Биржевой маклер
Вскоре после женитьбы я приобрел врачебную практику в Паддингтоне. Старому доктору Фаркару, у которого я ее купил, она когда-то приносила неплохой доход, но возраст и собственные хвори доктора значительно уменьшили количество его пациентов. Люди обычно скептически относятся к врачу, чьи лекарства не могут исцелить его самого. Я тогда был молод, уверен в себе и полон сил, и поэтому считал, что за пару лет сумею вновь сделать это место таким же прибыльным, как в лучшие годы.
Взяв дело в свои руки, я на три месяца с головой ушел в работу и почти не встречался с Шерлоком Холмсом. У меня просто не было времени наведаться на Бейкер-стрит, а сам он редко выходил из дому. Поэтому я был немало удивлен, когда одним июньским утром, усевшись после завтрака почитать «Британский медицинский журнал», услышал звяканье дверного колокольчика и высокий, немного скрипучий голос моего старого друга.
– Ватсон, дружище, – проговорил Холмс, шагнув в комнату. – Как я рад вас видеть! Полагаю, миссис Ватсон в добром здравии?
– Спасибо, мы оба прекрасно себя чувствуем, – сказал я, пожимая его руку.
– И надеюсь, – продолжил он, усаживаясь в кресло-качалку, – с вашей медицинской практикой вы не утратили интереса к загадкам.
– Наоборот! – воскликнул я. – Вот только вчера вечером я приводил в порядок старые записи.
– А что, если я предложу вам пополнить вашу коллекцию историй прямо сегодня?
– С удовольствием!
– А как же ваша практика?
– Я иногда подменяю соседа-врача, когда ему нужно куда-нибудь уехать. Он будет рад вернуть долг.
– Отлично! – воскликнул Холмс, откинулся на спинку кресла и стал внимательно меня разглядывать. – Вижу, вам недавно нездоровилось. Простуда, да еще летом, всегда изматывает.
– Действительно, на прошлой неделе я три дня провалялся дома с температурой. Однако я думал, что болезнь прошла без следа.
– Вы и в самом деле выглядите совершенно здоровым и полным сил.
– Как же вы догадались?
– Дружище, не мне вам рассказывать о моих методах.
– Логическая цепочка?
– Именно. И начал я с ваших домашних туфель.
Я с недоумением уставился на новые домашние туфли из лакированной кожи.
– Но как вам удалось…
– Туфли новые, – опередил меня Холмс. – Скорее всего, вы купили их пару недель назад. Подошвы, которые вы выставили напоказ, слегка обожжены. Сначала я решил, что они промокли, а затем поджарились в сушилке, но потом заметил под каблуком бумажный ярлычок с маркой торговца. От влаги ярлычок наверняка отклеился бы. Следовательно, вы сидели у камина, вытянув ноги к самому огню, а здоровый человек летом никогда не стал бы этого делать.
Как всегда, после объяснений цепь умозаключений Холмса показалась удивительно простой. Уловив мою мысль, он с напускным огорчением вздохнул.
– Пора бы мне отделаться от привычки все объяснять, – сказал он. – Готовые выводы без всяких объяснений производят куда большее впечатление. Итак, вы готовы ехать со мной в Бирмингем?
– Конечно. Расскажите о деле.
– Все узнаете в поезде. Клиент ждет меня на улице в экипаже.
– Одну секунду. – Я черкнул записку соседу-врачу, сбегал наверх объяснить жене, что случилось, и догнал Холмса, когда он уже усаживался в кеб.
Мой друг представил меня джентльмену, сидевшему в кебе. Мистер Холл Пикрофт оказался хорошо сложенным юношей с открытым лицом и тонкими светлыми усиками. На нем красовался цилиндр, а костюм был черным, строгого покроя, что выдавало в мистере Пикрофте завсегдатая Сити. Наверняка он принадлежал к тому слою молодых людей, которые носят пренебрежительное прозвище «кокни», хотя именно они являются лучшими атлетами и спортсменами на Британских островах. Круглое румяное лицо дышало энергией и задором, только уголки рта, как мне показалось, немного опущены. О том, что привело мистера Пикрофта к Шерлоку Холмсу, я узнал лишь тогда, когда поезд тронулся.
