботишься? Я тоже говорила Вальтеру, что увидимся скоро, а он не соглашается. Говорит, давай ещё побудем вместе, мол, и отдых ему без меня не отдых. Теперь мне придется его ждать из экспедиции. Я так за него волнуюсь, он такой романтичный и добродушный.
– Это он по отношению к тебе такой, – беря руки Долории в свои, проговорил Антони. – А так он человек очень сильного характера. Моя аппаратура выдала его параметры, а она не ошибается. Не волнуйся за него. Всё будет хорошо, а то сама на пределе, вся дрожишь…
– Это просто у тебя как-то прохладно, – поежившись, сказала Долория.
– Может быть, – улыбнулся Антони, – я любитель свежего воздуха. Когда остаюсь один, то включаю дополнительный ветерок. Идем в тренажерный зал, ведь лучшая профилактика от стресса – это активная мышечная работа.
– Я вообще-то хотела сходить в бассейн, – уклончиво ответила девушка.
– Вот и прекрасно, из тренажерного зала пойдем в бассейн! – воскликнул Антонии. – У меня тоже сегодня был напряженный день, надо разрядиться.
– Ладно, идем, – согласилась Долория. – Экспедиционная группа сегодня в тренажерном зале учебного отсека.
– Верно, с ними летит Герман. Я тоже хотел в экспедицию, но начальство посчитало, что я здесь нужнее, что мой друг и коллега более подходит для планетарных дел.
– Значит, и тебя обошли, как и меня, – прижавшись к Антони, сказала Долория.
– Да, и меня тоже, – обняв одной рукой девушку и прижав её к себе, проговорил доктор.
Экспедиция
Через три дня звездолет, отчалив от базы, с группой исследователей взял курс на планету.
В формулах межгалактического центра она трактовалась планетой РМ—32/12 в системе 11/345. Как полагалось, вскоре после вылета руководители полета провели инструктаж.
Вальтеру довелось прослушать его на рабочем месте, сидя за центральным пультом звездолета. Ему по стечению обстоятельств или в силу вечного везения первому от начала полета выпало дежурство. Все остальные члены экипажа, разумеется, кроме командира и доктора, инструктировались в своих комнатах. Командир и доктор, по сути, всегда находились на своих рабочих местах. Их жилые комнаты примыкали к их кабинетам.
Поглядывая на навигационный экран и на карту сигнальных систем звездолета, Вальтер слушал инструктаж и одновременно думал о Долории. Ему так и не удалось после того злополучного дежурства увидеться с ней. Доктор Антони хотел устроить им коротенькую встречу во время лечебного сеанса. Но его любимую, как назло, забрали в это время на тренировочное занятие. На него нельзя было хоть на секунду опоздать, тем более пропустить. Иначе предполагались серьезные наказания, вплоть до отстранения от полётов и возврат на грузовом корабле к своей планете.
А это считалось одним из позорных моментов биографии каждого астронавта и просто жителя планеты, если с его ребенком или даже родственником случалось подобное. Кажущаяся строгость на космических базах была оправдана. Ведь в работе частенько приходилось решать экстренные вопросы, где оперативность играла первостепенную роль. А собранность всех специалистов имела огромное значение в ликвидации неадекватной ситуации.
А вообще, как считали астронавты, так было даже интереснее жить. Тренировки по строго регламентированному времени придавали бодрость и дарили ощущение собственной нужности и важности того дела, которое каждый исполнял. Вальтер это понимал и ни на кого не злился, и всё же легкая грусть охватила его при воспоминании о том, что ему так и не удалось попрощаться с Долорией.
«Она, наверное, тоже грустит обо мне, – думал он, – сидит у экрана в дежурке на базе и следит за нашей точкой среди звезд».
Вальтер вздохнул и стал дальше слушать инструктаж.
– Люди этой планеты по возрасту своего существования уже должны были давно достичь серьезного планетарного уровня, – ровным голосом зачитывал инструкцию авточтец, – но генофобия не дает им выбраться из бессмысленной конфронтации сторон. Причем конфликтность ликвидная. На этой планете друзья с легкостью могут сталь злейшими врагами и наоборот. Поэтому, работая здесь, необходимо занимать в любой ситуации нейтральную сторону, а при невозможности заведомо проигравшую сторону, чтобы потом незаметно уйти. Задача астронавтов в данной экспедиции быть только наблюдателями. Вам необходимо собирать сведения о жизни этих людей, об их взаимоотношениях, их характерах, психологических конструкциях. Главное, не вмешивайтесь в происходящие события, какими бы они не показались для вас дикими. Нельзя осуждать кого-либо, вступать в дискуссии. Все отношения должны иметь позитивный характер, а при столкновении с так называемыми истинными деспотами постараться уйти незамеченными. Запомните, вы не учителя и не психологические корректоры, тем более не цивилизаторы, вы просто наблюдатели. Нам нужны правдивые и точные данные. В этом заключается ваша миссия, – закончил инструктаж диктор. – Следующий блок информации в регламентированное время.
Вальтер связался с руководителем полета и передал сведения, что всё в полном порядке, что полет идет в заданном режиме. Разумеется, это была формальность: у руководителя был такой же пульт. Только он имел право не следить за ним и вообще находиться далеко от центра слежения. Поэтому сведения диспетчера говорили о том, что всё хорошо, и что ему не стоит волноваться.
Вальтер всегда скучал на дежурстве, считая это формальностью. Ведь за всем следит техника, она первая в случае чего подаст сигнал. Дежурный тут был бесплатным приложением к этим высокочувствительным техническим устройствам. Но порядок был порядок, и его нужно было соблюдать.
«Не нами придумано, и не нам рассуждать», – любил говорить Маис, друг Вальтера, считавший дежурство лучшим временем.
