Ни одна водородная бомба не властна укротить океан вечного. Ни одному вето не под стать поработить свободу, рождённого небом. И только раб, повиновением, отринув заботу вселенскую – ступает прочь, навстречу чудесам его ограниченных к созерцанию фантазий.1
ЗАЙЦЫ И ЛЯГУШКИ
Однажды мной овладел злокозненный восторг от вопроса одной милой особы, чей взволнованный интерес неосознанным2 образом затронул тему о возможном смысле басни Л.Н. Толстого «Зайцы и Лягушки». Мои «амбиции», как и полагается – экспоненциально-пропорциональны экспансии макрокосма, и каждым днём становятся более утончёнными; но всё же, вероятно, далёкими от просвета совершенства; ввиду его необъятности, как и их непредсказуемости; а также приятия в одностороннем порядке возможного неведения3 в отношении переживаемого дня, от нисходяще-застилающего удручающего обстоятельства предопределённым горизонтом4 неопределённости в отношении жизненной идеологии и дальнозоркости к грядущему…5 Здесь остановись. Осмысли сказанное, как мог. Продолжай.
…Ибо непрестанный рост кривой отмечает упадок прошлого мировоззрения нелинейной закономерностью к грядущему, неизведанному, абсурдом испитого в отношении предшествующего периода. И если жизнь обыденная – синусоидальная графика оси (x; y;) то в моём случае добавляется координата (z). Этого не понять, но сказать можно, впрочем, что угодно. Кому до этого какое дело? Без пояснения причин, чему обязана эта публицистика среди конгломерата бессмыслицы, как мог отметить умный, внимательный читатель, всё же судимым не оставшись, – предоставляю на Ваш достопочтенный, «своё» видение о ничтожном, в сравнении тем, движущим всем живым, бескрайним, необъятным, «всучившим знание»; дабы каждый остался с думой об услышанном6 наедине, тем самым спровоцировав злокозненный механизм, овладевший мной в тотчас, как строк тягучее наваждение касанием дрогнуло сей свет.
И снова новый период. Заменой старому воспрял.