Неурочное похолодание в конце мая повергло обывателей Тщеты в привычное уныние: уже выветрились из памяти победные марши под грохот гусеничных траков по гулкой брусчатке Красной площади. Утих птичий гомон, скверы опустели. И лишь едва слышно шелестели кроны тополей о каком-то грандиозном строительстве за чертой каменного людского стойбища. Этот шёпот листвы дразнил воображение горожан, не давал полностью погрузиться в пучину горькой кручины. Еще четыре года назад местная власть колготилась над претворением в жизнь мечты обывателей о воссоединении двух частей Тщеты. Мост «Привольный» через своенравную речку Раду был пределом упований россиян с обеих сторон. В правобережных жителях пробуждал веру в величие родной страны, у левобережных граждан ковал уверенность в завтрашнем дне. Ибо соплеменники Тщеты на противоположном берегу ощущали себя обделёнными благами цивилизации из-за буйного темперамента Рады.
Особо пристально за возведением архитектурного сооружения следили обитатели дома по улице Красных комиссаров. Они лелеяли надежду на животворящий летний отдых за пределами уличного смога, гордились полётом российской инженерной мысли. Нежданно-негаданно, в один из дней во дворе разыгралась жаркая перепалка между жильцами общежития и приехавшими утешить Максима Семёновича родичами с Украины. Потеря французского бульдога Либерала по воле зловредного татя тяжело отразилась на душевном состоянии хозяина: мужчина впал в депрессию, прекратил пополнять стеклянные баночки из-под икры продуктами своей жизнедеятельности.
Гости из раздираемой на клочки державы притащили с собой мешок сморщенного сала. Петро, Грицко, Серго и два ничем непримечательных парубка тут же нарвались на поучительную лекцию взбодрившегося от родственного участия владельца апартаментов. Всеми фибрами души Максим Семёнович ненавидел этот продукт, считал оный пролетарским. Тем паче, что в обожаемой им Америке сало давно признали вредоносной пищей. Дескать, в нём много холестерина, который укорачивает жизнь мыслящих приматов.
Изрядно обиженный поруганием гостинца Петро разразился в ответ чесночной речью у подоконника с законсервированными либеральными ценностями:
– Много веков человечество считало жировые отложения свиньи вкусным деликатесом! В научных медицинских трудах ещё в тридцатые годы прошлого века, сало называли одним из самых полезных жиров. Неизвестно с какого перепуга через тридцать лет янки этот продукт «убили», предпочли дешёвое пальмовое масло. Хотя оно приводит к инфарктам, инсультам, некоторым видам рака. В сале полно важных для мозга кислот! Теперь понятно, почему американцы такие упёртые? Если выражаться деликатно.
От поношения англосаксов кровь закипела в жилах ярого адепта Града на холме. Максим Семёнович вскочил со стула, отбросил предмет мебели ногой в угол, упёрся волосяной макушкой в живот родича и захрюкал зубром:
– С чего ты вообще взял, что это ваш национальный продукт? Самая древняя традиция производства сала существует со времён Древнего Рима в Северной Италии. Там до сих пор его делают двух видов по сохранившимся старинным рецептам.
– Ну, это ты врёшь! – прохрипел самцом быстроногой косули Петро, грубо отпихнул от себя провозвестника нового искусства. – На самое святое покусился! Не хочешь – не ешь, но наше самосознание грязными руками не замай.
Сидящий за столом Серго вдруг стал заговорщически подмигивать развоевавшемуся брату с призывом вложить меч в ножны. Само собой, не из-за сострадания примчались они к Максиму Семёновичу оптом, а во имя исполнения вероломной миссии. Весть о строительстве моста через бурную речку Раду докатилась до них в майский вечер, пробудила в горячих сердцах жгучую жажду мести. С этим украинцы и прибыли в город Тщету, прикинувшись для блезира мягкосердечными пилигримами. Досужие пререкания с родственников могли сделать миссию невыполнимой, посему Грицко поставил точку в споре дружеским похлопыванием Максима Семёновича по плечу.
Уже через пятнадцать минут чубатые гости приступили к действиям выскакиванием во двор ошпаренными кипятком поросятами. Первым делом стали прохаживаться вокруг собачьей будки бесхозного пса и потешаться над примитивной конструкцией строения. Этот деревянный кров возвёл для приблудившейся собаки Антон Павлович в период мучительного душевного потрясения. Как оказалось, соседи беззлобно шушукались за его спиной над бесправным положением мужчины под пятой тиранической супруги. Лишённый женской ласки счетовод в прошлом привязался к псу, сумрачно изливал по вечерам ему душу. Гуманистический порыв страдальца обитатели дома оценили по достоинству: простили ему трусливый нейтралитет по острым политическим вопросам и жалкую бесхребетность в семейной жизни.
Не повезло мужику! В Англии в восемнадцатом – девятнадцатом веках можно было запросто продать любому господину до смерти надоевшую жену. В качестве одного из обязательных условий сделки женщину должны были привести к месту продажи на поводке. Последнее свидетельство о таком гражданском акте относится к тринадцатому году прошлого столетия. Дававшая показания в суде дама рассказала: супруг продал её за один фунт стерлингов. Другой цивилизованный англичанин уступил свою Эмили за баранью лопатку, огурец и кварту пива. Поразительно, что с пеной у рта именно англосаксы порицают русских за крепостное право!