– Ехать нам чуть больше часа, – заметил Холмс. – Я хочу, чтобы вы, мистер Пикрофт, повторили для моего друга историю, которая случилась с вами. Еще лучше, если вы припомните дополнительные подробности. Ватсон, я пока не могу сказать, украсит это дело вашу коллекцию или наоборот, но, по крайней мере, в нем есть необычные, даже шокирующие детали, которые вам всегда были по вкусу. Прошу, мистер Пикрофт, больше я не стану вас прерывать.
– Самое плохое в этой истории то, – начал наш попутчик, – что я выставил себя круглым идиотом. Конечно, по-другому я поступить не мог, но, если я лишусь кормушки и ничего не получу взамен, вот тогда и останусь окончательным ослом. Я неважный рассказчик, доктор Ватсон, но докладываю все, как было.
Служил я маклером в биржевой конторе «Коксон-энд-Вудхаус» в Дрейперс-гарденс, но весной этого года, когда лопнул венесуэльский заем, фирма вылетела в трубу. Проработал я там пять лет. Старик Коксон написал мне просто потрясающую рекомендацию, но меня, как и всех прочих служащих, уволили. Я потыкался по разным местам, но сейчас безработных маклеров пруд пруди, поэтому свободного места не нашлось. У Коксона я зарабатывал три фунта в неделю и отложил на черный день семьдесят фунтов, но деньги эти скоро закончились, не за что было даже марок и конвертов купить, чтобы рассылать письма по объявлениям. Я стоптал последние башмаки, обивая пороги всяческих контор, но так ничего и не нашел.
Наконец я узнал, что есть свободное место в «Моусон-энд-Вилльямс», большой фирме на Ломбард-стрит. Поверьте, это одно из самых богатых заведений подобного рода во всем Лондоне. В объявлении было сказано, что рассматриваются только заявления, присланные по почте. Ну, я и послал свою рекомендацию, хотя даже не надеялся получить ответ. Однако ответ пришел. В нем было сказано, что если я явлюсь в следующий понедельник, то смогу немедленно приступить к исполнению своих обязанностей при условии, что их устроит мой внешний вид. В общем, на этот раз мне повезло, и я был на седьмом небе от счастья. Жалованье там было даже на фунт выше, чем у Коксона, а обязанности те же.
Тут начинается самое странное. Проживаю я в квартирке на Поттерс-террас, это около Хампстеда. В тот вечер, когда я получил это письмо, сижу я, покуриваю, и тут стучится хозяйка пансиона с визиткой, на которой написано: «Артур Пиннер. Финансовый агент». Человека с таким именем я не знал, но все равно попросил хозяйку проводить его ко мне. Это оказался темноволосый мужчина среднего роста с черной бородой и лоснящимся носом. Он был суетливый, говорил быстро, как человек, знающий цену времени.
«Мистер Холл Пикрофт?» – спросил он. «Да, сэр», – сказал я и придвинул ему стул. «Предыдущее место работы – «Коксон-энд-Вудхаус»?» – «Да, сэр». – «А теперь числитесь в штате Моусона?» – «Верно». – «Что ж, – сказал он. – Дело в том, что до меня дошли поразительные рассказы о ваших дарованиях. Помните Паркера, бывшего управляющего Коксона? Он постоянно вас вспоминает».
Слышать такое приятно. В конторе меня ценили, но я и не подозревал, что обо мне ходят разговоры.
«У вас хорошая память?» – спросил Пиннер. «Обычная», – скромно ответил я. «После увольнения вы занимались финансовой деятельностью?» – продолжал он расспросы. – «Следил за сводками с фондовых бирж». – «Сразу видно настоящего маклера! – воскликнул он. – Не возражаете, если я устрою вам небольшую проверку? Ну-ка – курс эйрширских акций?» – «Сто шесть с четвертью – сто пять и семь восьмых». – «А новозеландские объединенные?» – «Сто четыре». – «Поразительно! – закричал Артур Пиннер, всплеснув руками. – Все так, как мне и рассказывали. Мальчик мой, вы слишком хороши, чтобы работать простым маклером у Моусона!»
Я только рот разинул.
