Путь предстоял неблизкий, поэтому я решила разместиться с максимальным комфортом, поудобнее устроившись на переднем сиденье «Волги». Рядом, на месте водителя, сидел Костя Шилов, наш телевизионный шофер, надежный парень. Он не принадлежал к числу сотрудников моей бригады, но очень часто работал с нами, нередко выручал нас всех, и меня в частности, из разных передряг, в которые мы то и дело попадаем из-за своей профессии.
Когда представлялась возможность, Костя всегда старался работать с нами. Говорят, это из-за того, что он давно и безнадежно влюблен в меня, ведущую телепередачи «Женское счастье» Ирину Лебедеву.
Я, Ирина Анатольевна Лебедева, тележурналистка. Веду довольно рейтинговую программу на местном тарасовском телевидении. «Женское счастье» – ток-шоу в прямом эфире, пользующееся едва ли не самой большой популярностью в Тарасове и губернии.
Теперь вся наша съемочная бригада, точнее большая ее часть, отправилась на очередную репетицию. Мы готовили передачу о женщине, владелице сети дорогих и популярных в Тарасове салонов красоты. В передаче я хотела рассказать, как Элла Анатольевна добилась таких успехов в сфере бизнеса. Женщина она была довольно популярная, и многим ее ровесницам было весьма интересно узнать, какие женщины живут рядом с ними в Тарасове, как Элле Анатольевне удалось преуспеть и выжить в столь жестоком ныне мире бизнеса.
Кроме меня и Кости сегодня на репетицию выехало еще три человека. Все они расположились на заднем сиденье, с трудом втиснувшись туда. Я на правах популярной телеведущей воспользовалась своим служебным положением и устроилась рядом с Костей, спереди.
Галина Сергеевна, наш режиссер, женщина весьма темпераментная и эмоциональная. Нельзя сказать, что у нее легкий характер, но мы все уже привыкли к ее причудам и отлично уживались в одной команде.
Рядом с Галиной Сергеевной сидела Лера – Валерия Казаринова, – помощник режиссера. Вот с Лерой все обстояло гораздо проще, нежели с Галиной Сергеевной. Характер у Леры был уживчивый и миролюбивый. Эта довольно молодая особа лет двадцати имела очень полезный и подчас просто необходимый талант – она умела замечательно все организовывать, – у девушки были поистине природные способности к этому. Поэтому если нужно было что-то сделать, достать для съемки, то лучшей кандидатуры, чем Лера, найти было невозможно. Лера всегда могла в считанные минуты добыть машину с водителем, когда нужно было выезжать на съемки или репетицию, причем почти всегда водителем был Костя Шилов. Лера умела быстро и четко подготовить любые данные, необходимые мне по ходу подготовки передачи. В общем, частенько она выручала нас, и за это ее любили и ценили все в нашей бригаде, не исключая и меня.
Была, правда, у нее одна небольшая странность – Лера тщательно следила за своим здоровьем и самочувствием. Она не пила и не курила в принципе, кроме того, постоянно соблюдала какие-то диковинные диеты. Причем со временем они менялись, но от этого, по словам самой Леры, не становились менее эффективными.
Вот и сегодня, сидя на заднем сиденье, девушка хрумкала яблоко. Утром она торжественно провозгласила, что сегодня у нее разгрузочный день и ничего, кроме яблок, она есть не будет.
Рядом с Лерой расположился Павлик. Он периодически пытался откусить кусочек от Лериного яблока, наклоняясь к нему и забавно хватая ртом воздух. Лера лишь отмахивалась от Павлика, сердито насупив брови, но на самом деле с трудом сдерживала улыбку.
Павлик, наш оператор, парень, безусловно, талантливый, но чудовищно ленивый. Чтобы заставить его работать, нужно приложить столько усилий, что порой легче было бы все сделать самой. Павлик вообще-то не принадлежал к числу моих сотрудников, но постоянно работал с нашей бригадой, а в свободное время отирался в нашем кабинете – дремал в высоком удобном кресле, мотивируя это тем, что он в нем чувствует себя просто превосходно и оно дает ему заряд бодрости.
