Даскины или Древние, как их называют в большинстве обитаемых миров, создали некогда цивилизацию чрезвычайно высокого уровня, доминирующую в ту эпоху в Галактике. Сведений об их облике не сохранилось, о культуре даскинов и образе жизни не известно почти ничего, но, как полагают многие эксперты, их главной целью являлось поддержание стабильности среди разумных галактических рас. О величии их технологии можно судить по астроинженерным сооружениям глобального масштаба и различным артефактам, весьма странным, а иногда и опасным.
Вопрос, почему они покинули Галактику и куда удалились, до сих пор открыт, хотя существует множество мифов и гипотез по этому поводу – в том числе легенды о Владыках Пустоты, оставленных Древними для надзора за молодыми цивилизациями. Помимо того, они одарили нас бесценным наследием – галактическими картами (так называемым Портуланом даскинов) и контурным приводом, который позволяет свободно странствовать среди звезд. Следы их присутствия обнаружены на сотнях планет и тщательно изучаются.
Яркий свет падал на консоль проектора поля, развернутую под острым углом. Устройство позволяло создать локальный силовой кокон небольшой протяженности и обычно использовалось для проведения опасных экспериментов. Сейчас на консоли, под едва заметным силовым пузырем, кувыркалась черная тварь размером с кролика, то вытягиваясь шнуром и снова собираясь плотной массой, то отращивая тонкие щупальцы или крохотные ветвистые рога, то подпрыгивая на внезапно появившихся ножках. Тварь пребывала в непрестанном движении, то и дело натыкаясь на силовой экран, будто стремилась любой ценой вырваться на свободу.
Три повисшие в воздухе видеокамеры фиксировали со всех сторон ее прыжки.
– Теперь самое удивительное, – промолвил Сигеру'кшу с видом заправского фокусника. – Вытяни руку, пха. Вытяни и растопырь пальцы.
«Пха» у хапторов обозначало цифру два, но в то же время являлось сокращением от «пха'ге», «двурогий», почтительного, а в данном случае дружеского обращения к благородным персонам. Прочие личности, хоть и снабженные парой шишек на голове, именовались «пасеша'ге» или просто «пасеша» – «однорогий».
Тревельян поднес руку к консоли. Черная тварь тотчас замерла, но не надолго, на одно мгновение. Затем она стала меняться: из основной массы вылезло щупальце, на его конце вздулся шар величиной с кулак, и темную поверхность прорезали щели, разделившие шар на пять частей. Собственно, он уже не был шаром, а представлял собой нечто угловатое, с выступами, впадинами и отдельным отростком, торчавшим сбоку. Рядом с ним поднялись еще четыре, более тонких и длинных, а структура, отпочковавшая их, была теперь плосковатой и слегка изогнутой, с мягкими округлыми очертаниями и линиями, похожими на морщинки.
– Рука, – сказал Тревельян. – Точнее, ладонь, но черная.
– Еще не все. Жди, – раздался за его спиной голос археолога.
Темное подобие ладони начало светлеть. Она была уже не черной, а серой с желтизной, желто-розоватой, розовой и, наконец, приняла естественный цвет. На запястье появились чуть заметные вены и волоски, линии на ладони и фалангах пальцев сделались рельефнее.
– Оно реагирует на форму и цвет, – прогудел сзади Сигеру.
– Но не на движения, тут у него свой умысел. Может вытянуть отросток и вцепиться тебе в горло… Поэтому я окружил образец силовым полем.
– Оно?.. – переспросил Ивар.
– Хохо! Протоплазма. Вещество из бочки, которую мы откопали. – И Сигеру махнул рукой в сторону контейнера с огромным блестящим яйцом.
– Я вырезал в ней отверстие, взял пробу, а дырку заварил. Контейнер тоже накрыт полем. На всякий случай. Хохо очень активная субстанция.
Тревельян отодвинулся от консоли, и щупальце с ладонью сразу потемнело и втянулось в черную массу.
– Хохо… так ты назвал артефакт Древних… – задумчиво промолвил он. – Мы беседуем на альфа-хапторе, и в нем нет такого слова. Не могу посягнуть на твое право первооткрывателя, мой дорогой друг и коллега, но, насколько мне известно, в твоем родном языке хохо означает нечто неприятное.
– Просто дрянь! – пояснил археолог и разразился утробным смехом. – Дрянь! Но очень, очень забавная!
– Ты сделал анализ?
– Конечно! Десять, двадцать, сто анализов! Оболочка – нитрид бора[14], а черная субстанция – кремнийорганика, но с весьма странными свойствами. Я тебе еще не все показал… Вот, взгляни!
Сигеру'кшу приблизил физиономию к консоли. Для этого ему пришлось согнуть колени и скорчиться – устройство не предназначалось для созданий столь гигантского роста. Проектор поля и остальное лабораторное оборудование были изготовлены в Земной Федерации; хапторы не производили таких сложных и миниатюрных установок.
Черная тварь снова начала меняться и через несколько секунд явила изумленному Ивару лицо хаптора. Сероватая кожа, огромный рот, маленькие запавшие глазки, рога на безволосом черепе… Все было на месте – вплоть до колпаков, прикрывавших шишки, и цепочки между ними.
Однако копия оказалась поменьше, чем голова Сигеру – массы хохо на консоли не хватило.
– Поразительная мимикрия! – произнес Тревельян, когда археолог выпрямился. – Как ты думаешь, пха, зачем Древним такой странный субстрат? Возможно, чтобы запечатлеть некие жизненные формы? Или для создания предметов искусства?