Покусившиеся на архитектурное творение Антона Павловича заезжие славяне тем временем распалялись бытовым паяльником, с бранью хулили зодческий талант создателя. Старшая по дому Мария Павловна, сей же час, кликнула откушавших борщом россиян на разборки с зарвавшимися родичами либерала. Потомки шумеров, по версии украинских историков, совсем распоясались во дворе мнимого оккупанта. Откликнулись на ратный зов три тётушки и двое дяденек. Настроенная решительно боевая дружина под предводительством чёрного русского терьера Патриота возникла перед обнаглевшими хохлами засадным полком из лесной чащи.
– Ха! – фыркнул вепрем Петро, скрипнул зубами и вальяжно облокотился о крышу деревянной конуры безродного пса. – Вы даже собачью будку смастерить не можете, а пыжитесь сварганить мост! Только сваи под него десять лет забивать будете, пока не посинеете. Был только один человек, который имел реальные механизмы осуществить это. Когда культурная нация захватила ваш варварский город во время второй мировой войны, министр по строительству Германии вознамерился соорудить мост меж двумя брегами. Но – отступился, уж больно строптива Рада. Куда уж вам, криворуким, с ним тягаться!
– Ага! – тявкнула росомахой выскочившая вперёд ненасытным хищником Софья Марковна. – У вас запуск баржи с арбузами по Днепру представили как событие вселенского масштаба. Мол, страна возродила речное сообщение из Херсонской области в Киев! Не сегодня-завтра «ваши подводные лодки начнут бороздить запорожские степи». Может, Украине запретить восход Солнца над самостийной державой, потому как посещает Крым без разрешения властей?
Что тут приключилось с незваными гостями литературными словами не передать: они зашлись нецензурной бранью на инфекционном наречии с потрясением мощными кулаками. Само собой, против двух мрачных мужиков с «собакой Сталина» во главе глупо было рыпаться. Посему бравые молодцы мужественно нацелились на двух малосильных баб. Те сразу же вырвали из дворовой скамейки две перекладины и ждали приближения ворога с героическим нетерпением. Дабы не завалить свою первоочередную миссию, Петро выпихнул из своей среды умеренного на слова парубка. Серго принял скорбный вид польского ксендза при исполнении заупокойной мессы и сочувственно прогнусавил:
– Этот мост – чистый убыток российскому бюджету. Даже если вы его установите, ваша экономика рухнет. От города Тщеты вообще останутся рожки, да ножки. У вас технологий нет для погружения опор на достаточную глубину, речка Рада разжуёт сооружение и выплюнет!
– Значит, так, – ехидно проверещал выдрой Игнат Васильевич, закатал рукава свежевыстиранной рубашки с вполне очевидными намерениями. – Рупор Ротшильдов – британский еженедельник «Экономист» – в своём прогнозе на нынешний год представил иконку с изображением моста. Чаю, не вашего! Подольский мост через Днепр украинцы двадцать пять лет строят, а воз и ныне там. Немцев ждёте?
Задиристый российский смех не только поднял бурунами пыль с асфальта, но ожидаемо вывел из траурного оцепенения, горюющего в своей комнате Максима Семёновича. Хулитель страны проживания выскочил из подъезда дома вспугнутой выстрелом куропаткой, боязливо оглядываясь по сторонам в поисках покинувших его родичей. Вдруг неистовых патриотов уже покалечили, надругались над поверженными телами. Узрев враждебную обстановку без членовредительства, либерал отбежал к крыльцу в предвкушении посрамления престарелых голодранцев. Уж больно не равны были силы: пять здоровых мужиков против трёх старух и двух пенсионеров. Смущала, правда, воинственная стойка русского чёрного терьера Патриота, да и вооруженные досками тётки.
Появление Максима Семёновича ещё больше раззадорило вошедших в раж словесных дуэлянтов. Женщины не могли соседу простить консервацию либеральных ценностей самым непотребным образом, родственники – прохладное отношение к строительству архитектурного сооружения на задворках Тщеты. Обойдя неказистую собачью будку со всех сторон повторно, Грицко отделился от своей группы и свирепым леопардом издал напоминающее звук вгрызающейся в дерево пилы рычание:
– Ох, дурачат вас, дурачат! Мост ваш в павильонах «Мосфильма» строится – он существует только в одурманенных головах кремлёвских пропагандистов. А вы и рады верить во всякую чушь, лишь бы мифическое величие страны с утра до вечера славили!
– Ага! – задребезжала звонком в дверь Софья Марковна, дёрнулась всем телом как от удара электрическим током. – Это ваш разум замутнённый закипает от способных построить грандиозное сооружение творцов. Особливо, инда они – не американцы!
– И почто вы мирового гегемона за усы треплете? – ёрнически вопросил насупившегося Петро владелец «собаки Сталина», выдвигаясь авангардом боевой дружины вперёд. – Доднесь украинское министерство иностранных дел рассмешило всё прогрессивное человечество. Дескать, не закрасите на представленной в американском издании карте Крым в жёлто-голубой цвет, мы вам «кузькину мать покажем». Днепропетровский телёнок задумал бодаться с вашингтонским дубом! Покрутили пальцем вокруг лба янки, да и забили на хохлов.
– Горе вам, горе, – вкрадчивым повизгиванием лисы возле вцепившейся клювом в сыр вороны поддержала товарища Мария Павловна. – Несуществующее для украинцев архитектурное творение уже вызвало неподдельную зависть у аборигенов острова Сицилия. Там за половину века сподобились возвести две опоры моста на материк через крохотный залив, а тщились соорудить «восьмое чудо света».