Бодрость, которой Павлик подпитывался от нашего кресла, никто и никогда не ощущал, но тем не менее все уже давно смирились с тем, что оператор стал почти неотъемлемой частью меблировки нашего кабинета.
– Вот ведь куда нелегкая занесла людей жить… – произнес Павлик, разглядывая редкую растительность за окном.
Мы уже выехали за город и теперь мчались по трассе, ведущей к небольшому поселку, выросшему не так давно и еще не имевшему названия. Здесь расположились красивые богатые коттеджи «новых русских» и просто состоятельных людей. К одному из них и лежал сегодня наш путь.
С левой стороны виднелись еще не достроенные дома, а по правую руку простирался ухоженный микрорайон: двух– и трехэтажные дома, огороженные заборами, во дворах виднелись разнообразные насаждения. Деревца были молодыми, так как хозяева только недавно стали обзаводиться садами.
Чуть позже, где-то через месяц, здесь будет просто райский сад. Фруктовые деревца начнут белеть от цветов, распустившихся и расточающих невероятно приятный аромат по округе. А пока за окном машины виднелись лишь голые тоненькие деревья да бурая земля, кое-где покрытая едва пробившейся травкой.
На дворе стоял апрель, но было еще довольно холодно. Погода в этот период весьма переменчива: то пугают едва ли не январские морозы со снегом, то вдруг неожиданно пригревает по-весеннему теплое ласковое солнышко.
Сегодня погода улыбнулась – солнце светило довольно ярко, правда, дул прохладный ветерок, но он ничуть не портил общего впечатления от прихода долгожданной весны.
Еще издалека я заметила нужный нам дом. Это был совсем новый коттедж из красного кирпича с ярко-зеленой крышей. Вокруг него, на огороженной территории, не росло ни единого деревца – хозяева еще не успели обзавестись садом, – зато возле дома было отнюдь не пустынно.
Во дворе и прямо на дороге стояло несколько машин. Среди них милицейский «уазик» и «Скорая помощь».
– Это тот дом? – спросил Костя, кивком показывая на кирпичный особняк.
– Да, – произнесла я, озабоченная присутствием машин. – Интересно, что там случилось?
– Да, что это там? – услыхала я сзади голос Леры. – Там явно что-то произошло.
Все трое, сидевшие на заднем сиденье, как по команде наклонились вперед и пытались высмотреть хоть что-то. Павлик, в свойственной ему манере, слегка не разобрал, что произошло.
– Там милиция, – удивленно произнес он, будто только что заметил присутствие «Скорой» и милиции. – Это у того дома, куда нам нужно?
– Да, – ответила я. – Только этого нам и не хватало. Надеюсь, не случилось ничего ужасного.
– Похоже, ваши надежды не оправдаются, Ирина! – Костя всегда был реалистом в отличие от всех нас. – Раз там милиция, видно, дело серьезное.
Мы остановились на дороге, не доехав нескольких метров до въезда во двор. Вся наша съемочная бригада высыпала из машины и направилась к дому Эллы Анатольевны Осиповой. Во дворе я заметила милиционеров в форме. Увидев нас, молодой страж порядка сразу сделал решительный шаг в нашу сторону и строго спросил:
– Вы куда?
– Мы – съемочная бригада телевидения, – произнесла я, показывая ему удостоверение. – У нас назначена на сегодня репетиция с Эллой Анатольевной… А что случилось? – задала я наконец самый существенный вопрос.
Милиционер как-то странно посмотрел на меня и проговорил уже более дружелюбно:
– Сюда сейчас нельзя. И… боюсь, ваша съемка на сегодня сорвалась. Элла Анатольевна погибла.
– Что?! – в один голос воскликнули мы с Лерой и Галиной Сергеевной.
– Вы подождите пока тут, в доме сейчас врачи и милиция, попозже пройдете…
– Попозже нам уже будет не надо… – пробормотала я, отходя в сторону и уводя за собой своих коллег.
