Они её выпустили.
Это было не то, чего она ждала. Вернее, она ждала чего угодно, но не этого.
Катя проснулась в сером свете утреннего неба, в комнате, которая не была её, на постели, которая пахла не ею, а стиральным порошком. Кто-то позаботился о том, чтобы оставить на тумбочке стакан воды. Кто-то решил, что ей это поможет.
Воспоминания приходили кусками, как старый, порванный фильм. Вот гулкие шаги по длинному коридору, металлический лязг двери, равнодушные лица людей, которые даже не смотрели ей в глаза. Вот она выходит на улицу и впервые за долгие годы чувствует, как ветер касается её лица.
А дальше – пустота.
Катя снова посмотрела на стакан. Прозрачная вода. Или стекло? Она коснулась его пальцем, убедилась – это вода. Взяла, сделала глоток.
Не та вода.
Не та, что в палате. Не та, что из дешёвой пластиковой бутылки с надписью, которую давно стерло время.
Кто-то сделал для неё выбор. Кто-то решил, что вот так теперь будет.
Катя встала, подошла к окну. За стеклом был город – чужой, с бледными огнями, с людьми, которые шли по своим делам, даже не подозревая, что она здесь, что она теперь одна из них.
Но она не была одной из них.
В отражении окна она увидела себя – худую, с впалыми щеками, с глазами, в которых всё ещё плескалась та тьма, что питалась её годами.
И в этот момент оно всплыло – воспоминание.
Тёплое. Влажное. Липкое.
Она сидит на полу, сжимает в руках что-то тяжёлое, железное. Запах крови. На губах – привкус металла. Кто-то дёргается, но уже без сил. Она дышит часто, быстро, в груди – ком, горячий, яростный.
Катя моргнула.
Этого не было.
Этого не могло быть.
Она помнит суд. Помнит приговор. Помнит, как слушала его, не моргнув, пока в зале звучал чей-то сдавленный рыданий.
Но это же было. Было?
Катя смотрит в окно.
В отражении – всё та же женщина. Только теперь её губы дрожат.
Она садится обратно на кровать. Сжимает виски. Закрывает глаза.
Свет.
Фотовспышка.
Щелчок.
Чьё лицо?
Она видит себя. На фотографии. Она улыбается.
Где это? Когда?
Она тянется к фотоаппарату. Его нет.
Катя открывает глаза.
Комната. Стакан воды. Чужая кровать.
Всё как было.
Только в ней что-то изменилось.
Её не должно быть здесь.
Но она здесь.
Катя глубоко вдыхает.
Когда-то, много лет назад, кто-то сказал ей, что смерть – это не конец.
Но что, если конец – это жизнь?
Она смотрит на свои ладони.
Чистые.
Но ей кажется, что она чувствует на них кровь.
Она ложится на кровать и закрывает глаза.
Может, во сне будет легче.
Может, во сне она вспомнит, кто она теперь.
Но что, если она уже спит?
Что, если этот мир – просто чей-то кошмар?
И что, если кошмар – это она?
Катя проснулась оттого, что кто-то говорил.
Голос был приглушённым, как сквозь стекло. Или сквозь воду.
Она открыла глаза, но комната была пуста.
Где-то далеко, на улице, сигналил автомобиль. Кто-то смеялся. Где-то лаяла собака.
Но голос…
Она села на кровати, огляделась.
– Ты ведь знаешь, что это неправда?
Катя замерла.
Не от страха – от чего-то более глубокого, инстинктивного. Как будто внутри неё что-то шептало: не смотри.
Но она посмотрела.
В зеркале, висевшем напротив кровати, она увидела себя.
Только это была не она.
Та, что смотрела на неё из отражения, выглядела… иначе.
Её волосы были длиннее. Кожа – чище, свежее, без усталости, без шрамов. Как будто на неё смотрела Катя из прошлого. Из той жизни, которая давно была стёрта временем.
