На этот раз очередной доклад на своем мексиканском семинаре Александр Осинкин слушал вполуха. Не мог дождаться следующего перерыва.
Солнце за два часа, казалось, не опустилось ни на полсантиметра. Но Осинкин уже не чувствовал ни жары, ни холода. Пот если и тек по его лбу и щекам, то совсем по другой причине.
– Зайончковский умер в весьма почтенном возрасте, какя вам уже говорил, около пятнадцати лет назад, – продолжил Флауэрс с того же места, на каком кончил. – Срок поисков настоящей наследницы, согласно завещанию, заканчивается через два-три месяца. Это можно уточнить у адвоката. Косвенные наследники Зайончковского – малоприятные субъекты. Но дело не в них.
Флауэрс помолчал.
– В ситуацию примерно год назад вмешались новые люди. Вторая жена Зайончковского была русской, и у нее, помимо американских племянников, оставались очень дальние родственники в России. Она не поддерживала с ними связи. Тем не менее они каким-то образом узнали о наследстве. Наладили контакт со своими троюродными американскими то ли братьями, то ли дядями, то ли племянниками – я не очень вникал в разветвления их генеалогического древа. И недавно нашли след родственной Зайончковскому Евгении. Как вы уже догадались – это ваша дочь.