Мы немного отошли и стали наблюдать за происходящим издали. Вскоре из дома показались два человека с носилками в руках, на которых лежало тело, покрытое простыней. Очевидно, это и была Элла Анатольевна Осипова – несостоявшаяся героиня моей передачи.
Милиция и «Скорая» уехали, а мы все же решили войти в дом и разузнать о подробностях случившегося.
Надо же, какая досада! Передача горит, а тут такое! Я не успеваю подготовить новый материал для выпуска!.. Что же делать?
Когда все поутихло, мы прошли во двор и, приоткрыв дверь – она оказалась не заперта, – вошли в дом. Там царила неразбериха и суета. Впрочем, суета была какая-то тихая, нешумная.
Я увидела девушку, идущую через холл, и окликнула ее:
– Извините, можно вас на минутку?
Девушка повернула голову к нам и, увидев, заметно удивилась. То и дело оглядываясь, ища кого-то поблизости, девушка неторопливо подошла к нам.
– Слушаю вас! – Она с любопытством оглядела нашу компанию.
– Мы с телевидения, – представилась я. – И у нас с Эллой Анатольевной на сегодня была назначена встреча. Вы не могли бы объяснить, что здесь произошло?
– С телевидения? – девушка изумилась. – Ах, да… – Она будто что-то вспомнила. – Вы ведь из «Женского счастья»? Элла говорила, что у вас на сегодня репетиция назначена, но… боюсь, что… уже… ничего не получится. Элла… погибла.
– А что произошло? – с присущей ей эмоциональностью спросила Галина Сергеевна.
– Элла погибла. Несчастный случай, – терпеливо пояснила незнакомая девушка.
– Как же нам теперь быть? – растерянно спросила Лера, обращаясь скорее сама к себе.
– Не знаю, ничем не могу помочь… – ответила девушка и растерянно оглянулась. – Вы извините, мне нужно идти.
Она оставила нас одних, а сама направилась по ступенькам вверх. Мы потоптались еще немного, не зная, что предпринять. Первым сориентировался Костя:
– Ну что? Ясно, передачи уже не получится и нам здесь делать больше нечего. – Он окинул взглядом всех присутствующих, кивком показав на дверь.
Мы было развернулись, чтобы уходить, но произошло нечто, что не дало нам сделать этого и повлияло на весь ход дальнейших событий. Если бы не произошло того, что произошло, мы бы спокойно уехали обратно в Тарасов и вскоре забыли бы обо всей этой истории.
На улице послышались два голоса – мужской и женский. Женский громко причитал, а мужской пытался успокоить. Вскоре мы увидели обладателей этих голосов, и мужчину, и женщину, лет шестидесяти, входящих в дом. Женщина плакала и вытирала лицо платком, а мужчина поддерживал ее под локоть.
– Господи! И как же так?.. – женщина теперь причитала во весь голос, и мне не составило особого труда догадаться, что это, скорее всего, родители погибшей Эллы.
– Ну-ну, успокойся… – тихо приговаривал мужчина, хмуря брови и зная, что все равно его слова не возымеют действия.
Женщина же продолжала безутешно рыдать, голосить:
– Эллочка, господи, девочка моя! О-о-ой!
Войдя в дом, оба остановились. Мужчина озирался в поисках стула, чтобы усадить жену. Тут с верхней площадки послышался голос девушки, с которой мы только что разговаривали:
– Ой, господи! Приехали уже!
Девушка торопливо сбежала по ступенькам и подошла к родителям Эллы, обняла плачущую женщину.
– Наташенька, да как же это?.. – запричитала женщина, уткнувшись в плечо девушки.
Та гладила ее по волосам, а мужчина, разбитый и растерянный, стоял рядом и не знал, что предпринять.
