Я прирастаю к земле, наблюдая за тем, как темноволосая нимфа с упоением облизывает член Сауда. Ее пухлые губы с любовью собирают влагу от головки до основания. Тонкие пальчики девушки сминают яйца, вызывая животный рык у их обладателя. Теплый жасминовый ветер уносит мои мысли за песчаные барханы, и я прикрываю глаза. В холодной столице сыплет снег, первые метели собираются в воздушные клубы на скользких дорогах.
– Смотри на меня! – выкрикивает Сауд, добавляя фразу на арабском.
Его рука ложится на затылок юной особы, и она вот–вот задохнется по вине этого пресыщенного жизнью мучителя.
– Я ухожу. – Говорю еле слышно, в надежде, что мои следы скроет полная луна, сияющая на небе как на блюдце залитом чернилами.
Разворот и я готова пуститься вскачь, как та лошадь, которая дремала, пока перед ней не распахнули ворота.
– Разве я позволял? – жжение на шее означает, что некто вцепился в нее, не рассчитав силу. Зажмуриваюсь, хочу взвыть от боли, но голоса нет. Я сиплю, словно при ангине и бесшумно открываю рот.
– В этом доме, женщины делают только то, что я скажу. Понимаешь, хабибти * ?
Я осторожно киваю, боясь, что он усилит хватку.
– А теперь насладись им.
Понимаю, что он имеет в виду, скрытый подтекст "оцени мое мужское достоинство". К слову, которое прямо сейчас упирается мне в бедро.
Горячее дыхание Сауда, превращающее меня в пепел, больше не обжигает. Он отступает. Я медленно принимаю прежнее положение и скольжу взглядом от его подбородка по груди, вздымающейся и опадающей в одном ритме, к животу с четкими косыми мышцами и паху, усеянному черными вьющимися волосами. Сглатываю слюну и продолжаю изучать объект, как было велено ранее.
Я встречалась с парнями, занималась с ними любовью, но Сауд…я каменею от размера, а его член от моего заинтересованного взора.
Секунду ломаю себе голову насчет того, а смогу ли я сомкнуть пальцы при такой толщине? Вряд ли.
– Говори. – Требует Его Высочество.
– Вы прекрасны. – Выдавливаю я и уношусь прочь под заливистый смех Сауда.
Утром мне стыдно от себя самой. Приняв прохладный душ, надеваю джалабия и покидаю свою спальню. Зейнаб ловит меня у входа в столовую, где уже завтракают несколько девушек.
– Доброе утро, идем–ка, я хочу с тобой кое о чем поговорить.
Приветливая толстушка вдруг становится серьезнее дипломата на важной встрече.
Мы отходим от распахнутой настежь двери и прячемся в закутке, меж двух высоких ваз со свежими цветами.
– Негоже разгуливать по дому после заката. Если не хочешь проблем, перемещайся по внутренним проходам.
– Я о них ничего не знаю. – Шепчу в ответ.
Зейнаб прикладывает палец к своим губам, прося меня быть еще тише.
– Чуть позже я тебе их покажу.
– Спасибо.
Шорох в двух шагах от нас вынуждает присоединиться к завтраку. Я размышляю, садясь на стул рядом с молчаливой девочкой лет восемнадцати, когда же я сообщу близким о том, что задержусь в этой экзотической стране. Втайне верю, что родители и старший брат уже объявили меня в международный розыск, ведь я их семья.
– Попробуй фалафель. – Зейнаб двигает по столу блюдо с обжаренными в масле шариками. Не представляю, из чего они сделаны, но выглядят очень аппетитно. Затем лакомлюсь хлебцем с хумусом и запиваю всё это ароматным чаем с мятой.
Поблагодарив за сытный и разнообразный завтрак, отправляюсь в комнату, чтобы немного перевести дух. Я в заточении и груз безысходности не дает придумать план побега. Все варианты отметаются по очереди, потому что вокруг дворца круглосуточная охрана и бдительные псы, готовые разорвать тебя на части. Вопрос – почему я? По сей день ни одно внятного объяснения не получила.
Минует полдень, и я выбираюсь из тени дома, держа курс к фонтану на самой большой площади. Солнце не щадит, но и я сегодня не поддаюсь ничьим нападкам. Перед глазами откровенная картина с участием Сауда и незнакомки. Я ее видела, но имени, к сожалению или счастью, не запомнила. Господин Икс перенес бы их на свой холст и добавил ярких мазков. Не сомневаюсь, что шедевр с его легкой руки, приобрели бы за баснословные деньги на закрытом аукционе.
Собачий лай тянет меня из омута фантазий, и я выравниваю осанку, пытаясь понять, что так растревожило грозных стражей. Оказывается, в ворота въехал кортеж из трех машин и разместился полукругом у главного входа. Я ныряю в сад и потайной дорожкой, которую открыла мне Зейнаб, спешу в уединенный зал, куда, по всей видимости, и отправится внезапный гость. Хорошо, что у меня память феноменальная, и я с первого раза запоминаю эти лабиринты и без труда занимаю местечко за огромным зеркалом. Уверена, что никто не раскроет моего присутствия. Превыше всего самой себя не выдать.
– Абу Умама, – Сауд раскрывает объятия, – ты принес радость в мой дом!
– Ас–саляму алейки, дорогой.
Абу с поистине добродушной улыбкой реагирует на приветствие.
– Что привело тебя ко мне в столь светлый час?
Мужчина в белой тунике усаживается в роскошное кресло и по–королевски кладет руки на подлокотники.
– Ты увел мою женщину. Так не поступают, да будет тебе известно.
– Она ничья.
Сауд идет к длинному комоду, открывает крайний правый шкафчик, достает от туда что–то наподобие лимонада и наливает себе полный бокал. Я знаю, что с алкоголем здесь все строго и в ресторанах обычно предлагают виноградный или яблочный газированный сок.
– Нет, Сауд Аль–Хамад, эта русская принцесса, моя.
– Я славлюсь тем, что раскрываю женщин с их лучших сторон. Они становятся искусными наложницами. Но Валерия…
Пульс под кожей неистовствует и я одной ногой в аду.
– Да, она прекрасная роза, чарующая трепетным станом.
Можно сказать, старик, сходит с ума. Я не трофей, передаваемый из рук в руки и уж точно, не кукла для их больных развлечений.
– У меня есть предложение, Абу Умама.
– Я слушаю.
Приникаю к зеркалу и не дышу…