– Гипотез не измышляю, – буркнул Сигеру. – А факты таковы: в прошлом здесь приземлился корабль, сжег почву, примял грунт огромной тяжестью, с корабля выгрузили контейнер с хохо и надежно закопали. А я его нашел, клянусь Устоями! Впрочем, это не совсем моя заслуга.
– Помнится, раскопки начались еще в твою предыдущую экспедицию, – заметил Тревельян. – Но как ты обнаружил место приземления? Ведь глобальное зондирование планеты не делалось, это огромный труд… Тебе повезло?
– В каком-то смысле. Я был здесь три года назад, был недолго, сорок дней или чуть больше. В это время прилетели сервы, обычный торговый караван. За шерстью и резными статуэтками.
Ивар кивнул.
– Я знаю, что их интересует.
– Сервы нас побаиваются, – сказал Сигеру'кшу и смолк.
– И это мне известно. Вы такие большие!
– Аха! Да! Им не понравилось, что я разбил лагерь рядом с селением. Они сказали, что есть интересное место для раскопок на южном морском берегу, и я туда перебрался. Дали мне точные координаты.
– Вот как… Я этого не знал.
Сигеру весело оскалился.
– Я умею вести дела с сервами! Потолковал с ними и отправился на южный берег. В тот раз у меня не было машин-кихха и другой тяжелой техники. Шурф прокопали вручную – до оплавленного слоя. Я понял, что тут опустился корабль. Большое судно! Огромное! Очень давно!
– Огромное… странно… – пробормотал Тревельян. – Такой космический транспорт не приземляется на планетах. Если нужно что-то выгрузить или погрузить, есть катера, посадочные модули, квадропланы…
Так, во всяком случае, у нас, у вас, у кни'лина и всех остальных.
Сигеру почесал лоб под правой шишкой.
– Что тебя удивляет? Это не хапторы и не земляне. Это даскины, пха!
– Их техника космических перелетов была более совершенной, чем у нас. Зачем опускать на грунт огромный корабль?
– Вероятно, привезли что-то очень большое, – предположил археолог.
– Что? Миллион таких бочек? – Ивар покосился на контейнер с древним артефактом.
– Хес! Нет! – Сигеру сделал знак отрицания. – Что-то большое и цельное. Такое, что не поместится в шаттле.
– Значит, одну гипотезу нам все-таки измыслить удалось, – сказал Тревельян и усмехнулся. – Прилетели и выгрузили что-то большое… Очень полезный результат нашего совещания!
Его тревожила некая мысль. Он знал о даскинах гораздо больше, чем Сигеру'кшу, он даже встречался с существом, которое – быть может! – являлось их эмиссаром в Галактике[15]. Истинным Владыкой Пустоты, затаившимся среди неисчислимого множества сервов, биороботов лоона эо… От него – или каким-то иным путем, неведомым самому Ивару, он получил способность перемещаться среди звезд, используя порталы даскинов, их древнюю тайную сеть, впечатанную в пространство Лимба[16].
Щедрый дар! Бесценный! Но было и кое-что еще, связанное с ним или, возможно, с наследственностью Тревельяна, с чередою предков, способных к ментальному восприятию. И сейчас это чувство подсказывало, что в лаборатории витают неясные флюиды – будто накрытая полем тварь ждала какого-то действия или приказа.
– Что с тобой, пха? – Сигеру, приоткрыв рот, уставился на Тревельяна. – Ты очень сосредоточенный… Словно куршут, мечтающий о кости с куском мяса.
– Хочу провести еще один эксперимент. – Тревельян придвинул сиденье к консоли, к черной протоплазме, метавшейся под силовым колпаком. – Посмотрим, как сейчас она изменится… если это вообще произойдет.
Он закрыл глаза и представил мшака. Мшак, обитавший на Йездане, был примерно размером с крысу; морда сильно вытянута, пасть с мелкими острыми зубами, длинный хвост и шкура цвета ржавого железа. Неприятное существо, всеядный падальщик с мерзким запахом… Кни'лина мшаков не жаловали, но истреблять отнюдь не собирались, полагая, что лучше живой зверь, чем кучи отбросов. В лесах Йездана мшаки питались трупами животных, а на городских свалках пожирали любую органику, от мясных грибов до сгнивших фруктов.
Археолог что-то пробурчал, и веки Тревельяна поднялись. Вид у Сигеру был озадаченный – на консоли расположился натуральный мшак.
Рыжий, с тонким хвостом-прутиком и черными бусинками глаз, но без ушей. Ивар не помнил, какие у мшака уши.
– Апама-шака! Как ты это сотворил?
– Мысленно, – произнес Тревельян и следующие десять минут разлекался метаморфозами, превращая мшака в ящерицу, в серого пушистого кота и крохотную копию каменного дьявола, хищника, что водился на Тхаре. Сигеру'кшу следил за ним в благоговейном молчании.
Наконец Ивар отодвинулся от консоли, встал и задумчиво промолвил:
– Это вещество чувствительно к ментальному воздействию.
Возможно, строительный материал и накопитель энергии. Зачем его сюда привезли?.. Зачем хранили миллионы лет в прочной оболочке и вдобавок закопанным в землю?.. Есть ли на планете другие тайники с подобной субстанцией?.. И если ее каким-то образом использовали, удастся ли найти следы и понять ее назначение?.. Масса вопросов, мой благородный друг! Один другого интереснее!