Глумливое развенчание технологий западных покровителей повергло украинского предводителя в неописуемую ярость. Петро перепрыгнул через разделяющую полемистов мутную лужу и как бы булькнул горячей водой из ржавого крана:
– А мы, а мы, пророем собственный канал. По нему в обход Керченского пролива пойдут украинские суда, минуя Крымский мост. Но для начала развеем по ветру зодческую подделку через речку Раду. Выкусили?
– Да, уж! – искренне восхитилась феерической задумкой грамотейка Ирина Сидоровна, смачно сплюнула косточки яблока под ноги нахохлившегося грачом парубка. – В этом разе даже треска признает Крым российским. Ну, как, подавился? И причём тут мост «Привольный»?
В переносном смысле севший в лужу, украинец на самом деле стал давиться слюной от злобного возмущения. Пришлось заткнувшемуся на время Серго принять удар на себя и вспыхнуть газовой конфоркой:
– Мы на нём тренироваться будем. Отличная мишень для бомбардировки с неба или для подрыва с берега!
И завертелась карусель! Невольно выдавший в пылу полемики лелеемую самостийными гражданами мечту словоблуд внезапно подвергся тройному нападению. Сначала бойцовским кулаком ткнул сородича в пах Петро, затем Ирина Сидоровна вцепилась в украинский чуб кроваво окрашенными ногтями, а в довершении экзекуции сорвавшийся с поводка чёрный русский терьер укусил горемыку за локоть. Злонамеренно загнанный в конуру незваными гостями бесхозный пёс вдруг выскочил наружу, злобно рыча красным волком из собачьей солидарности с Патриотом. Украинцы дрогнули, позорно спрятались за любительское творение Антона Павловича. Обитатели дома Партизанского района Тщеты застыли в нерешительности чуть поодаль: то – ли в полицию бежать с экстренным сообщением, то – ли самим диверсантов вязать.
Создатель собачьей будки всё это время наблюдал за дворовой трагикомедией из окна своей комнаты, поскольку обладающая пышными формами супруга заслонила дверь своим телом до кульминации пьесы. Иждивенка блюла покой своего кормильца с тщанием нищей приживалки у богатой барыни. Но не доглядела! Из висящего на стене радиоприёмника в эту минуту забурлила разлившимся по весне водным потоком бравурная речь: «Дорогие горожане! Мост „Привольный“ построен! Речка Рада покорена!». Антон Павлович взлетел к потолку праздничным салютом, бросился к выходу и смял по пути жену разогнавшимся тарантасом. Выскочив на крыльцо, освободившийся из-под каблука супруги по уважительной причине мужчина заверещал вольной птахой на весь белый свет:
– Ура! Мы теперь едины. Бежим скорее мост открывать!
Обуявший обывателей восторг был сродни народному воодушевлению от очередной посадки в каземат российского казнокрада. Пенсионеры дружно повлеклись к правому речному берегу и впопыхах начисто забыли о посланцах самостийной страны. А те под водительством Максима Семёновича стали скрытно пробираться окольной дорогой в том же направлении. По мере продвижения на задворки Тщеты ряды горожан пополнялись новыми людьми, образуя под конец пути многоголовую демонстрацию. Наконец, взору потрясённых россиян предстало великолепное архитектурное сооружение, которое поблёскивало стальными конструкциями и искрилось светлячками под лучами заходящего солнца. Градоначальник Лев Львович рычащим на ходу мотором бульдозера ревел в мегафон на импровизированном постаменте из куска гранита:
– Друзья! Наш мост – это не просто металлическая постройка. Это посыл власти к гражданам России забыть прошлые обиды, рука об руку строить процветающую державу.
– Ну, это вряд ли, – зычно выкрикнул из толпы пострадавший от нового режима Сергей Владимирович, ёрнически прищурив левый глаз. – Вот, когда расхитителей общественной собственности приструните, да поносителям отчизны кляпом рот заткнёте, мы завсегда поможем.
Как прозябающий на грошовую пенсию отставной служака мог поспособствовать продвижению России вперёд, осталось на его совести. В Китае, к примеру, четыре года назад производство товаров, услуг для перестарков принесло Поднебесной восемь процентов роста. К пятидесятому году так называемый рынок «серебряных волос» составит треть всей китайской экономики. Само собой, Лев Львович этого не знал, посему на мужицкий выпад широко развёл холёными руками в обе стороны.
А инда честно сказать, то Сергей Владимирович был настоящей бедой для отечественных олигархов. Ездил на велосипеде, машину не покупал, на бензин не тратился, страховку не оплачивал. Аптеки обходил стороной, в автомобильной стоянке не нуждался. Даже кредиты не брал! Не пил, не курил – сплошной для российского правительства убыток. Так что лукавил ведущий здоровой образ жизни пенсионер, обещая подставить плечо буржуям.
После волнительной смычки правобережных и левобережных граждан Тщеты на середине моста через речку Рада, состоялось пышное народное гуляние на большой лесной поляне. Самовары пыхтели, блины пеклись, баранки щедро посыпались маком. Если судить по смете, то городской казне скромное пиршество обошлось в стоимость шикарной свадьбы депутата Государственной Думы. В самый разгар всеобщего ликования, праздношатающаяся Мария Павловна узрела возле раскидистого клёна ненавистного соседа в обнимку с ослепительной барышней в брючном голубом костюме. Максим Семёнович нежно держал под локоток Генриетту Львовну, что-то жарко втолковывал в розовое ушко и пугливо поглядывал на гарцующих неподалёку конных полицейских. В отдалении от них за берёзой прятался Серго, по недомыслию выставил наружу перебинтованную на месте собачьего укуса руку.
