«Весной золотое сияние колышется над тобой…»
(Пауль Флеминг, XVII век)
Увидеть настоящую весну в Новгороде можно во второй половине апреля.
В это время земля окончательно просыпается от зимней спячки и нехотя принимается за свою материнскую работу. Город напоминает маленького, беззащитного взъерошенного воробья. Он не прибран и неуклюж. Его хочется крепко обнять и придать ему те силу и величие, которыми он так славится.
Ветер разносит по округе запах умершей и новорожденной травы, и в качестве развлечения организует рябь в грязных лужах. Они, уподобляясь известному пирату, смотрят в небо одним глазом. А на небе – простор и раздолье: тридцать два оттенка синего и всевозможные картинки от каравелл до диковинных животных. Вышеупомянутый ветер осуществляет художественное руководство при производстве этих небесных совершенств.
Солнце тоже принимает активное участие в распространении весны: оно отчаянно стимулирует всё живое к росту и воспроизведению. Можно сказать, что именно солнце, а не ветер – главный режиссёр новгородской весны.
Весна — это движение.
Голуби бегают за голубками, коты за кошками, мужчины за женщинами. Всё — в желании, стремлении, заинтересованности.
Динамика порождает звук. Поэтому весенние фуги и кантаты в исполнении птиц и подвыпивших обывателей повсюду разносятся в тёплом воздухе. Жизнь просится в рост, в пространство, как Мамай или телевизор стремится заполнить собою всю видимую реальность.
Весной действительность приводит себя в порядок, в форму. Это проявляется в самозабвенном мытье окон домохозяйками, яростном кошачьем самовылизывании, молодёжным походам в тренажёрные залы, началу архитектурной реставрации и т. д. Как будто всё готовится к празднику. Весна — лишь предпраздник, порог летних безумств, неопровержимое доказательство того, что зимнее окоченение позади, и впереди — новая жизнь. Даже набухшие почки на новгородских деревьях смотрятся как восклицательные знаки, пусть иногда ночной холод и превращает их в вопросительные.
Но в целом весну под вопрос не может поставить ничто и никто. Это прекрасно осознаёт даже рыжий кот хулиганского вида, подкарауливающий кошек около Знаменского собора.