Вскоре спустились и остальные присутствующие, обступив родителей Эллы и тихонько переговариваясь. Мы, неловко себя чувствуя, стояли рядом, не смея двинуться с места. Трагедия застала врасплох и нас. Вид у всей телебригады был тоже не из лучших. Костя угрюмо вздыхал, Галина Сергеевна качала головой и что-то негромко бубнила себе под нос. Лера же смотрела на все происходящее широко раскрытыми глазами. А Павлик, недоумевая, крутил головой налево и направо, как и мы, не зная, что теперь делать.
Наконец понемногу все успокоилось, однако не знаю почему, но мы все еще не уходили из дома Эллы. Наконец Наташа заметила и нас и пригласила в гостиную:
– Да проходите, проходите, что вы стоите здесь?
Проходить нам, собственно говоря, было незачем, и это было совершенно очевидно. Но то ли от природного любопытства, то ли вследствие своей профессии мы все же согласились пройти, расположившись на диване и стульях в гостиной.
Здесь собралось довольно много народа. Кроме все еще плачущих и причитающих матери с отцом, в гостиной собралось еще несколько человек. Наташа, видимо близкая подруга покойной, успокаивала родителей Осиповой, за столом разместились двое мужчин и женщина. Еще один молодой мужчина стоял у окна с совершенно потерянным видом. Волосы его были взъерошены, он обхватил голову руками и, тупо уставившись в пол, почти не реагировал на происходящее.
Вскоре в комнату вошли еще двое: один в милицейской форме, другой в штатском.
«Представители правоохранительных органов», – догадалась я.
Тот, что в форме, встал у двери, второй, постарше, принялся опрашивать присутствующих.
Я внимательно следила за происходящим, вслушивалась в разговоры.
Сегодня утром Эллу нашли в ванной комнате. Она лежала в джакузи и была мертва. Смерть наступила в результате того, что в воду упал маленький магнитофон, находившийся тут же, в ванной. Вероятно, он стоял на краю ванны и упал в воду. На Элле были наушники: перед смертью она слушала музыку. Осипову убил мощный разряд электрического тока. Она скорее всего даже не успела понять, что произошло. Смерть была моментальной.
Когда оперативник в штатском рассказывал об этом, мать Эллы снова разрыдалась. Наташа тут же подсела к ней и принялась успокаивать.
– Ей не было больно, тетя Катя, утешьтесь хотя бы этим. Я понимаю…
Наташа не нашлась что сказать еще, чтобы успокоить мать, потерявшую дочь. Она не переставая гладила мать Эллы по спине, а женщина все рыдала, уронив голову на руки.
Выяснилось, что никто ничего не видел, никто ничего не слышал. Накануне в доме Осиповых была небольшая дружеская вечеринка по случаю открытия еще одного нового салона красоты. На ней собрались все, кто и сейчас еще находился в доме. Коттедж расположен довольно далеко от Тарасова, поэтому подзадержавшиеся гости остались ночевать. Все разошлись спать около одиннадцати вечера, а Элла отправилась в ванную, чтобы немного освежиться и отдохнуть. В ванной она обычно слушала музыку в наушниках, этот раз тоже не стал исключением.
Элла довольно долго пробыла вечером в ванной, но никому и в голову не пришло проверить, все ли с ней в порядке. Даже муж – оказывается, молодой взъерошенный мужчина у окна был супругом покойной – не заподозрил ничего. Он лег спать и, так как изрядно выпил на вечеринке, уснул быстро и крепко, не заметив, что всю ночь проспал один, без жены. И только наутро, когда все начали подниматься, обнаружили отсутствие Эллы. Войдя в ванную, муж первым обнаружил ее и сразу же вызвал милицию и «Скорую».
Он сообщил страшную весть родителям Эллы, и они сразу же приехали. Все остальное мы видели собственными глазами…
В целом ситуация была ясна. Произошел несчастный случай, в результате которого погибла несостоявшаяся героиня нашего очередного ток-шоу.
Я заметила, как Павлик, следуя своей профессиональной привычке, незаметно снимает все происходящее на камеру, которую он взял с собой, чтобы запечатлеть репетицию.