Ответственная гражданка по дому сразу же признала заезжего гостя, насторожилась бывалым охотником за дикими кабанами. Похоже, что-то готовилось со стороны украинских парубков при попустительстве правоверного либерала. Мария Павловна крадущимися шагами зашла к воркующей парочке с тыла, прислушалась. Максим Семёнович убеждал знойную прелестницу срочно покинуть праздник всем составом городской администрации: мол, негоже потакать бредовым фантазиям смердов о единении с барами. На что дочь мэра Генриетта Львовна кокетливо улыбалась, надувала карминные губки, слабо отнекивалась. И тогда провозвестник нового искусства пустил в ход последний козырь: не ровен час, случится покушение на главу города, отщепенцев-то хватает. Уже через пятнадцать минут Лев Львович наскоро с народом попрощался, скрылся по неотложным государственным делам в сопровождении кавалькады правоохранителей на каурках.
Паническое бегство градоначальника встревожило Марию Павловну несказанно – ну, не мог хозяин Тщеты вот так запросто поверить в сомнительные россказни доброхота. Видать, накуролесил на посту изрядно! Как нарочно, сладкоречивый Максим Семёнович пропал из вида заодно с покусанным до крови родичем. Женщина скоренько пробежалась по поляне, собрала в кучу обитавших в общежитии героических патриотов. Заслуженная учительница принудила перестарков затаиться в плотно укрытой дикорастущим плющом беседке на краю дубравы.
Сумерки уже сгущались дёгтем, когда лихо отметившие воссоединение двух берегов горожане разбрелись по своим малогабаритным квартирам. Вслед за этим из притихшего лесочка показались тёмные фигуры с объёмистыми рюкзаками на согбённых спинах. Сразу же прозвучала выстрелом из малокалиберной винтовки команда «Фас!», и огромная лохматая тень метнулась к мужчинам. Русский чёрный терьер Патриот вцепился в облюбованную ещё днём щиколотку одного из них, угрожающе рычал медведем. Следом из убежища повыскакивали остальные участники засады с торжествующими криками пленивших мамонта неандертальцев. Нападение было столь внезапным, что «лесные братья» вскинули руки вверх по генетической памяти предков.
Через сорок пять минут подгоняемая палками троица была торжественно препровождена в отделение полиции. Там с ней особо не чикались: слишком очевидно громыхали в рюкзаках взрывные устройства, слишком красноречиво обвисли пышные усы диверсантов. Петро, Грицко, Серго незамедлительно поместили в изолятор временного содержания, репрессивно лишили телефонной связи. Чему они чрезвычайно были рады из боязни невольно выдать сообщников на родимой отчизне. Отказавшиеся участвовать в подрыве архитектурного сооружения двое сородичей оных дали дёру из Тщеты ещё засветло, проявили чудеса сметливости на таможне.
Даже крысе понятно, что по наущению Марии Павловны в околоток тот же час был доставлен притворившийся заспанным Максим Семёнович. Но арестованные хохлы прозорливо отреклись от либерала: мол, гражданин только временный приют предоставил, про диверсию на мосту через речку Раду – ни сном, ни духом. Кто-то же должен был послать весточку на Украину о русском коварстве!
В этот момент боец засадной команды Ирина Сидоровна отвела предводительницу в сторонку, дабы туманно намекнуть на прозрачное обстоятельство. После чего Мария Павловна иступлёно принялась заступаться за соседа, повергнув полицейский козырёк в недоуменное замешательство. Дескать, Максим Семёнович – известная творческая личность, и просто хотел российским углём нарисовать в домашней обстановке портреты застигнутых на вокзале чубатых молодцов. Дело кончилось тем, что провозвестник нового искусства был отпущен с обязательством посещения участкового чина раз в месяц.
Вся эта история имела далеко идущие последствия. Осрамившихся подрывников вероломно упекли на нары, для Марии Павловны начался экзамен на жизненную стойкость. К облегчению жителей Тщеты, пойманные на горячем шкодники не были российскими силовиками, и местечко за колючей проволокой им отыскалось. «В тюрьмах столько бывших полицейских, прокуроров, судей, что расстояние между койками составляет всего двадцать сантиметров», – сетует председатель Московского профсоюза полиции. Все колонии для правоохранителей забиты до отказа! Посему предприниматели попросили отдельные зоны: вместо полатей – кровати, вместо швейных цехов – просторные офисы. Глядишь, вскоре воры в законе запросят отдельную колонию, и сами с энтузиазмом её отстроят. Так на всех сидельцев русской землицы не напасёшься, а тут ещё украинские граждане подоспели…
Тем временем обидчивое сопение Кондратия Ефимовича на выходе из местного околотка не укрылось от внимания зачинщицы захватнической вылазки. Мария Павловна поспешила доходчиво объяснить владельцу «собаки Сталина» эквилибристику своих показаний:
– Мы боремся за звание лучшего общежития в Партизанском районе – наличие в доме преступного элемента бросит тень на всех обитателей. Я как-то сразу об этом не подумала, но зато теперь Максим Сёменович будет нашей ручной мартышкой.
