Ненавижу пробуждение каждое утро
Независимо – солнечно или дождливо,
Отходить от кошмарного сна и обмана,
Огонь разжигать, превращаясь в огниво.
Ненавижу маску фальшивости мерить,
С толпою лгунов ежедневно сливаться.
На мелочь размениваться, в лучшее верить,
Над добрым и вечно-разумным смеяться.
Ненавижу себя, что по жизни играю,
Философией воздух вокруг сотрясаю,
И так же обманываю, так же страдаю.
Я – человек. Этим и наслаждаюсь.
Пролог
На дворе стоял ноябрь 1982 года.
Сидя на полу перед черно-белым телевизором «Рекорд», его завороженные детские глаза наблюдали за действием в мультфильме. Их не так часто показывали по двум центральным каналам. Обычно родители смотрели один канал, так как на второй нужно было переключаться плоскогубцами.
Первое потрясение в своей жизни он ощутил именно от просмотра голубого экрана. Но тогда на несколько часов была парализована вся жизнь великой страны. И дело даже было не в осени. Это были похороны. Великие похороны и траур. Был лишь этот телевизор, Москва, Красная площадь, Мавзолей, множество венков, подушечек с медалями и орденами. И грохот, страшный грохот, прозвучавший во время опускания в могилу шикарного гроба. Этого грохота он испугался и разрыдался, прижавшись к груди матери…
И вот прошел месяц, он смотрел мультфильм по сказке Маршака «Кошкин дом». Мимо него несколько раз пробежал котенок по кличке Милка. Эту злобную бестию малышу никак не удавалось помучить, и она до сих пор не пала от его маленьких детских ручек, как два предыдущих котенка.
Он давно объявил на нее охоту. И вот после просмотра мультфильма, выждав подходящий момент, он схватил ее за хвост. Несмотря на вопли и рычание Милки, утащил ее в комнату и замуровал под одеялом.
Мама малыша в данный момент поставила на кухне разогревать кипятильником воду в эмалированном ведре и вышла из квартиры вынести мусор. Он тихонько прокрался на кухню и, отключив кипятильник из розетки, быстро вернулся с ним в комнату. Заглянув под одеяло, столкнулся взглядом с несчастный котенком, который обезумевшими от страха глазами смотрел на своего мучителя. Убедившись, что Милке не удастся вырваться из теплого плена, он забрался на кровать, аккуратно положил мокрый кипятильник на одеяло и сунул вилку в розетку. За считанные секунды от ватного одеяла начал подниматься темный дымок, заполняя комнату гарью. Он наблюдал за происходящим, ожидая дальнейшего развития событий. И, услышав, что вернулась мама, а одеяло охватило пламя, он помчался на кухню и во всеуслышание радостным звонким голосом провозгласил: «Мама, мама! Кошкин дом горит!».
Спустя час, уткнувшись лицом в подушку, мальчик заливался слезами от боли и обиды. Отец основательно выпорол его по маленькой заднице ремнем, часто приговаривая только одну фразу: «Я тебе покажу, мать твою, кошкин дом!».
После этого он не совершал подобных поступков и котят никогда больше и не душил, и не поджигал, но необъяснимая ненависть и злоба на окружающих навсегда осели в его памяти…