Катя выскочила на крыльцо, поспешно застегивая на себе старую курточку. Ночной звонок поднял ее с постели, хотя она еще и не спала- писала дневник. Было свежо и луна робко выглядывающая из-за туч серебрила застывшую в лужах воду. Катя с вызовом поглядела на покрытую размокшей грязью улицу, где между лужами темнели кочки с еще зеленой травой: «Бабе Нюре плохо, надо спешить», и Катя побежала по дороге, перепрыгивая лужи, скользя резиновыми сапожками по мокрой жиже и крепко прижимая к себе сумку со скромным арсеналом деревенского врача: «Только бы успеть помочь!» Быстрыми птицами пролетели годы учебы в медицинском, и неунывающая Катя получила распределение в небольшую деревеньку, где даже и клуба не было. Но Катя не расстраивалась. Она ужасно любила свою работу. Что может быть лучше, чем помогать людям, видеть как возвращается жизнь и отступает болезнь, слушать идущие от сердца слова благодарности?! Каблук скользнул по мокрой кочке и Катя, потеряв равновесие, плюхнулась в грязь. Но она тут же вскочила и помчалась дальше, отряхиваясь на бегу.
На крыльце бабы Нюры мерцал огонек, это топтался и нервно курил ее сын Иван. Черноволосый, стройный красавец с надменным лицом и неизменно гордым видом, словно князь, брезгливо взирающий на своих нерадивых подданных. Но сейчас на его хмуром лице застыло растерянное выражение.
– Что ты так долго? Сколько можно ждать?! – сердито буркнул он. Катя удивленно подняла брови, ведь она сразу помчалась на вызов, но ничего не сказала. В деревне она работала меньше месяца и большим авторитетом пока не пользовалась. Более того, сельчане упорно не хотели идти к ней лечиться, считали ее городской выскочкой и постоянно поминали старого фельдшера ее предшественника. Тот лечил все болезни зеленкой да мазью Вишневского и по малейшей причине отправлял больных в район, снимая с себя ответственность. Зато он был компанейский мужик, тихонько гнал самогон, частенько отпуская его в долг, да и медицинского спирта не жалел. Жил он в деревне с малых лет и был своим в каждом доме, однако к старости сильно сдал и переехал к дочке в Рязань. А молоденькая кудрявая Катя, выпускница Курского меда1, казалась сельчанам напыщенной чистюлей и гордячкой, не заслуживающей доверия.
Катя отодвинула Ивана и шагнула в дверь. Он нагло попытался ущипнуть ее за талию, но натолкнулся на наполненный холодным бешенством взгляд и невольно попятился. В другое время Ивану бы не поздоровилось, но Катя тут же забыла о нем, думая только о болезни его мамы. В избе царил полумрак, за полуоткрытыми занавесями, на кровати возле печи лежала баба Нюра. Тихо потрескивали догорающие поленья.
Катя быстро разулась, и прошла вперед бесшумно ступая по мягкому домотканому коврику.
– Что совсем плохо? – спросила она, обернувшись к Ивану.
– Да живот все у нее болит, уже две недели. —
Иван нагнулся, чтобы не задеть закопченную керосиновую лампу, висевшую под потолком.
– Мы и в район ездили и к деду Михаю ходили, а ей все хуже и хуже. Сейчас вот и температура лупить, страсть просто! —
Услышав разговор, баба Нюра с трудом села на кровати. Еще не очень старая, с добрым улыбчивым лицом, аккуратным хвостиком на голове в застиранном, но чистеньком платье с кружевами, она выглядела сказочной бабушкой. Никто не видел ее растрепанной, заспанной или одетой как попало. Она даже на кухне выглядела как благородная дама.
– Здравствуй деточка – устало проговорила баба Нюра, щуря подслеповатые глаза. Катя внимательно поглядела на бледное осунувшееся лицо, темные круги под глазами и худенькие обтянутые желтоватой кожей руки. Острая жалость кольнула сердце: «Я обязательно ее вылечу – с жаром подумала Катя – Я сумею!»