Да, плохо почтенная матрона знала отечественных либералов, которые так и норовят откусить милосердную руку по самый локоть. Потерявший собачьего соратника по злой воле неизвестного злодея сторонник англосаксов как раз был из сонма таковых. Долго – ли, коротко – ли, а кромешная ночь цвета вороньего крыла опустилась пологом на примолкнувший город, изредка приоткрывала глаза уличными фонарями и всхрапывала клаксонами автомобилей. Жертва культурной эпидемии по имени Ольга с фамилией на букву «б» Сергей Владимирович в этот час мучился бессонницей. Избавившись по собственной прихоти от телевизионного приёмника, хозяин невзрачной комнаты обрёл нечаянную склонность к самостоятельным мыслям и опечалился. Ведущий сумеречный образ жизни енот тоже поддался минорному настроению многолетнего кормильца: отодвинул таз с плавающим в нём носовым платком, подбежал к пленнику сплина, прижался пушистой мордочкой к лицу. Сергей Владимирович обрадовался ласковому участию домашнего питомца, воспрянул духом и приступил к заковыристой беседе:
– Ну, вряд, ли, друг мой Филя, ты знаешь, как можно обессмертить себя простым естественным вопросом. Один немецкий астроном в начале девятнадцатого века недоумевал: почему ночью небо чёрное? Если Вселенная бесконечна, однородна, стационарна, отчего тогда небосвод не озаряет свет бесчисленных звёзд? Светло должно быть в любое время земных суток!
Лохматый зверёк после удивлённого восклицания товарища присел на задние лапки, удивлённо заморгал смоляными бусинками глаз. Тут же взобрался на подоконник, пристально вгляделся в уличную темень. Отставной служака последовал примеру енота, подошёл к окну, погладил по выгнутой спинке Филю, продолжил занимательный монолог с некоторым пиететом:
– Этот парадокс назвали фотометрическим парадоксом по имени астронома. Ну, да, в наше время мы уже знаем – Вселенная имеет конечный возраст, звёзды не бессмертны. Со временем они умирают, гаснут. И находятся так далеко, что свет от них теряется по пути к Земле. Однако имя немецкого астронома ушло в вечность!
Отнюдь не глобальные проблемы мироздания в эту ночь тяготили отпущенного на все четыре стороны из полицейского участка Максима Семёновича: мужчина чинил крамолу против старшей по дому бабы. Мало того, что под водительством пенсионерки патриоты чуть не лишили хранителя европейских ценностей крыши над головой, так ещё самостийно повязали украинских родичей. Под конец облизывания ноющих ран, Максим Семёнович невзначай набрёл на общечеловеческий характер своей мести. Пора было положить конец матриархату в бывшем господском доме, дабы навсегда покончить с мифом об управляющих государством кухарках.
Озаботившийся глупой затеей господин не стал долго канителиться и призвал в свои апартаменты единомышленников из числа пострадавших от самоуправства ответственной гражданки соседей. На зов явились осмеянный родственник владельца управляющей кампании Матвей Давыдович, оскорблённый обвинениями в смертоубийстве Яков Кузьмич, глубоко уязвлённый посрамлением зазнобы повелитель электричества Ефим Водопьянов. Уже глубокой ночью кашевары изготовили-таки густое варево из козней для Марии Павловны с запахом ядреных специй. Разойдясь по своим комнатам в предрассветном мареве, они забылись тревожным сном бунтовщиков накануне неурочного восстания.
Весеннее утро на следующий день выдалось благостное: ни одна тёмная тучка не омрачала голубеющий небосклон, ни один лиственный вздох деревьев не будил горестных воспоминаний, ни один голубь не страдал от неразделённой первой любви. Ничто не предвещало драматических событий в отдельно взятом людском сообществе. Правда, русский чёрный терьер Патриот как-то слишком беспокойно бегал по двору, не находил себе места от отчаяния. Да бесхозный пёс в отвоеванной россиянами от хохлов собачьей будке скулил надсадно.
Как раз в этот момент Мария Павловна спозаранок обходила жильцов общежития для сбора средств на уборку лестничных клеток. Сначала поклонница телевизионной Ольги Наталья Ивановна брезгливо отказалась вносить плату под предлогом неэстетичного вида уборщицы, затем Яков Кузьмич сослался на отсутствие денег из-за заокеанских санкций, в довершение этой фронды Матвей Давыдович грубо рыкнул барсуком в грудь. Максим Семёнович вообще не открыл дверь: мол, у него начались творческие позывы в эмалированный ночной горшок. Само собой, вносить тугрики в общий котёл из своего кармана пенсионерка не собиралась и пошла по истоптанному доселе пути – объявила о созыве общего собрания. Благо, все обитатели комнат пребывали на заслуженном отдыхе, свободным временем стеснены не были.
Откуда ни возьмись, нарисовался во дворе озлобленный на Марию Павловну за активную жизненную позицию сотрудник управляющей кампании Виктор Савельевич. Все попытки угомонить отвечающую за порядок россиянку отсылками на сложную международную обстановку кончались истошным женским криком. Тут кстати появился шанс укоротить новоявленную защитницу обездоленных масс. Тем паче, что одним из зачинателей порки выступал любимый племянник руководителя родной конторы: об этом Матвей Давыдович доложил наверх ещё поутру. Лучшего способа выслужиться перед шефом и не придумать!