Никто не обращал на него внимания, поэтому я тоже не запретила ему съемку: пусть будет на всякий случай, вдруг пригодится.
После того как уехала милиция и «Скорая» увезла тело Эллы, мы вышли во двор. На скамейке я увидела родителей Эллы Анатольевны: мать неподвижно сидела и смотрела себе под ноги, а отец стоял рядом и тихонько поглаживал жену по плечу.
Я подошла, чтобы выразить свои соболезнования. Мать Осиповой подняла на меня заплаканные глаза.
– А вы кто? Вы тоже вчера были здесь?
– Нет, мы с телевидения. Приехали, чтобы сделать репортаж о вашей дочери, а тут… Мне очень жаль, поверьте…
– Да… – протянула она. – Как все страшно… Как ужасно! – Женщина подняла на меня глаза и сказала с некоторой, как мне показалось, долей негодования или даже злости: – Все они хотели ее смерти. Теперь вот рады…
– Да что вы… – попыталась я возразить, но женщина была непреклонна в своем убеждении.
– Нет, я знаю, знаю, – упрямо твердила она. – Этот Коля, ее муж, он только и хотел, чтобы Эллочка побыстрее… Да и все они тоже… Может, кто-то из них ее и убил. – Женщина еще горше залилась слезами.
Муж пытался ее успокоить, но мать Эллы лишь отмахнулась от него.
– Даже и не говори мне! – воскликнула она. – Я знаю, что все желали ей скорейшей смерти. Они все ее ненавидели, все ей завидовали!
Я, конечно, понимала чувства матери, но нельзя же вот так обвинять ни в чем не повинных людей. Хотя кто знает… Милиция, опросив всех присутствующих, пришла к выводу, что произошел несчастный случай – именно так квалифицировали смерть Осиповой. Но мне почему-то тоже показалось странным, что случилось это именно тогда, когда в доме Осиповых собралось много народа. Кроме того, из рассказа мужа я поняла, что Элла часто таким вот образом проводила время – лежа в ванне и слушая музыку.
Странно, что ничего подобного не случилось раньше. Ведь если бы существовала опасность того, что магнитофон может свалиться в воду, не думаю, что женщина стала бы каждый раз водружать его на край ванны, рискуя своей жизнью.
Во мне вдруг заговорило профессиональное чутье, и захотелось подробно расспросить кого-нибудь о случившемся. И этим кем-то, мне показалось, может стать отец Эллы. Среди присутствующих он был единственным человеком, который сохранял относительную трезвость ума. Кроме того, мать Осиповой сказала, что ее дочь могли и убить. А это уже любопытно, тем более что Осипова была фигурой весьма заметной в мире бизнеса и наверняка у нее, как у многих удачливых предпринимателей, было множество врагов, которые имели повод ненавидеть ее и желать избавиться от нее.
Я подошла к отцу Эллы и тихо сказала:
– Извините, что беспокою вас в такой тяжелый час, но мне нужно поговорить с вами.
Он молча окинул меня взглядом и, не почувствовав никакого подвоха, согласно кивнул. Мы отошли в сторону.
– Я ведущая программы «Женское счастье» Лебедева Ирина Анатольевна. На сегодня была запланирована репетиция съемки передачи с участием вашей дочери… – Я вздохнула. – Мне очень жаль, что все так произошло… но, скажите, слова вашей супруги о том, что вашу дочь могли убить, это серьезно или просто результат пережитого стресса?
Отец Эллы помедлил, прежде чем ответить:
– Не знаю, Ирина Анатольевна. Кстати, меня зовут Анатолий Степанович. Катя, Катерина Юрьевна, говорит, что Эллу могли убить… Мне не хочется в это верить… Я не знаю… – Он тяжело вздохнул. – А вообще… Кто его знает? Бизнес – вещь жестокая. Да и все, кто здесь присутствует, все они не любили Эллочку. Каждый по-своему ненавидел ее.
– Но как же?.. – недоуменно спросила я.