– Бабушка что же случилось у вас, меня, почему не пригласили? – с горечью спросила она.
«К деду Михаю их понесло, – разозлилась Катя.– Сколько уже борюсь с этим мракобесием, лекции людям читаю, стенгазеты пишу, как лечиться надо, а все бес толку». Правда и ходили на ее лекции три бабки да один глухой дед.
Баба Нюра неловко глянула на Катю.
– Да тревожить не хотели тебя деточка. Мы ведь и в районе были, вона таблетки дали, а мне все хуже и хуже! А сегодня что-то совсем плохо наверное помирать пора!
– Какие таблетки? – насторожилась Катя.
– Да вот они! – Иван протянул ей сине-белую коробочку. Глаза Кати удивленно распахнулись.
– Да вам же их нельзя! – ахнула она. – У вас же давление и так низкое, а они еще собьют. Как же это?! Выходи Иван! – прикрикнула Катя, толкая того к двери.
– Баба Нюра раздевайтесь, смотреть Вас буду. Я помогу – тут же добавила она, увидев беспомощный взгляд, который баба Нюра бросила на сына. В голове, как наяву, зазвучал голос профессора Козловского: «Главное господа студенты – беседа с больным, выяснение любых, даже самых мелких и незначительных обстоятельств вызвавших болезнь и самый тщательный осмотр. Только после этого, имея соответствующий багаж знаний, можно и нужно поставить правильный диагноз. А со знаниями у Вас господа студенты пока слабовато, « лукаво улыбался профессор.
Катя напряженно думала, осматривая бабу Нюру. Так, лимфоузлы в норме, глаза не желтые, светобоязни нет, температура немного повышена. Жалуется только, что живот болит и тошнит сильно. Со знаниями у Кати все было отлично. Она обожала учиться. Ночами напролет после лекций, зубрила трудные латинские названия, перечитывала и запоминала методы лечения и диагностики сложных и редких заболеваний. Уставала жутко и часто бросала занятия лишь тогда, когда из носа начинала капать кровь, пачкая желтые тетрадные листки лекций. Но красный диплом и благодарственное письмо ректора, стали желанной и заслуженной наградой за ее труды. Однако не это было главным, Катя хотела помогать людям. Вот просто как на крыльях облететь вес мир и облегчить боль каждого, кто в этом нуждается! Она вытерла вспотевший лоб, в избе было жарко. Лицо бабы Нюры чуть порозовело.
– Да ничего больше не болит у меня деточка, только живот немного, – в который раз повторила она и наклонилась, чтобы почесать ногу под чулком. Катя пристально посмотрела на бабу Нюру.
– Снимите чулок – Та повиновалась.
В тусклом желтоватом свете Катя увидела на ноге какую-то мелкую сыпь.
– Дайте, руки посмотрю, – встревожено сказала она. На обеих руках возле локтя краснели россыпи небольших пятнышек.
– Откройте рот, я горло погляжу – заволновалась Катя. Несколько крошечных, ели заметных пятнышек прятались на дальней стороне гортани. Краснуха, со страхом поняла Катя. Опасное инфекционное заболевание. Заболевание вообще-то детское, но у взрослых протекает намного тяжелее, и часто со смертельным исходом. Срочно нужен карантин. В следующую секунду она уже не думала, заученные и отточенные на практике навыки, сами подсказывали, что нужно делать.
– Никого в дом не пускай и сам никуда не ходи – бросила Катя, притихшему в углу Ивану, торопливо одеваясь.
– Мама пусть в кровати лежит, не встает. Без меня ни шагу! Я в управу, я мигом! – и перед носом растерянного Ивана гулко захлопнулась дверь, да мягко колыхнулись занавеси.
Катя одним махом добежала до управы, растолкала заспанного сторожа, который тут же и жил и принялась звонить в район. Ее долго не соединяли, но потом густой мужской бас заполнил трубку.
– Борисов на проводе. Алле, алле! —
– Олег Григорьевич у нас ЧП, – зачастила Катя.
– Краснуха у бабушки, ее срочно в район надо и карантин в деревне.-
– Какая краснуха? У какой к черту бабушки? – Загрохотала трубка.