Повод для общего сбора со слов Марии Павловны многим обывателям показался ничтожным. Посему во двор высыпали только те, кому внутренний голос пророчески шептал о зреющей в доме смуте. Книгочея Ирина Сидоровна вызвалась вести собрание, нейтрально настроенный Антон Павлович согласился председательствовать, Виктор Савельевич самоуправно настоял на своём обязательном членстве в президиуме. Первым слово взял Матвей Давыдович и как обычно встал на канализационный люк возле канцелярского стола широко раскоряченными ногами:
– Люди! Вы знаете, какая тревожная ситуация сложилась в мире. Мы живем в осаждённой врагами крепости. Один отечественный чиновник так прямо и заявил – мол, «американские санкции сродни глобальному потеплению – повлиять на это мы не можем». Англосаксы сменили тактику – решили взять нас измором.
– Ага! – ухнула филином учёная дама Софья Марковна со стула, шутовски вращая округлившимися глазами. – А истинно государственный деятель признал – дескать, «санкции – это шанс проявить лучшие черты национального характера». Вы же паникёры, инда не предатели! Лучше бы запретили своим внукам таращиться в кинотеатрах на американские фильмы.
– Это тут причём? – застрекотал выхухолью оратор, гневно сверкнул золотым зубом и неожиданно резво подпрыгнул на своём месте. – В жесточайших тисках ограничений Мария Павловна ведёт вредительскую политику, угнетает управляющую кампанию завышенными требованиями. Вот давеча ей температура горячей воды в кране не понравилась: мол, не соответствует стандарту. Выбрала момент, когда американцы легли бревнами на пути газопровода «Северный поток-2»! Дескать, российский газ – тоталитарный и несёт угрозу, а заокеанский – демократичный и распыляет свободу.
– Да, уж, – пересмешкой перебила ставленника капитала грамотейка Ирина Сидоровна, протёрла опухшие от ночного чтения вежды носовым платочком. – Янки уничтожили большую часть коренных народов Америки, подвергли атомной бомбардировке японцев. Англичане несколько сот лет кроваво грабили Индию, немцы превратили в прах шесть миллионов евреев, украинские националисты резали как свиней поляков, потомки самураев уничтожили семнадцать миллионов китайцев. Но главная угроза миру и цивилизации на этой планете – всё равно русские!
Глухой людской ропот прокатился по двору, отозвался оглушительным собачьим лаем «собаки Сталина». Кондратий Ефимович нежно потрепал Патриота по оттопыренным ушам в знак одобрения, возмущённо возвысил слегка охрипший голос:
– Я не понял. Четыре жильца отказались вносить денежную лепту в уборку лестничных клеток, так? Почто мы заокеанские препоны здесь обсуждаем? Надо призвать к порядку отщепенцев, да вынести им общественное порицание.
Выручать гибнущую пиратскую команду устремился Яков Кузьмич. Напоровшимся на айсберг морским судном мужчина врезался в крыльцо дома и отчаянно заверещал сидящим на плече капитана забубённым попугаем:
– Отменят американцы санкции – буду платить взносы! А то, что получается? У Марии Павловны сын – государственный служащий, каждый месяц матушке в клюве денежку приносит. Я же – одинокий дикий утёс на берегу бушующего океана. Пусть ваши дети голосуют на выборах за либералов, тогда янки нас полюбят. Для зачина надобно выбрать ответственным гражданином по дому Максима Семёновича.
– Горе нам, горе, – засвистала всех наверх боцманом Мария Павловна, стремительным ходом подплыла к вставшему на прикол соседу. – Ты же сам за нынешнюю власть голосовал, чего нынче её ногами топчешь! Да мы англосаксам мешаем жить самим фактом существования. Два британских политолога выпустили книжку: мол, Запад ненавидит Россию за злонамеренное противление установленному американцами миропорядку. Тоже мне – открытие! Министр обороны Англии давно заявил – дескать, сдавшаяся Россия тщится пересмотреть итоги холодной войны. Они считают нас побеждёнными, а кто им страну сдал?
Ответом на вопрос стало тесное окружение стульями со всех сторон изрядно струхнувшего Максима Семёновича. К огорчению патриотов, представитель управляющей кампании не допустил рукоприкладства и решительно извлёк либерала из людского кольца. Виктор Савельевич потребовал продолжения общего собрания, угрожающе намекал на тяжкие последствия от насильственного завершения словопрений. Всё это время переминавшийся с ноги на ногу на канализационном люке Матвей Давыдович вознамерился открыть свой гадкий рот, как вдруг неумолимо приближающийся к нему русский чёрный терьер проявил характер. Патриот сел на задние лапы возле него, злобно урчал вырывающимся кипятком из засора в кухонной раковине. Этим сразу же воспользовался страстно ностальгирующий по стране Советов Игнат Васильевич. Мужчина взошел на крыльцо и оттеснил Якова Кузьмича к стене мусорным баком. Ритмично постукивая деревянной клюкой по заплёванному украинскими гостями камню, сторонник социалистических идей возвестил:
– Значит, так. Россия уже заплатила контрибуцию Штатам по итогам холодной войны благодаря продажным политиканам конца прошлого века. Урановая сделка Черномырдин – Гор стала пораженческой платой за сокрушительный разгром. Пятьсот тонн оружейного урана в течение двадцати лет наша страна поставляла на нужды Запада за один алтын. Доднесь половина электричества на американских атомных электростанциях производится благодаря российскому урану. Так что только за это янки должны целовать нас в засос с утра до вечера!
