Последнее воскресенье июля – День Военно-морского флота (ВМФ). С чем всех причастных, как всегда, поздравляю. Бывших моряков, тем более военных, не бывает. И без разницы, сколько лет ты отдал службе – два года, десять, двадцать или еще больше. В любом случае это годы, о которых вспоминаешь всегда. Даже если это были нелегкие годы. Потому что со временем плохое забывается, а хорошее помнится всю жизнь. Хорошее – это флотская дружба, верность товарищей, их готовность стоять за тебя, защищать тебя и не сдавать. Это девушка или жена, которая ждет, когда ты вернешься из похода. Это флотский юмор, без которого служба невозможна. Это когда после визита к начальству ты приходишь на корабль, обвешанный, как елочка, взысканиями, а сосед по каюте говорит: «Не волнуйся, не ты первый, не ты последний. Начальство останется на берегу, а мы по-прежнему будем ходить в море. И чихать нам на начальство. Нам надо дело свое делать».
Первые восемь лет я прослужил царю (то есть по тем временам партии) и Отечеству в качестве сначала младшего, а затем старшего корабельного штурмана. На боевом корабле, как правило, ведутся две прокладки курса. Одну ведет вахтенный штурман в штурманской рубке, а вторую – вахтенный офицер на главном командном пункте (ГКП). Прокладка ведется простым карандашом, так как такие записи не размокают в воде (на случай, если не дай бог корабль окажется на дне).
У штурмана есть помощник, подвахтенный рулевой. Он постоянно подтачивает затупившиеся простые карандаши. А у вахтенного офицера есть только вахтенный рулевой, который постоянно удерживает корабль на заданном курсе, «гоняясь» за картушкой репитера гирокомпаса. И точить карандаши ему некогда. И вот хитрый вахтенный офицер как бы невзначай заходит в штурманскую рубку, склоняется над картой, чтобы «сверить координаты», аккуратно кладет в стаканчик с карандашами штурмана свой донельзя тупой карандашик и ловким движением руки кладет в нагрудный карман только что отточенный инструмент. И тут же исчезает. Но бдительность – это оружие, которое, как известно, никогда не ставится в пирамиду (оружейную). Выждав минутку, захожу на ГКП, вижу торчащий из кармана у вахтенного офицера карандаш, вынимаю его. Вахтенный офицер бурно возмущается. Тогда предъявляю ему этот самый карандашик, на котором циркулем рукой заботливого подвахтенного рулевого нацарапано: «Украдено у штурмана».
Сопротивление было бесполезно.
После обеда по флотской традиции разрешается поспать около полутора часов («адмиральский час»). А в базе на берегу есть матросская чайная, где личному составу дозволено откушать пирожка или пончика. Но спускать моряка на берег имеют право только командир, старпом или дежурный по кораблю. Дежурный присутствует при приеме пищи личным составом, а потом отправляется в кают-компанию обедать. И в это время его не принято тревожить. Командира корабля лучше вообще не тревожить, можно нарваться на неприятность. Остается только старпом, который тоже не прочь отдохнуть в обед на законном основании.
Но только стоит прилечь, как начинается: «Товарищ капитан-лейтенант, разрешите на берег в чипок сбегать?» Рука невольно тянется к ботинку, чтобы швырнуть его в посетителя. Встаю, связываюсь с рубкой дежурного по кораблю и прошу вызвать матроса Бородавко, приборщика моей каюты.
– Юра, – говорю, – не в службу, а в дружбу, сходи в город. Найди трансформаторную будку и свинти мне табличку «Не влезай – убьет!». Желательно новую.
Юра задание выполнил. Через пару часов я уже отвинтил на три оборота шуруп на обкладке двери в каюту, примерил «устройство». Держалось замечательно, смотрелось красиво. Табличку решил повесить завтра. Заметим, что при встрече начальников, прибывающих на корабль, даются звонки колоколами громкого боя. Командиру корабля три звонка, начальнику штаба или командиру бригады четыре, а командиру или начальнику штаба дивизии – аж пять. Старший на борту обязан встретить начальство и сопровождать его.