Отодвинув телефон в сторону, Нил пристально взглянул на мисс Гриффит.
– Оказывается, последнее время состояние мистера Фортескью беспокоило его домочадцев, – проговорил он. – Его хотели показать доктору. Вы мне этого не сказали.
– Я как-то об этом не подумала, – призналась мисс Гриффит и добавила: – Он не казался мне больным…
– Не больным… а каким же?
– Ну, слегка странным. Непохожим на себя. Что-то с ним происходило.
– О чем-то беспокоился?
– Нет, не то. Беспокоились как раз мы.
Инспектор Нил терпеливо ждал.
– Даже и не объяснишь. – Мисс Гриффит задумалась. – Иногда на него будто что-то накатывало. Вдруг становился каким-то ребячливым. Раза два я, честно говоря, думала, что он как следует приложился к бутылке… Начинал хвастаться, плести какие-то небылицы. Сколько я здесь работаю, насчет своих дел он никогда не распространялся – во всяком случае, ничего лишнего. А в последнее время заметно изменился, позволял себе какие-то экспансивные выходки, а уж деньгами просто швырялся. Совершенно не в его духе. К примеру, когда у нашего посыльного умерла бабушка, мистер Фортескью вызвал его, дал ему пять фунтов и велел поставить на второго фаворита, а сам прямо зашелся от смеха. В общем, не такой он был, как обычно. Вот, пожалуй, все, что я могу сказать.
– Может, у него что-то было на уме?
– В конкретном смысле слова – нет. Казалось, он предвкушает что-то приятное… волнующее.
– К примеру, надеялся заключить крупную сделку?
Мисс Гриффит согласно закивала головой:
– Да, это уже ближе. Будто каждодневные дела его больше не трогали. И все время был в возбужденном состоянии. К тому же ему стали наносить деловые визиты довольно странные типы. Раньше их здесь никогда не было. Мистера Персиваля это страшно беспокоило.
– Вот как?
– Да. Мистер Персиваль всегда пользовался полным доверием отца. Отец на него полагался. А в последнее время…
– Разладились отношения?
– Видите ли, многое из того, что делал мистер Фортескью, мистер Персиваль не одобрял. Мистер Персиваль человек довольно осторожный и благоразумный. И вдруг отец перестал прислушиваться к его мнению. Мистер Персиваль был этим очень удручен.
– Но до открытой ссоры дело не доходило? – забросил очередную удочку инспектор Нил.
– Насчет ссоры не знаю… но раньше кричать он себе не позволял, а тут… в общем, явно человек изменился.
– Значит, раскричался? И по какому поводу?
– Он вышел прямо в комнату машинисток…
– И вы все это слышали?
– Ну… да.
– И что же, он обзывал Персиваля… оскорблял его… клял на чем свет стоит? Тот что-то сделал против отцовской воли?
– Скорее как раз наоборот – он ничего не сделал… Мистер Фортескью обозвал его жалким и ничтожным крючкотвором, мелким клерком, неспособным вести дело с размахом. Кричал: «Я вызову домой Ланса. Он стоит десятерых таких, как ты… и жениться сумел удачно. У Ланса есть воля, пусть он однажды и рискнул пойти против закона…» Ой, это я уже болтаю лишнее! – Мисс Гриффит занесло, как случалось со многими, кто попадал в опытные руки инспектора Нила, и сейчас она словно отрезвела и страшно смутилась.
– Не переживайте, – успокоил ее инспектор Нил. – Прошлое есть прошлое.
– Да, это история давняя. Мистер Ланс был молод, честолюбив и не всегда отдавал себе отчет в своих поступках.
Подобное толкование инспектор Нил слышал не первый раз и был с ним в корне не согласен. Тем не менее он не стал отвлекаться на дела минувшие и перешел к следующему кругу вопросов.
– Расскажите поподробнее о тех, кто здесь работает.
Мисс Гриффит, жаждавшая скорее позабыть о своей ошибке, засыпала инспектора сведениями о сотрудниках фирмы. Инспектор Нил поблагодарил ее и попросил еще раз пригласить к нему мисс Гросвенор.
Детектив-констебль Уэйт подточил свой карандаш. Не без зависти он заметил – кабинетик-то роскошный. Он обвел оценивающим взглядом огромные кресла, большущий стол, плафоны для отражения света.
– И имена у этой публики шикарные, – сказал он. – Гросвенор – прямо тебе герцогиня. А Фортескью – тоже имечко не из последних.
Инспектор Нил улыбнулся.
– Фамилия его отца была не Фортескью, а Фонтеску – он выходец откуда-то из Центральной Европы. Наверное, решил, что Фортескью звучит лучше.
Детектив-констебль Уэйт посмотрел на старшего по званию с восхищением.
– Так вам все про него известно?
– Просто перед тем, как ехать сюда, навел кое-какие справки.
– Может, его и к суду привлекали?
– О нет. Мистер Фортескью был человеком умным. Кое-какие связи с черным рынком у него имелись, пару сомнительных, мягко говоря, операций он провернул, но за рамки закона не выходил.
– Ясно, – подытожил Уэйт. – Не сказать, что очень приятный тип.
– Ловкач, – дал определение Нил. – Но перед нами он чист. Управление налоговых сборов долго расставляло на него сети, но ему всякий раз удавалось выскользнуть. Покойный мистер Фортескью был настоящим финансовым гением.
– Он из тех, – произнес констебль Уэйт, – у кого могут быть враги? – В голосе его слышалась надежда.
– О да, безусловно. Но не забывайте, что его отравили дома. По крайней мере, похоже на это. Знаете, Уэйт, у меня уже что-то вырисовывается. Нечто старое как мир и весьма знакомое. Есть хороший сын – Персиваль. И есть плохой – Ланс, с неотразимой внешностью. Есть жена, которая много моложе мужа и которая затрудняется сказать, на какой площадке она сегодня будет играть в гольф. Все это до боли знакомо. Но есть некий элемент, который никак не вписывается в общую картину.