– А вот так. И муж ее, и партнерша эта… Да все… Только вот ничего не докажешь. В милиции решили, что это несчастный случай, и все тут.
– А почему же вы промолчали, что у Эллы было много врагов, почему не сказали этого, когда был допрос?
– Да не до того было. – Анатолий Степанович устало кивнул на Екатерину Юрьевну. – Вы же видите, в каком она состоянии… Да и потом ничего ведь не докажешь… Они вон все словно сговорились, несчастный случай, несчастный случай…
Мое профессиональное чутье заговорило во мне с новой силой. Я уже почувствовала азарт: если здесь не все чисто, я этого так не оставлю. Сделаю репортаж, обязательно сделаю, я докопаюсь до истины. Если здесь действительно не все чисто, то мне непременно нужно узнать, кто и зачем мог желать смерти этой молодой женщине. Решив для себя, что раз уж передача не получилась такая, какой задумывалась изначально, то я вместо нее сделаю другой репортаж. Что-нибудь вроде «Памяти Эллы Осиповой». А кроме того, если правда, что Осипову убили, то тем более – передача получится наподобие «Тарасовского криминала».
Я давно донимаю нашего самого главного начальника Евгения Ивановича, чтобы он разрешил мне сделать такую авторскую передачу, но наш мудрый шеф считает, что «Женское счастье» – это более рейтинговая программа, и не позволяет мне сделать хотя бы пробный экземпляр передачи о криминале.
Будет у меня лишний повод доказать и показать ему, что я могу-таки заинтересовать телезрителей передачей иного рода, нежели пресловутое «Женское счастье». В конце концов, я же не могу всю свою жизнь до конца только и делать, что приглашать в студию известных женщин и задавать им вопросы. Надо же когда-нибудь попробовать себя и на другом поприще.
А Анатолий Степанович, заметив, что я заинтересовалась сказанным, продолжал:
– Вы знаете, Ирина Анатольевна, я даже сходил посмотрел. Там в ванной, где, как говорят, Эллочка поставила магнитофон, там и места-то для него нет. Не мог он устоять на самом краю ванны. Мало там места… – Вид у Анатолия Степановича был немного испуганный, а оттого казался заговорщицким.
– Да? – удивилась я. – А вы не позволите взглянуть и мне? – неожиданно для самой себя попросила я.
Анатолий Степанович оглянулся и проговорил, понизив голос:
– Наверное, можно. Только давайте подождем, пока все разъедутся.
На том и порешили. Я вернулась с своей съемочной группе и сообщила, что нам нужно еще немного задержаться здесь. Объяснила ситуацию, сказала, что, возможно, Элла Осипова погибла не случайно, как все здесь пытались представить, а ее убили.
Когда гости разъехались по домам, ко мне подошел Анатолий Степанович и спросил:
– Ирина Анатольевна, можно вас попросить кое о чем?
– Да, конечно.
– Вот вы говорите, что с телевидения… – неуверенно начал он. – А телевидение – это ведь, как говорят, четвертая власть… Если все же вы сможете выяснить, что Эллочка не сама погибла, могу я вас попросить, чтобы вы сделали репортаж об этом. Телевидение имеет большую силу, а вы пользуетесь такой популярностью… Может, хоть милиция тогда зашевелится и попробует найти преступника.
– Анатолий Степанович, я и сама хотела бы заняться расследованием этого дела, но у меня ведь нет никаких полномочий, я не оперативный работник, не следователь и даже не частный детектив… – начала я. – Кроме того, выпустить передачу или нет – это не от меня зависит. У нас есть начальство, которое решает, что мы будем делать. – Я заметила, как отец Эллы заметно сник, и решила его ободрить: – Но я обязательно постараюсь раскопать что-то, что подтвердило бы, что вашу дочь убили… Только мне нужен кто-то, кто смог бы помочь.