Катя внутренне сжалась.
– Это Староселье и я Катя.-
– Ааа Дубинина, – зевнул Борисов успокаиваясь.
– Ну что там у тебя? Катя начала торопливо рассказывать.
– Ты что Дубинина, офанарела?! – оборвал ее Борисов.
– Какая краснуха! Бабу Нюру твою в районе обследовали неделю назад и определили увеличение печени, да и лечение назначили. В районе! Понимаешь? – многозначительно подчеркнул Борисов. Катя подавленно молчала.
– А ты что умнее врачей из района? А, Дубинина? – ехидно спросил Борисов. – Из института без году неделя, а уже учить нас начинаешь! —
В Кате начал закипать гнев.
– Я знаю, что говорю, Олег Борисович, – звенящим голосом отчеканила она. – И я готова ответить за каждое слово в моем диагнозе! А если Вы не организуете, карантин и срочно не заберете бабу Нюру в инфекционное, я пойду в райздрав и все там выскажу.-
Голос Кати дрожал от волнения. Ее не зря побаивались в институте, где она могла, смело высказать правду в лицо любому студенту или преподавателю. А на старших курсах ставили пятерки еще до начала экзамена. «Ах! Это Дубинина? Она предмет наизусть знает!»
– Ответишь, ответишь! – зловеще пробасил Олег Григорьевич. – А если ошибешься – шкуру спущу!
– Не ошибусь! – твердо сказала Катя остывая. Ее переполняла радость: «Победа! Баба Нюра спасена и сельчане не заболеют!»
Потом началась суета, звонки из районной больницы, подготовка нужных бумаг. Через час, старенькая «буханка» Скорая помощь, забрала бабу Нюру и Ивана в район. Ближе к утру, когда диагноз подтвердился, подъехала аварийная бригада медиков и занялась дезинфекцией и карантином. Кате совсем не удалось поспать. И только часов в семь, протирая покрасневшие глаза и шатаясь от усталости, она добралась до хозяйки, у которой снимала квартиру, торопливо разделась и рухнула на кровать.
Солнце давно уже встало. Комната была ярко освещена, и в его косых лучах, проникающих через невысокое окно, медленно кружились пылинки, а на крашеный стол, застеленный ажурными салфетками, падали длинные тени от горшков с геранью. Вдруг одна из теней дрогнула, сползла, словно стекая со стола, и скрылась в углу за пыльными банками с компотом. Но Катя этого уже не видела. Она спала.
Катя не спеша идет по широкой лесной дороге, шурша опавшими листьями. Краски осени уже одели клены в модные красно-оранжевые платья, а листья пожелтевших берез слабо шелестят, словно пытаясь что-то прошептать ей на ухо. На душе, очень легко, светло и радостно.
Солнце просвечивает кроны, окружая деревья светящимся ореолом. Пламенеют ярко-красным листья, засыпавшие дорогу. Хочется идти так долго-долго, тихо радуясь и ни о чем не думая. Катя поднимает голову, впереди совсем недалеко, спиной к ней стоит невысокая стройная женщина в длинном сером пальто и красной вязаной шапке.
«Что она тут делает» – думает Катя?
В груди, скользкими липкими лапками, шевелиться тревога. Во рту пересохло, но ноги сами несут ее вперед, пока Катя не замирает прямо за спиной женщины.
– Здравствуй Катя – благожелательно говорит та, не оборачиваясь.
– Кто вы? Что Вам нужно? – севшим голосом спрашивает Катя, злясь на себя за нерешительность. Она не знает что делать. Очень хочется подойти и заглянуть в лицо женщины, но почему-то боязно. Незнакомка молчит. Катя почти осязаемо чувствует, как нарастает напряжение и делает неуверенный шаг вперед.
– Эта жизнь не твоя! – неожиданно говорит женщина и начинает уходить, медленно исчезая прямо на глазах Кати.
– Стойте! Подождите! – Катя рванулась вслед и проснулась.
Она сидела на кровати вся мокрая от пота, пытаясь унять, бешено стучащее сердце.