– Ерофеюшка! Солнышко мое ясное… – ласковый зов матери долго еще будет сниться рядовому Первого егерского полка Его императорского Величества…преследовать с наворачивающимися на каком – то автомате слезами сердечной боли…
Причина проста и банальна – мать и две его малых сестренки – погодки сгорели в моровом поветрии в 1725 года, адовым катком прокатившимся по всей N – ской губернии поздней осенью…И потому, еще по снегу, во сыру земельку уложил почти всю свою родову опечаленный отец – горемыка Ерофея…выжили только он и его отец, а от тумора в 12 человек никого не осталось…
На память пацану восьми годков осталась метка – оспина на лбу, как раз посередь лба…И потому парень всячески старался особо ей не светить…да кто же тогда знал – что то был Знак судьбы…Батя не надолго пережил родных, сгорел от горя, не смотря на то, что помещица нещадно порола всех кто пережил то страшное время…
И пацану исполнилось только – только тринадцать годков, как сжалилась престарелая помещица, приказала пристроить мальчонку при конюшне, двадцатым помощником третьего конюха…Но это дало ему мизерный шанс выжить…
Короче, неведомым богам Судьбы было нужно, чтобы он выжил…И он ВЫЖИЛ! И к своему шестнадцатилетию поднялся и расцвел, ако маков цвет в лесу…Умирая, старуха – помещица, только покивала и скрипя еле – еле своими негнущимися губами, тихо просипела духовному приказчику – Пацана сберечь велю! Направь его голубчик в Петербурх…негоже ему здесь гнить… – и изможденная и высохшая напрочь рука старой барыни уронилась, покачиваясь вдоль кроватного края…
И так как вся дворня отлично помнила, какова была скора на расправу Хозяйка, и как привечала мальца…потому повеление старухи было исполнено с точностью до наоборот…постарался гад ползучий – усадьбенный приказчик Матвейка…Злорадно ухмылялся червь подлый, отправляя парня в такую Тмутаракань, что не видать ему бы Петербурга, как своих ушей, но…
И сколько вот так раз будет мелькать в нашем повествовании это лукавое слово – но…Умудрился, тварь, попутно продать парня в хозяйство соседки – барыни Лизаветы Рояловой…Та еще была в полном здравии и расцвете бабского здоровья, и потому сразу положила бл***ский глаз на ладного парня, который в свои шестнадцать годков был здоровее и плечистей любого взрослого мужика, гораздо более старших годов…
Словно сама Судьба стремилась компенсировать парню все его потери Родовы, делая его чрезмерно сильным во всех отношениях…Так как у того не было никакого имущества, потому, он прихватив свою потрепанную котомку с нехитрыми пожитками, пересел в телегу управляющего на рынке, где его приказчик старой барыни продал за полтинник…
Так ведь тут же его гаденыш и пропил в ближайшей корчме…А его под белы ручки и стащили вороги местные и тихо прирезали за отворотом стены той же самой корчмы, а его вонький труп тати скатили в ближайшую выгребную яму…Так вот свершился строгий приговор Судьбы – Не гадь ближнему в тапки!
А парень тем временем. уже подъезжал к новой в его судьбе, усадьбе барыни Рояловой…встретили его хаявшие на него псы, смурная дворня, да пара – тройка взрослых баб в окружении табуна молодых девок, пошли они в лес по грибы….надо сказать, в то время народ совсем зашуганный был, ну типа там всякие лешие, да кикиморы кругом…куда ни плюнь, в лесную нечисть попадешь!