– Ты знаешь, что это неправда, – повторила её копия.
Катя медленно встала. Подошла ближе.
Зеркало.
Она протянула руку – пальцы коснулись стекла. Холодного. Реального.
Но отражение не двигалось.
Катя замерла.
Мозг судорожно искал объяснение. Может, она всё ещё спит? Может, это побочный эффект – ведь она столько лет жила в четырёх стенах, в одиночестве, и теперь её разум просто не успел перестроиться?
Но тогда почему сердце так бешено колотится?
Катя открыла рот, хотела что-то сказать, но отражение вдруг улыбнулось.
Не её улыбка.
Неестественная. Натянутая.
И в этот момент всплыло ещё одно воспоминание.
Она стоит в темноте. Руки связаны. Кто-то говорит с ней.
Она слышит своё имя.
Но это не её голос.
Она знает, кто это.
Но она не помнит, как зовут его.
Катя зажмурилась.
Гул в ушах. Сердце выбивает рваный ритм.
Когда она открывает глаза – отражение нормальное.
Просто она.
Просто уставшая женщина в старой футболке, с потухшим взглядом.
Катя тяжело дышит.
Она касается своего лица.
Тёплое. Реальное.
Но что, если реальность – это ложь?
Что, если она никогда не выходила из камеры?
Катя поворачивается к окну.
Там город. Живой, пульсирующий.
Но где-то внутри неё…
Что-то говорит: ты всё ещё там.
Она медленно садится обратно на кровать.
Фотовспышка.
Щелчок.
Она снова видит фотографию.
Она улыбается.
Но она не помнит, когда это было.
Не помнит, кто её снимал.
Но это ведь она.
Разве нет?
Катя провела ладонями по лицу, словно пытаясь ощутить себя настоящую. В горле стоял ком.
В комнате было тихо. Слишком тихо.
Она снова посмотрела в зеркало. Всё как обычно. Всё нормально.
Но что-то не так.
Она чувствовала это кожей, дыханием, биением сердца.
Катя встала. Подошла к окну.
Город жил своей жизнью. Люди шли по тротуарам, машины стояли в пробке, где-то пиликал сигнал светофора.
Привычно. Реально.
Она провела пальцами по стеклу. Оно было холодное.
Катя закрыла глаза.
И увидела.
Снова та же сцена. Темнота. Голос.
Кто-то рядом с ней.
Она знает его.
Она чувствует его дыхание.
Но она не видит лица.
Где это было? Когда?
Катя открывает глаза.
Трясёт головой.
Это не важно.
Надо просто сосредоточиться. Вдохнуть глубже.
Она разворачивается, идёт в ванную. Открывает кран, умывается ледяной водой.
Вдох. Выдох.
Катя смотрит в зеркало.
Теперь всё в порядке.
Но на секунду – всего на долю мгновения – отражение задерживается, когда она уже опустила голову.
На долю секунды она замечает, что её взгляд в зеркале смотрит на неё дольше, чем должен был.
Катя вцепляется пальцами в край раковины.
Нет.
Просто показалось.
Она выходит из ванной.
Телефон.
Катя поднимает его со стола.
Нужно кому-то позвонить. Просто услышать чей-то голос. Убедиться, что всё нормально.
Она открывает список контактов.
И видит номер.
Без имени.
Без фото.
Просто цифры.
Но она знает его.
Пальцы сами тянутся к экрану.
Она набирает.
Гудки.
Один.
Второй.
Третий.
«Алло», – говорит голос на том конце.
Катя открывает рот.
Останавливается.
Потому что голос знакомый.
Но он не должен быть знакомым.
Это невозможно.
«Кто это?» – шепчет она.
Пауза.
«Ты знаешь».
Катя замерла.
В комнате снова стало тихо.
Её сердце застучало сильнее.
«Ты ведь знаешь, что это неправда», – сказал голос.
И тогда она вспомнила.
Всё.