Нечестные слова
К нам в гости пришёл папин друг дядя Саша. Взрослые сидели за столом и разговаривали, заедая свои слова пирожными. Я забеспокоилась: надо было придумать и сказать что-нибудь умное, иначе дядя Саша посчитает меня глупой. Ужасно трудно искать подходящие мысли и одновременно жевать с закрытым ртом, не роняя крошек. Когда нужно следить за собой, от еды не получаешь никакого удовольствия. Яблоко кажется намного вкуснее, если откусываешь от него большие куски, так что брызжет сладкий пахучий сок и раздаётся звук, похожий на скрип снега. Но взрослые этого не понимают. Поэтому приходится аккуратно отгрызать крошечные кусочки, долго жевать и глотать не торопясь, чтобы не испортить желудок. При этом становится совершенно безразлично, яблоко это или бумага.
Недавно дядя Саша ездил в Англию. В общем-то, научиться разговаривать по-английски легко. Я ещё в пять лет умела отвечать, как меня зовут: «Майонез из Валя». Правда, тогда мне было непонятно, при чём тут майонез, а теперь я знаю все английские буквы и могу составить несложные предложения.
Дядя Саша сказал, что англичане вовсе не такие сухие, как о них говорят. Я, не подумав, спросила:
– Вы имеете в виду, что они немного мокрые?
Папа почему-то прикрылся газетой, но я всё равно заметила, как у него мелко-мелко затряслись плечи. У взрослых всегда так: сто́ит что-нибудь спросить, как они отправляют тебя спать или, в лучшем случае, начинают смеяться. Поводы для смеха у взрослых и детей разные.
Уж от их-то вопросов мне никогда не бывает смешно. Нет ничего веселого, если у тебя спрашивают: «Куда девалось земляничное варенье, оставленное для Нового года?», а ты знаешь, что никакого варенья больше нет. Потом приходится выслушивать разные неприятные слова. Как будто варенью не всё равно, когда его съедят.
И вообще, сегодня печальный день. Завтра я иду в школу. Лето кончилось…
У меня красивое новое платье-форма, но если по правде, я не люблю платья. Лучше всего носить футболку и шорты, в которых большие карманы – в них так много всего вмещается, а мама говорит, что я выгляжу как мальчишка. Она затянула мои волосы белым бантом, и уголки моих глаз поехали вверх. Я стала похожа на китайского болванчика, который стои́т на бабушкином комоде.
У нас в классе появился новичок по имени Олег Степанов. Он рыжий, с веснушками, как у жирафки, и с пушистой головой. Когда мама ходит в парикмахерскую, ей делают такую же пушистую голову. Рыжего новичка посадили за мою парту, больше свободных мест не было. До этого я сидела одна. Римма Анатольевна говорит, что мне ничего не сто́ит свести с ума любого послушного ребёнка. Я начертила на парте границу, отделяя свою территорию от новичка, а он обозвал меня дурой. Конечно, такое стерпеть было невозможно. Я схватила пенал и стукнула его по лбу. Все мои карандаши и ручки весело разлетелись по классу. Новичок взял учебник и тоже ударил меня по голове, так что в глазах запрыгали солнечные зайчики. Это было красиво, но больно.
Римма Анатольевна выставила нас обоих из класса. В коридоре мы не стали драться. Неинтересно, когда никто не видит. В книгах пишут: «Она испепелила его взглядом». Я попробовала «испепелить» новичка, а он сказал, что я похожа на быка. Мне сделалось смешно, и мы расхохотались. Оказывается, новичок раньше жил в деревне. У них в семье была корова, были свиньи и куры, совсем как у моей бабушки. Я сразу перестала сердиться и первой подала ему руку:
– Меня зовут Валентинка.
Мы долго жали друг другу руки, пока он всё-таки не победил. Сегодня я съем все кислые витамины из пластиковой баночки и завтра сумею победить новичка.
На следующий день мы писали сочинение по картине. Там двое детей сидели на перевёрнутой лодке на берегу реки и смотрели вдаль. Рядом бегала симпатичная собачка. Римма Анатольевна сказала, что сочинение нужно писать от имени одного из героев картины. Только, по-моему, эти дети еще ничего геройского не совершили. Может, они собирались спасти утопающего? Но на картине его не было видно.
Летом мы купались и ныряли в озере. Там на дне растёт мягкая скользкая трава и живут хрупкие ракушки. Однажды я решила прыгнуть с мостика в глубину и, чтобы не утонуть, надела спасательный круг. Я прыгнула вниз головой, поздно сообразив, что мои ноги окажутся наверху, и застряла в этом надувном круге, как пробка. Меня вытащили ребята.
От воды было ужасно больно, она защемила нос и виски. После этого я несколько дней не подходила к озеру. Но мальчишки убедили меня, что я никогда не стану матросом, если не справлюсь с трусостью. Я сразу бросилась в воду и от ужаса поплыла. Так я научилась плавать и скоро плавала не хуже остальных. Если корабль затонет, я, наверное, смогу продержаться в море целый день, надо только потренироваться в борьбе с акулами.