Правда дедушку – Домового уважали, боялись его проказ, всячески задобрить хотели…вот и сейчас, во двор усадьбы въезжали три телеги, которые приехали с местной ярмарки в уездном городишке – N – ске…
Старший обозник, мужик по имени Флор, не глядя на парня кинул ему – Ты паря, помоги – ка мужикам разгрузить телегу, да отметься у приказчика – дядьки Кузьмы…его дверя – вон, правее барского крыльца…Постучишь, да шапку – то заломай, не гневи его…что прикажет, то и сделаешь, да смотри…Хозяйка наша, барыня, свет Лизавета, шибко строптивых не любит, велит чуть что, пороть на конюшне или на псарне! А то и батогами приголубит…А для нашего народа другого развлечения тута нема…Смотри не влети по глупому…Хорош, пошел! – махнув кнутом в его сторону, он отвернулся и пошел, прихрамывая в свою коморку, под барской лестницей, чтобы приготовиться к вечернему отчету за поездку на рынок…
– Эй, варнак, подь сюды! – парня окликнули надсадным, хриплым голосом с явными нотками сильного бодуна… – Бери паря вон ту хреновину… – и кнут приказчика, Ерофей понял это по чистой рубахе, яловым сапогам и довольной сытой роже его нового начальника…
Молча, не проронив ни слова, он закинул котомку за спину и сгреб в охапку мягкую рухлядь, что прикупил на ярмарке, по случаю обозный старшой…– кнут ткнулся в сторону совсем не покоев барыни, а куда – то в сторону сараев…
– Приворовывает, паскудник? – метеором брызнула мысль в голове уставшего от дороги парня, но он не знал, что приказчик уже придумал, как стибрить пару кун меха под шумок…А удобный стрелочник – вот он, под рукой, молча, как пара волов в упряжи, несет меховую поклажу не на склад барыни, а в тайную занычку приказчика…
– Готово! Скидывай, оглобля…. – и оглаживая трясущейся от жадности рукой шикарный бобровый мех, что искристо заиграл в свете колеблющихся факелов, ткнул парня в спину кнутом, а вот этого делать было нельзя!
Но парниша еще новый член этой общины и приказчик считал себя чуть ли не богом в этом курятнике, на мгновение не поняв, что в его владения вторгся не менее опасный хищный зверь – наш Ероха…И потому быстро развернувшись, парень сгреб своей ладонью – лапатой его кнут и сквозь зубы прошипел – Еще раз ткнешь, забью в очко! Понял?
Приказчик онемел от такой наглости вони подретузной, какого – то раба, холопа вонючего? И не вняв голосу разума, замахнулся кнутом в сжатом кулаке на Ероху, который уже по привычке, выработанной годами проживания у старой барыни, молча ткнул в зубы лиходею! А кулачок у парня…надысь величиной более на пудовую гирю похож! И потому лиходей, не успел даже пикнуть, как затылком приложился в стену овина, где это действо и разворачивалось…
– А…! Бля, сопля подретузная… – начал было открывать свой гнусно пахнущий рот приказчик, как был скоропостижно, отменно заткнут новым тумаком…Дальше он ничего не мог говорить, так как отрубился, с грязной рожей, весь в соплях и юшке…
– Ты это, паря, у дядьки Кузьмы отметилси…– конец фразы вышел сжатым воздухом у старшого обозника сквозь плотно сжатые зубы…– его примитивный мозг с ужасом отметил, что приказчик лежит в полном отрубе, не подавая признаков жизни, а парень спокойно стоит над ним…
– Ты почё натворил, ирод? – зашипел он на Ероху, словно камышовый кот на курицу…– Счас же барыня в обход пойдет! Мама моя…– и он опрометью выметнулся из овина, кинувшись сразу в светелку, строчить донос на нового купленного холопа….
А мы еще удивляемся, откуда у нашего народа нестерпимая тяга к стукачеству? Оправдываем обстоятельствами и прочей фигней…А она просто прошита в нашем геноме…Вот такие вот пироги с котятами…
И естественно, барыня была удивлена сверх меры – Кто таков? Что…ты прикупил по случаю? Ну дак, тогда ты и повоспитывай малого, а я – погляжу…давненько что – то у нас не было спектаклев… – и она, задув свечу в светелке, стала собираться на улицу…Забегали вокруг неё, засуетились девки из обслуги, прихорашивая Хозяйку…
Обозник Фрол вылетело вперед неё и свистнув мужикам из обоза, молча кивнул на парня, который покорно стоял перед крыльцом – должны же были продемонстрировать товар, купленный на ярмарке, лицом…так сказать…
– Бери его под микитки! Разом… – и мужики, которые вот только что беззлобно шутили с парнем в обозе, молча, словно хорошо выдрессированные волкодавы, разом набросились на него со всех сторон…
И вот, в тот самый роковой момент, когда нога барыни переступила порожек дома и ступила на настил резного крыльца…Раздалось молодецкое хеканье, после чего вся свора волкодавов осыпалась с него, как переспелый горох со стручка…Он удержал равновесие, а мужики валялись, удивленно выпучив глаза от исполинской силы парня…тот отряхнулся и от простоты душевной, подал руку ближайшему…
А барыня, заинтересованная сложившейся неоднозначной ситуацией, молча стояла, сложив руки на роскошной груди…давненько которую не мяла мужская рука…Рано стала она вдовой, всякое шептали за её стройной спиной – Мол и случайность, что барин утоп на охоте с перепоя, и что она стравила его, подсыпав крысиный яд в бокал вина…короче, всякое болтали. Да только никто больше на свете не узнает правды….