«Знаете, – пробормотал я, – я потратил массу сил, чтобы найти место, и мне не хотелось бы от него отказываться». – «Дружище, да с вашими-то способностями это все равно что палить из пушки по воробьям! Мое предложение, конечно, может показаться скромным, но если сравнить его с тем, что вы будете иметь у Моусона, это небо и земля. Вам когда назначено?» – «В понедельник». – «Думаю, вы туда не пойдете». – «Не пойду?» – «Да, сэр. К тому времени вы уже будете исполнять должность коммерческого директора «Франко-Мидландской компании скобяных изделий», имеющей сто тридцать четыре отделения в городах и селах Франции».
У меня дыхание перехватило.
«Никогда о такой не слышал», – сказал я. «Неудивительно. Компания не кричит о своих успехах на каждом углу, потому что ее уставной капитал сформирован из частных вкладов, и теперь она приносит слишком хороший доход, чтобы допускать посторонних. Мой брат, Гарри Пиннер, – один из учредителей. Зная, что я собираюсь возвращаться в Лондон, он попросил подыскать хорошего специалиста. Мы можем предложить вам всего пятьсот фунтов в год, но это только начало».
Я не поверил своим ушам.
«Пятьсот фунтов в год!» – «Дополнительно вы будете иметь один процент с каждой сделки, заключенной вашими агентами, а это, можете поверить, выльется в сумму куда большую». – «Но я же ничего не смыслю в скобяных изделиях». – «Какая разница, ведь вы – прекрасный финансист».
У меня голова шла кругом, но я все-таки засомневался.
«Буду с вами откровенен, – сказал я. – У Моусона мне обещали всего двести фунтов, но это – фирма известная, с хорошей репутацией, а о ваших франко-мидландских изделиях я знаю так мало, что…» – «Молодец! – закричал Артур Пиннер и чуть не полез обниматься. – Вы – именно тот человек, который нам нужен! Сразу видно хватку. Вот сто фунтов, и если мы договорились, забирайте их в качестве аванса». – «Прекрасно, – сказал я. – Когда приступать к работе?» – «Завтра в час будьте в Бирмингеме, – сказал он. – Вот записка, отдадите ее моему брату. Найдете его по адресу Корпорейшн-стрит, 126б, там компания временно снимает помещение. – «Мистер Пиннер, у меня нет слов, чтобы выразить свою признательность», – сказал я. – «Не стоит, мальчик мой. Вы этого заслуживаете. Осталось уладить мелкие формальности. Вот лист бумаги, будьте добры, напишите «Согласен исполнять обязанности коммерческого директора компании с ограниченной ответственностью «Франко-Мидландские скобяные изделия» с минимальным жалованьем 500 фунтов стерлингов в год”».
Я сделал то, что просил мистер Пиннер, и он спрятал бумагу в карман.
«И еще кое-что, – сказал он. – Как вы поступите с Моусоном?»
На радостях я и думать забыл о Моусоне.
«Пошлю им письменный отказ», – ответил я. «Как раз этого делать не следует. У меня из-за вас вышел спор с их менеджером. Когда я начал расспрашивать его о вас, он обвинил меня в том, что я хочу переманить у них специалиста. Тогда я тоже слегка вспылил. «Хотите иметь хороших работников, платите им достойные деньги!» – заявил я ему. «Он скорее согласится на нашу маленькую ставку, чем на вашу большую», – заявил он мне в ответ. «Ставлю пять фунтов, – сказал тогда я, – что, когда он узнает о моем предложении, вы от него больше ни звука не услышите». “Принято, – сказал он. – Мы вытащили его из сточной канавы, поэтому просто так он от нас не откажется”. Так и выразился». – «Каков мерзавец! – возмутился я. – Не буду я им ничего писать, если вы так советуете». – «Значит, обещаете не писать? Прекрасно! – сказал Артур Пиннер, вставая. – Так не забудьте, вам назначено завтра на час дня. Удачи вам».
Вот и весь разговор. Можете себе представить, доктор, как я обрадовался такой удаче. Я полночи не спал и наутро первым же поездом отправился в Бирмингем. Вещи я оставил в гостинице на Нью-стрит и отправился по указанному адресу.