– Ага, дождёшься! – проурчала премудрой глазастой совой Софья Марковна, колыхнулась всем сухопарым телом на стуле как на ветке. – Они лелеют мечту о восстании российской элиты, дабы расчленить Россию на удельные княжества. Вот наше правительство давно носится с идеей поделить страну на четырнадцать регионов. Дескать, так будет лучше. Кому лучше? Чтобы легче было растащить державу по кускам? На потребу западным кулинарам! Но пока у них что-то каша подгорает…
И тут вышедший из длительного запоя сантехник Федот внезапно вбежал во двор, громыхая банками в объёмистой авоське. Работник разводного ключа восторженно поведал обывателям о благодатном послаблении от властей для трудящихся. Американские санкции зальют пивом. Оказывается, вновь разрешили продавать пенный напиток в ларьках днём, а главное – ночью. Ясен пень, только в звенящих банках! Видать, для подпитки алюминиевой отечественной промышленности под прикрытием заботы о пролетариях. Раззадорившийся Федот не удержался и отправил в Кремль телеграмму с предложением разливать в металлическую тару кефир, молоко – уж потакать, так потакать аппетитам олигархов. Сообщив прилюдно о своём новаторском послании в стольный град, гражданин удалился прочь рассеянной походкой ёжика в тумане. Дошла эта инициатива до адресата – неизвестно, только с этих пор сантехник не просыхал по две недели кряду.
Общее собрание тем чередом продолжилось под административное понукание представителя управляющей кампании. Очень не терпелось Виктору Савельевичу избавиться от настырной гражданки, которую не удалось соблазнить штатному ловеласу и угрозами к покорности принудить. Пивной экстаз Федота неожиданно пробудил в непьющей алкоголь за недостатком свободного времени книгочее Ирина Сидоровне глубокие мысли. Женщина всплеснула руками как скворец крыльями и звонко закряхтела:
– Да, уж! Теперь понятно, почему янки никак не дождутся бунта нашей правящей верхушки. На днях председатель правительства проговорился – мол, готов принять решения «по поддержке отдельных кампаний». Читай – монополистов! До простого люда ему дела нет. Мы – балласт, нас в любой момент можно за корму скинуть. Выходит, наша власть – классовая, буржуазная. Что «день грядущий нам готовит?»
– Ничего хорошего, – с потерянным видом ограбленной частным пенсионным фондом старушки запричитала рифмоплёт Ксения Фёдоровна, шутейно затянула кисейный платок на шее петлёй. – Теперь американцы зайдут к нам с тыла: испортят жизнь россиянам до степени озверения. Дабы те взялись за вилы, и ведь, не дай боже, возьмутся!
Само собой, вдруг проявившийся дар волхвов в пенсионерке не нашёл ответного отзвука в головах пребывающих в запасе серьёзных мужчин. Ежедневно чистящий наградной пистолет Сергей Владимирович взлетел со стула сигнальной ракетой, выпалил в разогретый светилом воздух трескучие фразы:
– Ну, это вряд ли! Народ наш от смуты «арабской весной» привился. Россия для Штатов – враг, была и будет. Да американцам плевать, какая у нас власть, главное, чтобы под них прогнулась. И прогнётся, если вы мутить воду будете. Оборотитесь на Украину! Была гарная дивчина, а кем стала? Имеют хохлушку в западном борделе все, кто до украинского чернозёма охоч.
– По-вашему разумению, лучше «исполать тебе» еженощно режиму петь? – прошипела дикобразом скатившаяся со стула сторонница «яблочной партии» Серафима Петровна и надкусила до капель вьюшки потрескавшиеся губы. – Так сгинет русская земля от недорода, либо от вымирания граждан. Надобно с Западом мириться, не воевать же с ним! Вдруг революционные матросики под грохот канонады Кремль возьмут, что тогда?
Внезапно прогремевший среди ясного неба майский гром одних обитателей дома поверг в ужас, других – воодушевил. Лишь многоопытный мелкий государственный служащий остался равнодушен к небесному знамению, криво усмехнулся, откинулся на спинку стула, густо пробасил:
– Значит, так. Запад пролетарского восстания на одной восьмой части суши не допустит. Отечественной элите иноземных буржуев бы каждый день пугать – перегнёте палку, получите выстрел с крейсера «Авроры». Хотя, куда ей! А санкции для нас, как слону дробина. Россия сто лет живёт под ними! С четырнадцатого года нашего времени они вообще пошли каскадом по любому русскому чиху. И что? Живём, пиво пьём. Инда каждый день бить человека по голове, то уже через месяц он к этому привыкнет, да и голова затвердеет.
– Да, уж, – по-птичьи загалдела начитанная до выпадения волос на висках Ирина Сидоровна и встала в полный рост за столом президиума. – Известный немецкий политолог пишет: Россию невозможно ни разрушить, ни изолировать. Наше население гораздо выносливее западного, к комфортной жизни не привыкло. Русь можно победить только изнутри!
Книгочея с пафосным видом опустилась на место, тут же вскочила уколовшимся о металлическую кнопку на стуле педагогом и высокопарно подвела итоги:
– Вот что я вам скажу, россияне. Западная цивилизация – это всего лишь небольшой фрагмент всемирной истории, но мнит себя титульным листом цивилизации. Существовать без вмешательства в чужие дела она не может, да и не хочет. Наставляет, поучает, угнетает. Первой начала Великобритания, навязывая свои либеральные ценности «дикарям» согласно старой британской формуле: «У индейцев – нет души». «Ценностный расизм» лежит в основе всего западного самосознания.
– Ага, – неожиданно для себя поддержала извечную соперницу по интеллекту Софья Марковна, крепко сжимая дряблые коленки. – Давеча супруга Трампа для поездки в Африку вырядилась в белый костюм рабовладельца с колониальным шлёмом на макушке. Видать, с намёком на будущее порабощение. По мысли Белого дома, всё население Земли проживает на территории жизненных интересов Америки. Как только мы перестанем верить в «общечеловеческие ценности», так англосаксам сразу придёт «капут»!