– Я смогу! – с готовностью заявил Анатолий Степанович. – Я знаю почти всех, кто здесь был, знаю о делах дочери и смогу вам рассказать все, что требуется. Сейчас здесь никого нет, кроме нас. Катерина в комнате, я дал ей капли и уложил отдохнуть. Николай уехал с Эллочкой… там надо решить некоторые вопросы о похоронах и прочее… А мы пока можем спокойно обо всем поговорить.
– Вы не могли бы подождать минутку, мне нужно посоветоваться с моими коллегами.
– Да-да, конечно.
Я отошла к нашей группе, которая с нетерпением ждала конца разговора с Анатолием Степановичем. Лера во все глаза смотрела на нас, пытаясь понять, о чем же это мы так долго говорим.
– Ну что, братцы-кролики, – произнесла я, оглядывая свою команду. – Похоже, дело здесь нечисто. Отец Эллы уверен, что его дочь убили. Я, честно говоря, склоняюсь к этому. Хочу с вами посоветоваться, – закончила я, видя, что все смотрят на меня и ждут, когда же я скажу, чего хочу от них.
– О чем? – спросила Галина Сергеевна.
– О том, стоит ли браться нам за распутывание этого дела или возвращаться на студию, чтобы в срочном порядке начинать готовить следующую передачу?
– Мы все равно не успеем, – проговорила Лера. – Времени-то осталось всего ничего, а у нас еще ничего не готово…
– Согласен, – подтвердил Павлик.
– А может, действительно стоит остаться здесь и немного покопаться? – подал голос водитель Костя.
– Ну, раз вы так считаете… – начала я. – Хорошо, решено. Если что, мы сможем вместо ток-шоу выпустить передачу о гибели Эллы Осиповой.
Я снова подошла к отцу Эллы.
– Анатолий Степанович, мы готовы взяться за расследование смерти вашей дочери. И, если окажется, что на самом деле имело место убийство, я обещаю вам, что обязательно сделаю передачу, в которой расскажу, как погибла Элла.
На глазах у Анатолия Степановича выступили слезы, он дернул щекой несколько раз, потом отвернулся, чтобы согнать слезу, и быстро сказал:
– Пойдемте, я покажу вам ванную. – Я пошла за ним, сделав Павлику знак, чтобы он следовал за нами.
Поднявшись на второй этаж, мы прошли по коридору и подошли к одной из белых дверей. Анатолий Степанович открыл ее, и мы оказались в просторной ванной комнате, снабженной последними достижениями сантехники.
Анатолий Степанович тяжело вздохнул и проговорил:
– Вот здесь нашли Эллочку.
Я взглянула на джакузи. Да, роскошная штуковина! Большая, треугольная, с блестящими металлическими ручками. Ванна с гидромассажем явно внушала уважение.
Я осмотрела края джакузи – и правда, здесь не уместился бы не только пусть даже самый маленький магнитофон, но даже и стакан с водой.
Павлик добросовестно снимал интерьер ванной комнаты. Я обратилась к отцу Эллы:
– Анатолий Степанович, а где стоял магнитофон?
– Говорят, вот здесь, – он указал на край ванны, тот, что ближе к двери. – Да вот он. Посмотрите сами, – Анатолий Степанович показал на стереомагнитофон «Panasonic», стоявший здесь же, на столике у раковины.
Я взяла в руки кассетник – из него тут же прямо мне на ноги вылилась вода. Магнитофончик был маленьким – обычная однокассетная магнитола, но не настолько маленьким, чтобы уместиться на краешке ванны. Я осторожно поставила его на уголок джакузи, дав Павлику знак, чтобы он снял все это. Павлик послушно принялся крутить камеру так и сяк, чтобы снять все в разных ракурсах.
Магнитофон никак не хотел устанавливаться на краешке джакузи, но наконец я пристроила его в очень неловкой позе. Он почти что полулежал. И как только я отпустила руку, магнитофон тут же медленно сполз в джакузи. Я попробовала еще раз – тот же результат. Магнитола никак не хотела оставаться на краю ванны. Как же так? Получается, что водрузить магнитофон на край джакузи – дело невыполнимое? Тем более что розетка тут совсем рядом и ни в какое другое место магнитофон включить было бы нельзя – провода не хватило. Почему же тогда никто из сотрудников милиции не додумался проверить, так ли было на самом деле, как говорят родственники и друзья погибшей?.. Я задумалась, Павлик выключил камеру.