И как только увидела молодая баба полное силы тело парня, как взмокрела она и между ног стало горячо и потекло… – Фролушка, подь сюды, сокол ясный! – тихо прошептала она, не сводя жадного взгляда с фигуры богатырского телосложения – Опосля воспитания вымоешь парня, да приведешь ко мне чистым и приятно пахнущим! Не то…он заместо тебя будет верховодить тута всем, понял? – и иезуитски улыбнувшись уголками утонченного рта, она плавно развернулась, успев заметить, что парень согнулся в почтительном поклоне – Уважает значит? Вежливый и надеюсь, обходительный…
И исчезла в полусумраке покоев, ибо кругом уже стояла лишь чернильная темень, ночь полностью вступила в свои колдовские права…А мужики, дождавшись, когда барыня уйдет, вскочили с ног и утробно рыча стали сходиться вокруг парня…
На утро все они с шишками и синяками отлеживались в овине, на сеновале, охая и стеная, а парень – в апартаментах своей любвеобильной хозяйки – барыни…
Ох и отодрал он её…как сидорову козу! И теперь та лежала, пребывая в полной отключке от счастливого беспамятства, в которое погрузил её этот неистовый самец человеческой породы…В самом деле, у парня по жизни лучше всего получалось – колоть на дрова огромные лиственничные сутунки, ездить на рыбалку – охоту и безудержно драть дворовых девок по темным закуткам…За что вся местная молодежь периодически пыталась типа набить ему харю, но…
Вот именно, что – НО! Назавтра все ухари ходили с нафингаленными рожами, а у того…ну пара может и была…но так, словно ему орден мужицкой славы вручили… Даже взрослые мужики перестали с ним связываться, особенно после истории с парой мужниных жен, мозги слетели у которых набекрень от неудержимого и ураганного секса с этим увальнем по жизни и невероятным Казановой в постели!?
Утро заглянуло в окно уютной и теплой спаленки сластолюбивой вдовицы, но парень уже не спал…Он присел, осмотрел поле любовной битвы, победа на котором безоговорочно досталась ему и крякнув, встал и пошел на выход…проходя зеркало в старинной, тяжелой металлической рамке, что стояло у входа в спальню, он невольно задержался…Критично осмотрел свое молодое, переполненное силами тело, удовлетворенно хмыкнул и согнув пару раз руку в локте надул мышцы…
Они вздулись шаровидными буграми, говоря ему – Ого, паря! А ты ничё так…
Удовлетворившись своим скоропалительным осмотром, он отворил половинку двери в барские апартаменты и замерз, ибо спиной почуял, что на него смотрят! То барыня, кое – как продрав свои очумелые очи, с удивлением смотрела на этого деревенского холопа…но который своими сумашедшими фрикциями выбил из неё всякий разум, который оказался занятый лишь одной лихорадочной мыслью – блудом…
– Иди, ступай, Ерошенька, мой сладкий… – помимо своей воли пробормотала барыня, неотрывно смотря тому в низ живота, где расслабленно болталось ОНО, то самое орудие пытки приличных размеров…
И сама очумела от тех мыслей, что наполнили теплотой все её существо при взгляде на этого Самсона!…Мотнув ошалело головой, она изгнала их из пустой теперь голову и облегченно рухнула обратно в альков, где её наконец – то отодрали, как последнюю гулящую мартовскую кошку…
А дворня, практически не спавшая под непрекращающийся аккомпанемент визгов и воплей сексуально истязаемой барыни, агрессивно смотрела на парня, который на дрожащих ногах еле плелся в сторону сеновала, его догнал отходняк…А вот бабье со все возрастающим вниманием проводило взглядами спину парня…У всех на слуху, что барыня себя не ограничивала и периодически оттрахивала всех окрестных мужей, но…
На этом парнише впервые, с момента начала своей беспутной жизни, споткнулась…с одной стороны местные бабы ненавидели её за это, с другой – жутко завидовали…А мужья – почуяли по звериному в нем своего конкурента в постели жен…
А вот незамужние радостно, в тайне от всех, потерли руки – Ага! Появился возможный претендент на их сердца и, пардон – тела… – Зря они так…кто бы парня научил не только, как их пороть, но и как их любить?