– Так, пока он не наступил, давайте вернёмся в наши казармы, – нетерпеливой барабанной дробью по столу и командирским окриком вернул обывателей в реальный мир Виктор Савельевич и привстал с седалища. – Излагайте свои доводы о низвержении с поста старшей по дому гражданки, Матвей Давыдович.
К немалому изумлению посланца коммунальной конторы, сомлевший на согретом солнечным теплом канализационном люке мужчина только слабо махнул рукой, шатающейся походкой удалился в неведомую даль. Какой – то ничтожной показалась ему возня с поруганием Марии Павловны в разрезе непримиримой борьбы с империалистами, да и обида на баб как-то растворилась в лучах небесной топки. К тому же хитроватый Максим Семёнович отвел ему участь агнца на заклание, сам же прятался за спинами соседей. И пришлось обозлившемуся на предательство единоверца либералу метнуться к крыльцу, отпихнуть всё ещё маячившего на приступке Якова Кузьмича и песцом протявкать:
– Амёбы вы без мозгов! Греческий историк Фукидид в своей посвящённой Пелопонесской войне книге давно всё прописал – мол, «сильные поступают так, как хотят, а слабые страдают так, как и должны». Так было, есть и будет. Хлюпикам на мировой арене не место. Признали гегемона, так не квакайте.
Юрко проскользнув в подъезд во избежание полновесных тумаков от патриотов, Максим Семёнович притаился у лифта в надежде услышать горестные стенания по своей ущербности. Установленный радениями ныне покойного Трофима Петровича подъёмник в доме из трёх этажей вообще не должен был существовать по логике градостроительства, но, тем не менее, существовал. Как символ непобедимости коррупции! Изнурённые ходьбой пенсионеры копили ассигнации на установку лифта пять лет. Кому занес деньги деятельный покойник – осталось тайной, и обыватели ещё долго с придыханием вспоминали незнакомого всесильного бюрократа.
Само собой, после отповеди ставленника капитала пролетарии прониклись к титаническим усилиям Марии Павловны прищемить буржуям хвост с ещё большим восхищением. Во имя посрамления сторонника американской исключительности владелец «собаки Сталина» прошествовала в центр двора пламенным трибуном. Кондратий Ефимович обошёл сторонкой канализационный люк и вспыхнул искромётной речью:
– Почто мы перед англосаксами извечно шапки ломаем? Знаете, почему в тринадцатом веке на Западе появились широкополые шляпы? Чтобы нечистоты, содержимое ночных горшков из окон домов выливалось не на головы, а на них. Даже реверансы прекрасным дамам служили для сбрасывания с широкополых шляп кавалеров мусора на пол. Они так воняли, что русские смерды рядом с ними в обморок попадали бы.
И ведь, правда. Духи появились впервые в Египте, позднее венгры привезли душистые растворы для своей королевы. Европейские знатные люди приноровились заглушать смрад от немытого тела искусственным ароматом. Королева Испании Изабелла Кастильская мылась всего два раза в жизни – при рождении и в день свадьбы. На Руси в это время в банях два раза в месяц натирались мыльным корнем, отхожие места на каждом подворье были.
– Ага! – присвистнула чистюля Софья Марковна норкой, проворно вскочила со стула бойкой зверушкой. – Здравые летописцы пишут: даже мебель из красного дерева распространилась по Европе для незаметного удавления на ней насосавшихся крови клопов.
– Да, уж, но суть не в этом, – издала мягкий урчащий звук ежихой секретарь собрания Ирина Сидоровна и колко воткнула шариковую ручку в стол. – На Руси были города с поголовно грамотным населением, что позволяло славянам вести обширную торговлю в грады и веси. Наследник английской короны восемнадцать лет пребывал при дворе Ярослава Мудрого, вернулся на родину, до конца жизни считался самым образованным человеком в своих краях. Ставшая королевой Франции Анна Ярославна знала шесть европейских языков. Чего мы перед ними пресмыкаемся?
Похоже, преданья старины глубокой окончательно склонили чашу весов в пользу сохранения на ответственном посту Марии Павловны. Тогда слово взяла строго предупреждённая полюбовником о необходимости выйти на нужное управляющей кампании решение Наталья Ивановна. Дескать, иначе пусть её постель согревает подслеповатый дворник Савелий. Не то, чтобы молодой альфонс надсмехался над старухой, просто польстился на щедрое вознаграждение от коммунального начальства. Престарелая кокотка взошла на каменное крыльцо приговоренным к колесованию преступником и заголосила:
– Рождаемость в стране падает, а сия гражданка препятствует куртуазным связям между кавалерами и дамами. Так россияне уже через десять лет вымрут!
Пустопорожние камлания о потомстве из уст давно увядшей тётки вызвали у перестарков такой хохот, что вся пернатая живность испуганно снялась с асфальта под безудержное чириканье. Даже стоявший за спиной пассии электромонтёра Яков Кузьмич схватился за живот от смеха, вернувшийся к людям Матвей Давыдович согнулся пополам от судорожной икоты. Нежданно-негаданно, во всём доме погас свет и погрузил гомонящий двор в тоскливые сумерки. Это была отчаянная месть наблюдавшего за фиаско зазнобы из подвального окна повелителя электрического щитка Ефима.