Он умудрялся в это время отдохнуть, воспринимая эту скучную работу как игру. Он представлял себя единственным пилотом корабля, затерявшимся в пространстве космоса, и отыскивал нужные маршруты. Иногда он придумывал ещё более фантастические и забавные приключения. Вообще Маис в своей душе был романтиком и мог бы стать писателем, если бы у него хватило терпения довести до конца все придуманные им истории, дав жизнь героям своих вымыслов. Но Маис не мог долго сосредотачиваться на чем-то одном, ему нужны были новые впечатления. Поэтому Вальтер не принимал его систему поведения и скучал во время дежурства.
«Хорошо, что до этой планеты не так далеко, – размышлял Вальтер, – и за время полета мне выпало только одно дежурство. Да и планета невелика, как только там все не перебили друг друга? Живут ведь, и процент народонаселения велик. За счет высокой рождаемости. Как говорит Антони, женщины там спасают планету от неминуемой гибели. И всё же хорошо, что мне довелось полететь сюда. Любопытно взглянуть на женщин этой жестокой планеты, которые своим терпением спасают жизнь на ней», – подумал Вальтер, и на душе у него стало светло и умиротворенно.
Вновь появилось ощущение уверенности в себе и правильности своего дела, которое ему по жребию судьбы выпало исполнить именно сейчас.
«Конечно, на моей родной планете, – размышлял дальше Вальтер, – судьба не властна над человеком, её жители планеты созидают сами, вводя в жизненные программы и установки свои желаемые варианты и перспективы. Когда вот только внедрилась в меня программа случайностей, которые и подстерегают на каждом шагу? Я ничего такого не программировал. Надо будет с психологом основательно пересмотреть мои базовые схемы. Конечно, я живу своими желаниями и программами. Я сам пожелал работать на дальней космической базе и бывал на некоторых планетах с разным уровнем развития проявленной жизни. Я был весьма перспективным и надежным работником до тех пор, пока на базу не прилетела Долория. Опять же эти случайности: при первой нашей встрече я влюбился в новенькую и совершенно потерял голову. А это было замечено сразу всеми и даже самим дядюшкой Альбертом – директором этой базы:
– Плохо, друг мой, плохо, что ты не сводишь глаз с этой новой девушки, – говорил тогда он. – Романтика любви для планетарных пансионатов и ласковых теплых вод открытых водоемов, но не для суровых будней космоса. Выкинь эту глупость из головы».
Замигал зеленый индикатор, предупреждающий, что пора передавать сведения начальнику экспедиции. Вальтер оторвался от своих размышлений переслал данные приборов и опять задумался.
«Я помню, – вздохнул он, – что тогда обиделся на дядю, думал, что он просто не захотел понять моё сильное и красивое чувство. Но шеф оказался прав. Влюбившись, я явно поглупел и стал совершать какие-то мелкие оплошности, пока не совершил невероятно глупую ошибку. Я не смог выполнить простейшее задание, начертить на злаковых полях этой планеты круги. А чертились они только для того, чтобы люди этой агрессивной планеты знали, что они не одни в космосе, что есть масса загадочного, непознанного, которое надо изучать, а не воевать друг с другом. Но должного эффекта наши старания не возымели. Изумившись вначале, жители вскоре свыклись и перестали на это обращать внимание, живя в своих проблемах. А вот квадрат, начерченный мною, вопреки ожиданиям, внес новую волну изумления. Поняв это, дядя перестал сердиться на меня, но решения своего не изменил, и вот я лечу к планете вместо Долории. Задача нашей группы простенькая по сравнению с группой, летавшей на эту планету раньше».
Инструктаж
Дежурство Вальтера закончилось, и он, сдав пост сменщику, ушел в свою комнату. Разместившись на удобном лежаке, он захотел включить музыку, но не успел, начался новый блок инструктажа. Вздохнув, парень расслабился и стал слушать:
– В задачи вашей группы входит свободное перемещение по планете, – инструктировал голос авточтеца, – с этой целью применяйте всевозможные средства передвижения: наши и планетарные. Настройте себя на поиск наиболее проблемных точек. При обнаружении их ведите наблюдения за ними. Вам нет необходимости внедряться в людскую толпу или выходить на диалог с индивидуумом, тем более что-то делать, направляя их действия. Ваше дело – присутствовать среди них невидимкой и наблюдать, визуализируя наиболее интересные события. В экстренных случаях напрямую передавайте информацию нам. Наших людей в настоящее время на планете нет, поэтому не поддавайтесь на провокации на проявленном уровне восприятия. На период адаптации будете работать по двое, по окончании его – самостоятельно. При встрече друг с другом в особо напряженных местах держитесь изолированно, обмениваясь только приветствиями, ведите наблюдение самостоятельно. Наш звездолет в фазе ожидания будет находиться на орбите планеты. В нём остается только командир и доктор, которые будут следить за всеми вашими передвижениями и состоянием ваших жизненных систем. При первых их требованиях каждый из вас должен будет ввернуться в челноке звездолета, параметры нахождения его вам обозначат.
Затем автоинструктор обговорил некоторые нюансы жизнеобеспечения, а также варианты действий, применяемые в особо опасных ситуациях. Он предложил вспомнить варианты исчезновения из поля зрения и предложил несколько практических упражнений.
Вальтер лежал и думал, что, по сути, у них нет никаких прав, одни обязанности. На других планетах разрешалось ходить среди людей, общаться с ними. Позволялось даже заводить любовные романы. Сейчас же им ничего не разрешалось. Не зря Долория говорила, что проще было установить дистанционное наблюдение, а не посылать эту экспедицию. Она, когда летела на их базу, рассчитывала пообщаться с людьми этой планеты.