Не додала судьбинушка ему душевного теплоты…Вспомните самих себя…Сразу ли вы стали по теплому относиться к своему партнеру в постели? Вспомнили? А вот его никто не смог этому научить…
Но с той памятной ночи он был уже не одинок…На его стороне – все горячие сердца баб и девок поместья и более того, сама барыня…И мужики инстинктивно поняли, что в их, исконно их курятник забрался не то, что лис…а самый настоящий, говоря нашим языком – чупакабра…
На следующий день барыня приказала и Фролу и его мужикам, а также – приказчику Кузьме, не то что не цеплять парня. а и просто не дышать в его сторону…Но такая хозяйская любовь все равно тяготит парня – кто знает, что на уме у сумасбродной барыни, сегодня любит, завтра – батогами приголубит!?
И потому все делал с ней на каком – то автомате, механически, что ли? А вот дворовые девки….ух! Совсем другое дело…Конечно через его чресла несколько свадеб к осени следующего года расстроилось и парни затаили смертную обиду…Но пока нифига поделать не могли и потому дохли, синели от ревности, что душила их в натуре!
А Ероха…что он? А он – не работал, только отсыпался на сеновале, ибо путь к сердцу мужчины лежит через желудок! В хозяйстве барыни он играл роль…да, странно, но определить сложно? А…навроде шагающего экскаватора?! Тот же Кузьма, да и Фрол…в дальнейшем, оценили по достоинству, его колоссальную физическую силу!
Особенно, когда ездили в город за чем – нибудь, дорогостоящим для барыни…Втихую втравливая парня в свары, что регулярно вспыхивали на рынке…лелея надежду, что его банально завалят местные урки в очередной сваре, откуда он, по обыкновению, выходил победителем…
И когда, после целой серии драк, до парня наконец дошло, что его хотят просто завалить, убить чужими руками…Тогда после этого открытия оба приказчика ходили недели две с опухшими мордами лица и симметричными фиолетовыми «очками»…
А когда влюбленная в Ероху барыня узнала подоплеку тихой свары после очередного вояжа в город, приказчиков выдрали, как сидоровых коз на псарне и им было тихо наказано, что – Если…это повториться хоть раз…можете веревочные петли сами накинуть и тихо удавиться где – нибудь на потолочной балке в овине, подальше от её чуть раскосых, красивых и смертельно холодных глаз…
И мужики поняли, что второго шанса эти прекрасные, но ледяные для них, глаза молодой, но влюбленной в пацана, как кошка…хозяйки не дадут! И потому целовали ей крест, что больше – Ни – ни!
А та холодно посмотрела на своих верных слуг и прошипела – Узнаю, прикажу запороть на псарне, уяснили…огузки, вон с глаз моих! – выгнала взашей из светлицы…Она прекрасно понимала, что ей уже за тридцатник, что по тем временам – старуха…и потому цеплялась за малейшую возможность почувствовать себя хоть на мгновение…хоть на миг полной сил женщиной, может быть и любимой?…Но это был лишь мираж…Пустынный, горячий и заполошный дейв…
Но сыгравший свою положительную роль в судьбе нашего главного героя! И все было как по накатанной стезе, до следующей осени, когда играют свадьбы в селах да деревнях…а вот парень и не желал даже слышать о женитьбе! Стоит девке заикнуться, как тут же под шаловливый зад с сеновала – долой! Вон из сердца…
Так и жил парень, периодически потрахивая все, что ходит во дворе на двух ногах, да прикрыто стыдливо подолом, который практически на автомате начинает задираться вверх, стоит подойти Ерохе поближе…До встрене Осени…когда на ярмарке он внезапно, нос к носу, столкнулся с одним из парней. чья свадьба накрылась медным тазом по причине измены его любимой девушки с выше означенным фигурантом…
Тот хмуро посмотрел на здоровенную фигуру парня, ядовито ухмыльнулся, бросив мимолетный взгляд на своего подельника и не сговариваясь, они толкнули того в спину…падая, парень на рефлексе захватил в свою лопату – ладонь, чей – то отворот кушака и оказался в самом низу, среди навозной грязи, полеживая на чей – то слаженной фигуре?…
– Ты что себе позволяшь, холоп!? – визгом куска пенопласта по стеклу, морозный воздух ярмарки ввернулся визг какой – то молодки, довольно – таки приодетой по явно не середняцкой моде… – следом ворот кацавейки сгреб в кулак видимо сопровождающий и дав приличного тумака, сбросил парня с визжащей девицы – Антонины Петровны Бакушевой, дочери подрядчика на строительстве государевой заказной риднины – военных складов в том самом городке…