Явился я за четверть часа до назначенного времени, но подумал, что беды в том нет. Дом 126б был зажат между двумя большими магазинами. Войдя, я увидел винтовую лестницу и множество квартир, сдаваемых под конторы и кабинеты. Внизу висел список всех, кто снимает помещения, но «Франко-Мидландской компании скобяных изделий» там не было. Я обомлел – неужели меня надули, но тут ко мне подошел человек, очень похожий на Артура Пиннера: та же фигура, такой же голос, только волосы у него были немного светлее.
«Вы мистер Холл Пикрофт?» – обратился он ко мне. «Да», – ответил я. – «Вас-то я и жду, но вы прибыли раньше назначенного времени. Сегодня утром я получил письмо от брата, он прямо-таки дифирамбы вам поет». – «А я как раз искал ваш кабинет». – «Нас пока нет в списке, потому что мы только на прошлой неделе сняли помещение. Идемте со мной, все обсудим наверху».
Мы взобрались по длиннющей лестнице под самую крышу. Там было несколько пустых маленьких комнатушек, пыльных, без ковров и занавесок. Я-то вообразил себе просторный зал со сверкающими столами и целой тучей клерков, а там из мебели были два стула, маленький столик да мусорная корзина. На столе лежали счеты. Я, признаться, несколько растерялся.
«Не удивляйтесь, мистер Пикрофт, – сказал мой новый знакомец, – Рим строился не за один день. Денег у нашей компании хватает, но мы предпочитаем тратить их не на содержание роскошных кабинетов. Садитесь. Записка от брата при вас?»
Я вручил ему записку, и он внимательно ее прочитал.
«Вы, похоже, просто поразили Артура, – произнес Гарри Пиннер. – А он, надо сказать, придирчив. И я, пожалуй, прислушаюсь к его совету. Можете считать, что вы приняты». – «Что входит в мои обязанности?» – спросил я. «Вы возглавите новое отделение в Париже, которое будет заниматься поставками английской посуды в магазины наших ста тридцати четырех агентов во Франции. Договор будет подписан в течение недели. Пока оставайтесь в Бирмингеме, займетесь делом». – «Каким?»
Он достал из ящика стола толстый том в красной обложке.
«Это адресная книга Парижа, – сказал он. – Возле каждой фамилии указан род занятий. Выпишите имена и адреса всех торговцев скобяными изделиями». – «Но ведь существуют специализированные справочники. Может, стоит поискать один из них?» – предложил я. «Они недостаточно надежны. Сделайте то, о чем я вас прошу. Результаты представьте мне в понедельник к полудню. Всего доброго, мистер Пикрофт. Полагаю, вас ждет большое будущее в нашей компании».
Я вернулся в гостиницу с книгой под мышкой и массой сомнений в душе. С одной стороны, я был принят на работу, в кармане лежало сто фунтов, но у меня осталось неважное впечатление о моих работодателях. Но я решил: будь что будет – и принялся за работу. Все воскресенье я провозился со справочником, но к понедельнику дошел только до буквы «Н». Я пошел к своему новому начальнику, который сидел все в той же пустой комнате, и получил указание продолжать работу до среды и явиться снова. К среде я не уложился и получил отсрочку до пятницы, то есть до вчерашнего дня. В пятницу я сдал мистеру Гарри Пиннеру работу полностью.
«Большое спасибо, – сказал он. – Этот список будет мне очень полезен». – «Да, с ним пришлось повозиться», – сказал я. «Теперь я хочу, чтобы вы составили перечень мебельных магазинов. В них также торгуют посудой». – «Хорошо». – «И зайдите ко мне завтра около семи, расскажете, как продвигается дело. Только не переусердствуйте. Поработаете, а вечерком сходите в мюзик-холл».
Он усмехнулся, и я заметил, что на втором зубе слева у него стоит большая золотая пломба.
Шерлок Холмс потер руки, а я удивленно уставился на нашего клиента.
– Понимаете, доктор Ватсон, – пояснил он. – Когда мы разговаривали с тем типом в Лондоне, у него во рту я видел точно такую же пломбу на том же самом зубе. Эти двое отличались друг от друга лишь тем, что можно изменить с помощью бритвы или парика, а фигура и голос у них одинаковые. В общем, я понял, что это один и тот же человек. Потом он выпроводил меня из конторы, и я вышел на улицу в полной растерянности.