Обо всём этом я думала, глядя на картину. Ленка Сивцева уже старательно писала, высунув кончик языка. Новичок тоже писал, даже вспотел под носом. Все сочиняли что-то своё. А я вспоминала, как мы летом играли в прятки и я присела под мостиком в озере. Моё сердце стучало громко, как будильник, когда по мостику прямо над моей головой кто-то дробно застучал сандалиями. Но меня так и не нашли. Я сидела под мостиком, пока почти совсем не оглохла. В ушах плотно сидели водяные тампоны. Потом мы немного поиграли в больницу: Павлик был доктором, а я пришла к нему лечиться от глухоты.
Вообще-то ничего не слышать было не очень интересно. Я скакала то на одной, то на другой ноге, трясла головой и приговаривала: «Ушки-птички, набрали водички, отдайте обратно, мне неприятно». Тишина горячо лопнула, и в уши ворвался громкий-прегромкий шум, я даже испугалась немножко. Оказалось, это обыкновенный всегдашний шум, который человек обычно не замечает: шелест листьев, свист ветра и дыхание друзей. Я очень обрадовалась, и ребята тоже. Было только жаль, что я не научусь разговаривать пальцами, ведь теперь необходимость в этом отпала. Позже Васька принёс цветные стёклышки, мы ловили в них солнце и смотрели, как оно меняется у нас на глазах, становясь то зелёным, то голубым, как на другой планете… Глядя на картину, я представила, что это мои деревенские друзья сидят на перевёрнутой лодке возле хмурого осеннего озера, а рядом бегает бабушкина собака Мальва. И все они скучают о лете и обо мне…
В городе у меня нет верных друзей, которые, не задумываясь, отдали бы за меня свою жизнь. Да и я ни за что не захотела бы умереть, например, за Ленку Сивцеву. И тем более никогда не взяла бы её в разведчики. Она несправедливая и врушка, и может выдать тайну любого клада, сто́ит сунуть ей кулак под нос.
Прозвенел звонок, а я так и не написала ни строчки. И, конечно, Римма Анатольевна поставила мне двойку.
Когда на следующем уроке учительница начала зачитывать вслух одно из сочинений, рыжий новичок стал совсем красный и опустил голову к парте. Я поняла, что это его сочинение. А все кругом угорали от смеха.
«Я вилял хвостиком, – читала Римма Анатольевна, – смотрел на детей умными, преданными глазами, и лай у меня был звонкий и заливчатый».
Уши у новичка стали похожи на лепестки роз. Я не сразу сообразила, что писал он от имени собачки.
«Я умею ждать… Жду и тревожусь, а хозяина всё нет. Вдруг дети закричали: «Папа, папа!», и на песок ступил красивый человек.
Это был мой хозяин. Я прыгнул и лизнул его в суровое обветренное лицо. Пели птицы, пахли травы. Я всё-таки дождался. Я был здо́рово навеселе́!»
Римма Анатольевна принялась объяснять слово «навеселе». Оказывается, это значит быть пьяным. Все смеялись, как безумные.
Можно прочитать смешно всё что угодно. Папа научил меня такой игре: надо придумать какой-нибудь вопрос, а потом читать любые газетные заголовки как ответ. Получается очень смешно. А когда Римма Анатольевна читала сочинение новичка, мне ни капельки смешно не было.
Взрослые слова – как игра в испорченный телефон. С одной стороны слышится одно, а с другой – получается другое. У папиного друга, который собирает старинные вещи, есть шарма́нка. Это такой музыкальный ящик. Я где-то слышала выражение «сыграть в ящик» и спросила папиного друга, когда он собирается это сделать. Мне очень хотелось послушать шарманкину музыку. Он сначала удивился, а потом долго смеялся. Мне объяснили, что «сыграть в ящик» – это значит умереть. Тогда я тоже обиделась на эти нечестные взрослые слова.
Мне стало жаль новичка. Я вдруг поняла, что он мне нравится, и сильно захотелось чем-нибудь досадить Римме Анатольевне. Если в бутылку из-под шампанского бросать рублёвые монетки, под конец накопится две тысячи рублей, это я узнала от знакомых студентов. Я уже бросила в бутылку три таких монетки. Как только у меня будут большие деньги, я куплю на базаре удава. Мама говорит, что там можно купить практически всё. Я выдрессирую это благородное животное, чтобы оно, как Каа из книги о Маугли, загипнотизировало Римму Анатольевну.
Началась перемена, и новичок куда-то убежал. Я нашла его под лестницей. Он плакал, упёршись лбом в перевёрнутую вверх головой швабру. Я тронула новичка за плечо. Он повернулся ко мне и злым шёпотом сказал, чтобы я не лезла к нему. Мы опять чуть не подрались, но потом помирились.
Я больше не хочу звать Олега новичком. Я поняла, что буду с ним дружить и, возможно, когда-нибудь отдам за него свою жизнь.