Что же, получается, что родители Эллы правы и их дочь на самом деле убили? И выбрали для этого такой момент, когда в доме будет много гостей, чтобы труднее было найти виновного. Тем более что вечером накануне все выпили и вряд ли кто-то мог что-то помнить и видеть.
Анатолий Степанович молча смотрел на меня, ожидая ответа. Я взглянула на него и проговорила:
– Я согласна с вами, Анатолий Степанович, магнитофон здесь никак не умещается… – И тут я подумала, а вдруг ошибаюсь? – А вы уверены, что именно этот магнитофон слушала Элла вчера вечером?
– Не знаю, меня ведь здесь не было… Но Коля сказал, что этот. По крайней мере, другого у них нет.
– Ясно… – проговорила я, понимая, что ничего не ясно. Как говорится, дело ясное, что дело темное…
Я повернулась к Павлику, он стоял и с недоумением смотрел то на ванну, то на магнитофон.
– А может, она его в руках держала? – спросил он.
– Зачем? – удивилась я. – Разве так расслабляются? Анатолий Степанович, пока ничего не хочу говорить, никого не могу винить, но мне кажется, что магнитофон кто-то бросил в ванну, сам он упасть никак не мог. Если Элла действительно слушала музыку, то единственным местом, куда она могла поставить магнитофон, – было вот это. – Я кивнула на пол ванной около джакузи. – Только здесь. На краю ванны он не стоит, а от столика слишком далеко, не хватило бы провода от наушников. А кстати, где наушники?
– Не знаю, убрали, наверное… – проговорил Анатолий Степанович, и губы его снова задрожали. Он отвернулся, чтобы не видеть место, где совсем недавно погибла его дочь.
Я поторопилась выйти из ванной, чтобы лишний раз не травмировать человека, и без того ему плохо. Павлик последовал за нами, налаживая что-то в камере.
Когда мы спустились вниз, в гостиную, где находились остальные участники нашей группы, я увидела, что кроме них там сидит и мать Эллы – Екатерина Юрьевна. Она подняла на нас красные заплаканные глаза и спросила у Анатолия Степановича:
– А где все? Где Коля? Надо же, наверное, решить все с похоронами?..
– Успокойся, – проворчал муж. – Все нормально, все разъехались, не вечно же им тут сидеть. А Коля поехал вместе… с Эллочкой… Он сам все вопросы решит…
– Надо было мне самой, – всполошилась Екатерина Юрьевна. – Разве он что-то решит? Разве ему что-нибудь надо, кроме Эллочкиных денег? – Она снова зарыдала. Анатолий Степанович вздохнул, подошел к жене, присел рядом и обнял ее за плечи.
Я решила, что больше нам тут делать пока нечего, надо оставить супругов наедине, оплакивать свою дочь. Я сделала знак нашим, чтобы шли на улицу, а сама подошла к безутешным родителям Эллы и тихо проговорила:
– Екатерина Юрьевна, Анатолий Степанович, мы поедем, вот мой телефон. – Я положила на стол свою визитку. – Позвоните мне попозже, когда все немного утрясется.
Анатолий Степанович поднял на меня глаз, полные слез.
– Спасибо вам, Ирина Анатольевна. Я обязательно позвоню вам. Сегодня вечером или завтра.
– До свидания. – Я вышла на улицу, где меня уже ждали коллеги.
Мы молча погрузились в машину, и Костя порулил по направлению к Тарасову. Всю дорогу до города мы ехали молча, даже Павлик не хохмил, как обычно. Каждый думал о гибели Эллы, я была в этом уверена, и еще, наверное, о том, что все мы не вечны на этой земле…