Я вернулся в гостиницу, сунул голову под кран и попытался понять, что происходит. Зачем он отправил меня из Лондона в Бирмингем? Зачем приехал туда сам? Для чего ему понадобилось писать письмо самому себе? Бессмыслица какая-то! Но потом меня вдруг осенило, что загадка, которая не по плечу мне, для мистера Шерлока Холмса – пара пустяков. Вечером я сел в поезд, утром приехал в Лондон, и теперь вместе с вами, джентльмены, возвращаюсь в Бирмингем.
Когда маклер закончил эту удивительную историю, в купе ненадолго воцарилось молчание. Потом Шерлок Холмс откинулся на мягкую спинку сиденья и с выражением гурмана, сделавшего первый глоток редкого вина, покосился на меня.
– Любопытно, правда, Ватсон? – сказал он. – Думаю, вы согласитесь, что разговор с мистером Артуром-Гарри Пиннером в конторе компании «Франко-Мидландских скобяных изделий» будет интересен нам обоим.
– Но как это устроить?
– Очень просто, – вмешался в разговор Холл Пикрофт. – Вы – мои друзья и ищете работу. Будет вполне естественно, если я приведу вас к исполнительному директору.
– Согласен, – кивнул Холмс. – Хотелось лично взглянуть на этого господина и попытаться понять, какую игру он затеял. Друг мой, скажите, чем еще вы могли привлечь к себе его внимание? Или, может быть… – Тут он умолк и просидел до Бирмингема, с отсутствующим видом глядя в окно. Мы снова услышали его голос только на Нью-стрит.
Около семи вечера мы втроем стояли на Корпорейшн-стрит.
– Нет смысла подниматься раньше времени, – сказал наш клиент. – Он явно приходит туда только для того, чтобы встретиться со мной. Мы никого там не застанем… О, смотрите! – вдруг воскликнул Пикрофт. – Вот он идет.
Он указал на приземистого мужчину в добротном костюме, который шагал по противоположной стороне улицы. Заметив мальчика, продающего свежий выпуск вечерней газеты, мужчина перебежал через улицу, ловко лавируя между кебами, купил газету и скрылся в дверях.
– Что я вам говорил! – просиял наш клиент. – В доме, куда он вошел, как раз и располагается контора. Идите за мной!
Следуя за ним, мы поднялись на пятый этаж и остановились у приоткрытой двери. Пикрофт постучал, и мы перешагнули порог пустой комнаты – точно такой, как описывал наш клиент. За единственным столом сидел мужчина, за которым мы наблюдали на улице. Перед ним лежала раскрытая газета. Но когда он поднял на нас взгляд, я увидел глаза, наполненные невыразимой скорбью и – ужасом. Таким ужасом, словно для него настала роковая минута. Лоб мужчины блестел от пота, а вытаращенные глаза безумно бегали. Он взглянул на своего работника так, словно видел впервые в жизни, и по изумленному лицу нашего спутника я понял, что происходит что-то необычное.
– Что с вами, мистер Пиннер? – вскричал Холл Пикрофт. – Вам нездоровится?
– Да, что-то мне нехорошо. – Мужчина облизал пересохшие губы. Ему едва удалось взять себя в руки. – Что это за господа с вами?
– Это мистер Харрис из Бэрмендси, а это мистер Прайс, он местный, из Бирмингема. Они мои друзья, опытные специалисты, но не так давно остались без работы и надеются, что, может быть, у вас отыщется вакантное место.
– Очень может быть, очень может быть. – По лицу мистера Пиннера скользнула странная усмешка. – Чем вы занимаетесь, мистер Харрис?
– Я – бухгалтер, – сказал Холмс.
– Неплохо, нам как раз нужны толковые бухгалтеры. А вы, мистер Прайс?
– Я – маклер.
– Что ж, я думаю, мы сможем устроить вас в нашей компании. Я вас тут же извещу. А теперь, прошу вас, оставьте меня. Черт побери, да уходите же!